Брак понарошку, или Сто дней несчастья (СИ)

27 глава

Глеб.

Тир, перетягивание каната, силомер, поднятие гири на скорость, бои палками на бревне…

Или это были не палки… Не знаю, как называются эти штуки с мешками на концах. В мешках – песок. И для утяжеления силы удара, и для безопасности.

Вроде синяков не получил, но мышцы ноют.

Мы валяемся на траве у самой речки и грызем яблоки в карамели.

Я расстелил пиджак, чтобы Злата не испачкала платье, разулся.

Боже, какой это кайф!

Я когда последний раз бегал босиком по траве?

Я вообще бегал босиком по траве?

Надо у тети спросить.

Хотя нет, не надо. Хватит с нее на сегодня потрясений.

Золотко мое тоже скинула свои туфельки. Находились мы сегодня ой-ей сколько!

У Мышки удобные сандалии на ровной подошве. Ей разуваться не охота. Она сидит по-турецки, прижавшись спиной к боку своей сестры, и с азартом обгрызает карамель. Сами яблоки достаются нам.

Пожалуй, Злата была права. Большинство из этих развлечений для меня в новинку.

И день совершенно точно вышел незабываемым.

Интересно, как сложится ночь.

Наша с ней первая брачная ночь.

Вчера она сбежала в ванную после крайне невинного поцелуя.

И как прикажете мне к ней подкатывать?

Не, я уже не задумываюсь зачем.

Я сейчас пытаюсь сообразить только как…

Ответ очевиден: очень-очень осторожно!

Эх!

Ладно!

– Поедем? – сажусь, натягиваю носки.

– Что, уже пора? – Злата оглядывается, приподнимает свою шляпку.

– Ну, – усмехаюсь, смотрю на упорно сползающее к горизонту солнце, – мы можем продолжить валяться на траве дома! Найдем в саду уголок поукромнее, – щурюсь, намекая взглядом на что-то двусмысленное, хотя, конечно, это шутка.

Златка фыркает, вспыхивает, смущенно отворачивается.

– Марин, собирай свою добычу…

Около нас разложены плюшевые игрушки всех размеров, бусики, заколочки, ленточки, какой-то головной убор, похожий на кокошник, почти выточенная деревянная ложка, во время изготовления которой почти никто не пострадал, и еще пара бумажных пакетиков со всякой ерундой.

Я уже не хочу надевать пиджак, а Злата вот, напротив, кокетливо примеряет свою шляпку.

– Тебе очень идет, – лучезарно улыбаюсь, совершенно не покривив при этом душой.

– Теперь я понимаю, почему эти дамы ездили исключительно в открытых экипажах, – произносит моя супруга, гордо приподняв подбородок.

– Почему? – ответ очевиден, но все же…

– Они просто не могли поместиться в этих шляпах в кареты!

И под дружный хохот мы плетемся к выходу из парка. Туда, где нас ждет личный водитель.

Бросаю еще один взгляд на Злату. Блин, ради такой красоты можно и кабриолет купить!

.

Злата

Вваливаемся в гостиную уставшие, но довольные!

Эти двое начали в машине разбирать, чьи призы!

Причем не отстоять себе побольше, а, наоборот, сбагрить!

– Ты его выиграл, ты и неси! – спихивает Мышь Вербицкому плюшевого пса.

– Я его для тебя выиграл! Вот! Радуйся! Не забудь сказать спасибо! – а сам хохочет.

Я смотрю на него и вспоминаю того неприступного и опасного владельца корпорации, при звуках голоса которого секретарши вздрагивали и бледнели!

– Нет, ты!

– Нет, ты! – препираются они с совершенно детским азартом.

– Хорошо, – вроде как сдается Мышь. – Давай я понесу щенка, но ты тогда понесешь меня!

И вот на этом моменте мы уже не можем вымолвить ни слова, потому что просто падаем от хохота, переполненные счастьем, легкостью и впечатлениями.

– Господа Вербицкие!

Одергивает нас строгий голос.

Замираем.

В гостиной стоит навытяжку Раиса Ильинична и…

И около нее сидят две собаки.

Кактус при этом пытается дергать хвостом, но тут же получает строгий взгляд и замирает.

Ой-ей!

– Здравствуй, тетя! – Глеб ставит на пол Мышь, которая все же забралась ему на руки, и подходит к Раисе Ильиничне с объятиями.

– Глеб! Ты что, упал? – она возмущенно смотрит на его волосы, в которых, вероятно, застряла травинка.

– О да! – смеется, запускает в свою шевелюру пальцы. – Упал и валялся.

И снова смеется.

Смеюсь и я. Хохочет Мышка.

А тетушка, кажется, еще сильнее бледнеет.

– Кактус! – Мышь бросается на шею своему любимцу. – Я тебе игрушку принесла! – тянет плюшевого лайка.

– Так это было ему?! – в голосе Глеба слышно искреннее возмущение, а я уже ничего не могу с собой поделать!

– Ага! – сияющая Мышь поворачивается к тетке. – Я вам тоже кое-что принесла, – лезет в один из своих бумажных пакетов и достает…

Выдранную с корнями герань!

– Вот! Я посмотрела! У вас такого цвета нет!

– Марина! – Глеб вдруг становится серьезным. – Я же сказал, ничего не воровать!

– Но… – она кажется растерянной. – Но ворованное лучше растет!

Я замираю!

Ну, Мы-ышка! Ну как ты могла!

Тетка Глеба, чуть скривившись, наклоняется и берет росток двумя пальцами. Поднимает на уровень глаз, осматривает.

– Теть… – начинает Глеб.

Но та одаривает его просто убийственным взглядом, медленно разворачивается и, вздернув подбородок, идет к выходу.

– Теть, ты куда? – Глеб волнуется.

– Я? – Раиса Ильинична медленно поворачивается. – Я иду замочить растение! У него слегка пересохли корни, – Хотя… – о чудо! она улыбается! – Ворованное и правда лучше растет! – ловит Маринкин взгляд. – Вы не поможете мне, молодая леди?

– Я? – теряется Маринка и тут же находится. – Конечно! Бегу!

– Отлично, – Раиса Ильинична снова плавно разворачивается к выходу в сад. – И да! Глеб Вербицкий! Не забудьте пожертвовать парку на озеленение!

Глеб от этой сцены, кажется, немеет, а его тетушка, подхватив Мышкину ладонь, величественно шествует в сад. За хозяйками послушно трусят и их собаки.

– Что это было? – тихо спрашивает ошалевший Глеб, когда они выходят.

– Мне кажется, – не могу сдержать усмешку, – тебе лучше знать!

Он оглядывается на меня, и я вижу в его взгляде недоумение и даже растерянность.

– Понятия не имею, – крутит головой. – Но! – его взгляд вдруг становится озорным. – Но мы остались одни!

– Что?

– Хочу закончить ритуалы!

С этими словами он подхватывает меня на руки!

– Через порог в дом я заносил Мышь, дай теперь отнесу тебя в спальню!

– Глеб! – я пытаюсь выкрутиться.

– Не дергайся! – отвечает невозмутимо. – Я устал, – это говорит человек, поднимающийся со мной на руках по лестнице. – Не ровен час, уроню! – толкает дверь своей спальни…

Нашей спальни…

.