Бывшие

20

— Кофе будешь? — предлагаю и, крутанувшись на пятках, иду в кухню. Мама семенит следом.

— Настя!

— Что? — смотрю на нее.

Мама чуть задирает подбородок, поправляет свои очки в стильной оправе и недовольно прищуривается. Иногда у меня в голове возникает жуткий диссонанс. Мама такая красивая, выглядит моложе своих лет, всегда подтянутая, одета с иголочки, внешне она невероятно женственная, пока молчит, правда…

— Яра сама ему написала. Сама позвала. Мне его выгнать теперь? Прямо при дочке?

— А я говорила, что телефон покупать ей еще рано.

— Мама, хватит. Ты кофе будешь? — чуть повышаю голос.

— Буду! — отбивает мне в такой же манере.

— Ну и хорошо!

Пока достаю капсулу и еще одну чашку, слышу приближающиеся шаги. Вряд ли это Яся…

— Насть, как я понял, Яська боится ехать к врачу? — спрашивает Руслан, заходя на кухню.

— Тоже мне папаша! Надо, молодой человек, как-то вливаться в жизнь дочки, — тут же встревает моя мама, а я уже привычно для всей этой ситуации закатываю глаза.

Градов же просто делает вид, что ее тут вообще нет. Он и раньше так делал. Она могла на него орать у нашего подъезда, пока он меня до дома провожал, а он, не дрогнув и мускулом на лице, продолжал мне что-то рассказывать.

Мама выдыхалась, грозилась, что вызовет полицию, и уходила домой. Правда, мне потом дома из-за такого поведения Руса еще больше влетало. Я ему об этом не рассказывала, конечно. Мне нравилось, что маму мою он не боится. Все боялись, а он нет. Это подкупало…

— Боится, Руслан. Всех-всех врачей, — вздыхаю.

Градов кивает и бросает взгляд на мою ногу. Я стою у стола, ровно как тем вечером. От понимания этого момента шею неприятно щекочет, и я тут же накрываю горло ладонью.

— Как нога, кстати? — спрашивает Рус, не понимая, что одним своим вопросом открывает ящик Пандоры.

— Тебя снова беспокоит? — оживляется мама. Складывается впечатление, что ей на стул иголку подложили, так резко она подскакивает.

— Так, — отмахиваюсь.

— Значит, этот в курсе, а от родной матери, что тебе плохо, ты скрываешь?!

— Было легкое обострение. Все в порядке.

Руслан тем временем складывает руки на груди, подпирая спиной стену, с интересом наблюдает за происходящим. Ну да, целое шоу прямо с утра.

— Ты у врача была? Нельзя запускать, ты же знаешь, Настя, что это не шутки. Ты забыла, через что нам пройти пришлось? Настя…

Мама качает головой, и я замечаю, как у нее дрожат руки. Она нервничает. После моей травмы нам и правда много пришлось пережить. Мама заняла тогда просто неподъемную для нас сумму денег для реабилитации, сидела со мной сутками…

— Мама, хватит. Я давно выросла, — объясняю ей, как маленькому ребенку. — Сама уже мама. Поверь, я могу о себе позаботиться, — касаюсь маминого плеча и тепло ей улыбаюсь.

— Я волнуюсь, — шепчет, подойдя ко мне вплотную.

— Папа! Ты куда ушел?

Забежавшая на кухню Яська смещает фокус внимания всех присутствующих на себя. Мельком поглядываю на маму, которая отворачивается и касается пальцами кожи под глазами.

— Ладно, пойду в магазин схожу, — шепчет и быстрыми шагами выходит из кухни. Слышу, как через минуту хлопает входная дверь.

— О, мам, — дочка растягивает рот в улыбке. — Мы с папой зуб посмотрели, он точно не болит.

— Ну и хорошо, — киваю, — одевайся пока.

— Зачем?

— Мы едем к доктору.

— У меня не болит!

— Ясь, мы же с тобой договорились вчера.

— Я не хочу! — дочь топает ногой и уносится обратно к себе.

Шумно выдыхаю. Кажется, слишком рано я полюбила утро. Слишком рано…

Иду за Ярославой следом. Она, как только меня видит, дуется еще больше, а потом выдает:

— Я к папе жить уеду!

Опешив, оседаю на кровать. Меня словно приложили по голове чем-то тяжелым, после такого заявления. Воздуха в легких не остается. Раньше она ничего подобного не выдавала. Мы с ней вообще душа в душу жили, можно сказать. Да, она капризничала, но никогда не говорила таких страшных для меня вещей.

С такими настроениями у меня есть все шансы уйти для ребенка на второй план. Что я несу вообще? Бред же. Она не приз, за который мы боремся. Не пьедестал, но чувствую я себя сейчас именно так, как спортсменка, проигравшая важные соревнования.

Самой страшно от своих кощунственных мыслей.

Дочь дуется. Смотрит на меня как на врага, и я впервые в жизни не знаю, что ей сказать…