Бывшие

47

Неужели я хочу от него именно большего?

Хочу быть с ним?

Нет, это же бред! Так не бывает.

Я его любила. Главное здесь то, что любовь упоминается в прошедшем времени. Ведь так?

Кусаю губы, не находя ответов. Бегаю взглядом по салону авто, боясь замереть на фигуре Руслана. Нужно уходить. Нужно выйти на улицу. Хватануть воздуха. Сую ноги в кроссовки и, можно сказать, выпрыгиваю из машины, словно за мной гонятся, и торопливым шагом иду к дому не оглядываясь.

Взбегаю по ступенькам, тянусь к дверной ручке, но вместо того, чтобы оказаться дома, оказываюсь прижатой к стене прямо на веранде.

Когда он успел выйти из машины? Как смог так бесшумно подкрасться?

Хотя… У меня так долбит пульс, что я ни черта больше не слышу. Только свое глупое сердце, только его.

Рус зажимает меня у стены. Накрывает собой, не давая возможности выбраться.

Я не могу его оттолкнуть. Не могу на него не смотреть. Он связал меня по рукам и ногам сейчас.

Глаза в глаза, и губы снова дрожат.

Сжимаю-разжимаю кулаки, хоть руки и продолжаю висеть плетьми по обе стороны моего тела.

— Что ты делаешь? — спрашиваю на выдохе. На это сил хватает. Только на это.

— Я соврал.

— Что? — спрашиваю, сама себя едва слыша.

— Для меня это значит. Очень много значит.

Сердце в этот момент болезненно сжимается, оно вот-вот проломит грудную клетку. Какая дикость! Какая блажь! Какой кайф!

Эйфория.

Я впадаю в эйфорию после его слов. Разум борется. Он изо всех сил сопротивляется, потому что мне претит сама мысль о том, что между мной и Градовым может быть что-то большее. Что мы можем быть кем-то большими, кроме как родителями прекрасной дочки.

Мотаю головой в знак несогласия. В знак протеста.

Он не должен был этого говорить. Не имел права, черт его возьми!

Я вылечилась. Я переболела. Я выстроила новую жизнь.

В этой, моей новой жизни, ему нет места! Как же он этого не понимает?

И тем не менее, где-то глубоко внутри, я чувствую сладость его слов. Они меня согревают.

Разум противится, но сердце, сердце будто предвкушает что-то большее, что-то, что нельзя описать словами, а лишь почувствовать.

И я чувствую. Чувствую его объятия, губы. Его тепло.

Меня трясет от избытка этих самых ощущений, и в какой-то момент я просто сдаюсь. Броня падает к ногам, ладони сами обхватывают его щеки. Пробегаюсь пальцами по стриженому затылку, ловлю его губы. Отвечаю. Жмусь к нему крепче, словно в первый раз, точно как много лет назад.

Слышу его дикий рык и покрываюсь крупными мурашками. Они, как иголки, вонзаются в кожу и вынуждают кайфовать от происходящего. Разум плавится, мозг паникует, а сердце не может нарадоваться происходящему.

Разве так вообще бывает?

Задаюсь этим вопросом, рассматривая Руса замутненным взглядом. Во мне так много чувств сейчас, что я едва стою на ногах. Если бы он не прижимал меня к стене, давно бы уже рухнула на пол.

— Давай попробуем еще раз, — произносит, глядя мне в глаза. У него все такой же грубый, отрывистый, но глубокий голос. Он проникает в глубины сознания, оседает там и закрепляет в голове эту мысль.

Теперь я ее допускаю. Теперь она мне не претит.

— Я не знаю, — качаю головой из стороны в сторону. — Прошло слишком много времени…

— Я не предлагаю тебе продолжить начатое. Я предлагаю начать заново.

Рус ведет ладонью по моей талии и впивается пальцами в голую кожу под кофтой. Только сейчас понимаю, что его руки проникли глубоко за пределы моего пальто, а я даже не заметила этого. Как и порывистого ветра, что раздувает волосы и щиплет кожу на щеках.

— Я был уверен, что больше ничего к тебе не чувствую. Я себя в этом убеждал.

— А теперь? — шевелю губами, пытаясь выдавать звуки.

— Не убедил.

Тяну воздух через нос. Мелкие, быстрые вдохи. В голове хаос.

Нужно что-то говорить, но язык будто к нёбу прилип.

— Мне… Мне нужно время. Я не знаю. Я ничего не соображаю сейчас. Понимаешь?

Руслан кивает и убирает от меня руки. Делает полшага назад, оставляя мое тело прижатым к стене.

— Понимаю, — соглашается, оглядываясь на свою машину.

Уедет?

Пусть уедет. Я хочу, чтобы он уехал.

— Ты права, — снова соглашается. — Просто знай, что ты и Яся — самое дорогое, что у меня есть.

Вздрагиваю от этих слов. Хватаю губами воздух и не могу поверить в то, что он действительно их произнес. Зачем же так жестоко? Зачем так обнажать душу сейчас? Это манипуляция, да? Снова?

Качнув головой, нащупываю дверную ручку и поворачиваю ее в сторону. Дверная личина щелкает.

— Давай попьем кофе и… спокойно поговорим, — произношу уже спокойней и толкаю дверь.

Стараясь больше не коснуться Руслана, прохожу в дом. На ходу снимаю пальто и поднимаюсь наверх, чтобы поблагодарить и отпустить няню.

Когда спускаюсь, Руслан сидит на кухне. Ровно на том же самом месте, где пару часов назад сидела моя мать и сознавалась в своих грехах.

Мотнув головой, отделываюсь от этого воспоминания и запускаю кофемашину. Потом в какой-то момент воспоминаю, что Рус не пьет кофе, и ставлю чайник.

Градова чувствую за своей спиной почти сразу. Прикрываю глаза, собираясь с мыслями.

— Присядь, — Рус кладет ладони на мои плечи, а потом разворачивает меня к гостиной. Туда и направляет.

Оказавшись в центре комнаты, понимаю, что пустить его ночью в дом было ошибкой.

— Я на диванчик, — улыбаюсь и, увернувшись от его прикосновений, усаживаюсь. Правда, Градов сразу садится рядом, и я жалею, что не выбрала кресло.

— Я понимаю, как все это выглядит, Настя, — начинает почти сразу. — И своей вины во всем этом я не отрицаю. Вероятно, настоящие мужчины так себя не ведут. Они идут до конца во всем и не боятся последствий. В моем случае вышло иначе. Просто знай, мне стыдно и стремно, перед тобой и перед Ясей. Я, наверное, не заслуживаю такой крутой девчонки, как она, но хочу сказать тебе спасибо, что ты позволила мне ее узнать. Позволила быть с ней рядом сейчас…

— Пожалуйста, — чувствую, как моих губ касается улыбка. — Спасибо, что не оттолкнул ее. Она очень тебя любит.

— Она так сказала?

— Это очевидно, Руслан, — качаю головой. — Спасибо, что стараешься. А что касается нас…

— Ничего не говори сейчас. Просто подумай на досуге о том, что я сказал. Я приму любое твое решение.