Бывшие

44

Для моего ребенка все могло бы быть иначе…

Поднимаюсь с пола на шатких ногах и, упираясь ладонью в спинку стула, тянусь за телефоном. Быстро нахожу в контактах номер нашей няни и, нажав вызов, слушаю гудки.

Долгие, громкие гудки, которые сейчас кажутся бесконечными, несмотря на то, что прошло максимум десять секунд.

— Анастасия, добрый вечер. Что-то случилось? — няня звучит взволновано. Не похоже, что спала, к счастью.

— Анна Николаевна, добрый. Извините за поздний звонок, но вы не могли бы сейчас к нам приехать?

— Что-то с Ярославой?

— Нет, с ней все в порядке. — Накрываю глаза ладонью. — Все хорошо. Мне просто срочно нужно отлучиться из дома. Буквально на пару часов. Заплачу в тройном размере за этот выход.

Анна Николаевна не спешит с ответом. В телефонной трубке повисает пауза.

Зажмуриваюсь, считая удары своего сердца и дышу.

Вдох-выдох.

— Хорошо. Буду у вас через сорок минут.

— Спасибо, — повышаю голос, потому что эмоции на пределе. — Спасибо большое. Вы очень меня выручите. Жду.

Сбрасываю звонок и сую телефон в карман джинсов.

Никак не могу собраться. Меня размазало. После маминых слов чувствую себя какой-то непонятной субстанцией. Единственная мысль, за которую держусь, — поговорить с Градовым. Прямо сейчас. Мне нужно с ним поговорить. Нужно выяснить все до конца. Поставить точку в этой дурацкой истории, которая тянулась много лет.

Когда приезжает няня, сую ей в руки наличку и, рассыпаясь в благодарностях, выскакиваю за дверь с пальто, перекинутом через локоть. За руль сажусь сама. Не хочу никого сейчас рядом с собой видеть.

Пока еду к Руслану, проматываю в голове все, что знаю и помню. Мамины слова — особенно. Снова и снова. По кругу.

Притормозив на светофоре, растираю по лицу слезы. Я натурально ими захлебываюсь.

Почему все вокруг решили, что я не имею права знать? Ладно мама, но Градов… Как он мог? Почему ничего не рассказал?

Я ребенка от него родила. Я его любила. Я думала, сдохну. Три года! Мне три года казалось, что он приедет, заберет нас и все наладится.

Дура!

Наивная дура.

Любила, ненавидела и надеялась, что все образуется, что все окажется сном. Ошибкой.

Боже мой…

Бью по тормозам буквально сантиметрах в десяти от высоких кованых ворот жилого комплекса Руслана. Мой номер занесен в список жильцов, поэтому меня без проблем пропускают. Такая мера была нужна, чтоб я могла закидывать ему Яську.

Заезжаю на паркинг и, заглушив двигатель, почти бегом иду к лифту, не заморачиваясь закрытием машины.

Пока железная коробка поднимает меня наверх, переступаю с ноги на ногу, обнимая руками плечи. Готовлю речь. Собираюсь с мыслями и пытаюсь успокоиться. Если я буду рыдать, никакого разговора не выйдет. А я должна поговорить с Русланом, возможно, закатить скандал, просто потому, что эмоции переполняют настолько, что контролировать себя я попросту не в состоянии. Мне необходимо скинуть их на кого-то еще. Найти жертву для выплеска своего негатива, чтобы хоть немного заглушить истерику, зародившуюся в душе.

Черт! Нужно было остаться дома. Переспать со всей этой информацией и поехать к Русу завтра. Черт! Куда же пропала рассудительная Настя? Я ведь всегда именно такой и была. Почти всегда. Сначала думала, потом делала, но сегодня так не выйдет. Я себя сожру, лежа в постели и глядя в потолок, этой ночью. Точно сожру.

Выхожу из лифта и останавливаюсь напротив двери в квартиру Руслана. Затаив дыхание, жму на дверной звонок.

Время снова замедляется. Проходит вечность, прежде чем Рус ее открывает.

— Привет, — взмахиваю рукой и залетаю в квартиру как к себе домой. Растираю плечи, прокручиваюсь вокруг своей оси и только сейчас замечаю, что Руслан стоит передо мной в одних брюках.

Быстро оглядываюсь. Складывается впечатление, что он здесь не один. Ежусь от бегущего по позвоночнику холодка.

— Я помешала? — шмыгаю носом и пячусь, пока не вжимаюсь спиной в стену.

— Что-то случилось? — спрашивает вкрадчиво, осматривая меня с головы до пят.

— Я поговорить хотела…

Руслан вытягивает руку в направлении гостиной. Это такое приглашение, видимо.

Подобравшись, запахиваю пальто на груди плотнее и проскальзываю в комнату.

— Ты не один? — реагирую вопросом на довольно приглушенный, почти интимный свет.

Руслан проходит мимо меня к бару. Наливает что-то в бокал и выпивает его залпом.

— Один, — отвечает, как только осушает бокал.

— Хорошо, — киваю и, потерев нос ладошкой, сажусь на диван, снова крепко себя обняв. — Я приехала, чтобы кое-что спросить.

— Валяй, — ставит бокал на бар и упирается локтем в глянцевую поверхность позади себя.

— Мне тут мама кое-что рассказала сегодня. Про то, что тогда случилось…

Тараторю, смотря на свои колени, а когда отрываю взгляд и перевожу его на Руса, вижу, что он ухмыляется в своей этой пассивно-агрессивной манере.

— Что именно? — интересуется, приподняв бровь.

Быстро рассказываю все, что знаю. Сбивчиво, иногда повторяясь по несколько раз и отслеживаю. Каждую его реакцию в этот момент отслеживаю. Почему-то в глубине души мне не хочется верить, что все это правда. Не хочется записывать свою мать в монстры, не хочется ее еще больше демонизировать. Совсем.

Руслан внимательно меня слушает. За все время моего рассказа выражение его лица не меняется. Это максимально спокойная маска, по которой невозможно считать никаких эмоций.

Договорив, зажимаю сложенные вместе ладони коленями и снова смотрю на Руслана. Он отталкивается от барной стойки, пересекает комнату и садится в кресло напротив меня.

— И чего ты хочешь от меня, Настя?

— Это правда? — хватаю губами воздух и молюсь, молюсь, чтобы все это было ложью.

Глупо. Очень глупо. Я словно в развитии в этот момент откатываюсь, честное слово.

Он кивает.

Смотрю на него и чувствую, как по щекам снова катятся слезы. Не плакать не получилось.

— Прости, — всхлипываю, прижимая ладонь к губам. — Извини меня за мою мать.

— Не реви, — слышу его грубый голос. — Было и было.