Бывшие

38

— Руслан, — нервно убираю волосы за уши. — Я, может быть, как-то не так выразилась, — иду на попятную просто потому, что не хочу создавать конфликт. Не сегодня точно, — но и ты меня пойми! — взмахиваю руками. — Я переживаю за свою дочь и…

— А мне, по-твоему, на нее плевать. Так?

Уголок его губ поддергивается вверх. Это не ухмылка, скорее, разочарование. Во мне разочарование.

Боже, во мне в этой жизни столько раз разочаровывались — я привыкла. Сто лет внимания не обращала, а сегодня, как в первый раз, — пробрало.

Черт! Черт! Черт!

— Не так. Я говорила о другом!

— Я слышал, что ты сказала. Можешь не повторяться.

— Ладно…

Снова погружаемся в тишину.

Прикусываю внутреннюю сторону своей щеки, смотрю на неторопливые волны и вспоминаю. Вслух проговариваю:

— Когда я родила Яську, пошел снег. Снег в мае, представляешь? — смеюсь. — Еще так страшно было брать ее на руки. Она же такая крошечная и голову не держит. Я очень боялась ей навредить, правда. — Накрываю лицо ладонями. — Эволюция — она такая, — облизываю губы. — В Яськин первый день рождения я готовилась к защите диплома и забыла про то, что год назад родила такое сокровище. Плакала потом ночью. Презирала себя. Чуть-чуть полегчало, уже в июне, после защиты. Пятерка и красный диплом будто немного сгладили этот мой материнский промах.

В три года Яся впервые попробовала торт. До этого мы ей сладкое не давали. Было смешно, потому что она не стала есть отрезанный кусочек, а понадкусывала торт по кругу. Половину выплюнула. Платье было заляпано, да и все вокруг тоже. Фоточки получились забавные. Я потом тебе покажу обязательно.

Впервые про своего папу она спросила три года назад. Долго наблюдала на детской площадке за девочкой, которая гуляла с отцом, а потом спросила у меня, где же ее папа. Если честно, я не знала, что говорить. Все эти годы готовилась, знала, что спросит, а когда мы пришли в эту точку, я растерялась. Переключила ее внимание магазинами какими-то, а ночью плакала, вспоминала и искренне желала тебе всего самого плохого. Ты, кстати, через две недели после этого бой проиграл, — шмыгаю носом.

— Сработало, значит, — Рус ухмыляется и смотрит на меня. В какой-то момент вытирает слезы с моих щек. — Помню этот бой. Я тогда пропустил. Дважды, потому что мне показалось, что увидел в зале тебя.

Опускаю взгляд. Нервно скоблю ногтями коленку. Почему-то даже вслух произносить это стыдно, словно, если скажу, самой себе признаюсь в том, о чем поклялась не просто забыть, а сделать вид, что не было этого.

— Я была в зале, — шепчу, неуверенно поднимая голову.

Смотрю на Руслана и вижу, как быстро меняются эмоции на его лице.

— Яся же спросила про отца тогда, ну и я подумала, что, может быть, нужно сказать тебе… После боя как-то или, не знаю, — тру виски, взъерошивая волосы. — Предложить познакомиться с Ярославой…

— Что остановило?

— Я думала, ты знал о моей беременности. Видел меня с животом. Вот я и подумала в последний момент, если ты все знал, то с чего вдруг решишь сейчас знакомиться с дочкой? Ушла, а через час, когда приехала домой, узнала, что ты проиграл. Радовалась.

— Я в тот день думал, что крышей поехал. Не может так натурально мерещиться.

Руслан опускает лицо в ладони и растирает его быстрыми движениями.

— Извини, если пошатнула твою психику, — смеюсь.

— Почти, — он тоже смеется.

Смотрим друг на друга, и я чувствую, что мне стало значительно легче. Я будто отпустила какую-то часть прошлого, которая постоянно тянула меня назад и навешивала вину. Такую вину, от которой голову на плаху временами положить хотелось.

— По поводу дома, Насть…

— Руслан, не надо. Я не хочу жить с тобой под одной крышей, не хочу успокаивать Ясю, когда придется разъехаться. Пойми…

— Ты когда-нибудь вообще до конца дослушиваешь? — перебивает. — Я живу в городской квартире большую часть времени. Яське понравилось в этом доме, мне он особо не нужен, и я подумал сделать дарственную. Пусть это будет ее дом. Живите там вдвоем, плюс сад рядом, о котором мы с тобой говорили.

— Дарственную?

— Что-то типа материальной компенсации за эти шесть лет. Если ты думаешь, что меня не бомбит на эту тему, ошибаешься. Я чувствую себя лохом каким-то, который кинул своего ребенка и вообще никак не участвовал в его жизни.

— Это огромные деньги, Руслан.

— Это просто деньги, Настя. Как вернемся в Москву, с тобой свяжется мой юрист. Ну и жить вместе не придется. Я буду приезжать, как и приезжал, а Яське скажешь, что у меня много работы.

— Врать, да?

— А ты никогда не врешь?

— Стараюсь подавать дочке положительным пример. Наши с тобой отношения не в счет, — уточняю сразу, чтобы опередить его подколки.

— Ладно, убедила. Врать — плохо.

— Именно. А Яре нужно сказать все как есть. Главное — сделать акцент на том, что мы ее очень любим. И ты, — киваю с улыбкой на губах, — и я!

— Заметано.

Руслан протягивает мне ладонь, и мы игриво пожимаем друг другу руки.

Градов проводит большим пальцем по тыльной стороне моей ладошки, смотрит мне в глаза, усмехается и произносит:

— Ты сказала, что не ревнуешь Яську ко мне, а я вот ревную. Все время ловлю себя на мысли, что ты лучше с ней ладишь, и поэтому она любит тебя больше. Странное чувство, если честно.

— Вы просто еще мало знакомы. Вот увидишь, скоро ты и сам будешь все-все о ней знать и прекрасно ладить.

Улыбаюсь и корю себя за то, что сознаться в своей ревности не готова. Ни за что!