Бывшие не влюбляются

Глава 10

Ретт удержал меня за руку и не отпустил, даже когда надевал пальто. Мы так и вошли вместе в его спальню: он держал мою руку сначала в одной своей руке, пока одевался, потом во второй. Будто боялся, что я исчезну.

Мы вышли из дома и запирать дверь не стали. Я вцепилась в Ретта и шагала с ним вровень, лишь бы не отстать. Тростью помогала себе – большую часть веса перенесла на нее.

Старалась не смотреть, куда идем – куда бы ни пришли, мне это не понравится.

На ветру звенели цепи. Бездушный черный гранит надежно сдерживал тех, кто спокойно лежал в могилах…

Ретт первым шагнул на узкую тропинку, уводящую вглубь кладбища, и позвал меня.

— Ада, подойди.

Я сглотнула и набрала в легкие побольше воздуха. Два коротких шажка, и остановилась у могилы. Старой, как и всё здесь.

С фотографии на памятнике на меня смотрела Флимм. Она улыбалась. Волосы, сложенные в аккуратную прическу. Жемчужное ожерелье на тонкой шее.

И даты: “3019 – 3099”

Она прожила ровно восемьдесят лет и умерла в год, когда блокадный Ковентор пал. В три тысячи девяносто девятом жители Ковентора погибли все, до единого, когда синилийцы отступали…

Вот только город тогда назывался иначе. И когда Тирел сказал мне о Ковенторе, то я, разумеется, не могла вспомнить этого названия.

Потому что Тирел его выдумал.

— Он его выдумал? — шепнула я самой себе.

Но Ретт услышал и, более того, понял, что я имею в виду.

— Да. Это город Саруэл, погибший двадцать восемь лет назад за неделю но нашей победы. Да ты и без меня знаешь…

— Знаю. Я не видела его фотографий, потому не могла вспомнить. Но, Ретт… Как то возможно? Саруэл был уничтожен синилицами. Жители города, не умершие своей смертью, держались до последнего, но все равно погибли! Саруэл – заброшен! А… Флимм? Почему я ее вижу… Она же здесь, живая!

— Пойдем, — Ретт снова потащил меня за руку, на этот раз на выход с кладбища. — Не здесь говорить об этом.

— Да не могу я, — из глаз брызнули слезы, ноги отказывались шагать. — Мне страшно!

— Нечего бояться, Ада, — Ретт обнял меня со вздохом, положил мою голову на свое плечо. — Мы в этом городе совсем одни.

— Я схожу с ума! Точно, тебе говорю – еще чуть-чуть и начну кричать.

— Лучше пойдем в бар.

— В какой еще бар?

— Здесь есть недалеко, прямо на углу. Алкоголь не портится, к счастью, а вот закусок нам не видать.

Пока Ретт вел меня в одному ему известное место, я оглядывалась через каждый шаг. Боялась, что за спиной кто-то есть. Привидения? Призраки? Мертвецы?!

Бармен встретил молча. Я уставилась на его шею с ожогом от веревки и тяжело сглотнула. Ретт отвел меня в угол пыльного помещения, усадил за стол и ушел к бару.

Вернулся через минуту с бутылкой вина, но без бокалов.

— За чаем ты этого не выдержишь, — сказал Ретт обеспокоенно. — Пей.

— Я не люблю алкоголь, а тем более вино.

— А виски этим утром?

— Мне пришлось.

— Вот и сейчас придется. Просто доверься мне, ладно? Здесь нет психиатрических больниц и отвести мне тебя будет некуда, — Ретт усмехнулся.

— Боюсь услышать, что ты мне расскажешь, — я вытерла мокрые щеки. Слез больше не было, только съедающее изнутри отчаяние.

— То, во что ты никогда не поверишь.

Чпокнула пробка. Зеленая бутылка встала передо мной. Я вытерла горлышко рукавом и со вздохом приложилась к нему. Несколько глотков сладкой мерзкой жидкости огнем растеклись по венам. В голове зашумело, и я была готова слушать.

Ретт смотрел в мои глаза долю секунды, потом отвел взгляд в окно:

— Спустя четыре года войны и четыре года блокады Саруэла, генерал Фрейзер отступил. Он уводил войско в Лэстен, оставив Саруэл без поддержки, но уйти далеко не успел. Синилийцы уничтожили и Фрейзера, и его армию. Они прошли через Саруэл, не причинив городу особого вреда, и дошли бы до Лэстена. Брарирское королевство по плану врага должно было пасть в день захвата Лэстена… Но после смерти генерала Фрейзера армию возглавил генерал Стонтор. Стонтор погнал синилийцев назад, всё через тот же несчастный Саруэл…

— Почему? — прошептала я. — Городок маленький, разве нельзя было обойти его… Обогнуть как-то?

— Если этого не сделали, значит, нельзя. Я не очень разбираюсь в войнах, если точнее – совсем не разбираюсь. Все, что я тебе сейчас рассказываю, я узнал за предыдущий год из архивных записей, когда наткнулся на следы Джо Гилборна… Об этом позже. Так вот, когда Стонтор погнал синилийцев через Саруэл, и синилийцы выпустили в городе биаглиф – химическое оружие. Опасное в долгосрочной перспективе, и даже сейчас мы с тобой, находясь здесь, рискуем подорвать здоровье.

Я вскинула руку, прерывая Ретта. Он был прав – без вина моей выдержки не хватило бы на весь рассказ. Сделала пару глотков и выдохнула:

— Продолжай.

— Город бросили. Жить в нем нельзя – опасно. Группа волонтеров приехала сюда после войны, чтобы похоронить погибших. После чего Саруэл накрыли призрачным куполом, чтобы никто в него не попал. Двадцать лет спустя один предприимчивый человек – Тирел, познакомился с братьями Гилборнами. Братья организовали поставку запрещенных в Брарийском королевстве зелий, артефактов и другой незаконной мелочи. Одним из таких незаконных вещиц был билет на призрачный поезд – незаконная разработка синилийских военных. У наших есть такие же билеты, только достать их нельзя. Поезд этот курсирует между Лэстеном и Саруэлом, и попасть в него можно только по билету-артефакту.

Я моргнула и вдруг поняла, что уже минуту не дышу. Еще три глотка, и четверть бутылки опустела.

Ретт улыбнулся мне ободряюще и продолжил:

— Тирел быстренько осознал, как превратить запрещенку в огромные деньги, и открыл организацию, занимающуюся защитой свидетелей. Он обещал, что клиентов его агентства никто никогда не найдет и, в общем-то, был прав. ООД – отдел по особым делам – не интересовался деятельностью его организации. Мало ли у нас в королевстве подобных агентств? Десятки тысяч. Зачем проверять одно из них? ООД и не лез, пока в королевстве не начала появляться синилийская запрещенка. Я в то время первым взялся за дело Джо и Лэнда Гилборнов, и последние шесть лет искал их следы…

— Шесть лет, — хмыкнула я. Опьянела уже изрядно, так что могла говорить на любую тему. И даже разворошить воспоминания оказалась не прочь. — Тогда, когда ты от меня ушел к Лилиане? Подруге детства, верно?

По лицу Ретта пробежала тень.

— Закатишь скандал? — тихонько спросил он.

— Незачем. Прошло много времени, и я уже даже не хочу знать причину…

— Но ты узнаешь. Шесть лет назад, за день до Рождества, я нашел Гилборнов. Не вдаваясь в подробности, скажу – они поклялись убить самое ценное, что было в моей жизни: тебя, Ада. Я мог бы отказаться от дела, передать его кому-то еще, но не захотел. Одно из запрещенных зелий убило мою маму, и для меня стало делом принципа посадить Гилборнов в тюрьму до конца их жизни. Но и тебя подставить не мог, поэтому просто ушел. Забегая вперед, скажу – Лилиана оказалась младшей сестрой Гилборнов. Я дружил с ней всю свою жизнь, но ее братьев почти не знал. Ушел от тебя к Лилиане, потому что был уверен – братья ее не тронут, а я в это время подберусь к ним. Возможно, я был полнейшим идиотом, и всё можно было провернуть иначе, но тогда я не понимал как. Не каждый день контрабандистов ловлю, знаешь ли.

Еще два глотка. Я прилегла на стол, руки безвольно повисли.

Ретт откинулся на спинку стула:

— Лилиана не стала моей женой. Мы расстались полгода спустя и больше не виделись. Джо и Лэнд Гилборны исчезли. Как сквозь землю провалились, и нашел я их снова только год назад. Весь этот год я изучал информацию о Саруэле. Архивы под грифом, и чтобы достать из них хоть что-то, приходилось ждать разрешения месяцами. Наконец, мне удалось разузнать о Саруэле если не всё, то очень многое. ООД я выдал информацию о Гилборнах, просил разрешения отпустить меня в Саруэл, но они отказали. Ими было принято решение конфисковать билеты у Тирела, прикрыть его организацию, ну и посадить его самого. А Гилборнам была уготована судьба сгнить в призрачном городе.

— Но почему ты здесь?

— Я приехал за ними. Вопреки запрету ООД, вопреки здравому смыслу. Логично оставить контрабандистов здесь и забыть как страшный сон, но я забыть не могу. Ни маму, ни тебя. Ни то, что мне пришлось причинить тебе такую страшную боль. Гилборны должны сесть в тюрьму и подохнуть в ней много лет спустя. Если они останутся в запертом Саруэле, куда им уже никто не привезет провизии, то умрут гораздо раньше, чем я того хочу. Они не будут страдать, а я не могу этого допустить. Можешь считать, что мной движет жажда мести, и окажешься права.

Я слушала Ретта сквозь звон в ушах. Вновь потекли слезы, и в этот раз я их уже не скрывала. Боль вернулась. Выжигала душу, рвала на кусочки раненое сердце. Я так долго его лечила, а теперь… Лучше бы мне больше никогда не встречать Ретта. Лучше бы я и дальше думала, что меня предали. Чем так…

— Ты меня не предавал, — шепнула я, всхлипывая. — Мы шесть лет жили порознь, только потому что кому-то захотелось заработать на контрабанде?

Ретт промолчал. В тишине мы находились несколько минут, прежде чем он вновь заговорил:

— А теперь ты должна узнать о городе. Он пуст. В нем только мы вдвоем, ну и Гилборны. Где они находятся, я не представляю, но ищу. И я не уеду отсюда, пока не найду их.

— А Флимм? Малыши? Ванда? Кто они все?

— Призраки. Энергия призрачного купола над городом оживила многих из тех, кто здесь когда-то умер. Они и сами не знают, что давно мертвы. Живут, как жили перед смертью, а многие из них помнят боль от смерти. Например, Герберт – его мучают боли в груди, потому что он погиб от удара вилами.

— И теперь он обречен на вечные муки?..

— К сожалению. Я нашел совсем мало информации о местных жителях – только несколько газет прежних времен. Громкий скандал три тысячи сорокового года – убийство Ванды Гримм. Семнадцатилетнюю девчонку утопил в проруби ее жених, после чего скрылся в Синилии. Старушка Флимм погибла во время химической атаки на город. Малыши Марта и Луи умерли во сне через два года с начала блокады вместе со своими родителями. Кто-то из них затопил на ночь печь, но забыл вынуть заслонку в дымоходе. Они угорели к утру… Льюис, лучший врач Брирайского королевства, беспробудно пил со дня начала войны. Напившись в очередной раз, он свалился в песчаный карьер. Переломал все кости, а умер от внутреннего кровотечения. Есть и другие, и их много. Всего на кладбище Саруэла двенадцать тысяч могил, и думаю, что хотя бы половина из этого количества живет сейчас в виде призраков.

Я медленно подняла голову, рукавом вытерла лицо от пыли со стола, смешанной со слезами, и вновь приложилась к бутылке. Никогда раньше не пила, а уж тем более так много. Но сейчас мне никакая мята с ромашкой не помогут.

— Что же касается тебя и меня… Боже, Ада, я никогда не найду нужных слов, чтобы объяснить, что чувствовал все эти годы.

— Не нужно. В этом больше нет смысла, — мой голос преломился. — Шесть лет – долгий срок.

— У нас осталось полторы недели в Саруэле. Следующий поезд придет через девять дней, и за это время я должен отыскать Гилборнов. А ты… Ты просто живи. Наслаждайся отдыхом. Мы уедем отсюда через девять дней и…

— И больше никогда не увидимся, — прошептала я и залпом допила содержимое бутылки.