Бывшие не влюбляются

Глава 7

Порыв ветра налетел внезапно. Что-то заскрежетало по стеклу… Что-то, будто когти, сильные и безжалостные, и едва они найдут малейшую лазейку, кошмарное чудовище проникнет в комнату и сожрет меня заживо.

Я сжалась, стараясь казаться незаметнее. Так накрутила себя, что в безобидной тени от дерева за окном увидела монстра.

Оцепенение схлынуло. Я подбежала к выключателю, забыв о больной ноге, и ударила по нему кулаком. Вспыхнул яркий спасительный свет. Перевела взгляд на окно, но оно было равномерно черным. Ни белых пятен, в которых бы угадывались расплывчатые лица, никого, кто заглядывал бы в комнату, выискивая добычу…

От сердца чуть отлегло. Ну и фантазерка!

Осторожно сделала шаг к окну, и тут боль в лодыжке напомнила о себе. Раскаленной иглой она прошила ногу до самого колена, выбивая из моей груди воздух.

Я растерла пострадавшую конечность и дотянулась до трости.

На улице воцарилась тишина. Слышно было только усиливающийся ветер, да далекий шелест листьев.

Что-то мелькнуло за стеклом, и я взвизгнула.

Натянутые до предела нервы грозились лопнуть с треском.

Снаружи снова донесся тоскливый вой. Но на этот раз я на него не отреагировала. Все-таки человек, существо или что бы там ни было, находилось далеко внизу.

Прямо под окнами.

Крадучись, я преодолела расстояние от кровати до окна и выглянула наружу. Створки, конечно, не открывала.

Отпрянула и хмыкнула: Ковентор расположен у тайги, и встретить здесь шакала – дело плевое. Просто запомню, что выходить на улицу по темноте не лучшая идея.

Шторы задергивать не стала, так было как-то спокойнее. Словно я могла защититься, если бы вовремя заметила, как неизвестная тварь пытается разбить стекло.

Сон как рукой сняло. Ромашкового чая явно уже недостаточно. После подобный потрясений требуется рецепт на лекарства от врача, но к Льюису я обращаться не стану.

Опустилась на кровать и накрыла ноги одеялом. Чуть позже пришла мысль, что лучше бы не оставлять свет в спальне. Он может приманить того, кто бродит там, внизу. Но я не могла заставить себя его выключить. При одной мысли о том, что придется спать в темноте, охватывал панический ужас.

Не знаю, сколько я так просидела. В голове было пусто. Начинало клонить в сон. Чуть позже в саду снова что-то зашуршало, и я испуганно вскинулась. Однако это оказался всего лишь дождь.

Он усилился к двум часам ночи. Еще несколько минут спустя вошел в раж, принялся хлестать по стеклам и барабанить по внешнему подоконнику. Ветер рвал хлипкие деревца, не успевшие вырасти достаточно для борьбы со стихией.

Я все еще невольно продолжала прислушиваться, но больше не улавливала ничего, что напоминало бы этот пробирающий до костей вой. Нечеловеческий, но в то же время определенно принадлежащий человеку.

Остаток ночи то проваливалась в беспокойную дрему, то снова просыпалась. Меня будили кошмары. Вязкие, бессюжетные сновидения, в которых я в полном одиночестве бродила по туманным улицам, а туман все сгущался, пока в нем не тонуло абсолютно все, и я не могла рассмотреть даже собственных рук.

В тумане что-то было. Оно дышало, шевелилось, но я так и не увидела его… И постоянно на периферии сознания звучал эхом тот жуткий вой.

Под утро я все-таки отключилась, а когда проснулась, ливень закончился. В комнату робко заглядывало ленивое осеннее солнце, приглушая яркий свет ламп.

Я наспех привела себя в порядок: умылась и оделась. Волосы не стала собирать в косу, оставила распущенными.

Окно закрывалось крепко. Пришлось повозиться, чтобы замочек поддался, и в комнату ворвался свежий, пахнущий влажной землей и прелыми листьями воздух.

Я немного поизучала окрестности взглядом, не заметила ничего необычного и, успокоившись, вновь закрыла окно, после чего убедилась, что замочек заперт надежно.

Начинало казаться, что все ночные страхи просто померещились. Может, мне почудилось, что снаружи кто-то был.

Но окна и двери лучше все-таки проверить. Во всем доме.

Медленно, стараясь не тревожить пострадавшую ногу, я обошла второй этаж. Заглядывала во все комнаты, в какие могла войти, проверяла каждое окно, и все они оказались плотно закрыты.

Спустилась в холл, чтобы убедиться, что засов на главной двери достаточно крепкий, а Ретт не забыл закрыть черный вход.

Ретт нашелся в гостиной. Он сидел за небольшим столиком для напитков, на котором расположилось то самое радио, которое вчера на чердаке я безуспешно пыталась настроить.

Мой названный муж с сосредоточенным видом крутил ручку. Радио шипело то громче, то тише, иногда попискивало, иногда замолкало, но так и не выдало ни единого связного звука.

Я только кивнула Ретту в знак приветствия и молча прошла мимо.

Не буду ему ничего говорить. Пусть играется с радио, пусть пытается настроить его. Я даже не скажу ему ни слова о том, как меня напугал ночной вой под окнами. Я не могу показать ему свою слабость. Снова.

По холлу разнесся стук металлического молоточка.

Гостей я не хотела встречать, но и проигнорировать было нельзя.

— До-оброе утро.

На пороге стоял доктор Льюис. В том же засаленном халате, в замызганной шапочке. Опухшее синюшное лицо как у пропойцы в глубоком похмелье.

— Доброе, — ответила ему чуть растерянно.

— Я зашел прове-ерить, как в-ваша нога.

Язык у него заплетался точно, как и вчера. То ли не успел проспаться, то ли с утра уже опохмелился. А может, у него и правда какие-то проблемы со здоровьем, и он всегда так разговаривает.

Скорее второе. Пьяница не стал бы с утра искать адрес своей пациентки, чтобы убедиться, хорошо ли она себя чувствует.

— Уже лучше, — ответила ему. — Зайдете?

— Спасибо, — с неожиданным энтузиазмом откликнулся Льюис и перешагнул порог с заметным благоговением. Даже замер на долю секунды, зыркнув по сторонам.

— Проходите на кухню. Она чуть дальше… Да, там. Хотите чаю?

— Да, п-пожалуйста.

Льюис скрылся в гостиной.

Я не успела запереть дверь, как вновь раздался стук молоточка. На удивление оживленное сегодня утро для крошечного городка.

Однако обижать никого не стоит. Адекватные здесь люди или нет, но это люди, и с ними нужно вести себя вежливо. Да и жалко мне их. Во всяком случае, некоторых. Старушку Флимм точно можно пожалеть, да и двойняшки не от хорошей жизни залезают ночами в чужие сады. Наверняка им не хватает родительского внимания…

Кстати, а вот и они.

Две мордашки появились в окне со стороны холла, но стук не прекратился. Я распахнула дверь, и улыбнулась Флимм. Старушка держала в руках тарелку пирожков, а мне оставалось надеяться, что на этот раз они с картошкой – она не так ужасно воняет, когда портится.

Флимм без приглашения вошла в дом. Переступила порог и словно невзначай отпихнула меня плечом с дороги. Что ж, старость не всегда тактична.

Двойняшки продолжали вжиматься личиками в окно.

— Марта, Луи! Ну-ка идите сюда! Окно я открывать не стану! — позвала я их.

Дети отлипли от стекла и буквально влетели в холл через дверной проем.

Я проводила старушку и малышей на кухню, по пути поймав настороженный взгляд Ретта. Неужели мне стоило просить его разрешения пригласить кого-то в дом? Вот еще! Мои гости – мое дело. А Ретту, если он хочет достоверно изобразить любящего мужа, придется помолчать.

Малыши забрались вдвоем на один стул. Льюис сел во главе, а Флимм заняла место по его правую руку.

Встречать гостей ранним утром – дурная затея. С тихим вздохом я поставила на плиту чайник и повернула рычажок.

— А что это у тебя такое? — удивленный голос Флимм нарушил тишину.

— Что? — не поняла я.

— Это, — старушка ткнула пальцем в сторону плиты.

— Плита, — ответил за меня Льюис и добавил с каплей превосходства в голосе, будто она была его: — Электрическая.

— А мама тоже о такой мечтала, — грустно проговорил Луи. — Только почему-то не купила. Папка собирался подарить ей плиту на день рождения, но не подарил. У нас дровяная печь в доме, только она больше не топится.

— Почему? — нахмурилась я. — А как вы отапливаете дом?

— Никак, — Марта хлопнула глазками. — Нам не холодно.

— А готовите на чем?..

Малышка не успела ответить. В кухню вошел Ретт и взволнованно осмотрел гостей.

— Дорогая, — мурлыкнул он, — не доставай расспросами. — Обернувшись к столу, сказал: — Вы не обращайте внимания, моя супруга очень уж любопытная.

— Да нам только за радость познакомиться поближе, — бескровные губы Льюиса растянулись в улыбке.

Я незаметно шлепнула Ретта по руке, когда та потянулась, чтобы меня обнять. Ретт отодвинул для меня стул и помог сесть, а сам занялся чаем.

На стол встала вазочка с печеньем и карамелью, шесть чайных чашек и заварник.

— Чаю всем? — спросил муж.

Гости неуверенно кивнули. Марта потянулась за печеньем, а Луи сунул в рот конфету. Поморщился и выплюнул в кулачок.

Кислая, что ли?

Пока я пила чай, дети молчали. Льюис вертел в руках чашку, будто не знал, что с ней делать. Флимм мусолила печенье, как и тогда, когда я к ней приходила.

Ретт раздражал.

Он не давал мне произнести ни слова. Нервно подергивал ногой, залпом допивая вторую чашку чая, переводил внимательный взгляд с Флимм на Льюиса, на детей.

Боится он их как будто…

Я мысленно хохотнула. Нет, Ретт всегда был немного… социофобом, что ли, но чтобы так переживать в присутствии парочки соседей – это уже заболевание не из легких.

— Вы хотели посмотреть ногу Аделаиды? — Ретт вскинул голову, словно резко вспомнил причину визита доктора.

— Д-да, хо-отел, — кивнул Льюис. — Аделаида, п-позволите?

— Прямо здесь? — уточнила я. — Ну, давайте…

Я отодвинулась вместе со стулом, приподняла юбку до колена и выпрямила ногу. Льюис вышел из-за стола, потянулся, и суставы захрустели. Рваным движением он опустился передо мной на колено и едва не рухнул, не сумев удержаться.

— П-простите, тело не слу-ушается.

Почему его не слушается собственное тело, я уточнять не стала. Но принюхалась – алкоголем не пахнет. Все-таки заболевание. Как жаль. Льюис еще совсем молод, а уже почти инвалид.

Твердые пальцы коснулись моей ноги и ощупали стопу, лодыжку, икроножную мышцу. Льюис хмыкал задумчиво, нажимал большим пальцем то одну точку, то другую.

— Перетру-у-дили, — заключил он. — Нужно сделать примочку и н-не тревожить ногу еще день.

Я кивнула и в ту же секунду почувствовала, как сознание плывет. Тряхнула головой, но стало только хуже. Пришлось вцепиться в крышку стола, чтобы не упасть.

— Ада? — встревоженным тоном позвал Ретт. — Все в порядке?

Его голос доносился откуда-то издалека.

— В порядке, — тихо ответила я, внезапно потеряв голос. Перед глазами запрыгали черные мушки.

Пальцы доктора продолжали мять стопу. Флимм, кряхтя, встала из-за стола и прошаркала ко мне. Ее руки легли на мои плечи.

— Я придержу, не беспокойся, — сказала она. — Льюис бывает как что-нибудь нажмет, так сознание теряешь! Но доктор он от Бога…

— Так, хватит! — рявкнул Ретт, подскакивая с места. — Мы не ждали гостей ранним утром. Льюис – на выход! Флимм – тарелку я вам занесу. Малышня – по саду ночами не шариться. Да-да, Марта, я видел тебя вчера.

Я хотела возмутиться. Что он себе позволяет?! Даже открыла рот, чтобы отругать Ретта, но язык будто прилип к небу. В ушах звенело. Подступившая к горлу тошнота грозилась не пройти просто так, и мне пришлось положить голову на стол.

Кухня опустела – гости ушли. Ретт подхватил меня на руки, перенес в гостиную.

И все это молча – я не могла ему возразить. Только когда спина коснулась мягкой диванной подушки, перед глазами прояснилось.

— Что ты творишь, черт бы тебя побрал? — зашипела я из последних сил. — Гостеприимству не обучен?

— Обучен, — бросил Ретт через плечо. — Лежи, не вставай.

Я провалилась в темноту. Вынырнула. Глотнула воздуха, и сознание вновь заволокла тьма. Руки и ноги сделались ватными, сердце подскочило к горлу и забилось в три раза быстрее.

Ретт вернулся из кухни с кружкой травяного чая. Приподнял мою голову и заставил сделать несколько глотков. Обжигающий напиток разлился теплом по телу, и мне стало чуть лучше.

— Давление поднялось, только и всего, — прохрипела я. — У меня такое бывает.

Хотя, да… Он ведь не знает. Потому что тогда уже ушел. А проблемы с давлением начались как раз после нашего разрыва. Тогда вообще много проблем со здоровьем было, и скачущее давление лишь малая часть.

— Угу, — буркнул Ретт недоверчиво. — Давай, пей.

Я мотнула головой. Уйди, пожалуйста, просто уйди!

— Не хочу тебя видеть, — процедила я. — Чего добиваешься, а? Заботливого из себя строишь?

— Можешь думать, что хочешь, — оборвал меня Ретт. — Понимаю, что ты чувствуешь, но, поверь, сейчас о прошлом стоит забыть. Мы в Ковенторе, черт возьми!

— И что? Этот город или другой, какая разница? Я в любом не хочу тебя видеть! Боль от предательства не рассасывается через годы, Ретт! Я жила без тебя так долго, а тут ты появляешься и суешь мне чай под нос! Заботишься? Волнуешься? Да убери ты эту дурацкую кружку, мать твою!

Я оттолкнула Ретта. И откуда только силы взялись? Кружка выскользнула из его рук и с жалобным звоном покатилась по полу, оставляя за собой мокрый след.

Вот и всё. Я всё сказала. И глаза защипало от подступающих слез. А ведь хотела притвориться сильной перед ним… Не вышло.