Бывшие не влюбляются

Глава 14

Жакард бродил по кухне. Заглядывал то в холодильник, то в шкафы. Что-то клал в рот, но тут же выплевывал.

— А вы, ребята, чем занимаетесь-то? — спросил он. — Миранда ни слова о вас не говорила. С матерью вашей серьезно поругалась, и слышать ничего о ней не хотела.

— Учимся, — в один голос ответили мы.

Я хмыкнула: Ретту уже далеко за тридцать. Студент!

— Правда что ль? — взгляд Жакарда остановился на мне. — А на каком факультете?

— Прикладная экономика, — ответил Ретт сходу. — Мы учимся только первый год, а до этого приходилось работать. Семье не хватало денег, так что…

— Удивительно! — оборвал его призрак. — Ваша мать богатая наследница, и что же случилось с деньгами?

— Эм…

Я спохватилась:

— Она воспитывала нас так, чтобы мы сами заработали себе на жизнь! Ну а теперь-то все сгорело: и дом, и облигации. Миранда с мамой из-за них и поссорилась: мол, как же так, тебе всё, а мне ничего!

— Разумно, — покачал головой Жакард. — Что ж, ребятки, я отдохну. Мне отпуск дали с сегодняшнего дня на неделю, и я планирую только спать и есть.

— Умно, — кивнула я и вскочила с места. — Хорошего вам дня!

Мы с Реттом покинули кухню почти бегом.

— Я видел его, — зашептал Ретт. — Прошедшей ночью в одном из разнесенных складов видел нескольких мертвецов, а один из них – Жаккард. Его тело все еще лежит на складе, а сам он… здесь. Я потревожил тела, и надеюсь, что “вернулся” к жизни только Жакард.

— Ты его разбудил, а я чуть с ума не сошла! У него был ключ от двери.

— Ну, прости. Не думал, что кто-то еще оживет. Мне казалось, все, кому положено вернуться домой в виде призраков, давно вернулись.

— Не хочу сегодня обо всем этом думать, — устало вздохнула я. — Можно хоть один день пожить спокойно?

Ретт остановился и повернулся ко мне с загадочной улыбкой:

— Оденься потеплее. Нам предстоит небольшой поход в лес.

— Зачем?

— Подальше от призраков.

— Если так, то я мигом, — фыркнула я.

Нога почти уже не болела, так что пережить поход я могла. Да и лес любила – в нем, наедине с природой, начинаешь чувствовать себя обновленной.

Одеться теплее получилось с трудом. Мое тонкое пальтишко не подходило для местного климата, и я потратила некоторое время на поиск одежды. Нашлась такая в одной из спален, ранее принадлежавшей, наверное, Миранде. Почему-то Тирел не освободил комнаты, когда купил дом…

Да не покупал он его. Просто занял.

Муфточка на руки и теплое, подбитое мехом пальто, обволокли меня приятным теплом. В таком хоть пешком до Лэстена! Сапожки оставила свои – ноги еще не мерзнут.

Пока я собиралась, Ретт подготовился к походу. Нашел где-то большую корзинку для пикника, собрал еды и взял большой теплый плед.

— Мы ведь ненадолго? — уточнила я, спускаясь по лестнице. Ретт ждал меня в холле.

— На пару часов, не больше.

— Ты вернулся таким уставшим… Точно не хочешь лечь спать? Ты говорил, что хочешь.

— Потом, — Ретт мотнул головой. — Главное – ты. Да мне и самому будет лучше в лесу. Сейчас в нем особенно красиво.

Я не стала отказываться. В любом случае, если Ретт хотел бы остаться дома, он бы остался. Взрослый ведь человек и способен сам принимать решения.

Мы оставили входную дверь открытой. Даже если кто-то придет, то встретит Жаккарда. Двинулись прямиком к лесу, мимо дома Ванды Гримм.

То, что маленькая хибара возле грязного озера была ее домом, мне сказал Ретт. Я присмотрелась к избушке и ужаснулась: окна выбиты, стены практически полностью рассыпались в труху, а крыша провалилась.

— Этому дому почти сотня лет, — Ретт поморщился. — Последними его хозяевами были родители Ванды.

— Ему никакой ремонт не поможет… А когда мы уедем в Лэстен, то призраки продолжат жить дальше?

— Угу.

— Мне кажется, это нечестно. Они не должны находиться в мире живых, это неправильно!

— Ничего с этим не поделать. Пока над городом купол, – а его снимать некому, – призраки будут жить.

Лес встретил нас ленивым пением птиц и шумом ветра. Лиственницы облетели, а вот бесконечные сосны и кедры тянулись в небо зелеными столбами. Здесь почти не было света, и мы брели в сумраке по хрустящему ковру из опавших иголок.

Ретт вывел меня на просторную полянку в окружении кедров. Пока он расстилал плед и раскладывал закуски, я собрала несколько кедровых шишек и принялась колупать их в поисках орешков.

Смущенно наблюдала за ним из-под полуопущенных ресниц. В душе поднялась и тут же утихла обида за прошлое: мы ведь столько лет подряд могли ходить на прогулки… Мы потеряли много времени, но можно наверстать.

Только пока не хочется. Страшно. Страшно, что все повторится.

Ретт собрал хворост, сложил костер. Разжег огонь, и темнота испуганно рассосалась. Костер плевался искрами, трещал.

Я опустилась на плед. Любовалась огнем и наслаждалась приятным шумом леса. Хорошо здесь, спокойно.

И никаких призраков.

— Чай? — улыбнулась я, увидев, что Ретт наливает в железную миску воду из бутылки.

— Чайные листья я забыл взять, — скривился он. — Но у меня есть идея: отвар из ягод. Это не сказать, что вкусно, но хорошо согревает.

— Где ты найдешь ягоды в ноябре?

— Прямо над тобой.

Я задрала голову. Мороженые рябиновые ягодки свисали к моей голове гроздьями. Я протянула руку и сорвала одну кисточку.

Ретт забрал ее, бросил в миску с водой и повесил ту на рогатку над костром.

Мы молчали, пока закипала вода. Мне говорить не хотелось, все равно не о чем. А Ретт искал слова довольно долго.

Наконец, он заговорил:

— Я почти поймал Гилборнов, но боюсь, что одному мне не справиться – город слишком большой.

— Хочешь, чтобы я помогла?

— Ни в коем случае. Но я подумываю подключить к поискам наших соседей.

— Мертвецов. К поискам. — Я хмыкнула. — Ты думаешь, они захотят помочь?

— Надеюсь на это.

Вода закипела. Ретт бросил в нее еще каких-то сухих листьев, найденных здесь же, под деревом, и разлил получившуюся бурду по кружкам.

Я скептично посмотрела на разварившиеся ягодки и немного пригубила напиток. Горечь рябины перебивала сладость листьев незнакомого мне растения. А еще, на удивление, я вдруг почувствовала приятное послевкусие.

— Пить невозможно, — заключила я. — Но в то же время мне нравится.

Ретт усмехнулся:

— Рябиновый отвар – лучшее средство от холода. Мне часто приходилось сновать по лесам в поисках сбежавших преступников…

— Почему тебе? Ты ведь детектив! Я думала, твоя работа заключается в перебирании бумажек и сборе улик.

— Не совсем. Частично я работаю на ООД, а им офисные крысы не нужны.

— Значит, ты почти военный?

— Военный детектив, — задумчиво хмыкнул Ретт. — А что? Вполне подходящее название.

За деревьями хрустнула ветка под тяжелым ботинком.

Ретт выругался. Отдых наедине с природой был нарушен призраком погибшего в тайге солдата.

Он присмотрелся к нам и вскинул винтовку.

Я застыла каменным изваянием, едва не поперхнувшись чаем. Ретт медленно поднял обе руки, и я повторила за ним.

— Чьи будете? — полубезумный взгляд солдата метался из стороны в сторону.

— Брарийцы, — крикнул Ретт. — Мы местные.

— Почему здесь?

— Отдыхаем.

Солдат еще раз окинул нас внимательным взглядом. Убедился, что мы слишком бледны для синилийцев с их смуглой кожей, и кивнул:

— Не хотел пугать. Но шли бы лучше домой. Небезопасно в лесу.

— Конечно, — Ретт выругался едва слышно и сказал уже мне: — Нам и правда лучше уйти. Он уверен, что война все еще идет.

— И мало ли кто кроме него здесь бродит, — вздохнула я.

Наш пикник закончился, едва начавшись. Будто сама судьба не желала оставлять нас с Реттом наедине друг с другом. То Жаккард, внезапно вернувшийся домой, то этот…

— Ретт? — позвала я, увидев, что он вдруг резко развернулся и направился к солдату.

— Мое имя Ретт Уилсон, — представился он. — В городе скрываются опасные преступники: их двое, они братья. И я был бы рад помощи военного… Если вы могли бы найти его.

— Могу, конечно, — солдат вскинулся, горделиво выпятив грудь. — Кого ищем? Как выглядят?

— Понятия не имею во что они одеты, кроме того, что один в пальто и шляпе. Оба высокие, крепкие. Джо и Лэнд Гилборны.

— Где видели их в последний раз?

— В складах на юго-восточной стороне. Где они сейчас, я не знаю.

— Я передам командиру.

— А вы… — Ретт засомневался, нужно ли спрашивать, но все-таки уточнил: — Не один?

— Нет, не один. Практически весь мой взвод успел скрыться в пещере до того, как вон в той части леса разорвался снаряд. Мы все выжили.

Ретт кивнул ему и вернулся ко мне.

Я едва могла сдержать слезы, глядя на солдата. Испуганного, чумазого, с застывшей на лице скорбью. Не выжили. Они не выжили.

— Армия мертвецов, — выдохнул Ретт, — все же лучше, чем один живой детектив. Гилборны должны быть пойманы до того, как придет поезд. Я боюсь, как бы ООД не прикрыли лавочку Тирела уже на днях. Если это произойдет, нам отсюда не выбраться.

— Они не могут оставить тебя здесь!

— А они не знают, что я здесь.

— Как это? — я похолодела. — Ты говорил, что приехал против их воли, но…

— И не сообщил им, верно. Меня бы не пустили, скажи я, куда еду.

— Безумие! А если они уже схватили Тирела?!

— Не должны. Не меньше месяца будет идти расследование, а до первого суда Тирела никто не тронет. У ООД мало доказательной базы без того, что собрал я. А мои улики против него пока еще при мне.

— Почти успокоил, — проворчала я.

Настроение стремительно падало. И даже когда наш “пикник” переехал в гостиную, я уже потеряла настрой на отдых. Камин вместо костра тоже оказался неплох, но всё портила мысль, что где-то в доме сейчас пытается уснуть призрак бывшего хозяина.

Ночь наступила внезапно. Сумрак опустился на город уже к четырем часам вечера, а к пяти за окном разлилась непроглядная темень.

Ретт выключил искусственное освещение, и мы расположились в креслах у камина.

Какое-то время сверлили друг друга взглядами и молчали. Я боялась, что говорить нам больше не о чем, и сердце заныло.

Ретт поднялся из кресла и медленно опустился передо мной на корточки. Я не отпрянула, но и не подалась вперед. По телу пробежала дрожь.

Ладонь бывшего любимого мужчины скользнула по моему плечу… Ключице… Шее.

— Позволишь тебя поцеловать?

Я не успела ответить. Ретт поднялся, крепко обхватил меня за голову сзади и притянул к себе. Горячие мягкие губы коснулись моих.

Я зажмурилась изо всех сил, прогоняя внезапно подступившие слезы. Руки безвольно повисли вдоль тела. Поцелуй, о котором я мечтала последние шесть лет, не пробудил во мне ни капли жажды чего-то большего.

Только осознание, что всё взаправду, подтолкнуло меня ответить настойчивым губам.

— Ты больше не исчезнешь из моей жизни, — выдохнул Ретт. — Мне еще ни один год предстоит искупать свою вину перед тобой, так позволь начать сейчас?

— Позволяю, — шепнула я. — Только не повторяй того, что ты сделал уже однажды. Не оставляй меня, ладно?

В этот момент мне было все равно, как жалко звучит моя просьба. Я будто котенок, которого хозяева оставили на даче на всю зиму: бегу за кебом, жалобно мяукая, а потом отстаю и плачу, сидя на дороге под ледяным ветром.

Второй поцелуй выбил из моих легких воздух. Я уже и забыла с каким жаром Ретт умеет целоваться, и как я каждый раз сходила с ума, растворяясь в нем без остатка. Губы любимого мужчины завладели моими, его ладони скользнули на талию и крепко сжали ее.

В мгновение ока Ретт оказался в кресле, а я у него на коленях. Запустила дрожащие от волнения пальцы в черные густые волосы, чуть потянула их и прикусила нижнюю губу.

Глаза Ретта потемнели от желания. Тяжелое дыхание сорвалось с губ прежде, чем я вновь к ним прильнула. Я плавилась в крепких руках, чертила губами дорожку от ключицы до груди, покусывала его шею, а ногтями впивалась в плечи.

Ничего вокруг больше не существовало. Мир застыл, потом взорвался и растворился в пустоте. Были только я, Ретт и одно на двоих желание…

И Жаккард.

Его шаги мы не услышали. Мы напрочь забыли о том, что больше не вдвоем в этом доме. И что в глазах Жаккрада мы родные брат и сестра…

Его ошарашенный крик разорвал воздух. Я слетела с колен Ретта и в ужасе сжалась, благодаря небеса, что хотя бы не успела избавиться от платья.