Бывшие не влюбляются

Глава 24

Следующим утром я сначала долго отмокала в ванной с пеной, потом проскрабировала всё тело, начисто вымыла волосы. От меня приятно пахло, чему я наконец могла порадоваться после стольких дней жизни в мрачных условиях. Потом надела новенький брючный костюм темно-зеленого цвета, сапожки на каблуке, на плечи накинула новое светлое пальто.

Я готовилась вернуться на работу.

Ретт уехал еще до того, как я проснулась, так что мне не нужно было перед ним отчитываться. А может, он не был бы против? Не знаю. Мы не говорили на эту тему. Я не сказала ему, что хочу вернуться в журнал, да и сама не думала, что захочу.

Но прошлой ночью я долго не могла заснуть и, как обычно бывает в темное время суток, меня одолевали гениальные идеи. Гениальные – в кавычках, конечно.

И вот сейчас я топала по заснеженным тротуарам в офис, где провела много лет своей жизни, чтобы предложить им нечто совершенно ненормальное…

— Что? — мой бывший начальник, мистер Грамс, пухлый старичок лет семидесяти, даже привстал с кресла. — Ты предлагаешь публиковать книгу в журнале поглавно? Тебе как это в голову-то взбрело, дорогуша? Шлялась не пойми где полмесяца, не предупредив меня, а теперь заявляешься и несешь чушь!

— Мистер Грамс, — я вцепилась в крышку стола и подалась вперед. — Поверьте, копии журнала будут разлетаться! Читатель, чтобы узнать, что же ждет героев, обязательно приобретет журнал. Понимаете? Это такой интересный ход.

— Обман! Это обман чистой воды!

— Да почему обман-то? Мы ведь сразу предупредим, что история не закончена, и будет выходить по мере написания глав. Это интересно, правда ведь? Занятому человеку некогда читать всю книгу целиком, а читая новую главу два или три раза в неделю за чашкой утреннего кофе он будет чувствовать, что не тратит время зря. Вот вы как часто читаете?

Мистер Грамс плюхнулся в кресло, и ножки старинного предмета мебели опасно заскрипели.

— Редко я читаю, — проворчал он. — И что, ты правда уверена, что на следующий день после выхода первой главы у нас под дверью офиса не будет стоять толпа разъяренных людей?

— Если мы предупредим их о незаконченности истории сразу, то нет, они не придут ругаться. Давайте попробуем?

— А книгу-то нам где взять? Много писателей знаешь? — хохотнул мистер Грамс.

Я улыбнулась.

Следующий час рассказывала ему свою идею. Конечно, описала все так, словно сама придумала и призрачный поезд, и мертвый город, и призраков. Мистер Грамс поначалу слушал со скукой на лице, но потом у нас разгорелся жаркий спор о Ванде Гримм. Мистер Грамс утверждал, что такой персонаж только оттолкнет читателя, я же с достоинством отстаивала право Ванды на жизнь. Ну, то есть, персонажа Ванды. Назову ее Луизой…

Домой вернулась счастливая и с договором на книгу. Гонорар мне был обещан смешной, но я и сотне фунтов обрадовалась бы – ведь это первые реальные деньги заработанные на творчестве. Журналистику я любила, но с каждым разом все больнее становилось видеть, как страдают дети. Может быть, мне стоило взяться за другую тему для статей? Но что сейчас говорить об этом. Теперь я могу заниматься тем, что мне действительно нравится.

Я только вошла в прихожую, как поняла, что дома кто-то есть. По привычке напряглась. Отложила документы на подоконник и, вооружившись ложечкой для обуви, прокралась на кухню, откуда доносились звуки.

На входе я воткнулась лицом во что-то мягкое. От неожиданности взвизгнула и отшатнулась.

— Милая, вы к кому? — пухлая женщина лет пятидесяти поправила на крючковатом носу очки в тонкой оправе. Передо мной махали венчиком. — Мистера Уилсона нет дома, если вы к нему… Погодите, а ключи у вас откуда?..

— Меня зовут Аделаида, — я выдохнула, успокаиваясь, и протянула руку для приветственного рукопожатия. — А вы, должно быть, мисс Спринт?

— Она самая, — цепкий взгляд прошелся по мне и потеплел. — Сделать вам чаю?

— Я сама, благодарю. И, что бы вы ни подумали, это неверные мысли – я не очередная пассия Ретта, а его невеста.

— Чудеса! — воскликнула мисс Спринт без особенного удивления. — Надо же, я уж и не надеялась, что у него кто-то появится.

Домработница вернулась к своему занятию – она взбивала в миске жидкое тесто.

— Это еще почему?

— Пассий, как вы выразились, у него и не было. Либо я не видела. Одну только… Ой, даже не помню ее лица. А теперь вы вот. Невеста! Надо же!

Я хмыкнула. Сбросила пальто, заварила чай. Расположившись за столом, грелась ароматным напитком и с удовольствием наблюдала за мисс Спринт. Милая она женщина. А, главное, живая.

Не было пассий, говорит… Интересно, а что еще она могла бы рассказать мне о Ретте?

— Ретта, наверное, часто не бывает дома? — спросила я будто между делом.

— Да мне почем знать? Я тут бываю трижды в неделю, не чаще. Но всегда готовлю, а еда так и портится – не ест он, что ли? Но, видимо, работает много.

— И правда много. А чем занимается, когда вы его все же встречаете?

Мисс Спринт обернулась ко мне с хитрой улыбкой:

— Вы ведь не просто так все это спрашиваете, верно?

— А вас не проведешь, — рассмеялась я. — На самом деле я знаю Ретта очень давно… Точнее, знала. Шесть лет назад. Мы с ним… уже встречались когда-то.

— Счастливая вы. Я думала, что бывшие не влюбляются. Мой бывший супруг помер, когда я пришла к нему мириться. От счастья поди. Ну а Ретт… Что о нем рассказать? Я работаю на него всего три года, и за все это время видела его от силы раз десять. Он всегда хмурый, но очень добрый. Премии дает, зарплату не задерживает. Даже выходные могу взять, когда мне нужно.

— И пассии, говорите, не приходят? — пробормотала я, пряча лицо за чашкой. Болтливая она, эта мисс Спринт, но все же жутко милая.

— Не было ни разу. Одна вот только, и та без него здесь ночь провела. Пришла, переночевала и ушла. Вещички только свои оставила, ну а я их прибрала. Думала, что вернется девушка, но она больше не приходила.

— Красивая? — не то что мне хотелось это знать, но вопрос вылетел сам собой.

— Симпатичная, да, — мисс Спринт вытерла руки о передник, и принялась наливать тесто на сковороду ровными белыми кружочками. — Лили, что ли… Или Лилиана? Не помню.

Я поперхнулась чаем. Ретт говорил, что с Лилианой они расстались уже через полгода! Ревность лезвием полоснула по сердцу, но тут же отступила.

Сожгу. Платье, гольфы и Ретта заодно. В платье и гольфах его бывшей подружки.

— Лилиана, значит, — прошипела я.

Мисс Спринт не расслышала ярости в моем голосе и весело подтвердила:

— Да, так ее и звали. Плакалась мне, жаловалась. Все просила дать ей адрес почтовой шкатулки мистера Уилсона. Я не поняла, зачем он ей, и почему мистер Уилсон впустил девушку в дом, а адрес почты не дал. Но не мое это дело, совсем не мое. Я только дом убираю, да готовлю.

“И много болтаете”, — подумала я, но вслух говорить не стала.

Значит, не Ретт приводил Лилиану домой. Сама заявилась. Что ж… Это все меняет. Сожгу только платье и гольфы.

Входная дверь хлопнула, когда на столе уже стояла полная тарелка оладьев. Мисс Спринт разливала по соусничкам мед, сгущенное молоко и варенье, а я мыла вилки.

— Милая? — крикнул Ретт из прихожей.

Я не сдержала улыбки. И на сердце мгновенно потеплело.

— Мы на кухне! — крикнула я в ответ.

Ретт появился через минуту. С охапкой невероятно красивых белых роз.

Я смотрела на него не дольше секунды. Заметила волнение в глазах, и то, как нервно он облизнул губы. Моя душа пела. Сердце трепетало.

Ретт медленно опустился на одно колено, потом на второе.

Мисс Спринт раскрыла рот и тут же прикрыла его ладонями, отбросив на стол кухонное полотенце.

— Я должен был сделать что-то романтичное, — заговорил Ретт. Быстро и не без волнения. — Но не смог придумать. Не силен в романтике. Я люблю тебя, Ада. Больше всего на свете я люблю именно тебя. Станешь моей женой?

В руке Ретта появилась красная бархатная коробочка. Пока я радостно кивала, мисс Спринт кричала:

— Она согласна!

Мы оставили счастливую домработницу поедать оладьи, а сами отправились в спальню. Мисс Спринт вдогонку нажелала нам семь детей и пять внуков, а Ретт едва сдержался чтобы не расхохотаться.

— Надо будет поговорить с ней о субординации, — сказал он с улыбкой. — Мне кажется, мисс Спринт тебя смутила.

— Вообще-то, нисколько. Она прелестная, правда. Очень простодушная и… Напомнила мне маму.

Ретт дотронулся губами до моей щеки, усадил на кровать и опустился передо мной на колени.

— Мне жаль, Ада, что я не смог быть с тобой рядом в то время.

— Забудем об этом, ладно? Мы ведь уже все обсудили, — я взъерошила волосы Ретта, погладила его по щеке. — Я люблю тебя здесь и сейчас, и мне уже не важно, что было в прошлом. Если бы ты тогда меня на самом деле предал, то я бы тебя не простила. Думаю, милый красавчик Ретт сейчас плавал бы в одном озере с Вандой Гримм.

— Ты хотела меня убить?

— Много раз. Особенно в тот день, когда ты заявился в Саруэл. А сейчас я бы хотела договориться с тобой: никогда не вспоминать то, что произошло шесть лет назад. Никогда.

— Клянусь, — Ретт посмотрел мне в глаза пристально. — Никогда. Начнем все с чистого листа.

— Кстати, о листе…

Я рассказала ему, что восстановилась в журнале, и не получила в ответ просьбы бросить эту затею. Ретт поддержал меня, чем заслужил к себе еще больше любви и уважения.

Ночью я с чистой совестью выбралась из теплых объятий сонного жениха и мышкой убежала в спальню, в которой ночевала вчера. Я оборудую в ней кабинет. С настоящим письменным столом, мягким креслом, книжными стеллажами. Придется полюбить чтение, если я хочу добиться успехов в писательстве.

А хочу ли?.. Нет, не хочу. Мое желание ограничивается только одним рассказом о Саруэле и призраках. Люди должны знать, что мир мертвых совсем близко к нашему. Ну и пусть они не поверят в мои россказни. Рано или поздно эта история разойдется по всему миру, и тогда ее заметит кто-то, кто поверит.

Я расположилась на кровати, обложившись чистыми листами бумаги и шариковыми ручками. Бездумно смотрела на лист перед собой, не понимая, куда пропали все мысли. Вот же, пару дней назад, я в своей голове полностью продумала первую главу, а теперь никак не могу начать.

Так и просидела в растерянности некоторое время. В окно заглянула обгрызенная наполовину луна, но тут же скрылась. В стекло принялись долбиться ледяные снежинки вперемешку с дождем…

…Ретт разбудил меня рано утром. Нежно и ласково погладил по плечу, поцеловал в шею. Мне стало щекотно и я хихикнула, дернув головой. Сняла со щеки прилипший лист бумаги, рассеянно взглянула на него... И на еще двадцать исписанных листов, разбросанных по кровати.

— Сбежала от меня? — томным голосом спросил Ретт, забираясь ко мне в постель.

— Не думала, что усну здесь, — я посмотрела на него виновато. — Прости. Хотела вернуться часам к трем, но задремала.

— Ночь прошла не впустую, — кивнул он на записи. — Как получается?

— Что-то получается, — улыбнулась я. — Это оказалось сложнее, чем я думала, но опыт в журналистике очень помог. Я умею строить предложения, да и неплохо владею языком. Вот только… Как думаешь, стоит ли рассказывать вообще все?

— Что именно хочешь утаить?

— О нас с тобой. В мистическом рассказе любовная линия ни к чему.

— Зря так думаешь. Любовь всегда к месту. Хоть в детективе, хоть в ужастике. Потому что только она одна может спасти целый город или даже мир. Представь, что было бы, не найди мы с тобой общий язык?

— Наверное, ты прав.

— Конечно, я прав. Пиши о нас, не сомневайся. Только когда будешь меня описывать, припиши там кубики пресса, прекрасные глаза и чувственные губы.

Я прыснула в кулак. Ретт тоже рассмеялся. Но вдруг резко оборвал смех и в мгновение ока оказался надо мной. Мягко уложил меня на спину, коснулся губами плеча.

Я прикрыла глаза, наслаждаясь ласками. Листочки и ручки полетели на пол, вслед за ними и наша одежда.