Бывший папа. Любовь не лечится

Глава 24

Назар

- Судя по симптомам, которые ты мне описал, у тебя все признаки предынфарктного состояния, - сообщает Одинцов, заполняя бумаги.

- Примерно это я и подозревал, - равнодушно бросаю, внимательным взглядом окидывая кабинет. Фокусируюсь на строгих дипломах, сертификатах, рядом с которыми соседствуют яркие живые цветы. – Неплохо ты здесь все обустроил. Как дела в клинике?

- Процветают, - смотрит на меня исподлобья. – Я так понимаю, ложиться ко мне на обследование и тем более под капельницы ты не собираешься?

- А ты сам бы лег, Гордей? – усмехаюсь, закинув ногу на ногу и сцепив кисти в замок на колене. Пристально сканирую лицо доктора. – Мешки под глазами, хроническая усталость, наверняка головные боли и пульс скачет, как сумасшедший. Давно у терапевта был?

- Хм, - качает головой и сдержанно улыбается. - В медицинской среде по врачам бегать не принято. У нас два типа болезней: само пройдет или совсем не лечится, - издает хриплый смешок, и я невольно повторяю за ним. – Назар, ты хотя бы позволишь анализы сделать и снять электрокардиограмму? Не хотелось бы по звездам тебе диагноз ставить и наобум препараты назначать.

- Да на здоровье! Коли, просвечивай, током бей, только, ради бога, быстрее. Хотелось бы к вечеру быть дома, - поглядываю на часы.

- Самые ужасные пациенты получаются из медиков, - причитает он, доставая из ящика стола бланки. – Сейчас выпишу направления и поручу принять тебя без очереди, медсестра проведет. За часик-полтора справишься, а результаты получишь в другой день. Я тебе позвоню.

- Спасибо, но… - выдержав паузу, перехожу к волнующей меня теме. – Если честно, я приехал к тебе не только из-за проблем со здоровьем. У меня есть вопрос личного характера.

- Вот как, - отрывается от листков и откладывает ручку. – Слушаю внимательно.

- В твоей клинике можно сдать тест ДНК? Анонимно, - тяжело сглотнув, тихо добавляю.

При воспоминании об Ангелине сердце отзывается глухим ударом в ребра. В сознании всплывают ее медово-янтарные бусинки, обрамленные длинными ресничками, милая улыбка с ямочками и заливистый смех. Перед глазами стоит картинка, как малышка сидит на руках у Нади, обнимает ее и трется носиком о щеку. Если жена ошиблась и это не наша дочь, то будет смертельно больно… Нам обоим, потому что я тоже привязался к маленькой пациентке. А если она права, тогда… это станет ударом для всех.

Я не знаю, как мы переживем правду, какой бы вариант ни выпал, но медлить больше нельзя, при этом действовать надо аккуратно. Мне не к кому обратиться за помощью, кроме Одинцова. Практически все врачи – наши общие с отцом знакомые, так что легко сдадут меня. Другие же могут оказаться конкурентами или недоброжелателями. А этот мужик принципиальный, к тому же затворник, сам себе на уме. Его не интересует ничего, кроме новорожденной дочери. Гордей точно не станет копаться в грязном белье Богдановых, а сдержит слово и сохранит мою просьбу в тайне.

- Нет, мы не специализируемся на таком, но могу посоветовать тебе независимую лабораторию, - он хватается за телефон, пролистывает список контактов, однако я останавливаю его жестом.

- Мне нужен надежный человек, никак не связанный с моими родителями, - озвучиваю главное условие, от которого давит в груди. Если наша беседа продолжится в том же духе, то после анализов меня отправят даже не под капельницы, а сразу на стол к патологоанатому.

- Интересно, - задумчиво потирает подбородок. – Не поверишь, но сегодня я уже слышал подобный вопрос с точно такой же формулировкой. Какого хрена происходит в вашей семье, Богданов?

- Подожди, от кого? – непонимающе встряхиваю головой.

- От твоей сестры, - сводит брови к переносице. – Я ведь правильно понимаю, что Виктория Богданова – это…

- Сестра, все верно, - заканчиваю фразу вместо него. – Прости, а ты откуда ее знаешь? Она не так давно практикует, вы нигде не могли пересекаться.

- Так уж получилось, что Вика – педиатр моей дочери, посещает нас по графику и внепланово, помогает во всем. Сам после смерти жены я не справляюсь. Если честно, я очень ей благодарен. Сначала скептически относился к тому, что к нам прислали какую-то практикантку вместо опытного специалиста. Но чем дольше я наблюдал за ней, тем больше уважения испытывал. В общем, против Виктории я не пойду, - заявляет решительно, отключая телефон. – Разбирайтесь между собой сами.

- Думаю, мы по одну сторону баррикад, - заторможено тяну, а когда пазл в голове складывается, начинаю смеяться над ситуацией. – Ох, Надя, заговорщица, - хрипло выдыхаю, массируя пальцами переносицу.

- Назар? – растерянно зовет Одинцов.

- Так, Гордей, все нормально, - успокоившись, хлопаю ладонями по столу. – Я согласен на твою независимую лабораторию, только назначь мне другое время, чтобы мы с Викой не встретились. Мне нужно сдать материал сегодня, не теряя времени, а дома я с женой поговорю и мы все выясним... Не спрашивай, просто помоги, - поднимаю руки, будто капитулирую.

- Ладно, записывай контакты, - сдается, находя нужный номер. – А пока что сам марш на анализы, - грозно приказывает, вручая мне стопку направлений.

Под конец дня, уставший и измотанный, я возвращаюсь домой. Настроение поднимается, стоит мне переступить порог и увидеть жену с сыном на руках. Любуюсь ими, пока перед глазами не начинает мельтешить знакомая фигурка, заслоняя вид.

- Привет, братишка, и пока. Я и так засиделась с Надюшей, очень спешу, - чмокает меня в щеку Вика и, прошмыгнув мимо, шустро сбегает.

Догадываюсь, почему… Мы никогда не лгали друг другу, так что сестре просто стыдно смотреть мне в глаза после того, как пошла на авантюру с моей женой. Надя тоже ведет себя по-другому, нервничает, суетится вокруг меня, за ужином ни крошки в рот не берет.

Я не задаю лишних вопросов. Молчу, наблюдая за ней. Терпеливо жду, когда сама сознается, но она скрывается в детской, чтобы уложить Назарку.

Что ж, видимо, самые важные разговоры у нас происходят в постели. Дождавшись, пока сынок уснет, устраиваюсь рядом с Надей, нагло обнимаю ее, разворачивая к себе лицом. Пусть не притворяется спящей.

Целую в губы, спускаюсь к шее, прикусив нежную кожу, и вбираю тонкий сладкий аромат со слабыми больничными нотками, которые не перебить духами и гелями для душа. Особые запахи. Если я пропитан ими постоянно, то для Нади, круглыми сутками находящейся дома, это несвойственно.

- Как погуляли с Викой? – шепчу ей на ухо, заставляя напрячься. Ухмыльнувшись, захватываю зубами мочку. – Что купили? Может, покажешь на себе?

Провоцирую словами, отвлекаю ласками. Ныряю рукой под одеяло, поглаживаю разгоряченное тело, забираясь под тонкую пижаму. Все эти дни до боли хочу свою жену, но удовлетворяюсь лишь прикосновениями. Она еще слишком слабая и хрупкая. Мне страшно трогать ее, как раньше. Боюсь навредить, разбить эту хрустальную вазу.

- Нельзя же, - сипло постанывает Надя, срывая мне крышу своим приятным голосом.

Тревоги дня на мгновение растворяются в нашей близости. С ней мне становится легче и спокойнее. Она исцеляет мое сердце лучше самого выдающегося кардиолога.

- Смотреть можно, - играю с ней, как кот с мышонком.

- Завтра, - упрямо сопротивляется эта неумелая лгунья, прячась в моих объятиях.

Вздохнув, притягиваю ее к себе вплотную. Переворачиваюсь на спину, заставляя Надю устроиться на моей груди. Запускаю пальцы в шелк ее волос, перебираю пряди, остывая и успокаиваясь.

- Милая, предлагаю за результатами теста ДНК поехать вместе, - выпаливаю прямо, вгоняя жену в состояние ступора. Надоели недомолвки и ребячество.

- Эм, что? Откуда ты?.. И ты тоже? – мямлит, заикаясь. Приподнимается и в темноте всматривается в мое лицо. Плохо вижу черты, но уверен, она горит от стыда и виновато поджимает подбородок. Подцепляю его пальцем, снисходительно улыбаюсь. – Боже, прости меня, Назар, я не хотела тебя волновать.

- Да, я тоже. И по той же причине, - коротко чеканю. – Надо было сразу нам сказать друг другу. Глупо получилось.

- Я буду рада, если мы вскроем эти конверты вдвоем. Мне так страшно, любимый, и больно. Сил уже не осталось терпеть, - жалуется, уткнувшись носом в мою грудь.

- Не бойся, я всегда с тобой, - заключаю ее в кольцо своих рук, провожу ладонью по содрогающейся спине, целую в макушку. – Какой бы ответ мы ни получили, мы выдержим.

Обещаю, а сам не верю в свои слова. И не зря…