Девственница мафиози

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДВА

Эмма

Он мгновенно отстранился, и холодный воздух обдал меня. Мне не хватало его тепла, и на мгновение я пожалела, что подняла эту тему. Но это был разговор, который нам нужно было провести.

Когда он начал садиться, я потянулась, чтобы схватить его за руку.

— Подожди. Нам нужно поговорить об этом.

— Я не хочу об этом говорить.

— Слушай, мы должны доверять друг другу. Пора.

— Время для чего?

— Чтобы мы работали вместе. — Недовольная складка на его лбу нисколько не смягчилась. Я продолжила объяснять, потому что мне нужно было убедить его. — Мы ничего не доьёмся сами по себе. Может быть, если мы будем работать вместе, нам повезет больше.

— Это не везение. Это Вирга исчезает, потому что знает, что я убью его, как только у меня появится такая возможность.

— А что, если мы сможем помочь друг другу? Потому что если мы сможем устранить рычаг давления, который Вирга оказывает на каждого из нас, тогда…

Его верхняя губа скривилась, выражение лица стало непреклонным, почти жестоким, когда он сел.

— Если я помогу тебе, что тогда? Ты вернешься в Торонто, а я все еще буду в опасности.

Он думал, что я брошу его при первой же возможности? Неужели он так плохо обо мне думал? Может, другие и могли бы, но я бы не стала.

— Джакомо, я не оставлю тебя здесь разбираться с этим в одиночку. Я помогу тебе, а ты поможешь мне.

— Мне ничто не поможет, кроме смерти Вирги или положительного теста на беременность.

— Ты не можешь иметь это в виду. — Я приподнялась, не обращая внимания на свою липкую наготу. — Скажи мне, чем тебя шантажирует Вирга.

— Сначала скажи мне ты.

Я уставилась на него, мои мысли кружились. Использует ли он это против меня? Я сомневалась. Что это ему даст? Не говоря уже о том, что он говорил мне правду на каждом шагу. Он защищал меня, проявлял ко мне доброту. У меня не было причин бояться его.

И мы просто занимались сексом. Я впустила этого мужчину в свое тело. Если я ему не доверяла, то что мы вообще делали?

Конечно, я ему доверяю.

Я глубоко вздохнула и выдавила из себя слова:

— Мой отец умирает.

Джакомо не выглядел удивленным. На самом деле, он вообще не отреагировал. Ладно, странно.

Я добавила:

— У Вирги есть люди в Торонто, в самом доме. Он сказал, что, если я не смогу родить тебе наследника, он убьет моего отца и его помощницу.

— Ты имеешь в виду Глорию?

У меня отвисла челюсть. Во время моего неотслеживаемого звонка той ночью я притворилась, что Глория — моя тетя. Это, очевидно, не сработало. — Откуда ты знаешь?

— Я подозревал о состоянии твоего отца уже некоторое время. И я знаю, что твою тетю зовут Карла, а не Глория. Твой звонок той ночью был верным доказательством.

— Ты подозревал? Как?

— О нем не было ни слуху, ни духу, и он даже не разговаривал с новым мужем своей любимой дочери, когда с ним связывались. Так что, либо он отказался от контроля над семейным бизнесом, либо слишком болен, чтобы вести его самостоятельно. И ты все еще живешь с ним дома. Дорога от дома до занятий долгая, но ты делаешь это, потому что заботишься о нем. Ты хочешь заботиться о нем.

Он собрал все это за такое короткое время? Никто не ставил под сомнение здоровье Папы за эти шесть месяцев, даже две его собственные дочери. Но этот человек, который знал меня всего минуту, понял это.

Как это стало возможным?

Джакомо встал и протянул руку.

— Пойдем примем душ.

Душ был последним, о чем я сейчас думала.

— Ты связался с моим отцом?

— Конечно. За исключением того, что твой дядя продолжает говорить, что говорит от имени дона Манчини. — Он повернулся и пошел в ванную. Я на мгновение отвлеклась на абсолютное совершенство его ягодиц, когда он двигался. Святые угодники, на этом мужчине не было ни капли жира. Узкие бедра и широкая мускулистая спина…

— Эмма! — крикнул он, исчезая в ванной. — Перестань на меня пялиться и иди сюда. Я хочу, чтобы ты была чистой, чтобы я мог снова тебя испачкать.

Я встряхнулась и сползла с матраса. К тому времени, как я вошла, он уже включил душ. Из стеклянной перегородки вырывался пар, когда он открыл дверь.

— Входи.

— Подожди.

Его лицо исказилось от нетерпения.

— Перестань спорить со мной и иди в душ.

— Сначала мне нужно в туалет. Я не собираюсь рисковать ИМП только потому, что ты нетерпелив.

Он покачал головой, но вошел в душ без меня. К счастью, туалет был спрятан за кафельной стеной, разделяющей ванную комнату. Закончив, я вошла в душ и присоединилась к нему. Тепло окутало меня, когда вода каскадом обрушилась на мою голову. Мои мышцы пели от радости. До сих пор я не осознавала, насколько мне больно.

Я больше не была девственницей.

Это было странно, но не странно. Не было никакой боли, кроме тупой боли между ног. Это, и воспоминание о его теле, движущемся внутри моего. Пирсинг был откровением. Ммм.

Он откинул мои мокрые волосы в сторону и нежно поцеловал меня в плечо. Мурашки пробежали по моему телу. Я быстро поняла, что мой муж был одновременно нежным и жестким. Грубым и ласковым. Вдумчивым и умным. Он был смесью многих вещей, не только того, что он показывал миру, и я находила это увлекательным.

Но нам было что обсудить.

— Расскажи мне, что у Вирги есть на тебя?

Все его тело застыло, и он отошел, начав очищать себя с жестокой эффективностью. Было очевидно, что он избегает этого вопроса. Вздохнув, я потянулась за шампунем.

— Почему ты мне не доверяешь?

— Потому что я никому не доверяю.

— Джакомо, мы только что занимались сексом.

Он сделал эту штуку с изгибом губ, которая случилась прямо перед тем, как он собирался сказать что-то жестокое. Я оказалась права, когда он резко сказал:

— Мне не нужно доверять женщине, чтобы засунуть в нее свой член.

Ой.

— А как насчет того, чтобы кончить в нее и завести с ней ребенка?

— Я не кончил в тебя.

— Это лишь вопрос времени, когда тебе придется это сделать, если только ты не доверяешь мне помочь тебе с тем, чем тебя шантажирует Вирга.

— Это неважно. Ты не можешь мне помочь, как и я не могу помочь твоему отцу. Ничего нельзя сделать, кроме как устранить Виргу.

Беспокойство наполнило мою грудь, когда я всмотрелась в его лицо.

— Неправильно. Моего отца могут перевести куда-нибудь, где люди Вирги не смогут его найти. Прямо сейчас они в его спальне, играют в карты и смотрят с ним телевизор. Это ужасно.

Джакомо открыл рот, потом закрыл его, колеблясь, и беспокойство в моем теле усилилось. — Что? — прохрипела я. — Выкладывай. Что ты еще скрываешь?

— Эмма, — сказал он на выдохе. — Ты же знаешь, как устроен наш мир. Люди Вирги не смогут подобраться к такому человеку, как твой отец, если только…

— Если только что?

— Если только твой дядя не разрешит. Capisce? (Понятно?)

Весь воздух рывком покинул мои легкие, и я вцепилась в мокрую плитку.

— Нет. Ты говоришь…? Нет. Абсолютно нет.

— Подумай об этом. Твой отец был защищен все это время, его брат управлял бизнесом, и никто ничего не подозревал. Теперь Вирга узнал, забирает тебя, и его людям разрешено находиться в одной комнате с доном Манчини. Ты знаешь, что это не происходит без участия твоего дяди. Это невозможно.

— Ты говоришь, что мой дядя хочет смерти моего отца.

— Да, но не сразу. Иначе Роберто бы уже не дышал. — Джакомо встал под струю, чтобы ополоснуться, а затем сказал: — Мы имеем дело с услугами, Эмма. Обещаниями и союзами. Вирга заключил какую-то договоренность с твоим дядей.

— Дядя Реджи и мой отец близки. — Я выдавила на руки немного геля для душа и быстро потерла руки, затем ополоснулась.

Джакомо держал меня за плечи, его большие пальцы скользили по моим ключицам.

— Семья может нападать друг на друга, причинять друг другу боль так же легко, как и любой другой человек. Иногда даже больше.

— Я знаю о твоем отце и брате, но это другое.

— Не будь наивной, Эмма. Между нашими семьями нет никакой разницы, кроме фамилии. Мы все действуем по одному и тому же кодексу: выживает только сильнейший.

Наивная. Это слово царапало и терзало мою грудь, открывая старые раны. Я устала от людей, которые думают, что я прячу голову в песок только потому, что вижу хорошее в других. Просто потому, что я была хорошей.

И намекал ли он на то, что мой отец был слаб?

— Я не хочу об этом говорить. Ты не хочешь доверить мне свой секрет? Ладно. Но ты не можешь заставить меня чувствовать себя хуже из-за моего.

Я обошла его и толкнула стеклянную дверь. Я слышала, как он выключил воду, но я уже хватала полотенце и выходила из комнаты.

Мы были так измотаны.

Моя микробиологическая работа расплылась перед глазами. Я не могла сосредоточиться. Два дня я думала только о том, что сказал Джакомо в душе.

«Ты же знаешь, что без участия твоего дяди это не происходит».

Я грызла ноготь. Он был прав? Дядя Реджи работал с Виргой? Это означало бы…

Это означало бы, что дядя Реджи позволил Вирге отвезти меня на Сицилию и выдать замуж за Джакомо. Что дядя Реджи позволил людям Вирги находиться на территории, в спальне моего отца.

И что самое ужасное? Это означало, что дядя Реджи рассказал Вирге о болезни моего отца.

Брат моего отца — мог так поступить? Это было худшее предательство.

Я не могла в это поверить. Я знала Реджи всю свою жизнь. Я играла с его сыном Данте, когда была ребенком. Я обучала его дочь Эмилию тригонометрии в старшей школе. Семейные ужины, праздники, домик у озера… сотни воспоминаний о времени, проведенном вместе, доказательство привязанности между моим отцом и его братом.

И вот как дядя Реджи отплатил ему?

Сначала я думала, что нет нужды в предательстве, потому что мой отец скоро умрет. Дядя Реджи был следующим Манчини в очереди, поскольку у моего отца не было наследника.

Но, может быть, дядя Реджи не был наследником. Может быть, все дело было в том, что случится, когда умрет папа.

Логичным выбором для поглощения бизнеса в Торонто был Фаусто, муж моей сестры. Но я не могла позвонить Дону Раваццани и поговорить о делах.

Привет, Фаусто. Я знаю, что у нас никогда не было разговора один на один, но как дела?

Нет, мне придется обратиться к сестре. Может, она бы знала, если бы были даны обещания.

Я взглянула на свой телефон. У Фрэнки было трое маленьких детей, включая двухмесячного. Я не была уверена, что у нее найдется время для меня.

Попробовать стоило. К тому же, я все равно опоздала с визитом к ней.

Я набрала номер старшей сестры, затем нажала кнопку. Он прозвенел дважды, прежде чем я услышала ее голос через крошечный динамик. На заднем плане кричали дети.

— Девочка, тебе так чертовски повезло, что ты позвонила мне сегодня. Я собиралась отправить небольшую армию в Перу, чтобы проверить тебя.

Я закатила глаза.

— Прошло три дня, Фрэнки. Вряд ли стоит вторгаться в чужую страну.

Я слышала, как она сказала кому-то, что сейчас вернется, а потом сказала:

— Эмма, давай перейдем на видео. Я хочу увидеть твое милое личико.

Я сидела в кабинете Джакомо, в том, которым он никогда не пользовался. Он едва ли был похож на медицинскую палатку в Перу.

— У меня недостаточно сильный сигнал для этого, — соврала я. — И у меня всего минута.

— Чёрт возьми. Нам нужно доставить тебе туда лучшее оборудование. Может, я попрошу Фаусто прислать туда спутниковый грузовик только для твоего личного пользования.

— Да, это было бы совсем не неловко, — саркастически сказала я. — Как ты? Как дети?

— Я измотана, а дети живут своей лучшей жизнью и балуются отцом. В общем, как обычно.

Фаусто баловал Рафа и Ноэми, что, как я знала, было источником многих споров в семье Раваццани.

— А ребенок?

— С Марчелло все в порядке, — сказала она о младшем сыне. — Он такой спокойный. Полная противоположность Рафу во всех отношениях.

Джиа и я обе ездили в Сидерно на роды. Фрэнки справился с этим как профессионал. Моя сестра родилась, чтобы стать матерью.

— Но хватит о моей скучной жизни, — сказала моя сестра. — Я хочу услышать обо всех жизнях, которые ты спасаешь в Перу.

— Это исследование, ничего захватывающего. Большую часть времени я провожу в лаборатории. — Ложь, ложь и еще раз ложь. Я ненавидела не говорить правду.

— Ну, я очень горжусь тобой. Я знаю, что это именно то, чем ты хочешь заниматься.

Боже, это сделало ложь в тысячу раз хуже. Слезы навернулись на глаза, эмоции переполняли меня. Вдобавок к чувству вины, тяготеющему мою душу, вчера начались месячные. Да, мои гормоны были в полном беспорядке, но теперь тикали часы, отсчитывающие время до беременности, которую я не хотела. Мне нужно было найти выход из этого.

— Спасибо, — выдавила я. — Надеюсь, у папы все хорошо в Торонто без меня.

— Я уверена, что с ним все в порядке, — сказала она напряженно, тем же граничащим с гневом тоном, который она использовала всякий раз, когда затрагивалась тема нашего отца. — Тебе нужно жить своей жизнью, Эм.

— Я знаю, но он стареет, и у него много дел.

— Он взрослый человек. Он выживет.

Нет, на самом деле. Он бы этого не сделал. Я проглотила комок в горле. Мне бы хотелось, чтобы папа позволил мне рассказать Фрэнки и Джие о его состоянии. По крайней мере, тогда мне не пришлось бы нести это горе в одиночку.

— Как ты думаешь, он говорит с Фаусто о делах?

Фрэнки фыркнула.

— Понятия не имею. Фаусто знает, что Роберто Манчини — это тема, которую лучше избегать в этом доме. — Она помолчала.

— Почему ты спрашиваешь?

— Просто интересно. Не дай Бог, что-нибудь случится с Папой, я не хочу, чтобы меня выгнали на улицу те, кто придет к власти.

— Этого никогда не случится, Эм. Мы защитим тебя. Господи, откуда это взялось? У тебя какие-то проблемы, о которых я не знаю?

— Перестань волноваться. Все в порядке. Может быть, потому что у тебя только что родился второй мальчик, я задумалась, кто же заменит папу. Потому что мы не сыновья.

— Все это может достаться Реджи или Данте, мне все равно. Я не хочу иметь ничего общего с Роберто или его бизнесом.

Она больше никогда не называла нашего отца Папа. Только Робертом или Роберто, когда она чувствовала себя итальянкой. Она все еще была возмущена тем, как он справился со всем, что касалось смерти нашей матери, а затем нарушил свое обещание позволить ей поступить в университет. У них были сложные отношения, которые были совершенно не похожи на те, что были у нас с ним.

— А как насчет одного из твоих сыновей?

Я почти слышала, как она нахмурилась, пока вопрос тянулся.

— Я не хочу, чтобы мои мальчики переезжали в Торонто. Я хочу, чтобы они жили здесь, со мной. Я и так буду достаточно волноваться, когда они уедут работать на… — Откусив то, что она собиралась сказать, она судорожно выдохнула и натянуто усмехнулась. — Я все еще кормлю грудью, и мои гормоны в полном беспорядке. Черт, одна только мысль о том, что мои дети уезжают… Я не могу с этим справиться.

Отлично, теперь я заставила ее плакать. — Извини. Мне не следовало поднимать эту тему.

— Нет, все в порядке. Ты не была бы Эммой, если бы не была любознательной.

Мой телефон завибрировал от входящего звонка. Папин онколог. — О, Фрэнки, извини. Мне нужно идти. Я скоро позвоню, ладно?

— Конечно! Ti amo, mia bella sorellina. (Я люблю тебя моя красивая сестра).

— Я тоже тебя люблю. Обними семью от меня.

Я повесил трубку и ответил на входящий звонок.

— Доктор Моррисси. Здравствуйте.

— Мисс Манчини, привет. Надеюсь, я не застал вас в неподходящее время.

Потому что он думал, что я все еще в Торонто.

— Нет, совсем нет. Что случилось?

— Я только что разговаривал по телефону с твоим отцом, и как его медицинский представитель я подумал, что ты тоже имеешь право знать, что происходит.

Мой желудок сжался, мое тело приготовилось к плохим новостям. Это напомнило мне о том, как я впервые узнала, что у папы рак.

— Да, что такое?

— Цифры, которые я вижу в анализе крови вашего отца, вызывают беспокойство. Однако он сопротивляется приезду в больницу. Поэтому я хотел бы встретиться с вами обоими и обсудить, какими могут быть наши дальнейшие стратегии.

— Вы имеете в виду госпитализацию для проведения дополнительных анализов или содержание его там для паллиативной помощи?

— Я не хочу строить догадки. Это часть того, что я хотел бы обсудит.

Ком в горле становился все больше. Доктор Моррисси, очевидно, считал, что у моего отца осталось не так много времени. Мы оба знали, что это была единственная причина принять его в этот момент. — Вы знаете, почему его трудно перевезти. — Я доверилась доктору Моррисси относительно личности моего отца, когда рак был впервые диагностирован.

— Да, я в курсе. Но мы должны сделать то, что лучше для его ухода, даже если есть трудности. Если вы решите оставить его дома, это ваше решение. Но будет лучше, если мы обсудим все «за» и «против».

— Я понимаю. — Я успокоилась, сделав несколько глубоких вдохов. — Я сейчас в путешествии, так что, возможно, видеоконференция будет лучше.

— Хорошо, хотя я бы предпочел лично встретиться. Но если вы не можете, я пойму. Лучше провести эти разговоры раньше, чем позже.

Я сказала ему, что поговорю с отцом о времени, затем повесила трубку. Я долго смотрела на свой телефон, глаза затуманились, чувствуя тяжесть всего этого на своих плечах. У меня не было ответов, не было плана. Только осознание того, что я одна.