Девственница мафиози

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТЫРЕ

Эмма

— Сэл, это невероятно вкусно. — Я намотала спагетти на вилку. — И я обычно не люблю оливки.

— Простые ингредиенты, — сказал он, вытирая руки полотенцем. — Вот почему сицилийская еда так хороша.

Я не знала, прав ли он, но мне нравилось есть все, что готовил Сэл. Это блюдо из пасты — вяленые помидоры, оливки и каперсы, посыпанные сверху панировочными сухарями — было просто объедение.

— Ты всегда умел готовить?

— Я научился у своего деда. Он много лет управлял рестораном возле Театро Массимо.

— Я удивлена, что ты не продолжил его дело, — сказала я, откусив еще кусочек и чуть не умерев от счастья.

— К тому времени мой отец уже начал работать на покойного дона Бускетту. Дон Геро, как все его называли. В любом случае, жизнь слишком коротка для сожалений. Разве ты не считаешь?

Он говорил о моем браке и потенциальном ребенке?

— Я не уверена, что это одно и то же. У меня не было выбора во всем этом.

— Судьба, синьора, — могущественная сила. Никогда не стоит ее недооценивать.

Я не хотела спорить, но это не судьба. Это было вынуждено — произвести на свет ребенка с человеком, которого я едва знала. Было страшно думать об этом.

— Будет ли он хорошим отцом? — тихо спросила я.

Сэл прихромал, поставил бокал с вином на стойку и пожал мне руку.

— Он хороший человек, заботливый и сострадательный. И он борется, чтобы защитить тех, кого любит. Он будет прекрасным отцом, bella (красавица), даже если у него самого его не было.

Что-то успокоилось в моей груди, узел тревоги, о существовании которого я даже не подозревала, немного ослаб.

— Спасибо.

— Но, — продолжил Сэл, — ты должна знать, что в нашем мире есть правила и традиции. Даже дон Бускетта не может их обойти.

— Что ты…?

Задняя дверь открылась, и Сэл выпрямился, отпустив мою руку. Я оглянулась и увидела, как мой муж зашел на кухню. Его волосы были взъерошены, как будто он только что провел по ним руками, а старая футболка облегала внушительную грудь и плечи. У Джакомо была решительная походка, весь деловой, как будто он старался добраться из пункта А в пункт Б, сосредоточенный на своей цели.

И сейчас его внимание было приковано ко мне.

По всему телу пробежала волна покалывания. Он не удостоил Сэла взглядом, просто продолжал идти ко мне, и я не могла пошевелиться. Сердце бешено колотилось в груди, дыхание застряло в легких. Он был здесь.

И его намерение читалось на его лице. Настал момент.

Он остановился рядом со мной и положил одну руку на спинку моего стула. Другой рукой он коснулся моей щеки, излучая энергию, окружившую меня. Его запах был как кожа и лес.

— Ты закончила ужинать, bambina (малышка)? — спросил он тихим рокотом.

Сглотнув, я кивнула. Крошечные морщинки вокруг его глаз сморщились от удовольствия.

— Va bene (Все в порядке). Тебе понадобятся силы для того, что я для тебя запланировал.

Он нагнулся, схватил меня со стула и поднял на руки. Я выдохнула от удивления и обвила его шею руками, чтобы удержаться. Хотела сказать, что ненавижу, когда он ведет себя как пещерный человек, но промолчала. Его проявления силы были слишком горячими по причинам, вероятно, глубоко зарытым в моих хромосомах.

Глупая генетика.

Мы поднялись по лестнице. Я ожидала, что он отнесет меня в золотую спальню, где я спала, но он пошел в другую сторону, в противоположное крыло большого дома.

— Куда мы идем?

— В первый раз, когда я войду сюда, ты будешь в моей постели.

Между ног возникло тепло, пульсируя в такт моему сердцебиению. Да, генетика. Иначе почему мне так нравилась эта идея? Но она мне нравилась. Я была так возбуждена, что моя кожа казалась одновременно горячей и холодной, тело гудело от предвкушения.

«Порядочный мужчина не станет возбуждённым, думая о том, чтобы кончать в тебя, и размножаться».

Думал ли он об этом последние два дня? Бог знает, я думала. Почти каждую секунду бодрствования.

Мы не разговаривали, когда он толкнул дверь и внес меня внутрь. Его комната была небольшой, но аккуратной, кровать аккуратно заправлена. Я ожидала, что он положит меня на кровать, но вместо этого он поставил меня на ноги посреди комнаты, затем вернулся, чтобы закрыть дверь.

Я потерла руки, пытаясь чем-то заполнить тишину, которая усиливала напряжение внутри меня. Как он мог быть таким спокойным? Внутри меня все бурлило, возбуждение и нервы сплелись в тугой клубок, так что я не могла стоять на месте.

— Ты же знаешь, что у меня, вероятно, не овуляция, да? — пробормотала я, чувствуя необходимость продолжить. — Возможно, мне стоит начать измерять температуру и отслеживать любые изменения. Так мы узнаем, когда я наиболее фертильна…

— Эмма.

— Что?

Он наклонился, чтобы расстегнуть ремень.

— Теперь — раздевайся.

— Это поможет тебе возбудиться? — бросила я, пытаясь скрыть волнение.

— У меня уже два дня стоит от одной мысли о том, чтобы быть с тобой. Мне не нужна помощь, чтобы возбудиться. — Он выдернул кожаный ремень из петель и бросил его на пол. — Мне нужно как можно быстрее оказаться в тебе. Так что раздевайся и помоги мне.

Ой.

Не успела я что-либо ответить, как он стянул футболку, открыв всю эту великолепную мускулистую, татуированную кожу. Господи, он был создан для восхищения. Его тело — воплощение искусства, тип фигуры, которую мог бы изваять Микеланджело. Воин. Греческий бог…

— Эмма! Перестань на меня пялиться и двигайся.

— Я ничего не могу с собой поделать. — Я сняла майку. — Ты очень отвлекаешь.

Его взгляд был прикован к моей груди, все еще скрытой в лифчике, пока его пальцы разбирались с пуговицами на джинсах.

— Тогда позволь моему члену отвлечь твою киску, потому что я в отчаянии.

— Это потому, что ты не мастурбировал два дня?

— Нет, mia piccola innocente (моя невинная маленькая девочка), — Он стянул джинсы с бедер и вышел из них, обнажая внушительную выпуклость, видную сквозь тонкую ткань его трусов. — Это потому, что я не могу перестать думать о том, как снова тебя трахнуть. А теперь поторопись.

Я расстегнула шорты и выскользнула из них. Сняв бюстгальтер, увидела, как Джакомо оттолкнулся от двери и подошел ко мне. Я не успела ничего сделать, как он притянул меня к себе и впился в мои губы. Его руки обхватили мои ягодицы, прижимая меня к его твердому телу, и я ощутила волны тепла, прокатившиеся по всему телу. Я покрутила бедрами, ища трения.

— Я не могу дождаться.

Он снова взял мои губы, его язык нашел мой, а я провела руками по его груди и ребрам. Затем я оказалась в воздухе, отнесенная на кровать, где моя спина соприкоснулась с матрасом. Все еще целуя меня, он устроил свои бедра между моими и потерся эрекцией о мой клитор. Мое тело смягчилось под его, отбросив все сопротивление, готовое к тому, что должно было произойти.

Господи, как же я этого хотела.

Он прижался ко мне, и мы оба застонали, словно два существа, охваченные необузданным жаром. Я не могла думать ясно, мои руки сжимали его, прижимая его как можно ближе. Его язык скользил по моему, наше дыхание сделало воздух между нами влажным и горячим. Никакого страха или сомнений, только чистая тоска и желание.

Его рука опустилась между нами, и я почувствовала, как он стянул с себя трусы, горячая кожа встретилась с моей. Его пирсинг касался моего живота, пока его губы скользили вниз по моей челюсти к горлу. Грубые, итальянские слова и мольбы лились из его уст, пока его бедра ритмично двигались.

— Ты мокрая? Могу ли я войти в тебя сейчас?

— Да. Пожалуйста, поторопись, — прошептала я, мое тело горело от нетерпения.

Он приподнялся на коленях, широко раздвинул меня, затем схватил трусики обеими руками и разорвал ткань одним движением. Я почувствовала, как мои бедра задрожали, и мне казалось, что я схожу с ума. Затем он обхватил свой член в кулаке и приставил его головку к моему входу.

— Это будет быстро и жестко, bambina (малышка). Потом мы повторим, и я сделаю это лучше для тебя, я клянусь, — прорычал он, и я почувствовала, как он толкается вперед, растягивая меня. Я ахнула от переполняющего ощущения. Он был таким толстым и твердым, его пирсинг скользил по моей влажности, и я крепко зажмурилась от удовольствия. Так хорошо. Так, так хорошо.

Теперь я понимала, почему женщины сходят с ума, когда находят мужчину, как Джакомо. Боже мой.

— Ты чувствуешь это? — Он толкнулся еще сильнее, заполняя меня глубже. — Твое тело принимает меня. Оно знает, что сейчас произойдет, знает, что я собираюсь сделать его очень, очень счастливым.

Он слегка отстранился, а затем вошёл полностью, заставив меня выгнуться под ним. Мой разум затуманился от мощного ощущения, заставившего меня одновременно тянуть его ближе и пытаться вырваться.

— О, Боже, — прошептала я.

Он наклонился ко мне, опираясь на локти, его дыхание щекотало моё ухо. Я чувствовала каждый его вдох и стон, когда он начал двигаться внутри меня.

— Блядь, ты такая мокрая. Такая мягкая. Я два дня не думал ни о чем, кроме того, как трахнуть тебя, — проговорил он хрипло.

— Я тоже, — выдохнула я. — Я дважды мастурбировала, думая об этом.

Он застонал и ускорился.

— Это самая горячая вещь, которую я когда-либо слышал. Ты представляла себе, сколько спермы я для тебя припас? Как я собираюсь подарить тебе ребенка в ближайшие дни?

— Да, — выдохнула я, потеряв контроль.

— Я не могу… — Его движения стали неистовыми. — Cazzo (Ебать), мне нужно… Madre di dio (Матерь Божья).

Его тело напряглось, мышцы сократились, и я почувствовала, как он кончает, пульсируя внутри меня. Он прижался лицом к моему горлу, словно хотел стать частью меня. Я наслаждалась тем, что могу заставить этого сильного мужчину потерять контроль.

Несколько секунд спустя его дыхание начало успокаиваться, но он продолжил медленные, почти ленивые движения, словно смакуя момент.

— Я никогда раньше не кончал в женщину, — прошептал он мне на ухо. — Мы такие скользкие вместе, прекрасный беспорядок. Тебе нравится, bambina (малышка)?

— Мммм, — промычала я. — Продолжай.

— Я заставлю тебя кончить, не волнуйся. Я просто хочу чувствовать нас двоих еще немного. Можешь сказать, сколько я тебе дал? Это были литры, mia piccola moglie (моя маленькая жена).

Его тело оставалось твердым, и он снова начал двигаться. Я провела ногтями по его плечам и вверх к волосам, чувствуя, как он содрогнулся от моих прикосновений. Осмелев, я прошептала:

— Мне нужна каждая капля.

С громким шипением он резко двинул бедрами, и я громко застонала, его.

Он внезапно отстранился и скользнул ниже, устраиваясь между моих ног.

— Мне нужно это увидеть, — прошептал он, опустившись между моих бедер. — А потом я попробую это на вкус.

Мой клитор запульсировал от его слов. Это было сыро, грязно и безумно возбуждало. Он раздвинул мои половые губы большими пальцами и изучающе посмотрел на меня.

— Ты распухла и покраснела. Черт, это горячо, — наклонившись, он всосал мой клитор в рот. Вспышка удовольствия пронзила меня, и я почти подскочила.

— Моя жадная жена, — он ласково целовал меня, его слова смешивались с моим дыханием. — Она так нуждается в моем языке.

— Да, — выдохнула я. — Пожалуйста, не дразни меня.

Он замычал в горле и двинулся ниже.

— Посмотри на эту киску. Из неё капает моя сперма, — пробормотал он, вводя два пальца внутрь меня. — Я хочу оставить всё это внутри тебя. Может, купить тебе пробку, чтобы сохранить его глубоко внутри?

Мысль об этом заставила меня сжаться вокруг его пальцев, тело инстинктивно отзывалось на его прикосновения.

— Тебе это нравится, — мрачно прошептал он. — Моей женщине это очень нравится.

Он медленно вынул пальцы, но я схватила его за руку, отчаянно прося:

— Не уходи… ещё нет. Пожалуйста!

— Успокойся, я просто сделаю фото. А потом заставлю тебя кончить.

Он встал с кровати и подошел к своим джинсам, наклоняясь за телефоном. Глядя на его напряженные мышцы и тяжёлый член, свисающий между ног, я поняла, что каждая женщина, с которой он был, вероятно, всё ещё вспоминает о нём, думая, как он великолепен.

Он забрался на матрас и разблокировал телефон.

— Раскройся, Эмма. Теперь сдвинься вправо, чтобы свет мог поймать всю мою сперму, просачивающуюся из твоей дырочки.

Мой рот пересох, возбуждение вскипело в моей крови, и я сделала, как он сказал. Он нажал кнопку, делая фотографии, но я не жаловалась. Мне было все равно, запечатлел ли он мое лицо в кадре, я была настолько вне себя от похоти.

— Смотри, — он поднес телефон к моим глазам. — Посмотри, какие мы охренительно горячие вместе.

Я увидела свой вход, мокрый от нас двоих, и мне пришлось признать, что это было сексуально. Как будто мы были созданы, чтобы подходить друг другу, и в результате наши соки смешались на моей коже. Но в последние несколько дней я задавалась вопросом, не делает ли он это постоянно.

— У тебя много фотографий голых женщин на телефоне?

Темные глаза резко впились в мои. — У меня на телефоне есть только фотографии одной голой женщины — моей невинной жены.

— Действительно?

Он протянул мне свой телефон.

— Хочешь посмотреть сама?

— Нет, я верю тебе. Ты говоришь правду, даже когда люди не хотят ее слышать.

Он бросил телефон на пол.

— Правильно, Эмма. К лучшему или к худшему, ты застряла с моей честностью.

Напоминание о том, что мы дали обеты. В данный момент он был моим мужем, и мы собирались завести ребенка.

Как будто он не хотел давать мне возможности зацикливаться на этой мысли, потому что он наклонился вперед и лизнул мой вход, проведя языком по нам обоим.

— Cazzo (Ебать), это мило. Твоя киска стала еще вкуснее, когда на ней моя сперма.

Я выгнула спину, отчаянно желая его прикосновений.

— Пожалуйста.

Еще одно долгое облизывание.

— Не волнуйся, bambina (малышка). Мы позаботимся о том, чтобы ты много кончала. Это повышает шансы зачатия.

Он не ошибся, но как он наткнулся на эту информацию?

— Откуда ты это знаешь?

— Ты не единственная, кто проводит исследования в области анатомии.

Поток влаги затопил мою киску. Боже, мысль о том, что он проводит такого рода исследования, была такой возбуждающей. Я нащупала его голову, отчаянно пытаясь заполучить его рот туда, где мне было нужно.

— Хватит дразнить меня. Я слишком возбуждена, чтобы принять это.

Он усмехнулся и положил мою руку себе на затылок.

— Тогда скажи мне, чтобы я тебя трахнул, жена.

— Съешь меня, муж.

Слава милому младенцу Иисусу, он не заставил меня ждать. Он использовал свои губы и рот, чтобы создать идеальное всасывание, его язык хлестал мой клитор. Большие руки скользнули под мои ягодицы, чтобы поднять мои бедра, удерживая меня у своего рта, как на пиру, и я знала, что это имело дополнительный бонус, заставляя всю его сперму попадать в мою матку. Знание закрутило меня сильнее, мое удовольствие закручивалось как штопор, и я обхватила пальцами его волосы, чтобы удержаться.

Его большой палец скользнул в мою киску, растягивая меня, и я больше не могла этого выносить. Ощущение поглотило меня, оргазм был как товарный поезд, и я неудержимо тряслась на кровати, пока, наконец, не достигла пика.

— Боже мой, — прохрипела я. — Я не знаю, как ты это со мной делаешь.

Он поднялся в мгновение ока, и я мельком увидела его твердую как камень эрекцию, прежде чем почувствовала, как он снова скользнул в меня. Мои нервные окончания запели в чистом блаженстве, и я закрыла глаза, унесенная волной эйфории.

— Я тоже не знаю, — сказал он, глубоко проникая. — Но я собираюсь сделать это снова.

Где-то посреди ночи мы решили сделать перерыв.

Мой муж пошел на кухню и принес целый поднос закусок. Там было мясо и сыры, холодная паста и флорентийское печенье Сэла, которое мне очень понравилось. Когда я потянулась за пастой, он налил нам стаканы газированной воды. — Пей, — сказал он мне. — Мне не нужно, чтобы у тебя было обезвоживание.

У меня? Он уже дважды кончил.

— Я думаю, что это тебе нужно пить больше жидкости.

Уголки его губ приподнялись в довольной ухмылке, когда он вытянул свои длинные ноги на крошечном матрасе.

— Не волнуйся, Эммалина. У меня всегда будет достаточно спермы для тебя.

Я покраснела от этой версии своего имени, формы ласки у итальянцев.

— Даже когда у тебя в преклонном возрасте будет увеличена простата?

Он покачал головой и отправил в рот оливку.

— Только моя жена будет беспокоиться о моей простате после того, как я трахал ее всю ночь.

— Я не говорила, что беспокоюсь, — уклонилась я от прямого ответа. — Но я знаю статистику. Не стоит пренебрегать простатой.

— Ты можешь в любое время помассировать мою простату.

Вот это меня удивило.

— Правда? — я всмотрелась в его лицо. — Думала, что такой большой и сильный итальянец, как ты, будет брезговать игрой с задней дырочкой.

— Нет, я не брезглив, пока ты не будешь называть это «игрой с задней дырочкой». Он сделал большой глоток воды. — Если хочешь потрогать мою задницу или трахнуть ее, она твоя, bambina (малышка).

К черту его… Ох.

— Ты когда-нибудь позволял кому-то делать это?

— Да.

Мои глаза расширились. Мне нужна была каждая деталь. Я не ревновала, только было очень любопытно.

— Когда? Как? Какие были ощущения? Это был мужчина или женщина?

Застонав, он плюхнулся обратно на кровать и закрыл глаза рукой.

— Я должен был знать лучше, чем говорить тебе это сейчас. Это все, о чем ты захочешь говорить всю оставшуюся ночь.

— Ты не можешь сбросить на меня бомбу, а потом ожидать, что я забуду об этом. — Я подтолкнула его ногу носком ноги. — Начинай говорить, детка.

Он тяжело вздохнул и опустил руку.

— Это было, когда мне было двадцать два, и я путешествовал по Испании. Я был там на соревнованиях по боксу. Я встретил женщину постарше, и однажды ночью она отвела меня домой. Это был дилдо, и да, мне очень понравилось.

Увлекательно. Этот человек был как луковица.

— И больше не пробовал?

— Тереза время от времени использовала палец.

Согласно интернету, не все мужчины были в восторге от анального секса. Тем не менее, я встречала множество врачей скорой помощи, и все они рассказывали истории о гетеросексуальных мужчинах, которые засовывали в свою прямую кишку совершенно неподходящие, иногда опасные предметы. Я предположила, что это было связано с тем, что общество приучило гетеросексуальных мужчин стыдиться стимуляции простаты.

Но Джакомо не стыдился того, что ему это нравилось.

— Ты отличаешься от того, что я ожидала, — призналась я.

— Ты имеешь в виду, что я был глупым? — В его голосе послышались нотки резкости, которых я не поняла.

— Нет, я никогда не думала, что ты глупый. Ты очень умный. Но ты также заботливый и нежный, и любишь массаж простаты.

Он рассмеялся, и резкие черты его лица разгладились.

— Справедливо. — Затем он посерьезнел. — Ты тоже не такая, как я ожидал.

— Какая же?

— Ты молода, но зрелая не по годам. С тобой легко общаться. Твои сестры имеют репутацию разлучниц, но это не про тебя. Ты спокойна и уравновешена.

— Одним словом скучная.

Подкатившись ко мне, он оперся на одну руку.

— Я этого не говорил. Ты могла бы устроить истерику из-за того, что тебя привезли сюда и выдали замуж против твоей воли. Но ты этого не сделала. Ты справилась с этим как взрослая. И я благодарен тебе за это, потому что я не люблю драмы.

— Ты бы отправил меня обратно в Торонто, если бы я устроила истерику?

— Нет, я бы запер тебя в твоей комнате.

Я не поверила ему ни на секунду. Мужчина, который бил стену и дрочил на простыню, чтобы сохранить мою девственность, не стал бы запирать меня.

— Конечно, ты бы это сделал.

Он улыбнулся мне, настоящей улыбкой, и я почувствовала, как моя грудь расширяется от эмоций. Внутри меня происходило что-то опасное, глубина чувств, нежность, которой я не могла себе позволить обладать. Не сейчас, не с этим мужчиной.

Я отвернулась и попыталась обуздать свои глупые гормоны.

Он схватил несколько ломтиков прошутто и обернул их вокруг куска пармезана.

— О, я говорил с твоим колледжем. Выполнение лабораторных работ удаленно больше не будет проблемой.

Я замерла, не дожевывая. Джакомо говорил с моим колледжем? О моих лабораторных работах? — Подожди, что?

— Ты меня слышала. Я об этом позаботился.

— Как?

— Сделав чертовски большое пожертвование в научный отдел. — Уголок его рта дернулся. — Теперь они позволят тебе делать все, что ты, черт возьми, захочешь.

Я уставилась на него, пытаясь осмыслить эту информацию. Я никогда не разбрасывалась именем отца или деньгами в кампусе, предпочитая продвигаться по заслугам. Но как я могла жаловаться на вмешательство Джакомо, когда его пожертвование пошло бы на финансирование исследований и улучшение условий? В конечном итоге это принесло бы много пользы многим людям.

— Я не знаю, что сказать. Спасибо. — Наклонившись, я прижалась губами к нему и подарила ему долгий, глубокий поцелуй.

— Prego (Пожалуйста), — прошептал он, когда мы расставались. — Я не могу решить все твои проблемы, bambina (малышка), но я сделаю все возможное, чтобы ты была счастлива.

О, боже. Головокружение, которое сейчас кружит мой разум, не могло быть хорошим. Но я не могла отрицать тепло, разливающееся по моим костям, когда я смотрела на него, чувство правильности, которого я никогда раньше не испытывала. Мне хотелось свернуться калачиком рядом с ним и остаться там навсегда.

Он посмотрел на меня, но я не могла прочесть его мысли. Был ли он так же озадачен тем, что происходило между нами, как и я?

Наконец он поднялся, взял поднос с едой и поставил его на комод.

— Пора спать.

— Ладно. Я подползла к краю матраса и потянулась за лифчиком и футболкой. Где мои шорты?

— Что ты делаешь?

— Я возвращаюсь в свою комнату.

— Почему?

Прижав одежду к груди, я выпрямилась.

— Потому что ты сказал, что пора спать. Я думала, ты хочешь спать один.

— Я хочу одного, спать только с тобой, — сказал он и указал на кровать.

Еще один фейерверк в моей груди, еще один всплеск головокружения, и я прикусила губу, чтобы не ухмыльнуться.

— Это на случай, если тебе понадобится массаж простаты в какой-то момент ночи?

Он усмехнулся и потер глаза.

— Ложись в постель и заткнись, moglie (жена).

Сбросив свой узел с одеждой, я залезла в его кровать и зарылась под одеяло. Это будет тесно, но мне было все равно.

— Мне нравится твоя комната, — сказала я ему, когда он заполз рядом со мной.

— Ты правда так думаешь?

— Да, вижу, что тебе здесь уютно.

Он устроился позади и притянул меня себе. Он был лучше, чем тяжелое одеяло, окружая меня теплом и давлением. Это было приятно.

— Моему отцу не нравилась эта сторона дома. Это означало, что она была моей любимой.

Как грустно. Мне хотелось узнать больше о его детстве, о его семье.

— Не думаю, что мне понравился бы твой отец.

— Он был stronzo (ублюдком), Никто его не любил.

— Даже твой брат?

— Мой брат был еще большим упрямцем. Они были как две фасоли в стручке.

— Горошины.

— Cosa? (Что?)

— Две горошины в стручке.

Он поцеловал меня в затылок.

— Такая умная, моя bambina (малышка).

Слово «моя» явно произвело на меня впечатление, и я почувствовала, как таю на матрасе.

— У тебя когда-нибудь была женщина в комнате?

— Ты первая. Уместно, не правда ли?

— Почему? Потому что я твоя жена?

Его толстое бедро втиснулось между моих ног, и он прижался ближе.

— Потому что я был первым мужчиной, который коснулся твоей киски, облизал ее и трахнул ее. — Он вонзил зубы мне в затылок и качнул бедрами по моему заду. — Я предъявил на тебя права.

Я сжала губы, пытаясь сдержать счастье, которое я чувствовала. Я не должна была считать его варварство таким уж захватывающим, но я нашла.

— Ты заставляешь меня чувствовать себя как сокровище, которое рыцарь мог бы завоевать в бою.

Он тяжело выдохнул мне в волосы, затем нашел мою свободную руку и переплел наши пальцы.

— Ты, Эмма Бускетта, моя награда за жестокость и страдания, которые я перенес в этом доме. Ты — единственное хорошее, что живет под этой крышей уже почти два десятилетия.

Я уснула с сентиментальной улыбкой на лице.