Девственница мафиози

ГЛАВА ЧЕТЫРЕ

Эмма

Ох, черт возьми, нет. Этого точно не произойдёт.

Я отошла к противоположной стене и скрестила руки на груди.

— Ни в коем случае. Этот брак останется не консуммированным.

Он нахмурился и выдохнул, выражение его лица было раздраженным, как будто я была ребенком, который не хотел слушать доводы разума. Но я не сдвинусь с места.

Без предупреждения Бускетта развернулся и ударил стену. Дважды.

Моя рука взлетела, чтобы прикрыть рот. Что за черт…?

Кровь текла по его пальцам, раны на костяшках пальцев от более раннего времени теперь открыто кровоточили. Без объяснений он подошел к кровати и дернул верхнюю часть. Затем он осмотрел меня с ног до головы, осматривая. Я отступила на шаг.

Нагнувшись, он потер окровавленные костяшки пальцев о простыню. На ней осталось крошечное красное пятнышко.

О. Это было на самом деле очень умно. Хватило бы этого, чтобы обмануть…

Затем руки Бускетты потянулись к ремню. Пряжка звякнула, когда он расстегнул ее и разорвал джинсы. Я прохрипела:

— Ч-что ты делаешь?

— Я делаю то, что нужно сделать. Если только ты не хочешь мне помочь?

Он полез в трусы и вытащил очень большой пенис. Я увидела вспышку серебра, прежде чем быстро отвела глаза. — О, боже! Сначала предупреди девушку.

Он пробормотал что-то по-итальянски, и я услышала, как зашуршала его одежда. Я не смотрела. Это было похоже на вторжение в личную жизнь. Он…?

Затем он тихонько застонал, издав тихий эротический звук.

Святые угли, да, он… Он мастурбировал в одной комнате со мной. Что за фигня? Зачем? Как он вообще возбудился?

Вопросы бомбардировали мой мозг с бешеной скоростью. Джиа всегда говорила, что я слишком любопытна для собственного блага, но я была гордой ученым-ботаником. Любопытство пришло с территорией.

Затем я подумала о том пятне крови на простыне. Бускетта добавлял сперму на простынь, чтобы сделать это правдоподобно. Делал то, что нужно было сделать, как он сказал, чтобы Вирга подумал, что брак был консуммирован.

Ого, это было действительно очень умно.

Позади меня раздался еще один хрюкающий звук. Я уже видела, как мужчины мастурбируют на видео. Я знала, как это выглядит: поглаживания вверх и вниз, сильные пальцы, скользящие по чувствительной головке. Большинство итальянских мужчин не были обрезаны, а это означало, что крайняя плоть Джакомо могла бы предоставить небольшое количество естественной смазки.

И теперь я думала о его крайней плоти. Что со мной не так? Мне должно быть противно. Мне следует выбежать из комнаты.

Вместо этого моя кожа становилась горячей. Я слышала его тяжелое дыхание, звук ритмичного скольжения кожи по коже. Пряжка его ремня звенела от силы его движений, его кулак сильно поглаживал его ствол. Я чувствовала, как его возбуждение нарастало, его темп увеличивался, и мой рот пересыхал. Его мышцы были напряжены? Его вены на предплечье вздулись?

Я не удержалась и посмотрела.

Его глаза с тяжелыми веками были прикованы ко мне. Не к моей груди или моей заднице, а к моему лицу. Как будто он знал, что я украдкой посмотрю в какой-то момент, и он ждал, чтобы поймать меня.

Его губы изогнулись в удовлетворении, смягчив черты, и я почувствовала ответное напряжение в нижней части живота. О, это было неправильно на стольких уровнях.

Я повернулась к стене, извинения застряли у меня в горле.

Пружины матраса скрипнули, затем его дыхание сбилось. Я не двигалась, не моргала, пока длился момент, но я представляла, что происходит. Я представляла себе, как сперма покидает его ствол, как его голова откинута назад в экстазе, как мышцы сжимаются, когда он эякулирует. Гормоны, органы и нервы работают вместе, чтобы произвести величайший кайф, который когда-либо мог испытать человек.

Все мое тело покалывало.

— Теперь можешь повернуться.

Я медленно повернулась и увидела, как Бускетта застегивает ремень. Я не была уверна, что сказать. Хорошая работа?

Одной рукой он сорвал с кровати испачканную нижнюю простыню. — Пошли. — Он направился к двери, не дожидаясь, пока я последую за ним.

Я поспешила за ним. Я не знала, куда мы идем, но я ни за что не собираюсь останавливаться в этом гостиничном номере. К тому же у меня не было ни телефона, ни денег. Я бы рискнула на улицах Палермо с Бускеттой.

У двери он остановился и оглядел меня. Недовольство на его лице ясно дало понять, что я его чем-то разочаровала. — Постарайся выглядеть так, будто ты только что трахнулась со своим мужем.

— Что это значит? — Я уставилась на себя. Как я должна была выглядеть после того, как пересплю с ним? — Мне стоит испортить прическу?

Он снова тяжело вздохнул, покачал головой и рывком распахнул дверь. Как только мы вошли в другую комнату, Бускетта бросил простыню к ногам Вирги. — Вот тебе и доказательство.

Вирга ткнул в простыню носком ноги. — Это было быстро. Жаль ю жену, а, дон Бускетта?

Шутка про выносливость. Потрясающе. Думаю, сегодня мы проверили все банальные женоненавистнические пункты.

Бускетта и его человек уже вышли из двери, но я не двинулась с места. Я тихо сказала Вирге:

— Ты дал мне обещание. Я ожидаю, что ты сдержишь его и уберешьсвоих людей из моего дома в Торонто.

— Я не веду переговоров с женами, — презрительно усмехнулся Вирга, даже не потрудившись взглянуть на меня. — Ты можешь обратиться с этим вопросом к своему мужу, и он обсудит его со мной. Как принято.

Я услышала, как в холле зазвенел лифт. Черт. Мне нужно было выбраться из этого гостиничного номера, подальше от этого кошмара. — Этот разговор не окончен.

Когда я добралась до холла, двери лифта как раз закрывались. — Подожди! — Я помчалась по коридору. Рука метнулась, чтобы удержать металлические двери открытыми, и я бросилась внутрь. Другой мужчина, который пришел с Бускеттой, держал дверь. — Спасибо, — сказала я ему, когда двери закрылись.

— Prego (Пожалуйста), — сказал он с почтительным кивком. — Синьора Бускетта, приятно познакомиться. Я Франческо Дзаньоло, невероятно красивый друг и правая рука вашего мужа.

Бускетта что-то прорычал по-итальянски, но единственное слово, которое я уловила, было «свинья».

Я пожал руку Франческо. — Приятно познакомиться, синьор Дзаньоло.

— Пожалуйста, зовите меня Зани.

— Тогда ты должен называть меня Эммой.

Дон Бускетта хмыкнул. Я нахмурилась, хотя он меня и проигнорировал. Не очень-то он разговорчивый.

Пока лифт спускался, в кабине повисла неловкая тишина, пока я не выпалила:

— Я возвращаюсь в Торонто.

— Ты не уйдешь, пока не станет безопасно, — процедил Бускетта сквозь зубы. — И это последнее, что я хочу об этом слышать, capisce? (понятно?)

Затем двери открылись, и он проскочил через них, быстро войдя в вестибюль. Зани положил руку мне на поясницу и вывел меня через главный вход.

— Садись, — приказал Зани, указывая на седан, припаркованный на улице. Я могла видеть тело Бускетты на водительском сиденье.

— Это не обязательно. Я найду отель. Черт, у меня не было денег. Могу ли я уговорить своих сестер забронировать для меня номер, не объясняя, почему я в Палермо?

Уф. Наверное, нет.

— Тебе некуда идти. — Зани мягко повел меня к машине. — И тебе небезопасно оставаться здесь одной. Пойдем, Эмма. Давай, мы трое, разберемся с этим вместе.

Я не видела смысла спорить. Я не спала больше суток, и сегодня мне пришлось съесть только апельсин. По крайней мере, Зани поедет со мной. Он казался более дружелюбным и разумным, чем Бускетта. — Ладно, но это только потому, что я слишком устала, чтобы с тобой драться.

Зани открыл для меня заднюю дверь машины, и я скользнула внутрь. Бускетта смотрел прямо перед собой, его пальцы нетерпеливо барабанили по рулевому колесу. Его костяшки все еще кровоточили. Я уставилась на его большие руки, вспоминая, что он делал наверху. Я не думала, что когда-нибудь забуду это.

Когда Зани сел и закрыл дверь, Бускетта нажал на газ, и машина рванула с места. Я быстро пристегнулась, затем схватилась за кожаное сиденье под собой, когда машина вильнула и дернулась в пробке Палермо. — Ты можешь притормозить, пожалуйста? Более миллиона человек погибают каждый год в дорожно-транспортных происшествиях.

Бускетта ничего не сказал, но заговорил Зани.

— Тебе придется с этим разобраться, Мо. Ты готов потерять все? Ты готов начать войну? Потерять свою жизнь? Ее жизнь?

Бускетта просто перестроился, поэтому я ответила за нас обоих. — Мне не нужно здесь оставаться. Мы женаты. Этого достаточно.

— Я слышал, что сказал Вирга, — сказал Зани. — Этого недостаточно — и вы оба это знаете.

Ребенок.

Я проглотила панику, угрожающую захлестнуть меня. Потом я вспомнила, кто я, с кем я связана.

— Слушай, тебе нужно только привлечь моих зятьев. Они положат этому конец и поставят Виргу на место.

Бускетта не ответил, но его плечи оставались напряженными, пока он маневрировал в потоке машин.

Ответ Зани был терпеливым, но твердым. — Синьора, и Раваццани, и Д'Агостино, а также ваш отец, подчиняются дону Боргезе, который согласен с Виргой. Если мы не хотим полномасштабной войны, мы должны подчиняться решениям наших лидеров.

Вот что Вирга сказал в Торонто. Это и то, что он убьет моего отца.

— Блять,! — крикнул Бускетта и ударил ладонью по рулевому колесу. Затем он резко повернул, отбросив нас всех в сторону.

— Все будет не так уж плохо, — сказал Зани.

Бускетта что-то прорычал на сицилийском, и я уловила только слова «испугалась» и «мой член». Он говорил обо мне? Он говорил, что я испугалась его члена? Мне действительно нужно было выучить местный диалект.

Я знала, что я не сексуальна и не желанна. Мужчины никогда не замечали меня так, как моих сестер. И меня это устраивало. Я не пыталась никого впечатлить. Поступление в хорошую медицинскую школу и окончание ординатуры требовали от меня полной концентрации.

Это, и забота о моем умирающем отце. Вот почему мне нужно было быть в Торонто, а не здесь.

— Пожалуйста, дон Бускетта, — сказала я. — Мне важно вернуться в Торонто. Просто отвези меня в аэропорт.

— Я не отвезу тебя в аэропорт, — его голос был хриплым и резким.

— Почему нет?

— Ты знаешь почему.

— Нет, я действительно не понимаю. Это не имеет смысла. Ты ведешь себя так, как будто у нас нет выбора в том, что происходит.

— Потому что у нас нет выбора. По крайней мере, сейчас.

— Мо, что бы ты ни думал, — предупредил Зани на переднем сиденье, — не делай этого. Прими это и не борись с ним.

Я заметила вспышку мрачной улыбки на лице Бускетты.

— Но я люблю хорошую драку.