Девственница мафиози

ГЛАВА ШЕСТЬ

Эмма

Облегчение нахлынуло на меня, когда Бускетта вышел из дома. Мне было все равно, встречается ли он с Терезой или Мирабеллой. Или с обеими женщинами одновременно. Он мог бы пойти на оргию сегодня вечером, а я бы подняла руки и подбадривала.

Несправедливо, что я не смогла вернуться в Торонто. У меня была очень веская причина уехать, которая действительно имела значение.

И теперь я застряал здесь. Замужем. Тьфу.

— Он хороший человек. — Сэл добавил измельченную им зелень в кастрюлю на плите. — Добрый человек.

Мы говорим об одном и том же человеке? О том, кто сегодня убил человека?

Я отпила вина и сменила тему. — Как долго ты живешь в поместье?

— Я знаю, что ты делаешь. — Он игриво потряс своей деревянной ложкой передо мной. — Ладно. Не будем о нем говорить. Я здесь уже больше тридцати шести лет, с тех пор, как потерял глаз. — Он указал на свой левый глаз, который был явно стеклянным. Я заметила это раньше.

— Как ты его потерял?

— Это ужасная история, не подходящая для женских ушей.

— Сэл, я собираюсь пойти в медицинский. Я изучала науку и анатомию много лет. Ты не можешь меня оттолкнуть.

— Это была бейсбольная бита, синьора.

Учитывая мир, в котором мы оба жили, я предположила, что эта травма не произошла во время бейсбольного матча. — Перелом глазницы?

— Да, и сетчатка отслоилась. Скула тоже раздроблена. Мне сделали несколько операций, но глаз спасти не удалось.

Должно быть, это было невероятно больно. — Ну, твой стеклянный глаз выглядит очень естественно. Они хорошо поработали, подгоняя его под другой твой глаз.

— Этот глаз новый. Мне его поставили четыре месяца назад. Джакомо — Дон Бускетта — купил его мне, потому что старый не подошел.

Тут Зани вернулся, его губы изогнулись в улыбке, которая не коснулась его глаз, и я услышала, как от дома отъехала машина. — Когда ужин, Сэл? Я умираю с голоду. — Он опустился на табурет рядом со мной.

Ему не нужно было устраивать представление для меня. — Тебе не обязательно оставаться и нянчиться со мной. Я уверена, у тебя есть гораздо более интересные дела.

— У меня нет ничего более захватывающего, чем это, синьора. Хорошая еда, хорошая компания… это мечта каждого итальянца.

Сэл подал фантастическое блюдо из баклажанов. Я съела две порции, пока Зани поддерживал оживленную беседу.

Прежде чем уйти, Зани пообещал прийти завтра и проверить меня.

— Buona notte (Спокойной ночи), Эмма. Станет лучше, клянусь.

Я сомневалась, но спорить не стала.

После того, как Зани ушел, Сэл снял фартук и аккуратно сложил его. — Давай тебя устроим. Джакомо не сказал, разместить тебя в его комнате или…

— Другую комнату. Пожалуйста. — Мне было все равно, сплю ли я в чулане для метел, но я не собиралась спать в постели Бускетты.

— Это не проблема, синьора. У нас тут полно неиспользуемых спален.

Сэл упомянул, что отец и брат Бускетты мертвы. Когда мы пошли по дому, я задавалась вопросом, что случилось с матерью Бускетты. Она тоже мертва? Я почти ничего не знала об этой семье — семье моего мужа.

Безвкусица — вот единственное слово, которым можно было описать обстановку дома. Золотая филигрань и большая богато украшенная мебель, обрамленная тяжелой драпировкой, высокими зеркалами и белым мрамором. Казалось, будто французского короля барокко вырвало здесь повсюду. Мы продолжили путь по длинному коридору и начали подниматься по лестнице. Сэл шел медленно, подвижность его ноги была нарушена старой травмой, и я подстраивалась под его темп.

Когда мы поднялись на второй этаж, он указал налево. — Джакомо спит в своей детской спальне там внизу.

Я сместилась вправо, стремясь как можно дальше отойти от спальни Бускетты.

— Что там внизу?

— Спальни побольше. Те, что принадлежали покойному Дону Бускетте и его сыну.

— А как насчет жены дона Бускетты?

— Никто не спал в комнатах покойной синьоры Бускетты с тех пор, как она скончалась.

— Как давно это было?

— Более двадцати лет.

Фуууу. Ее комната пустовала два десятилетия? Жутковато.

Я не верила в привидения. Но я уважала мертвых, те воспоминания, которые они оставили после себя. — Тогда я буду спать в комнате покойного дона Бускетты.

— Va bene (Все в порядке). — Сэл повел меня в конец зала, где ждали двойные золотые двери. — Туда. Персонал следит за чистотой, на всякий случай.

Я повернула ручку и вошла. Если я думала, что найду изысканную мужскую комнату, то меня ждало полное разочарование. Спальня была такой же безвкусной, как и весь остальной дом. Может, даже еще больше. Кровать была огромной, с позолоченным изголовьем, украшенным херувимами. Горы золотых и пурпурных подушек покоились на золотом шелковом одеяле. Над кроватью висела люстра, кристаллы капали, как слезы, а диван прислонялся к стене. Более тяжелый шелк обрамлял верхнюю часть окон, а кружевные занавески висели ниже.

Господи.

— Кто-то действительно любит золото, — пробормотала я, оглядываясь вокруг. — Как давно умер Дон Бускетта?

— Дон Геро скрылся много лет назад. Он позволил своему старшему сыну Нино взять на себя управление повседневными делами бизнеса. Сначала убили Нино, а затем, несколько недель спустя, и Дона Геро на его ферме в горах. — Он странно посмотрел на меня.

— Удивляюсь, что ты этого не знаешь.

— Почему?

— Потому что в этом виноват пасынок твоей сестры.

Новость обрушилась на меня, как град холода. — Джулио Раваццани? — После кивка Сэла я несколько раз моргнула. — О, боже.

Неудивительно, что Бускетта меня ненавидел. Семья моей сестры убила отца и брата Бускетты. Он что, собирался отомстить за это?

Конечно, он отомстит, тупица! Это была та самая мафия, о которой мы говорили. Ни одно оскорбление не могло остаться безнаказанным.

Тем более у меня есть причина как можно скорее найти выход из этого брака.

Звонок в дверь заставил нас обоих вздрогнуть.

Нахмурившись, Сэл достал свой мобильный и прочитал текстовое сообщение.

— Вам пришла посылка, синьора.

— Мне?

— Охранники принесли её к входной двери.

Никто не знал, что я в Палермо. Кто мне мог что-то прислать? — Я пойду.

— Нет, ты подожди здесь, — сказал Сэл. — Я пойду.

У него, должно быть, все время болит нога. Не было никаких причин подниматься и спускаться по лестнице из-за меня. — Сэл, я не против, — крикнула я, когда он пошел по коридору. — Тебе нужно идти спать.

— Моя спальня на первом этаже. Мне в любом случае придется спуститься.

— Тогда я пойду с тобой и сэкономлю тебе время на дорогу сюда.

Его улыбка была доброй, когда мы пошли вместе. — Вы милая девушка, синьора. Я думаю, вы подойдете Джакомо.

Мои губы сжались. Нет, спасибо. Я не хотела быть чем-то для Бускетты, ни хорошим, ни плохим.

Спуск был медленным, но я притворилась, что не заметила. Он остановился, чтобы отдохнуть на нижней ступеньке, поэтому я пошла к входной двери. — Синьора, — позвал Сэл, — вы действительно должны позволить мне…

— Чепуха. Я могу сама. — Я рывком распахнула дверь и увидела стоящего там мужчину с прямоугольной коробкой в руках.

— Синьора Бускетта, — сказал охранник, не глядя мне прямо в глаза. — Это доставлено для вас.

— Дино, проверил? — спросил Сэл позади меня.

— Sì, certo (Да, конечно). Это безопасно, Сэл. Затем он опустил подбородок и поспешил прочь, хрустя сапогами по гравию, когда он исчез в ночи.

Сэл закрыл дверцу, когда я подняла крышку с коробки. Кусочки нежного шелка и кружева попались мне на глаза. Подвязки, стринги, бюстье… О, боже.

Я захлопнула крышку.

Сэл выглядел таким же напуганным, как и я. Его кожа покраснела, и он неловко прочистил горло. — Полагаю, это имеет смысл. Это твоя первая брачная ночь.

— Ну, мне это не понадобится. — Я попыталась отдать ему коробку, но он ее не взял.

— Нет, синьора. — Он отступил быстрее, чем следовало бы, учитывая его ногу. — Ты забирай это с собой наверх. Мне нужно закончить на кухне. Buona notte (Спокойной ночи).

Он ушел, так что у меня не было выбора, кроме как отнести коробку наверх. От кого они были? Точно не от Бускетты, Зани? Но когда бы у него было время купить их?

Это не имело смысла.

Вернувшись в Версаль, я села на кровать и поставила коробку рядом с собой. Я уставилась на нее, колеблясь. Затем я отчитала себя за то, как нелепо я себя вела. Это было нижнее белье, а не змея. На самом деле, я не находила змей такими уж страшными. Пауки — да, но не змеи.

Ты несешь чушь, Эмма.

Ладно, я была смелее. Прошлым летом я была в лагере на ферме по изучению разложения человеческих и животных тел. Все остальные участники лагеря блевали хотя бы раз, но я — никогда.

Вдохнув полной грудью, я откинула крышку коробки. Одежда была аккуратно разложена, с множеством лент и бантов на виду. Все было белым, естественно. Должно было сохранить этот девственный вид, я полагаю.

На внутренней стороне крышки была записка.

Подпись была большой: «В».

Мой желудок сжался, паста с баклажанами грозила выйти наружу. Это прислал мне Вирга. Почему это происходит? Я никому не причинила вреда. Всю свою жизнь я следовала правилам и никогда не переступала черту. Мои две старшие сестры были достаточно дикими для всех нас, всегда создавали проблемы и раздражали нашего бедного отца.

И что было моей наградой за то, что я поступила правильно? Брак, который я не хотела, с мужчиной, который не мог быть для меня более неправильным. Застряла в месте, где я никого не знала.

Тьфу. Мне нужно найти выход из этого.

Покопавшись в коробке, я нашла свой телефон и открыла новое приложение безопасности. На экране появилась спальня моего отца. Глория и мой отец были там, вместе смотрели телевизор. Я коснулась экрана, желая быть с ним. Комок подступил к моему горлу, но я его проглотила. Сейчас не было времени для жалости или сожалений.

Нажав на свои контакты, я нажала кнопку звонка.

Глория ответила после первого гудка. — Алло?

— Привет, — выдавила я, стараясь говорить, как можно естественнее. — Это я.

— О, Эмма. — В ее голосе слышалось беспокойство. — Все в порядке?

Я не рассказывала ей многого о своем отъезде, только то, что буду отсутствовать несколько дней, и ничего не говорить отцу. — Я в порядке, клянусь. Могу я поговорить с ним?

— Конечно, подожди.

Какая-то возня, потом трубку взял мой отец.

— Привет, малышка. Где ты? В колледже?

Я ненавидела это. Я ненавидела врать, особенно отцу, но мне пришлось это сделать. Моя история должна была звучать убедительно, чтобы он не беспокоился обо мне, и я не могла рисковать, вовлекая в нее своих сестер. Правда, они никогда не говорили с нашим отцом, но ложь, в которой участвовали другие люди, всегда заканчивалась плохо.

Гораздо лучше рассказать историю, которая обманет всю мою семью.

— Привет, папа. Я уехала в последнюю минуту на исследовательскую поездку с колледжем. Я должна быть дома через пару дней.

— Ты снова изучаешь трупы? — Его смешок был слабым, но искренним. — Кто знал, что моя милая дочь так полюбит смерть?

Он любил подшучивать надо мной по этому поводу. — Я люблю экономить живых, папа. Как ты себя чувствуешь?

— Я в порядке. Не беспокойся обо мне. Наслаждайся поездкой и звони нам, когда сможешь.

— Обязательно. Отдыхай и не переусердствуй, когда меня нет рядом.

— Вечно придираешься ко мне, — ласково пожаловался он. — Что бы я делал без тебя?

Мое сердце сжалось. Если повезет, ему никогда не придется узнать.

— Люблю тебя, Папа. Говори скорее.

— Люблю тебя, малышка.

Мы повесили трубку. Чтобы отвлечься от комка в горле, я проверила свои сообщения. Групповой чат с сестрами был таким же активным, как и всегда. Повседневные скучные вещи, вроде того, что делают дети Фрэнки, и рисунок падчерицы Джии. Они болтали о том, что смотрят, и просили порекомендовать фильмы. Совершенно обычные разговоры между ними двумя, и они не заметили моего отсутствия. Я не была уверена, радоваться или раздражаться.

Весь мир, как я предполагала, продолжал идти своим чередом. Только моя жизнь перевернулась с ног на голову.