Девушка в черно-белом

Я признавала, что стала слишком самоуверенным.

Победа над двумя Титанами ударила мне прямо в голову.

Той ночью я спала как младенец, хотя яркий свет с корабля "Огненный титан" освещал всю мою комнату.

В тот момент, когда свечение заплясало на моей стене, я подумала, что непобедима. И весь следующий день, хотя во время тренировки я боролась со своей магией. Было еще несколько вещей, которые я могла делать помимо принуждения и убеждения: быстрое перемещение и манипулирование определенными элементами.

Первые навыки я могла использовать по команде, но вторые были непростыми; особенно когда я была под давлением — скажем, семи пар ведьминых глаз на моей спине.

Уже было объявлено, что поджог корабля "Титан" — дело рук некой "Девушки в черном", и о нем говорили весь день. Я никогда не стремилась привлекать к себе внимание таким образом, но мне нужно было чем-то занять свое время, отвлечься от мыслей о вещах, которые я не могла контролировать.

Каждый раз, когда я не могла быстро перемещаться или манипулировать крошечным огоньком, меня охватывало разочарование. Но в глубине души у меня было и кое-что еще — что я была недалека от нормальной девушки, от нормальной жизни. Но в какой лжи я жила.

Головная боль, мягкое покачивание корабля и затекающие руки, скованные за спиной, сказали мне, что я не так непобедима, как думала.

Все началось с безвкусного обтягивающего платья с разрезом на бедре, темных, как уголь, глаз и ленивого выражения лица.

Шлюхой, которой я действительно стала.

Это был номер, который я часто разыгрывала, чтобы обмануть работорговцев и заставить их ослабить бдительность, и то, в чем я должна была видеть осторожность раньше, но я еще не совсем разбиралась в этой игре. И один урок, который я усвоила той ночью, гласил: всегда доверяй своей интуиции.

Той ночью я отбросила осторожность на ветер.

Он выглядел бы как любой нормальный мужчина: светлые волосы до плеч, слегка обветренное океанским ветром лицо, сильно загорелая кожа. Но я поняла, что он совсем не такой, когда на днях увидел, как он сгружал кое-какие товары со своего корабля.

Шесть девушек подряд.

Я не умела читать мысли, я была немного под кайфом от победы, и когда он назвал меня знакомым именем, мои мысли унеслись в прошлое.

— Плохой день, ангел? — сказал мне капитан, когда я прислонилась к стене таверны; по иронии судьбы, прямо рядом с плакатом с изображением принца Титанов.

Я лениво взглянула на портрет Уэстона, холодный взгляд был направлен на меня.

Ангел.

— Есть причина, по которой двое мужчин назвали тебя ангелом.

— Почему?

— Потому что ты выглядишь невинной.

Я не могла унять пробежавшую по телу дрожь.

Такие моменты случались часто — его слова повторялись в моей голове, как будто у меня все еще не хватало сил даже на то, чтобы отогнать воспоминания о нем. Он не имел никакого значения в моей жизни, но все еще имел надо мной власть.

Я слишком громко рассмеялась, когда капитан сказал что-то минимально забавное, используя тот отработанный смех, который должен был звучать чувственно, но для моих ушей прозвучал фальшиво. Я думала, он купился на это.

Но правда заключалась в том, что обманули меня.

Я знала, что он собирался ударить меня по голове, когда не стал торговаться о цене, а согласился только на мои двадцать шиллингов в течение часа. Они всегда торговались.

Я была готова к тому, что он попытался бы поймать меня, чтобы продать как рабыню. Но я не была готова к тому, что на самом деле оказалась бы прикованной к корпусу корабля с тяжелым взглядом на моей коже.

Капитану было, вероятно, под тридцать. У него был опыт, которого не было у меня. Он был достаточно хорош в том, что делал, и единственное, что меня предупреждало, — это моя интуиция, но, к сожалению, я отказалась от этого чувства.

Поднимаясь по трапу его корабля, я чувствовала, как в животе у меня заплясали дурные предчувствия, но я убедила себя, что больше не слаба, и заставила свои ноги пройти весь путь до его каюты.

— Откуда ты? — спросил он.

Я сняла плащ и повесила его на крючок у двери.

— Сильвия.

Я обращалась к ней всякий раз, когда кто-нибудь спрашивал меня о моем прошлом. Элджер был таким маленьким, что я не была уверена, знало ли о нем большинство людей, а если и знали, то я не хотела, чтобы они связывали меня с какими-либо историями.

— А. Там тоже чертовски жарко, — ответил он, наливая вино в кубок.

— Так и есть, — сказала я, оглядывая просторное помещение.

Очевидно, он видел мир со всеми этими разнообразными артефактами на встроенных полках за его столом.

— Ты ведь не играешь в игры, как те сильвианские женщины, не так ли?

Я улыбнулась.

— Нет.

Я не избежала их игр.

— Теперь, когда я думаю об этом, твой акцент не похож на сильвианский, — сказал он, прислоняясь к стене и наблюдая за мной взглядом, от которого мне хотелось избавиться.

Я запнулась всего на секунду, и я была уверена, что он заметил. Я задавалась вопросом, почему я была такой нервной в это время. Ну, потому что я знала, что все было неправильно. Если бы только я прислушалась к себе, я бы не оказалась снова в том положении, в котором уже была однажды. Я провела пальцем по гладкому рожку на его полке, наконец ответив:

— Мы с бабушкой много путешествовали. Сильвия — это место, которое я помню лучше всего.

Он сделал глоток, но его пристальный взгляд по-прежнему был прикован ко мне.

Я, черт возьми, почувствовала это, и в моей руке началась легкая дрожь.

Это просто смешно.

Я отчитала себя, чтобы взять себя в руки. Я контролировала ситуацию. Я резко обернулась, встречаясь с ним взглядом.

Мое сердце тревожно забилось в груди, но я подошла к нему. Все это время он не сводил с меня взгляда, и я вздохнула с облегчением — все должно было быть проще простого. Я была в деле; я знала, что я в деле. Я почувствовала легкую податливость в воздухе вокруг меня. Стало легче. То, что меня всегда учили искать.

— Одевайся, — сказал он, кивая в мою сторону.

Это означало "сними это". Я не знала, почему мужчины должны ворчать о своих односложных требованиях и просто предполагать, что в этом был какой-то смысл, но многие из них так и делали. По крайней мере, большинство мужчин с хобби — покупали секс. Для меня это звучало удручающе, если честно.

— Ты же не хочешь, чтобы я раздевалась, — сказал я.

Он скрестил руки на груди.

— Да, хочу.

Я запнулась, не в силах скрыть от него выражение своего лица. Что происходило? Я отогнала дурные предчувствия, танцующие в моем животе, и подошла на пару футов ближе. Должно быть, дело в дистанции. Все были разные, одних легче убедить, чем других.

— Нет, не хочешь.

Его глаза на мгновение стали пустыми, прежде чем наполнились пониманием этого убеждения.

— Нет, не хочу.

Все мои напряженные мышцы расслабились, как по команде.

— Ты же не хочешь причинить мне боль.

Он кивнул, рассматривая мое тело в новом, уместном свете.

И вот тогда я ослабила бдительность. Я была в деле, почему бы и нет? Я повернулась, чтобы налить себе вина; эти разговоры и многолетние убеждения бросить работорговлю всегда вызывали у меня жажду.

Я почувствовала движение в воздухе, мой желудок сжался, когда кровь побежала по венам. Я знала, что все это неправильно. Почему я не доверяла своему суждению? Прежде чем я успела что-либо остановить, его рука обвилась вокруг моей талии, удерживая мои руки прижатыми к бокам, в то время как холод ножа задел мое горло.

Я застыла, откинув шею назад, чтобы лезвие не порезало кожу. Пульс затрепетал у меня в горле. Адреналин, который струился по моим венам, перешел от страха к гневу. Как я могла допустить, чтобы это произошло?

— Чего ты хочешь? — прошипела я.

— Получить деньги, — просто ответил он.

Я проклинала себя снова и снова. Я закрыла глаза, пытаясь почувствовать жжение в ладонях — ощущение, которое я испытывала перед быстрым путешествием. Но это не приходило. Мое сердце билось слишком сильно, моя концентрация смешалась, и это не приходило.

— В следующий раз, девочка, знай, с кем ляжешь в постель.

— Кто ты? — выдохнула я.

— Просто человек, выполняющий свою работу.

— Как ты справился с уговорами?

— Клеймо у меня на руке.

Я даже не подозревала об их существовании. Должно быть, он зарабатывал этим на жизнь, раз знал, как не стать убежденным, как в прошлом.

— Это был не первый раз, когда меня просили найти девушку, портящую торговлю в доках. Мне самому не очень нравится рабство, но я получил предложение, от которого не смог отказаться. Знаешь, за тобой охотится много мужчин. Принуждение, которое ты внедряешь в их головы, сводит их с ума. Некоторые повесились. Многих людей злят проблемы, которые ты создаешь.

— Ты не работорговец? — спросила я.

— Не-а. Я играю ту роль, которую должен играть. Вот и все.

Я сглотнула.

— Сожалею об этом.

Я моргнула, но затем в моей голове взорвалась боль, и все потемнело.

Так я и попала сюда.

Раздался стон, и мне потребовалось мгновение, чтобы осознать, что это был мой собственный. В боковой части моей головы запульсировала боль, и раздался звон цепей, когда я заставила себя принять сидячее положение. Я вглядывалась сквозь прутья камеры, пытаясь не обращать внимания на тяжелое сердцебиение, звенящее у меня в ушах.

Прямо за железной решеткой стоял стул, и мне потребовалось мгновение, чтобы разглядеть, кто этот крупный обитатель тускло освещенного корпуса. Я прислонилась к деревянной стенке корабля.

— Привет, Максим.