Дочь алхимика на службе у (лже)дракона

ГЛАВА 20 Тайны замка Эгриси

Бросив на Лейса полный непонимания взгляд, Калли тем не менее поспешила исполнить приказ. Своенравный принц в любой момент мог передумать, а потому требовалось как можно скорее убраться от него подальше. Девушка скованно развернулась и зашагала следом за Аманом. Оказавшись вне зоны видимости принца, она, наконец, расслабилась. Не то чтобы ей не понравилось всё то, что происходило в покоях Лейса минуту назад. Калли даже готова была смириться с судьбой, но теперь, когда здравомыслие вернулось, она осознала, какую ошибку чуть не совершила. Овладев ею, Лейс подтвердил бы догадку об их с Табибом фальшивом браке и более того, стал бы тем, кто заберёт Калли у Олгаса. А гаремная жизнь под началом злобной Мирены совсем не входила в планы девушки.

Но почему он остановился? Почему отпустил и почему признал женой Табиба? Этого Калли понять не могла, как и сам Лейс, который в ту минуту снова упал на диван и задумчиво уставился в потолок. Все те же вопросы роились в его голове, вызывая одновременно злобу на себя, на Калли, на Табиба и на весь мир. Она была здесь, совсем рядом, такая молодая, такая наивная, пугливая как котёнок и такая же естественная, живая и необыкновенная. Невинная. Лейс даже не сомневался в их с Табибом фикции, но совсем недавно он был уверен, что репутация Калли опорочена. Потому-то он и позволил себе не церемониться с ней. А она? Для невинной девы Калли слишком уж рьяно отвечала ему. Или он тоже был ей небезразличен? Её просто не научили сопротивляться соблазнам.

Из размышлений мужчину вывел шорох со стороны двери. Лейс поднял голову. Медленно ступая босыми ногами по мягкому ковру, к нему подходила Мирена. Она была одета в несколько слоёв одежды, которая бряцала на ходу многочисленными бусинами и звеньями ажурных цепей. Лейс подложил локоть под голову и стал наблюдать. Остановившись прямо перед ним, девушка начала плавно извиваться в соблазнительном танце, в процессе отстёгивая одну за другой детали одежды. Ей не требовалась музыка, наложницу приучили танцевать в плавном ритме, умело двигая бёдрами и выказывая чудеса пластики, грации. Она скидывала с себя одну за другой туники и юбки, а когда осталась в полупрозрачной шёлковой сорочке на голое тело, завершила танец и принялась медленно взбираться на диван, пока не оседлала своего господина. Лейс не думал сопротивляться. Он в какой-то момент вообще перестал думать. Напряжение, которое оставила после себя Калли, требовало выхода, и оно его нашло. Со стороны мужчины не было ни ласки, ни нежности. Лейсу хватило пары минут. Когда всё закончилось, он ушёл, не проронив ни слова, оставив свою наложницу в уже ставшем привычным, унизительном состоянии пользования.

Путь до лаборатории в обратную сторону казался длиннее. Возможно, потому, что теперь никто особо не спешил, но, вероятнее всего, потому что приходилось быть осторожнее. Слуга, внемля приказу господина, очень внимательно вслушивался в звуки шагов по коридорам и всякий раз то заводил Калли в скрытую нишу, кои почти не бросались в глаза, то вынуждал пережидать, пока встречные пройдут мимо. На очередном повороте снова пришлось залечь. Калли не успела понять, что произошло, тогда как Аман, потянув её за руку, втащил девушку в узкий лаз, скрытый гобеленовым настилом, куда почти не проникал свет. Они стояли молча, выжидая, пока группа придворных, ведших праздную беседу, пройдёт мимо, а когда вознамерились выбраться из своего укрытия, к общему удивлению, услышали позади, в непроглядной темени, чьи-то шаги. Аман вновь схватил Калли за руку и почти бегом выскочил вместе с ней из укрытия. Пришлось спрятаться за тем же поворотом, из-за которого они вышли пару минут назад. Жестом показав девушке, чтобы молчала, Аман выглянул.

Мгновение спустя, гобелен легко качнулся и выпустил из недр каменного лабиринта высокого, худощавого юношу. Он встревоженно озирался и, казалось, сильно нервничал. К счастью для тех, кто прятался за углом, он спешно и слегка спотыкаясь на ходу, двинулся в противоположную сторону, вскоре скрывшись из виду.

– Кто это? – спросила Калли у Амана. Она тоже успела выглянуть из своего укрытия, мучимая любопытством.

– Принц Кобос, саифа, – ответил слуга, сурово вглядываясь тому вслед.

– А что он там делал?

– Мне не положено знать, – проговорил он сухо. – Здесь много переходов, и если господин считает нужным использовать их, значит, на то высочайшая воля, – Аман быстро вернулся к роли исполнительного слуги, отбросив опасный порыв усомниться и задуматься. Следовало продолжать путь.

Вскоре они добрались до подземелья, ставшего для Калли новым домом. Олгас всё ещё не вернулся, хотя солнце давно село. Она не на шутку разволновалась за старика и за Джамиля, ведь с ними могло произойти всё, что угодно. Калли попыталась отвлечься наведением порядка в комнате, но как это часто бывало во время тревог, состояние только усугублялось. Ночь, страх, одиночество. Когда же он придёт? А если не придёт? Калли не сразу осознала, что волнуется больше не за Табиба и его помощника, а за собственное благополучие. Ведь что станет с ней, когда старик покинет этот мир? Кто заявит на неё права? К чертям дракона. Следовало представиться Гафуру, как есть, женой Табиба. Пусть принимает, как данность. Невесту уже выбрали, бояться нечего. Калли стало интересно, кто та несчастная, которой не хватило плюща и живокости. Она грустно хмыкнула.

Стоя на табуретке перед полками, заставленными рядами бутылей, девушка задумчиво протирала одну из них от пыли. Погружённая в раздумья, она не сразу поняла, что смотрит в упор на нечто занимательное, что явно прятали в дальнем углу от любопытных глаз. Калли протянула руку, чтобы достать то, что увидела, а когда аккуратно вынула с полки предмет, принялась с интересом его разглядывать. Это был дракон, точнее, фигурка дракона – маленькая и довольно хрупкая. Пришлось отложить тряпку и поддержать его хвост, чтобы не отвалился под собственной тяжестью. Змея смастерили из щепок и бумаги, но сооружён он был столь мастерски, что Калли всерьёз испугалась поломать его. Девушка поставила фигурку на край полки, прямо перед собой, чтобы получше рассмотреть.

Бумажные крылья, прошитые в нескольких местах тонкими шлифованными щепами, походили на крылья летучей мыши. Их даже можно было расправлять и, если уж окончательно осмелеть – запустить в полёт по комнате, настолько реалистично выглядел змей. Морда, лапы и хвост тоже были сложены из бумаги с поразительной правдивостью деталей. Казалось, даже если просто стоять и долго дышать на него, хрупкий бумажный дракон вскоре развалится, а потому Калли невольно прикрыла рот. Во всём облике змея смущало лишь одно – пустота в области брюха, пересечённая крест-накрест двумя тоненькими деревяшками, на которых опиралась фигурка.

В тишине раздались шаги. Калли вздрогнула, опомнившись, со всей осторожностью убрала свою находку на место и прикрыла вымытой бутылкой за секунду до того, как на пороге комнаты возник хозяин.

Олгас не заметил Калли. Он был слишком взбудоражен, слишком возбуждён. Серые глаза метали молнии, густые седые брови хмурой полосой перечёркивали морщинистое лицо поперёк. Побросав у входа свои мешки, он порывисто кинулся к одному из шкафов и вынул оттуда стопку листов, ворча что-то себе под нос. Весь облик старика сообщал, что в мире не было на тот момент ничего более важного, чем бумаги, которые он немедленно раскидал по столу.

– Почему? Почему? – рассерженно повторял он. – Я всё рассчитал, этого не должно было произойти.

– Почтенный Табиб, – обратилась к нему Калли, которая уже успела спуститься с табурета и настороженно следила за стариком.

– А? – Олгас испуганно отпрянул от стола. В потоке собственных мыслей он напрочь позабыл о ней. – Дочка, ты что тут делаешь? – прозвучал довольно странный вопрос.

– Я тут живу, – последовал очевидный ответ.

– Ах да. Конечно. Прости меня, Калли. Сегодня был тяжёлый день. Ты поела?

– Да, не беспокойтесь. Скажите, у вас всё хорошо? Где Джамиль?

– Всё нехорошо, но это пока не имеет значения, – Олгас нервно огляделся. – Джамиль дома, не переживай за него. Прошу, прикажи подать мне ужин и воды умыться. Я очень устал. А сама иди спать, утром поговорим.

Табиб не дождался ответа, вновь погрузившись в изучение бумаг, расчерченных и исписанных вдоль и поперёк замысловатыми символами. Калли послушно кивнула его затылку. Недосказанность настораживала, но нервировать и без того взволнованного старика хотелось меньше всего. Стараясь не сильно шуметь, она вышла из комнаты, притворив за собой дверь.