Дочь алхимика на службе у (лже)дракона

ГЛАВА 52 Город в опасности

Они обнимались, плакали, смеялись и наперебой рассказывали обо всём, что пережили за последнее время. Калли поведала друзьям о том, кто всё это время творил чёрную магию в стенах замка, после чего для Олгаса многое встало на свои места. Ведьма, наконец, открылась, но произошло это слишком поздно, и он мало что мог теперь изменить. После отъезда Лейса и смуты, которую принялась сеять Селена, Табиб больше не появлялся в замке. А слова Калли о том, что халиф, возможно, уже мёртв, окончательно убедили его оставаться горным отшельником. Такой смены власти не хотел никто, и старик начал всерьёз опасаться того, что в один прекрасный день к ним заявятся недоброжелатели и в лучшем случае, принудят к какой-нибудь грязной работе. О худшем думать не хотелось, как не хотелось размышлять о судьбе подопечной, на долю которой за её короткую жизнь выпало слишком много испытаний.

Котеб не намеревался долго торчать в горах. Теперь ему следовало схорониться где-нибудь в одной из пещер в ожидании, пока не утихнет шумиха, вызванная их побегом. Тогда-то можно будет связаться с братьями и вместе с ними ожидать возвращения Фарруха. В него он верил, как и в то, что мореход обязательно выберется из передряги, в которую попал. Да ещё и халифа вытянет.

Утаить от него дракона не получилось. Огромная махина, раскинув крылья вдоль пологого склона, виднелась отовсюду каждому, кто находился вблизи лагеря. Олгас всерьёз опасался, что прямолинейный горячий ум Котеба неверно воспримет их затею, а потому поспешил убедить бывшего стражника в том, что змею пришёл конец в ту же минуту, как Гафур Савлий отдал богу душу. Лейс же будучи категорически против обмана, строго настрого, под страхом мучительной смерти, наказал им всем сворачивать кипучую деятельность, и чтобы больше никаких полётов. Поначалу Котеб не верил ему, затем предельно внимательно хоть и со скепсисом выслушал историю Джамиля про полёт и сломанную ногу. Когда же понимание правды, наконец, ошарашило его, мужчина некоторое время ругался, не подбирая слов, после чего пошёл куда-то вниз, рассыпая проклятия, широко шагая и неистово размахивая ручищами. Каллиопа бросилась за ним. Остановившись на краю утёса, мужчина обернулся к ней.

– Какие же мы все дураки! Столько лет верили в сказочку про чудовище, которого нет! Боялись смутной тени, а этот, – он злобно глянул вверх, туда, где остался лагерь Олгаса и, недоговорив, отмахнулся.

Каллиопа подошла к нему и нерешительно коснулась плеча.

– Прошу тебя, не рассказывай об этом никому. Лейс действительно не знал про дракона, а когда узнал, злился не меньше твоего. Отец всю жизнь скрывал от него свой обман.

Котеб будто бы немного присмирел от её прикосновения. На нём больше не было шлема, и теперь девушка наблюдала, как раздувались от гнева широкие ноздри, как двигались желваки яростно сжатых челюстей, как блуждал потерянный взгляд.

– Когда он вернётся, то обязательно объявит народу обо всём, – продолжила девушка. – Дракон останется в памяти людей пугающим сновидением, и никто больше не станет прятать от него дочерей.

Котеб резко обернулся к ней и сделав шаг, сократил расстояние до предела. Выставив перед собой палец, он, всё ещё пребывая в крайнем раздражении, проговорил, цедя слова сквозь зубы:

– А если он не вернётся? Если Эгриси попадёт под власть его братца-предателя? Не станем ли мы тогда умалять небо вернуть нам дракона, при котором жилось куда спокойнее?

Калли отшатнулась. В глазах Котеба горел огонь праведного негодования, но за этой пламенной стеной любящее сердце уловило лишь то, что болело сильнее всего. Он не вернётся. Что с ним и где Лейс сейчас, никто не знал. Она приложила ладони к лицу и громко заплакала отвернувшись. Слёзы девушки немного отрезвили мужчину. Растерявшись, бывший стражник попытался исправить положение, как мог.

– Ну чего удумала? – спросил он, пытаясь заглянуть ей в глаза. – Вот ещё реветь. Разве горю поможешь слезами? Бросай это, – Котеб обнял её за плечо. – Слышишь? Вернётся. Он у тебя хитрец, каких поискать, а ещё ему повезло заручиться поддержкой Фарруха, а с ним не пропадёшь. Знаешь, как он тогда в подвале двоих стражников вырубил? Столкнул их шлемами! Те и свалились разом. Мы тогда себе в запасники столько формы утащили – вот и не зря. Пригодилась, – мужчина звонко стукнул себя по металлическому нагруднику.

Котеб попытался улыбнуться ей, но Каллиопа не смотрела на него. Устремив полный отчаяния взгляд заплаканных глаз вдаль, она теперь была не здесь. Всем сердцем девушка находилась там, где пропадал в пугающей неизвестности любимый. Слёзы снова нахлынули на ресницы, когда девушка положила ладонь себе на живот. Проследив за её движением, Котеб печально протянул:

– Ах, вон оно что, – мужчина сразу снова стал серьёзным, оценив ситуацию, затем продолжил. – Слушай, Каллиопа, – он ещё сильнее подался к ней, тогда как его рука сама собой поползла по её плечу вниз, стараясь ухватиться поудобнее, – все будут счастливы, если халиф Лейс вернётся живым из похода. Но если не вернётся и случится самое страшное, то мы с тобой сбежим.

Калли резко обернулась на него.

– Куда? – испуганно спросила она. – И зачем?

– Да хоть в Каппадокию, к Наиру и Мессиме, – просто ответил мужчина, затем скривил лицо, вынужденный подбирать слова. – Слушай, я не умею красиво говорить, Каллиопа, у меня всё просто. Ты баба, в смысле, женщина красивая, и хоть ты меня поначалу всячески вынуждала тебя придушить, но теперь всё изменилось. Теперь я понял, что если просто быть с тобой, защищать тебя, то ты и в передряги перестанешь попадать, и мы сможем с тобой, ну, ты понимаешь… А дитё твоё я согласен принять как родного, чего уж, он-то ни в чём не виноват.

Мужчина очень прямолинейно уставился на девушку, ожидая чего-то. Весь облик его в тот момент сообщал, что сам он ни минуту не сомневается в правильности своего решения, а Калли радоваться должна такой милости, ведь с ним не пропадёшь.

– Я не могу, Котеб, – тихо ответила она, слегка напрягшись от его довольно крепких объятий. – Я Лейса люблю и не могу вот так…

Лицо мужчины при её словах изменило выражение. Котеб не умел и не собирался скрывать чувств. Он помрачнел, отпустил Калли и, продолжая хмуриться, скрестил руки на груди. Девушке вдруг стало неловко за свои слова. Стражник спас её от мучительной смерти и имел право на что-то рассчитывать, но она не могла так поступить. Она и впрямь не выжила бы без покровительства в случае смерти Лейса, тем более если бы враг прознал, чьё дитя носит она под сердцем. Но предать память любимого, отдаться кому-то без любви, а лишь из чувства долга, было выше её сил.

– Я очень благодарна тебе, Котеб, – начала она, боясь привести в действие взрывной заряд, который вспыльчивый мужчина с трудом удерживал, – но нам обоим будет непросто. Я слишком сильно его люблю, и это станет преследовать нас всю нашу жизнь. Я не умею и не хочу притворяться, но здесь и сейчас заверяю тебя, Котеб, что бы ни случилось, ты всегда можешь на меня рассчитывать. Когда вернётся Лейс, я расскажу ему о тебе, и он обязательно восстановит тебя по службе.

Котеб перебил девушку, выставив загрубевшую ладонь перед её лицом:

– Последний вопрос, Каллиопа, и я уйду, – неожиданно отрезал он. – В тот день, когда нас накрыли, я видел, как ты уходила с одним из братьев. Как вы спаслись?

Калли обомлела. Ей с трудом удалось подавить порыв раскрыть испуганно глаза. Она отвернулась, чтобы он не заметил мук совести, окрасивших щёки девушки румянцем. Она судорожно сочиняла, что сказать, ведь ей меньше всего хотелось сдавать шпиона Лейса, но слова, как назло, путались в голове, а время шло, и девушка спиной ощущала нарастающее напряжение. Следовало обдумать всё заранее, но кто ж знал, что так всё повернётся. Калли уставилась на линию горизонта. Она уже вознамерилась начать свою неловкую речь, набрав в грудь побольше воздуха, и даже рот открыла, но так и замерла в этом положении, не в силах оторваться от простиравшегося вдали пейзажа городской стены Эгриси.

– И долго ты будешь молчать? – грозно спросил Котеб. – Я ведь жду.

Вместо ответа девушка подняла трясущуюся руку с вытянутым указательным пальцем в направлении крепости. Повернув голову туда, куда она указывала, Котеб продолжительно присвистнул в недоумении. К стенам города со стороны бездны подбиралось сотенное войско, вооружённое, помимо знакомых всем сабель и луков, чудовищными ковшами на огромных колёсах.