Долг Короля

Глава седьмая, в которой Рин учится, а Анхельм делает перспективные вложения

I've made the same mistake

I know the awful ache

Of a little heart that's been double crossed

The waiting's been so long so long

It's hard to be believing

I thought I'd missed my guess

I thought happiness for me was lost

(Billie Holiday, Tell Me More and More and Then Some)[1]

— Все, Рин, ты здорова, я тебя отпускаю, — сказал Кастедар и снял с ее руки манжет для измерения давления. — Через час за тобой приедет Вивьен, иди и собери все книги. Они твои.

— Я же не понимаю половину… — вздохнула Рин.

— Ничего, подтянешь левадийский язык и общий уровень знаний. Завтра с утра я заеду за тобой и его светлостью, мы отправляемся в Льяго. Там мы останемся на три дня. За это время ты пройдешь три ускоренных курса обращения с оружием и получишь навык вождения макины.

— Я умею обращаться с оружием, — обиженно заявила девушка. Демон смерил ее снисходительным взглядом и ответил:

— Только с тем старьем, которое производит Соринтия. В холодном оружии тебе нет равных, не спорю, но с огнестрельным нового образца ты обращаться не умеешь.

В ответ на это Рин только поджала губы. Кастедар сел обратно за свой стол и принялся писать что-то в ее карте. Пока он был занят, Рин взяла с его стола толстенный справочник по медицине. От нечего делать пролистала, не поняла ничего и положила на место.

— Касти, почему его величество Илиас просто не завоевал весь континент, раз у него есть такая военная мощь? — спросила она.

Демон махнул на нее рукой, как на надоедливую муху. Рин сделала вывод, что этим вопросом его изрядно достали.

— Война — не лучший путь правления. В ней нет ни смысла, ни необходимости. Твои вопросы закончились? Если да, то марш к себе. Умойся и собирайся.

— Вредный демон, — пробубнила она. Кастедар смерил ее взглядом и выразительно кивнул на дверь. Рин смиренно потопала прочь из кабинета. Спустя час она сидела на стуле и оглядывала палату, ставшую для нее за эти дни приятным и уютным местом. Обстановка была простой и скромной, как любила девушка: одна койка, два стула, тумба и обеденный стол. В небольшой ванной было ростовое зеркало, душ и унитаз (удобство, которое чистюля Рин оценила особенно, сравнив его с соринтийскими комнатами для размышлений не в пользу последних).

Она уже изрядно устала ждать и только принялась листать журнал об оружии, как дверь палаты открылась и вошла Вивьен. Красивая. Шикарная. В темно-синей блузе с узкими рукавами и спадающим вырезом, обнажающим плечи, алых креп-сатиновых брюках свободного покроя, темно-синих лаковых туфлях на тонкой шпильке. Летящей походкой она прошла в палату и встала перед Рин руки в боки. Рин смотрела на нее, из последних сил сохраняя на лице серьезность.

— Ну? — вопросила Вивьен. — Что скажешь в свое оправдание?

— Потрясающие туфли и кофта.

— Спинку показать? — улыбнулась подруга и повернулась. Рин оценила кружевную спину блузы двумя большими пальцами вверх.

— А в свое оправдание скажу, что ни в чем не виновата.

— Я так перепугалась… — вздохнула Вивьен, садясь на стул напротив.

— Похоже, не судьба мне выйти замуж за моду. И платье твое испортили…

— За него мне уже заплатили. Жаль, конечно, я так долго над ним работала… Но чего не сделаешь, когда Кастедар просит?

Вивьен улыбнулась открыто и мило, но Рин не спешила улыбаться в ответ. Поскольку она уже знала, кто стоит за всем произошедшим, и какие на то были причины, то казалось нелепым скандалить с этой добрейшей женщиной, приютившей больную, беспамятную незнакомку из народа аиргов, которых большинство боится. Но Рин так или иначе не могла оставить это без внимания и не сказать Вивьен вообще ничего.

— Приказывает, ты хотела сказать? — поправила она вкрадчиво, но жестко.

Улыбка на смуглом лице подруги стала напряженной, уголки красивого рта приопустились. Девушка ничего не ответила, только кивнула, спрятав глаза.

— Я рада тебя видеть, Вив, — Рин наконец протянула руки и обняла подругу. Сердце у той учащенно билось, она вся дрожала, как кролик. Рин отстранилась и вгляделась в темные глаза.

— Ты что, боишься меня? — спросила Рин тихо. Вив кивнула.

— Я из-за угла наблюдала, что ты там творила в зале. Страшная ты женщина! Как можно маленького мальчика ружьем!..

— А что, надо было дождаться, пока из меня сделают сито? Я защищалась, Вивьен.

— Тебя же просили сдаться…

— Ага. А еще в меня выстрелили. Знаешь, как это больно? Не знаешь. И не приведите боги тебе это испытать.

Рин приоткрыла рану на груди и показала ей. Глаза Вивьен испуганно расширились.

— Ты, наверное, убить меня хочешь, — прошептала она.

Рин видела, что Вив раздирает чувство вины, и не сомневалась, что любой тычок прикончит эту только с виду уверенную в себе женщину. Может быть, Рин стоило ткнуть Вивьен побольнее, но она до сих пор не обнаруживала в себе ни злости, ни обиды на подругу. В меньшей степени потому, что ясно осознавала: Вивьен не из породы тех, кто идет по головам, кто может сознательно причинить вред. И в гораздо большей степени потому, что чувствовала виноватой себя. «Наследник след кровавый оставляет за собой, где бы ни шел и чем ни занимался. Смерть ходит неотступно, по пятам…» — крутилось в ее голове и не давало растратить чувства на кого-либо, кроме по-настоящему виновных.

— Нет. Честно, не сержусь, — Рин улыбнулась и пальцами разгладила тревожную морщинку на лбу Вивьен. У той словно гора с плеч свалилась — с таким тяжелым вздохом она откинулась на спинку стула.

— Пойдем, — предложила Рин. — Не хочу оставаться здесь ни минуты более.

Она собрала все свое имущество, и подруги ушли из больницы. В дороге Рин расспрашивала Вивьен, как же так она не догадалась, что перед ней та самая Рин Кисеки, которую разыскивает полмира. На это получила ответ, что Вивьен совершенно не интересуется этой темой, а потому знать Рин ей было просто неоткуда. Когда Кастедар рассказал о случившемся в порту Лейгеса, Вив сначала не поверила, но он привел неоспоримые доказательства и объяснил, чем кончится дело, если они не разыграют этот жестокий спектакль. Вивьен пришлось согласиться. Впрочем, как подвела итог подруга, хорошо все, что хорошо заканчивается, а история завершилась в этот раз достойно. Ее величество Судьба дала ей шанс жить по-новому, поэтому Рин должна собраться с силами и не упустить его.

— Кстати, его светлость Ример заявился перед самым показом, чтобы вручить тебе одну очень симпатичную вещицу, — сообщила Вивьен, когда они уже ехали по широкой дороге в сторону Магредины.

— И что же это?

— А ты спроси его… Хотя нет, лучше не спрашивай. Посмотрим, так ли хорошо он о тебе заботится и так ли много думает, как говорит.

— Вивьен, если это какая-то очередная вещь стоимостью с квартал Магредины, то я и не хочу, чтобы он о ней вспомнил.

— Тогда я скажу ему, чтобы подарил это принцессе.

— Отличный выбор.

— Странная ты, Рин! Мужчина делает тебе подарки, а ты им и не рада.

— За эти подарки мне придется платить, а я не хочу быть должной. Я уже говорила ему, чтобы перестал меня покупать. Розы — прекрасно, я люблю цветы. Хотя мои любимые — это солнцеглазки, а не розы. Театр — великолепно, я обожаю театр. Но все эти тряпки, камни и прочее, чем так любят баловать своих любовниц богатые мужчины, — это не для меня.

— Я сегодня нарисую диплом и вручу его тебе. Будешь дипломированной дурой.

Рин скосила на подругу глаза и фыркнула.

— Вивьен, я не могу дать ему ничего равноценного…

— Не пори чушь только, умоляю! Рин, мужчина хочет о тебе заботиться, он любит о тебе заботиться, не лишай его возможности это делать. Он так самоутверждается!

Рин недоверчиво фыркнула.

— Смотри. Он дарит мне подвеску с камнем, который стоит, как хорошее предприятие. Я ему: «Я даже и не знаю, что сказать». Он мне: «Скажи мне, что любишь меня, и это будет лучшей наградой». Вивьен, я могу лгать о чем угодно, но я не буду никогда лгать человеку, что люблю его, не чувствуя этого на самом деле. Каждый раз, когда он дарит какую-нибудь вещицу, то ждет, что я признаюсь ему. А я не могу признаться! Я обманываю его ожидания, а я не хочу ничьи ожидания обманывать.

— Ты утверждаешь, что не любишь его? — уточнила Вивьен. Рин кивнула. Подруга разразилась хохотом и не совладала с жестким рулем. Макина резко приняла вправо. В опасной близости от Рин проскочил телеграфный столб, она инстинктивно сжалась и приготовилась выпрыгнуть, но аварии не случилось: Вивьен быстро выровняла курс. Впрочем, хохотать не прекратила. Рин возмущенно уставилась на подругу: чего она хохочет?!

— Отличная история, достойная комедийной пьесы, — прохихикала она.

— Тьфу на тебя! — рассердилась Рин.

— Насмешила — так насмешила. Ты свои глаза-то видела, когда на него смотришь?

— Тьфу на тебя еще раз!

Вивьен снова заливисто расхохоталась. Рин покачала головой, пробормотав что-то о состоянии души и здравом рассудке.

— Вот что я тебе скажу, дорогая, — сказала Вивьен, отсмеявшись, — девушки со всего света мечтают о таком мужчине, как Анхельм Ример. Тебе же это сокровище само пришло в руки, а ты его не ценишь и нисколько за него не борешься. Когда герцог уйдет к принцессе, ты будешь долго горевать и корить себя, что не ценила его.

— Вивьен! Посмотри на меня внимательно и вспомни, кто я такая, а кто такой Анхельм.

— Намекаешь, что ты аирг, который переживет его лет на триста-четыреста?

— Именно. У нас нет счастливого будущего. Со мной Анхельм состарится и умрет, не оставив наследника. Знаешь, почему в мире нет ни одного полу-аирга? Потому что рождение детей между нашими видами невозможно в принципе.

— Могли бы усыновить ребенка.

— Какого? Аирга? У нас детей не бросают, сирот нет. Человеческого младенца? Предлагаешь мне посмотреть, как умрет сначала мой муж, а потом мой ребенок?

— Что же ты сразу в такие крайности бросаешься… — нахмурилась Вивьен.

— Потому что мне жить еще лет четыреста, если не убьют и не доведут до ручки! — психанула Рин, повышая тон. — Мне будет сто пятьдесят, а я буду выглядеть все еще лет на тридцать. Мне будет двести, я буду выглядеть на тридцать три. В триста я буду выглядеть едва ли на сорок лет.

— Завидую.

— Нечему здесь завидовать, Вивьен! — недовольно поморщилась Рин. — Люди мечтают о бессмертии и вечной молодости, но понятия не имеют, каково это — прожить хотя бы двести лет, имея все это. Природа не дура, Вив. Она не станет давать человеку то, что ему не нужно. Анхельм и я из разных миров. Мы не подходим друг другу, даже если нам хочется быть вместе.

— Дать тебе что ли по голове, чтобы рассудительности поубавилось? — проворчала Вивьен. — Мне всего двадцать девять, а не семьдесят пять, но даже я знаю, что когда мужчина предлагает любовь, нужно ее принимать, не оглядываясь на всякие мелочи вроде этой. Нужно бросаться в любовь, Рин, а не разбирать ее на составляющие и думать, что будет дальше. Любовь, как свеча. Если фитиль не разделять на волоски, свеча горит ровно и светит, даря тебе тепло!

— Философ доморощенный… — вздохнула Рин, понимая, что не во всем, но в чем-то Вивьен определенно права.

— Как там поживает Фрис? Два дня обивал пороги, а затем и след простыл.

— Фрис — кобель и подлец, — неохотно ответила Рин. — А что, запал тебе в душу?

Вивьен загадочно улыбнулась.

— Что, цветы были прекрасны, да? — поддразнила Рин, наслаждаясь возможностью наносить ответные удары. — Я надеюсь, ты уже поняла, что в ближайшие года три ты будешь очень занята новой ролью?

Подруга взглянула на нее с непониманием.

— Останови макину.

Вивьен притормозила на обочине, Рин оглядела подругу с головы до ног и утвердительно кивнула.

— Да, я не ошиблась. Ты беременна, Вивьен.

Некоторое время царила тишина. Вивьен сидела, уставившись прямо перед собой на пустую дорогу, Рин напряженно следила за подругой.

— Рин, ты в этом уверена? — тихо спросила та.

— Я такие вещи вижу.

Рин со вздохом взяла неожиданно холодную ладонь Вивьен и сжала.

— Судя по твоему взгляду, ты на это совсем не рассчитывала. Ну что, Вив, нужно ли бросаться с головой в любовь, не думая о последствиях?

— Я не могу понять, как это возможно?.. — выдохнула Вивьен и уткнулась лбом в руль. Вопрос Рин она проигнорировала.

— Тебе процесс описать?

— Рин! Что мне делать?! — взгляд подруги был совершенно потерянный. — Кто он вообще такой? Он точно охранник его светлости?

— Подруга, об этом надо было раньше спрашивать. Фрис здорово заморочил тебе голову, раз ты не выведала у него все обо всем. Охранником его назвать нельзя, да и отношения у Анхельма с ним натянутые.

— У него есть хоть что-то? Дом, деньги?..

Рин невесело посмеялась и похлопала ее по спине.

— Ну, зато у тебя есть дом и полно денег. Не волнуйся, Фрис на это претендовать не станет. Он… У него другие приоритеты.

— Как я буду одна воспитывать ребенка? Это же… моей карьере конец!

На лице Вивьен была одна только паника, она едва не плакала. Видеть такую сильную и уверенную в себе женщину в подобном раздрае было очень необычно. Сродни наблюдению за диким животным, от которого неизвестно чего ждать в следующий момент. Рин заставила ее посмотреть на себя и сказала:

— Успокойся. В безопасности твоя карьера.

— Что скажут люди?!

Рин в негодовании хлопнула ее по коленке.

— Фраза «что скажут люди» является основным стопором на пути развития человечества! Вивьен, важно не мнение каких-то там абстрактных людей, а твое собственное. Поняла? Ты — мать, гордись этим! Ты сама не подозреваешь, кто такой мужчина, ребенка которого ты носишь под сердцем. Очень немногие женщины были удостоены чести произвести на свет плоть от плоти его, будь счастлива, что стала одной из них.

Говоря это, Рин на самом деле не представляла, говорит она правду или врет, как сивый мерин. Но почему-то ей казалось, что у Фриса вообще не было женщин, о которых он бы думал в таком ключе. Сама Рин была для него кем-то вроде любимой воспитанницы, которую можно и подержать на ручках, и отругать за непослушание. Словом, он ее не воспринимал как женщину, а она его как мужчину, и оба были довольны таким положением дел.

— Рин, а как я ему скажу? Что он сам скажет? Это ведь и не любовь, и не расчет, лишь минутная страсть, которая… Ой-ой-ой!

Рин обняла подругу.

— Все будет хорошо. Ты справишься. Ты же сильная. А Фрис не дурак и не бросит тебя одну, если будет тяжело. Будь уверена.

— А ты, Рин?

— Ты не бросила меня в трудной ситуации, уж конечно я не брошу тебя. Но я живу на другом континенте и профессия у меня опасная… Едва ли у нас будет возможность часто видеться.

— Это будет мальчик или девочка? Ты знаешь?

— Пока не знаю. Но раз уж мы говорим о Фрисе, скорее всего, это будет мальчик. А сама как чувствуешь?

— Я вообще ничего не чувствую. Рин, а вдруг у ребенка будут такие же глаза, как у отца? Вдруг он родится магически одаренным? В Левадии мало магов, и все они вербуются на службу в армию, я не хочу, чтобы моего сына или дочь забрали в армию! Мой ребенок обязательно будет красивым, я хочу, чтобы он вырос в искусстве и продолжил мое дело…

— Вивьен Мелли! — перебила Рин. — Твой ребенок еще не родился, а ты ему уже судьбу расписала! Успокойся и хватит причитать, а то покроешься морщинами!

Вивьен захлебнулась почти истерическим вдохом и замахала руками. Рин пришлось поспешно вывести подругу из макины и несколько минут они дышали воздухом под палящим солнцем посреди неизвестности. Наконец Вивьен объявила, что совладала с собой и готова ехать дальше. Рин уже немного жалела, что сообщила Вивьен о ее беременности. Может быть, ей нужно было бы еще раз встретиться с Фрисом прежде? Но теперь уже слов назад не вернуть, подруге придется смириться со своим положением.

Всю дорогу Вив не проронила ни слова. Тонкие длинные пальцы сжимали руль так, что костяшки белели, она ни разу не взглянула на Рин. Молча они вошли в дом и молча собрали чемоданы Рин. Когда Вивьен ссыпала в отдельную сумочку различные масла, эмульсии и кремы, один вдруг выскользнул из ее рук, следом за ними полетели на пол все остальные, а Вив села и заплакала, закрыв ладошками лицо.

— На сей раз я узнаю в тебе себя, — вздохнула Рин и обняла подругу. — Сначала держишь внутри, копишь-копишь, а потом все настоящие эмоции выливаются, как водопад Саливана. [2] Ничего, поплачь. Может быть, станет легче.

— Ри-ин… — всхлипнула Вивьен, — предполагается, что я должна быть счастлива!

— Ты будешь счастлива. Подожди немного. Дай себе время свыкнуться с этой мыслью, найди положительные стороны.

Вивьен только всхлипнула. Рин поняла, что сейчас от подруги не дождется связной речи и отстала. Через некоторое время она вздохнула и заговорила, то и дело срываясь на всхлип.

— Ладно. Наверное, ты права. Раньше у меня была только я сама и мое дело, а теперь будет и ребенок. Ну и что, что я не умею обращаться с детьми? Научусь. Ну и что, что я до смерти боюсь боли? Миллионы женщин до меня рожали, и я тоже справлюсь. Не я первая — не я последняя.

Рин тяжело вздохнула и поделилась тем, что никому не открывала:

— Вивьен, я бы на твоем месте танцевала от счастья. Если бы боги дали мне возможность родить, я бы каждый день благодарила их от всего сердца за чудесный дар. Теперь тебе не грозит одиночество, Вивьен. И у тебя будет ребенок от самого могущественного… — Рин поискала нужное слово. — Мага… всех времен. Это ведь неплохо, а?

— Ну… Да, наверное, — она перестала плакать.

— Все будет хорошо, вот увидишь, — пообещала Рин. — А теперь умойся и поедем.

Вивьен поднялась и побрела в ванную. Спустя пару минут они снова сидели в макине и ехали к гостинице «Венис», где остановился Анхельм. Герцог так и не вернулся во дворец, а Илиас не прислал за ним, что было нисколько не удивительно, учитывая то, как они расстались.

Вивьен притормозила у парадного входа, к ним тут же подошли служащие, и она распорядилась доставить багаж Рин в нужную комнату. Самой Рин пришлось надеть брючный костюм, перчатки, чтобы скрыть руки, широкополую шляпу, чтобы спрятать лицо, и замотать шею платком. К счастью, служащие и не попытались ее разглядывать, поэтому до номера Анхельма она дошла без всяких проблем. Вивьен проводила ее до самой двери и отослала носильщика.

— Я уже не буду заходить, поеду в студию, — сказала она.

Рин тепло обняла подругу и с улыбкой ответила:

— Спасибо тебе, Вив. Никакие слова не выразят меры моей благодарности. Спасибо за то, что подобрала меня, помогла, да еще и прошла через весь этот переполох…

— Прекрати немедленно! — потребовала та, поправляя на Рин платок. — Ты так говоришь, словно мы в последний раз видимся, а это далеко не так. Мы еще увидимся! Ты должна сфотографироваться в новом образе. Я наконец-то придумала, что это будет. Никаких мехов, никаких шкур. Ты будешь в военной форме с оружием. И я хочу увидеть тот твой взгляд…

— Какой? — улыбнулась Рин, понимая, что не будет никакой фотографии. Кто ей позволит засветить лицо сейчас, когда о смерти Рин Кисеки заявлено в газетах?

— Когда ты увидела, что его светлость схватили, у тебя был такой взгляд…

— Я не думаю, что у меня получится его повторить. На самом деле, я надеюсь, что никогда не придется ни на кого смотреть так, — быстро сказала Рин, вспоминая те ощущения. Сейчас они были отчетливыми и ясными, а не покрытыми пылью, как после пробуждения. Вивьен понимающе кивнула, снова обняла Рин и пошла прочь. Девушка проводила подругу взглядом, тяжело вздохнула и постучала в дверь.

Анхельм открыл почти сразу, Рин зашла и оглядела комнаты. Номер герцог взял роскошный, не меньше. Сразу за небольшой прихожей начиналась большая комната-студия. На противоположной входу стене располагались два ростовых окна, а между ними огромная кровать, на которой можно было спать вшестером. По правую руку была небольшая терраса, где она увидела кресла и кофейный столик. Слева был вход, возможно, в ванную.

— Знаешь, что я заметила? Где бы мы ни останавливались, ты старался выбрать самые светлые и просторные комнаты, — прокомментировала Рин, снимая шляпу и платок. Анхельм встал позади нее и обнял, целуя в шею.

— Я не люблю, когда темно. Там, где светло и просторно, я кажусь меньше.

— Мы с Кастедаром определили мой рост, — охотно поделилась Рин. — Сто семьдесят два сантиметра.

— Да, он меня тоже затащил на осмотр. Двести четырнадцать. Кастедар посмеялся и спросил, чем меня кормили в детстве.

— Чем?

— Овсяной кашей. Ненавижу ее. Два кошмара моего детства: овсянка и «Око судьбы».

Рин засмеялась, высвободилась из объятий Анхельма и уселась на диван. Сняла пиджак и аккуратно сложила.

— А у меня — фасолевый суп и поправиться, — поделилась она.

— Почему поправиться? Разве ты вообще можешь прибавить в весе?

— Моя бабушка, папина мама, на которую я, кстати, очень похожа, была размером с медведя. Я на нее смотрела и не понимала, как она может ходить с таким весом. У нее ноги были в объеме, как я вся. Отец под нее специально делал мебель, представляешь?

— И что, ты боишься стать, как она?

— Да, потому что это возможно. Моя мама меня все время пугала, что если я буду уплетать столько же выпечки, то стану такой же. Похоже, ее прогноз начал сбываться, потому что вес я все-таки набрала… — грустно вздохнула Рин.

— В каком месте?

— В том, какое у женщин страдает первым делом, — сказала она и похлопала себя по бедрам. Анхельм подошел к ней и потянул за руки, вынудив встать.

— Ты что делаешь? — спросила Рин опасным тоном.

— Пытаюсь понять, где ты пострадала, — ответил он, беспардонно ощупывая ее.

— Руки бы вам пообрывать, юноша.

— Комиссия провела исследование и пришла к следующему заключению: вам нужно лучше питаться. Комиссия протестует против костлявого женского тела.

— Да где я костлявая!.. — возмутилась Рин, а Анхельм занялся ее брюками. Она попыталась вывернуться, но потеряла всякое желание сопротивляться, когда его горячие ладони скользнули по ее обнаженной коже.

— Я так скучал! — выдохнул он, и ее шея немедленно покрылась мурашками. — Полтора месяца прошло…

— Ого! Ты считал? — удивилась Рин, расстегнула его рубашку и провела ноготком по груди до живота.

— Каждый день и час.

— А ты дверь закрыл? — встревожилась она. Анхельм нежно прикусил ее ушко.

— Да-а… А теперь тебе запрещается произносить любые слова, кроме «еще», «хочу», «быстрее» и парочки других.

— Тогда быстрее, я хочу еще! — гортанно засмеялась Рин, помогая ему справиться с застежкой на белье. Анхельм наконец расправился с ее одеждой, подхватил на руки и перенес на кровать.

~*~

— А ведь я была уверена, что желание не появится еще долгое время… — задумчиво сказала Рин и побарабанила пальчиками по груди Анхельма. Он поймал ее ладонь и поднес к губам. — Просто столько всего происходило, не было даже мыслей об этом.

— Даже когда мы плыли на острова?

— Ну, знаешь, Фрис и Кастедар были за стенкой, совсем не хотелось, чтобы они слышали что-то.

— А я-то голову ломал над причиной твоей холодности.

Рин стиснула его и уложила голову поудобнее.

— Анхельм, я бы с удовольствием пролежала так весь день, но приходится признать, что я зверски голодна.

— Мне позвонить и заказать обед в номер или мы хотим пообедать где-то?

— Позвонить? Во что позвонить? — смутилась Рин. Он показал на тумбочку, где стоял почти такой же телефонный аппарат, как у Илиаса в кабинете. Рин перебралась через Анхельма и стала изучать диковинку.

— Это что такое?

— Это телефон, — Анхельм приподнялся и добавил: — признаться, я еще сам не разобрался, как это работает, но эта штука крайне удобна. Есть номер, крутишь вот здесь, чтобы колесо совпало с нужной цифрой, ждешь немного, и тебе отвечают. Могу позвонить даже на другой конец города, если у собеседника есть такой же телефон.

— Громоздкий ящик, надо заметить, — Рин склонила голову набок. — Представляешь, если с помощью такой вещицы можно будет звонить в другие города? Или даже в другую страну?

— Именно это я и намереваюсь узнать: есть ли техническая возможность провернуть подобное?

— Завтра мы будем в Льяго. Вот там и узнаешь. А теперь давай, продемонстрируй мне до чего техника дошла!

Анхельм усмехнулся и показал ей, как набирать номер, а затем позвонил портье и заказал обед. Когда Рин ушла в ванную, он не выдержал и пошел за ней, и между ними повторилось то же, что и полчаса назад. Из ванной они перебрались на кровать и продолжали заниматься любовью, пока в дверь не постучали. Конечно, прерывать такое приятное занятие на самом интересном месте Рин категорически не понравилось, поэтому она закрылась простыней и подождала, пока Анхельм заберет поднос с едой. А когда он вернулся к ней, поспешила подогреть страсть и достойно завершить начатое. После этого мокрый, уставший и сонный Анхельм сообщил ей, что она просто животное, и что он совершенно не рассчитывал на подобное. В ответ Рин лишь с превосходством усмехнулась и скрылась в ванной. Герцог предусмотрительно остался в комнате, пока она плескалась.

— Ну, чем займемся вечером? — весело спросила Рин, уминая за обе щеки немаленькую порцию жареного мяса, и благополучно забыв о лишнем, по ее мнению, весе. К ней вернулась любимая еда, а значит и прекрасное расположение духа. Анхельм промокнул салфеткой губы и отставил тарелку в сторону.

— Я обещал сводить тебя в театр. Сегодня дают «Чаровницу» Артура Адамса, я взял два билета.

— А Фрис? — удивилась Рин. — Ты же не хочешь сказать, что мы будем развлекаться без него?

— Рин, прошу тебя, можно мы хоть один день проведем вдвоем, без келпи, демонов, королей, принцесс и прочих? Дай мне шанс на полноценное свидание с тобой! Обычное человеческое свидание!

Рин пожала плечами и согласилась.

— А где Фрис живет сейчас? — спросила она.

— Я понятия не имею. С того самого дня мы не виделись. Может быть, во дворце, может быть, у Вивьен.

— Нет, у Вивьен его нет, — решительно отмела Рин, раздумывая над тем, рассказать ли о том, что узнала. — Но лучше бы ему у нее появиться.

— Зачем? — спросил Анхельм.

— Крепко сидишь на стуле? Вивьен беременна.

Лицо Анхельма вытянулось, глаза изумленно расширились.

— Как так? Ты уверена? И что, отец — Фрис?

— Уверена. Эти двое провели прекрасный вечер в первый же день знакомства. Это было девятнадцатого февраля. Ребенку едва неделя, так что отцом является никто иной как Фрис.

Анхельм вдруг захохотал. Он смеялся, спрятав лицо в ладони, а когда вновь посмотрел на Рин, его щеки и лоб были порозовевшими. Рин тихо хихикала, наблюдая за странной реакцией.

— Это… лучшее известие за день! — сообщил герцог, отсмеявшись. — Наконец-то он узнает, что такое реальная жизнь!

— Ох, Анхельм… — покачала головой Рин и поднялась, чтобы одеться.

— Я серьезно! У него одно волшебство в голове, пусть станет немного приземленнее! Это ему пойдет на пользу, чтобы дурацких советов не давал.

— Как скажешь, как скажешь… — согласилась девушка.

~*~

Чтобы выйти на улицу, Рин пришлось снова орудовать по телу кисточкой и красить кожу, и это их довольно сильно задержало. К тому же, черные как смоль корни волос неприлично отросли. Это было просто некрасиво, шляпы Рин не любила, поэтому первым делом, конечно же, направилась в салон, где ей сделали заодно и маникюр, и даже некий новомодный массаж лица. Анхельм оставил ее развлекаться, а сам направился в какую-то контору по соседству и вернулся как раз к окончанию процедур. Остаток дня они провели, прогуливаясь по городу. Никто не мешал им заходить в музеи и картинные галереи, слушать оркестр на Аллее Света и танцевать. Увидев книжную лавку, Рин затянула туда Анхельма и целый час они бродили по рядам, выбирая книги на свой вкус. Девушка купила энциклопедию флоры и фауны тропиков, справочник лекарственных растений, обновленный атлас первой медицинской помощи и парочку романов, а Анхельм выбрал себе несколько научных трудов об экономике и ту книгу, которую заприметил в кабинете Илиаса. Книги доставил в гостиницу мальчишка-газетчик за пару сотен левадийских ремов, а Анхельм и Рин отправились ужинать в ресторан у берега моря. Около семи вечера они вернулись в номер, переоделись в вечерние наряды и поехали в театр.

~*~

— Странная пьеса, — заметила Рин, глядя на покрытое легкими сизыми облаками ночное небо. После театра они решили прогуляться по набережной и так увлеклись, что дошли до диких пляжей. Где-то вдали рычал прибой, океанские волны лениво облизывали песчаный берег, а береговые крабы сновали из норки в норку, оставляя за собой тонкие цепочки следов. Луна уже шла на убыль, полумесяц висел, будто перевернутая подкова, но светил все равно ярко. Рин сняла туфли и шла, подобрав юбки. Песок приятно холодил ноги, бриз доносил причудливую смесь ароматов цветущих пальм и морской соли.

— Это Адамс, он весь такой. У него все доходит до абсурда, — ответил Анхельм.

— Я не читала. У тебя есть его книги?

— Дома найдется парочка. Ты не замерзла?

— Я дитя севера, как я могу замерзнуть в такую теплую ночь? — засмеялась Рин и прильнула к Анхельму под бок. — Тем более, когда ты рядом.

Герцог улыбнулся, достал из внутреннего кармана пиджака пухлый конверт и протянул Рин.

— Что это? — спросила она, улыбаясь. Анхельм посоветовал открыть.

— Мм-м! Там билеты в театр! — предположила она весело. Девушка открыла конверт, вынула две сложенных бумаги и бегло просмотрела. На одной из них на левадийском было написано много специфического текста, который она не могла сходу перевести, но смутно понимала, а на другой — данные ее паспорта. Рин спросила, чувствуя, как похолодело все внутри:

— Анхельм, что это? Почему здесь мое имя?

— Ты не против отправиться прямо сейчас в одно замечательное место? — ушел он от ответа.

— Анхельм! Что это?!

Сердце забилось в груди, Рин разбирала только отдельные слова в тексте, и они ей нисколько не нравились.

— Ты поймешь все сразу же, как только увидишь.

Рин ничего не ответила, лишь смотрела на него несчастным взглядом. Анхельм легонько поцеловал ее и снова попросил поехать с ним. Она растерянно кивнула, и тогда герцог вывел ее к дороге, где они взяли макину. Спустя час пара добралась до другого города. Здания здесь были не столь высокими, как в Магредине, а улицы менее оживленными. Анхельм назвал водителю адрес, и тот привез их в нужное место. Когда макина остановилась, Рин заставила себя дождаться, пока герцог обойдет макину и поможет ей выйти. Теперь они стояли перед не очень большим двухэтажным домом, рядом с которым была милая лужайка и сад с алыми розами и цветами, которым Рин не знала названия. Анхельм подхватил девушку под локоток и повел к дому. Открыл калитку, достал из кармана ключ и вручил ей.

— Открывай.

— Анхельм, не говори мне…

— Открывай, — повторил он. Рин послушно вставила ключ в замок и повернула. Герцог толкнул дверь, подхватил девушку на руки и аккуратно внес внутрь.

— А теперь объясни мне, что происходит, — попросила Рин, когда он опустил ее на пол. Анхельм прошелся по комнате, зажег единственную лампу, стоявшую на комоде, открыл окно, из которого повеяло свежим воздухом, и, наконец, сказал:

— Ну, вот теперь я могу рассказать. Через полчаса, двадцать шестого февраля, ты станешь полноправной и единственной хозяйкой этого дома, который находится по адресу улица Вичини, семнадцать, город Андринео.

Рин остолбенела. Не могла сказать ни слова, смысл сказанного Анхельмом доходил до нее с трудом.

— Рин, ты знаешь, что я люблю тебя и хочу тебе только самого лучшего. Этот дом — это меньшее, что я мог сделать для тебя, чтобы проявить свою заботу и отблагодарить за спасение жизни и все, что ты сделала для меня.

Тревожный звоночек звякнул в ее голове. Его голос звучал так странно и совсем не оптимистически. Ложь. Он лжет.

— Анхельм, нет… Только мне не говори, что ты… Ты что, меня здесь собрался бросить? — прошептала она. Он изменился в лице, в момент оказался рядом и обнял так крепко, что весь воздух из легких вышел.

— Что ты такое говоришь?! Конечно же нет, ты что!

— Тогда зачем ты даришь мне дом в стране, где я не живу? — ее голос дрожал, она не верила его словам ни на толику. Он сжал ее крепче.

— Так нужно. Это… Рин, помнишь, ты сказала, что хороша в магии причинения повреждений, а я хорош в административной магии? Вот это — моя административная магия.

— Что-то случилось? — испуганно спросила она.

— Нет, не случилось. Послушай, через полтора года ты приедешь сюда, продашь этот дом, поедешь в Альтресию и купишь дом в столице, поняла?

— Зачем? Что случилось?!

— Еще ничего не случилось. Пока еще. Но кое-что нехорошее может случиться, моя любимая, — зашептал он. — И я хочу постелить немного соломы, чтобы было не так больно падать. Просто верь в меня, моя хорошая. И не задавай вопросов, я все равно не отвечу.

Рин сглотнула. Плакать было совершенно ни к чему, но слезы потекли по щекам. Анхельм лгал, это было ясно как день. Что-то произошло, а он не хочет ей открыться. Произошло что-то, чего она, по его мнению, не должна знать? Зачем это непонятное действо с домом, который находится где-то у оборотня на хвосте? Вдруг она почувствовала, что тучи сгущаются над головой, а где-то невдалеке на пути их поджидает суровая гроза.

— Мы с тобой, как герои дурацкого любовного романа, — сказала она, борясь с дрожью в голосе.

— Почему? — Рин была уверена, что он улыбается.

— Потому что все у нас вкривь и вкось…

— Да, возможно. Но мне так больше нравится, — шепнул он ей на ушко. — Не хочешь осмотреться?

Рин отстранилась и стала обходить дом. Первым делом она направилась на кухню, которая располагалась в глубине дома по правую руку от входа. Два больших окна выходили на сад с теплицами оранжереи. Мебели почти не было: стоял умывальник, обеденный стол и два стула, а в одну стену был встроен шкаф со множеством железных полочек.

— Этот шкаф не для тарелок, — прокомментировал Анхельм. — Здесь хранят еду, которая быстро портится. Холодильный шкаф.

— Удобно.

Она прошла по трем другим комнатам на первом этаже, осматривая виды из окон.

— Мебели почти нет, но пока что она тебе и не нужна. На втором этаже четыре комнаты и ванная. С водой здесь та же система, что и везде в Левадии: на крыше стоит железная бочка, слив идет по трубам в канализацию рядом с домом. Тебе здесь нравится?

— Очень. Работы — непочатый край, конечно.

— С этим-то мы справимся, не волнуйся. Мне стоило бы подарить тебе дворец, но обстоятельства таковы, что дворец привлечет к тебе много внимания, а в нашей ситуации оно нежелательно… Дворцы будут потом. Сейчас это просто жест благодарности и знак, что я могу заботиться о тебе на совершенно ином уровне.

Рин мало слушала его. Погруженная в свои размышления, она снова и снова заглядывала в пустые комнаты.

— И что, он так и будет стоять пустой, пока не понадобится?

— Ты против?

— Дом, в котором никто не живет, имеет свойство разваливаться, — ответила она. — Даже если в доме кто-то живет, в комнате, где никто не бывает, обязательно что-то ломается. Природа пустоты не терпит.

— Хорошо, я скажу агентам в конторе найти временных жильцов, — согласился Анхельм, притягивая Рин к себе. Она прильнула к нему, обняла крепко-крепко и поблагодарила за подарок. Довольно долго они стояли, обнявшись, и молчали.

— Как насчет того, чтобы пометить территорию? — спросил он вдруг. Рин недоуменно уставилась на него: в голову пришли странные ассоциации с кошками. Анхельм, видимо, догадался, о чем она думает, засмеялся и затем поцеловал ее, одновременно поднимая подол ее платья. Рин улыбнулась и подставила шею под его поцелуи. Настроения на занятия любовью теперь не было, но не портить же ему вечер своими капризами?

— Здесь нет кровати, — проговорила она между поцелуями, надеясь, что он поймет тонкий намек. — А на полу грязно.

Вместо ответа он подхватил ее на руки и понес в кухню. Рин решила засунуть свое испорченное настроение поглубже и ответила на его ласки.

Когда они наконец смогли оторваться друг от друга, часы показывали половину второго ночи. Рин чувствовала себя совершенно вымотанной и слишком сонной, чтобы делать хоть что-нибудь, и предложила Анхельму остаться здесь до утра. Но он напомнил, что утром за ними заедет Кастедар, поэтому пришлось одеваться. Единственное, что ее волновало — это как они доберутся до дома в такой час. На это Анхельм заверил ее, что все продумал, и что у вокзала их ждет макина, которую он заказал еще утром. Рин в ответ только зевнула с опасным риском вывихнуть челюсть. И действительно: когда они дошли до здания вокзала, к ним подошел мужчина с круглым, как арбуз животом и пышными усами, и поинтересовался, не их ли он ждет.

Спустя еще час Анхельм принес спящую Рин на руках в номер, бережно уложил на постель и раздел. Спать им оставалось около четырех часов, но герцога это нисколько не тревожило: его любимая женщина была рядом, свидание удалось на славу, а то, что известие о доме ей не понравилось — это ничего. Он справится.

[1] Я сделала ту же ошибку

Я знаю ужасную боль

Милого сердца, которое было обмануто

Ожидание было таким долгим, таким долгим,

Было тяжело верить.

Я думала, что промахнулась с догадкой,

Я думала, что счастье для меня потеряно…

[2] Водопад Саливана находится на юге герцогства Кимри и является частью реки Арны. Высота — 1042 метра, свободного падения — 932, ширина — 133. Был открыт альтресийским геологом и исследователем Ярославом Саливаном в 3902 году во время первой экспедиции на юг Драконьих гор. Высота скалы, с которой стекает водопад, столь велика, что еще на середине свободного падения вода распыляется и превращается в туман. Примечателен тем, что вода падает не постоянно, а с перерывами. На вершине скалы река вытекает в глубокую чашу. Когда чаша переполняется, под давлением воды наклоняется камень, закрывающий ее, как природный шлюз, и поток обрушивается вниз.