Долг Короля

Анхельм Ример. "Мы готовы сжечь в печи десяток-другой миллиардов, если это позволит нам встряхнуть рынок"

Добрый, богатый, умный, красивый, знаменитый, не имеет дурных привычек, не женат и любит только тебя одну. Такой набор качеств в мужчине бывает только в сказке, скажете вы. Но мы нашли человека, который с успехом опровергнет это утверждение.

О его уме говорят достижения. В 12 лет он поступил в Кастанский университет сразу на две специальности: внешняя экономика и государственное управление. В 9 лет стал лауреатом математической премии Римера. Он — самый молодой министр финансов в истории Соринтии. Его состояние оценивается приблизительно в 12 миллиардов соринтийских ремов, что делает его вторым в списке самых богатых людей Соринтии (на 1 месте — герцог Вейнсборо Генри I Доунбридж с состоянием в 15,3 млрд. ремов — прим. ред.).

О широкой душе и мягком характере этого мужчины говорит, как минимум, работа в области благотворительности: при его поддержке работают шестнадцать воспитательных сиротских домов, орден милосердия имени святой Альбертины. Кроме того, наш герой является постоянным меценатом Музея художеств и архитектуры города Лилли.

Он красив, как божество, на его счету десятки разбитых женских сердец, а сам он смотрит только на одну женщину и не поддается чарам красавиц.

Но что скрывается за этой внешней идеальностью? Как воспитывали победителя? О принципах, о деньгах и о глубоко личном — в сегодняшнем интервью с герцогом Анхельмом Римером.

Персона: Анхельм Вольф Танварри Ример

Национальность: соринтиец

Дата рождения: 06 августа 3984 года от Раскола

Род деятельности: министр финансов Соринтийской Империи, владетельный герцог Танварри

— Долго к вам ехал, ваша светлость. Погода не благоприятная, кони от холода еле живые.

— Обычно здесь теплее, но эта зима лютует. В такой мороз я должен сидеть у камина, иначе начнется воспаление легких.

— Вы никогда не думали о переезде в более теплое место?

— Моя бы воля — целый день сидел бы на пляже на Эль-Дорнос, но работа приковала к этому креслу и к этому городу.

— Вы состоятельный человек. Можете позволить себе любые прелести жизни, не заниматься ничем, кроме отдыха и посещения светских раутов с прекрасными женщинами. Неужели рутина и жизнь, посвященная управлению и знаниям, нравится вам больше?

— Вы немного неверно оцениваете мою деятельность. Я не просто управляю финансами страны, я делаю так, чтобы они у нее вообще были. Если завтра я решу бросить все и тратить деньги на женщин и игру в карты, то в самой краткосрочной перспективе вам лично будет не на что кормить семью. А вслед за вами, в долгосрочной перспективе, разорюсь и я. Мы взаимосвязаны. (Разводит руками.) Но ваш вопрос о том, что мне нравится. Мне нравятся финансы, так уж совпало. Зарабатывать деньги интересно. Ничто не дает мне тех эмоций, какие дает успешно заключенная сделка и прибывающий капитал.

— Как же вы отдыхаете?

— Я люблю театр, оперу и книги. Я много читаю.

— У вас внушительная библиотека. Неужели прочли все?

— Нет, не все, конечно же. Но, думаю, процентов семьдесят я прочел. Впрочем, здесь еще не все мои книги. Основная библиотека находится в замке в Кандарине.

— Можете назвать любимую книгу?

— Трудно сказать. Я не привязываюсь к книгам… Хотя есть одна трилогия, которую я перечитывал раза четыре. «Властелин горы» Артура Дейли. Пожалуй, она любимая. Из этой трилогии больше всего нравится часть «Медь», в ней главный герой становится таким, каким хотел бы быть я. Думаю, что однажды стану. Чтение и долгие прогулки верхом расслабляют меня лучше всего. Хотя в последнее время все реже удается посвятить время себе.

— Вы замкнутый человек, ваша светлость.

— И да и нет. Я легко завожу разговоры с людьми, но настоящий друг у меня только один. Пустое общение ни о чем отнимает много энергии и времени, а этого никогда не бывает слишком много.

— То есть, выход в свет — это трата времени?

— (Смеется.) Примерно так. Если я не смогу на званом вечере обзавестись хорошими связями, я просто не пойду. Предпочту почитать книгу.

— Вы очень погружены в работу. Насколько я знаю, вы спите всего четыре часа и с самого раннего утра занимаетесь делами. В чем вы находите источник сил, что позволяет вам не перегорать?

— Пожалуй, мой первый источник сил — это народ, что бы вы об этом ни думали. Я родился в военное время, и в нашей семье не было принято пировать во время чумы. Ни меня, ни сестру не баловали и всегда наглядно показывали, каким трудом дается то, что мы имеем.

— Что вы имеете в виду?

— Когда мне было лет шесть, отец на лето отдал меня в крестьянскую семью, чтобы я на себе испытал, что такое мести полы, варить себе еду и так далее.

— Вас? Герцога?!

— Никто не собирался давать мне поблажек только потому, что я родился с серебряной ложкой во рту. Отец считал, что я должен уметь делать все самостоятельно. Он говорил, что никто не может предугадать, как сложится жизнь, и в какой момент могут закончиться погожие деньки. Мама его очень поддерживала в этом, хотя мне казалось несправедливым, что я должен сам себе одежду шить.

— Вам приходилось даже шить?

— Ну не то чтобы шить, скорее, латать. Была забавная история. Утром, еще засветло, меня отправили на выгон коров. Идти на нужное место далеко, через несколько чужих огромных пастбищ. А всю ночь стояла страшная жара, я спал на лавке с другими детьми и измучился, сил не было даже встать. Кое-как растолкали меня, я поплелся за стадом. Коровы на пастбище идут сами, пастуху остается только подгонять стадо, чтобы не разбредалось. Но я был так измотан бессонной ночью, что решил схитрить и доехать на корове верхом. Взял одну рогатую и стал думать, как на нее забраться. Корова высокая, а я был еще маленький. Хотел заставить ее лечь, но корова — не лошадь, на землю не ляжет, пока до пастбища не дойдет. Я подвел ее к дереву, забрался на ветку, и думал оттуда на спину ей спрыгнуть. Спрыгнул, корова испугалась, сорвалась в бег. А хребет у нее жесткий и острый, спина узкая, на бедрах мослы одни торчат. Мало что причинное место об нее отбил, так еще и слетел кубарем. Порвал штаны, рубаху, шишек набил, а корова повернулась — и на меня. Я так быстро никогда не бегал! Но она меня догнала и подняла на рога. Как я не умер — не знаю. Отбился от нее палкой. Вернулся домой в рванине, соврал, что горниды напали, а я отбился. Мне, конечно, никто не поверил и быстро выпытал, как было дело. Папаша — я имею в виду отца семейства — прописал мне десять ударов розгой и заставил чинить одежду. Два дня я ходил в этом тряпье, кое-как нитками стянутом, потом уже мне матушка — старшая жена — сшила новую рубашку.

— Поверить не могу! Вас даже розгами били?! Выходит, вы в полной мере прочувствовали, какова жизнь простого народа!

— Не в полной. (Смеется.) Невозможно за три месяца узнать все. Я только посмотрел и немногое попробовал. Тяжелой работы ребенку знатного рода никто не доверит, так что основными моими занятиями были выпас скота и маслобойня. Я делаю отличное масло и знаю о нем все! Жизнь в деревне многому меня научила, поэтому я понимаю народ. Мой отец всегда твердил, что хороший правитель в первую очередь думает о нуждах крестьянства, затем — о нуждах ремесленников и в последнюю очередь — о себе. Если правитель будет поступать так, то крестьяне и ремесленники будут думать о правителе. Моя задача — поддерживать эффективное управление, чтобы люди не жаловались. Конечно, всегда есть недовольные, это нормально. Но подавляющее большинство поддерживает меня и дает самый большой стимул продолжать в том же темпе. Когда я вижу результат своих трудов, то заряжаюсь энергией. Это, кстати, ответ на ваш вопрос.

— Вы сказали, что источника энергии два. В чем второй источник?

— В Рин.

— Рин Кисеки — сложная персона, а ваши отношения похожи на любовную авантюру. Трудно представить, что вы настроены серьезно.

(Герцог улыбается, но улыбка не из приятных. В глазах — сталь и лед. Кажется, я хожу по острию ножа.)

— Рин — не авантюра.

— Вы знаете ее сложный статус и тяжелое прошлое. Что вы испытывали, когда она открылась вам?

— Шок и счастье. Понимаете, для меня с пятнадцати лет нет и не было задачи важнее, чем добиться расположения этой женщины. Я совершенно серьезен и рассчитываю, что она станет моей женой. Я хочу сделать ее счастливой, я хочу, чтобы она улыбалась. И делаю для этого все возможное.

— Почему для вас это так важно? Я прошу прощения, если это прозвучит грубо, но с вашими данными можно добиться расположения любой женщины в мире. Почему вы беретесь за практически провальную миссию? Почему вам так важно завоевать ту, которая даже не хочет быть завоеванной?

Молчит. Долго смотрит в сторону. Он напряжен, это чувствуется.

— Вы не знаете ответа?

— Вы откровенны на грани фола. Не то чтобы я не знал ответа. Скорее, я боюсь его говорить. Вы влюблялись когда-нибудь?

— Да. Уверен, я пойму ваши чувства.

— Вы встретили женщину, в которой вам понравилась походка, взгляд, цвет волос, запах, голос. Понравилось, что она говорит. Она очаровала вас, да? Вы влюбились и решили, что нужно сделать эту женщину своей. Так?

— Пожалуй, что так.

— Но у меня с Рин ничего такого не было. Думаю, что в тот миг, когда я впервые увидел ее, между нами установилась некая связь. Судьбоносная. Я увидел ее, в голове что-то щелкнуло. «Ах! Это она!» Вам знакомо это чувство, когда смотришь на кого-то и понимаешь, что это судьба протягивает к тебе руку, и отказать в рукопожатии ты не можешь, это не в твоей власти?

— Любовь с первого взгляда?

— Даже не так… Знаете, я не мистик, но думаю, эта любовь была предопределена, когда мы с Рин, возможно, еще даже не родились на свет. Было какое-то… Чувство нереальности происходящего. Ведь у меня не было возможности поговорить с ней при первой встрече. Но с того самого момента я четко понимал, в чем мое предназначение. Я уверен, что должен ей счастье. Я задолжал ей. Как такое возможно — не объяснить словами, я просто так чувствую.

— Встреча с Рин многое изменила в вашей жизни. Какие трудности вы испытываете?

— Она не просто изменила, она перевернула мою жизнь с ног на голову. Мне пришлось отказаться от всего, что было привычно. Я уже давно не выезжал на простую прогулку верхом, не сидел в библиотеке с книгой, не играл на гитаре…

— Вы играете на гитаре?

— Да, в студенчестве научился. (Смеется.) Хотел покорять этим девушек.

— С вашей внешностью и статусом вам нужно было кого-то покорять? Я полагал, девушки вам проходу не давали.

— Это сейчас мне проходу не дают. А в то время я был очень смазлив, напоминал девушку. Сейчас ситуация как-то выровнялась, хотя борода как не росла, так и не растет. А тогда… (Качает головой.) Я даже волосы остриг коротко, ершик в полпальца торчал, но это не помогло. Меня все равно дразнили за девчоночью внешность. Характер у меня был отвратительный, популярности это не добавляло. Сейчас я лучше.

— Что сделало вас лучше?

— Любовь к Рин. Очевидно же, нет? (Улыбается.)

— Вы изменились ради нее. Как считаете, в чем изменилась она ради вас? Изменилась ли?

— Не знаю, честно говорю. Я ничего не знал о характере Рин до встречи со мной. Она хорошая, очень добрая. Но временами может быть пугающей. У нее странная система ценностей, которую я никак не могу понять.

— Какие трудности испытываете с ней?

— Нам трудно общаться. Я все время забываю, что она уже не девочка, у нее огромный опыт за плечами. Выглядит юной, а в глазах… (Взмахивает руками неопределенно, ищет слова.) Как будто сто жизней прожито. Она очень сильная женщина, я никак не могу привыкнуть, что любое дело ей по плечу. И я страшно ревную. Мне стыдно в этом признаваться, но я ревнивец. Когда она уделяет внимание не мне, а Фрису, я готов взорваться… Стараюсь держать себя в руках, но это работает недолго.

— Чувствуете угрозу с его стороны?

— Угроза или нет, но меня раздражает, что он превосходит меня во всех качествах, которые волнуют Рин. Даже внешность. Вы видели Фриса?

— Нет. Интервью с ним еще предстоит сделать. Но мне казалось, вы совершенно разные и сравнивать будет неправильно. Разве Рин вообще оценивает его с этой стороны?

— Я заинтересованное лицо. Мне кажется, что да. Но я могу ошибаться. Понимаете, Рин во многом для меня как закрытая книга. У нее свои страхи, секреты, которые она не доверяет никому. Я стараюсь внимательно относиться ко всему, что она делает, чтобы научиться… как же это? Читать ее. И иногда я прочитываю, что Фрис для нее — не просто друг и наставник. Я вижу, что между ними что-то есть. Будь я меньше влюблен, будь я не так сильно в ней заинтересован, ничего бы такого не увидел и не понял. Вы же знаете, мужчины вообще подобные вещи не видят, пока носом не ткнешь, и только очень сильные эмоции способны пробудить в нас такую тонкость чувств.

— Вы понимаете, что Рин — не обычная девушка. Одна проживет семь ваших жизней. Вы состаритесь, а она не изменится вовсе. Думали о том, каково это?

— Стараюсь не думать. Стараюсь жить сегодняшним днем. Завтрашнего может не быть вовсе. Мы можем не дожить до старости.

— Если Рин вдруг исчезнет из вашей жизни, сможете ли вы продолжать без нее?

— Я не хочу об этом думать. Мне кажется, что нет. Впереди лежит некий черный рубеж. Я не представляю, что за ним. Дядя верно говорит, что черный — это цвет тайны. Тайны, а не смерти. Смерть-то, если так подумать, тоже тайна.

— Говоря о тайнах… Как думаете, Рин когда-нибудь сможет оставить службу и принять жизнь, лишенную заговоров, опасностей и тайн?

— Да. Она уже очень устала и хочет отдохнуть. Ее ведет вперед долг. Но этот покой не продлится долго. Рин — рабочая лошадка. Она не сможет сидеть на месте.

— А вы сможете?

— А я тем более не смогу. Я пахарь. Я привык работать с утра до ночи. Работа держит мой разум, не позволяя сойти с ума от всех трудностей, которые валятся на голову. Я говорил вам, что сидел бы на пляже Эль-Дорнос весь день, да? Так вот это только при условии, что я смог бы работать оттуда.

— Политика или финансы?

— Для меня здесь одно без другого не работает. Я же не клерк. Политика тесно связана с миром денег. Вы думаете, что политики правят народом, да? Это не так. Миром правят люди, которые оперируют деньгами. Люди, которые держат крупные мануфактуры, заводы, торговые гильдии, корпорации. Они крутят деньгами, как крупье в казино крутит картами. Канберийские денсели по мановению наших перьев превращаются в соринтийские ремы. На них мы покупаем левадийские ремы, а затем открываем банки в Альтресии и снабжаем короля, выкупая у него государственные облигации, обеспеченные более дорогим демином. Мы становимся держателями контрольных пакетов, владельцами земель, мы определяем, какими будут отношения между странами. Это миллиардные сделки скрепляют мир на земле, а не призывные лозунги политиков. Они приходят к нам, финансовым магнатам, с протянутой рукой и просят денег на очередные безумства. А знаете, по какой причине мы их даем? Это ставки на петушиные бои. Мы готовы сжечь в печи десяток-другой миллиардов, если это позволит нам встряхнуть рынок. Любой кризис — это новые возможности.

— Мир денег представлялся мне сухим и безынтересным. Но теперь я верю в ваши слова.

— Заметьте, мне удалось убедить вас, обращаясь к эмоциям, а не к реальным фактам.

— Я хочу задать вам провокационный вопрос, ваша светлость.

— Обычно журналисты не предупреждают об этом. (Смеется.) Теперь мне интересно, что интересно вам. Задавайте.

— Вивьен Мелли. Какие чувства она вызывает у вас?

— Я очень огорчен, что она приняла участие в этой страшной афере с Кастедаром, и зол на нее.

— Я имею в виду другое. Она роскошная женщина, согласитесь. В ней есть элегантность, шарм, уверенность и сексуальность, которую невозможно спрятать. Задумайтесь сейчас: если бы не было Рин, вы бы хотели провести вечер с Вивьен?

— Нет. В ней есть что-то… Отталкивающее. Она не в моем вкусе.

— А кто в вашем вкусе?

— Вы просите меня подумать о вещах, о которых вообще не думается! (Нервно смеется.)

— Что скажете о принцессе Левадии? Не говорим о душе, только о внешности!

— Красивая. Статная юная леди.

— Можете представить себя в постели с ней?

— Я же знаю, что Рин прочитает это интервью, думаете, я хочу провести всю жизнь под наблюдением травматолога?

— В ваших мыслях только Рин одна.

— Да. Определенно.

— А если бы у Рин была сестра-близнец?

Герцог покраснел до ушей. Либо он гневается и сейчас меня вышвырнет, либо он смущен.

— Изыди, демон! (Смеется.)

— Это да или нет?

— Скажу так: фантазии на всю ночь мне обеспечены. Давайте вы напишете, что я все отрицал?

— Нет, я напишу правду. Пусть Рин знает, насколько повернут на ней ее потенциальный жених.

— Теперь я готов признать, что это любовь на грани помешательства.

— Последний вопрос на сегодня. Я задаю его всем собеседникам. Каким бы мог быть Анхельм Ример, не случись с ним то, что случилось?

— Более веселым, хочется думать. Я страшный зануда. Я упоминал роман «Властелин горы» и говорил, что хотел бы стать похожим на главного героя. Знаете, в чем мораль этой трилогии, если упростить? Богатый человек счастлив не оттого, что у него есть гора денег. Он счастлив потому, что способен совершать поступки, которые не только приносят ему блага, но и изменяют жизнь окружающих. Я хочу менять жизни людей.

Больше книг на сайте — Knigoed.net