Дом и два жениха в придачу

Глава 22

От переутомления и яда шумело в ушах, поэтому после прогулки Тилль все же ненадолго присел на диван в гостиной и заснул там. А когда проснулся, заметил, что его заботливо укрыли пледом, подпихнули под голову еще подушек, устроили ноги на пуфике и даже оставили рядом тарелку пирожков и кружку морса. Причем, как он подозревал, все это проделали разные люди. Завершающим штрихом на него набросили спящего светлого кота, который грел и урчал, еще – немного точил об него когти. Собственно, от этого Тилль и проснулся.

— Друзья у меня милые, — заметил он, — а ты – нет! – на этом спихнул кота на пол, за что удостоился прожигающего взгляда и дружелюбного укуса за ботинок.

Боль нагло потянулся, изогнувшись дугой и теперь с чувством точил когти о старый ковер Астрид. Прогнать бы его, но лень. Тем более дом вскорости отойдет Ярине, а она точно наведет здесь свои порядки и вряд ли оставит этот странный ковер.

Стоило подумать о ней, как Белокосова возникла на пороге в сопровождении второго, черного кота. Она вдруг замялась, будто хотела взять его на руки, но быстро осеклась и потерла запястье.

— Как самочувствие? – участливо спросила она и села в кресло напротив.

— Лучше, — честно признался Тилль. Боль в самом деле утихла, разве что спина затекла от неудобной позы. Но жаловаться на неправильно подложенные подушки – слишком по-тихомировски, такого Тилль не мог себе позволить. – Но еще одного медведя я не вынесу.

Яра поникла и обхватила себя за плечи.

— Я тоже. Он так яростно бросился на нас, точно шатун. А ведь для них еще рано.

— Магия, — коротко ответил Тилль, а Яра все сразу поняла и закусила губу. – Кто-то решил нас прикончить.

— Отчего так сложно? – задала она тот же вопрос, которым мучился Тилль. – Накрыли бы заклинанием или застрелили, а трупы прикопали в лесу или с грузом в реку. Территории тут огромные, захочешь – не отыщешь.

— Тогда бы полиция точно насторожилась, — он отпихнул подушки и сел, затем размял шею. Пальцы на раненой руке еще плохо слушались, зато в голове прояснилось. – Одно дело: несчастный случай в лесу, другое – исчезновение двоих людей. Одна из которых – дочка известного в городе инженера, другой – вообще подданный соседнего государства. Здесь бы началась суета и шевеление, а если банда Астрид в самом деле существует, им этого не нужно.

— Какая банда? – насторожилась Яра.

— Астрид думала, что они торгуют заклинаниями на сторону, еще рассказывала, как их вычислила. Звучит бредово…

— Не совсем, — она подскочила из кресла и начала расхаживать по комнате, как всегда, когда нервничала. – Ты говорил, что заклинания дороже золота, а госпожа Вильхов увлекалась переводами старых записей. Там часто попадаются готовые тексты. Идет какая-нибудь баллада о славном фейском барде, а его песня, от которой все в замке злого короля заснули, никакая не песня. Раньше их не скрывали. С этим был смешной случай, бабушка Рита как-то разбирала сборник фейских легенд, старое издание, со всеми этими жуткими словесными оборотами. Хорошо, что сейчас их стали сокращать…

Тилль терпеливо слушал ее и думал, какая же Яра все-таки красивая и милая. А еще – у нее определенная тяга к преподаванию, она и сейчас говорит так, будто он ее неразумный студент. И взгляд такой сосредоточенно-отрешенный, обращенный на всех и ни на кого одновременно, ну точно – строгая учительница.

— …и она сделала невероятное: перевела песню оттуда обратно на старофейский. Повертела, кое-где подправила – и получилось вполне рабочее заклинание! Но она по всем правилам сдала его в магический департамент и получила свое вознаграждение. Тогда хвасталась, что купила на него пару чудесных браслетов. Но зная баб… госпожу Вильхоф, переводила она не ради наживы, ее увлекал процесс. Правильные переводы – целая головоломка, одна руна может полностью изменить смысл целого предложения!

— А цветочки и поля – важная часть заклинаний, — кивнул ей Тилль. – И зови ее бабушкой, если так удобнее. Одного не пойму: как ей в голову пришла идея о торговцах заклинаниями? Как, даже в теории, она могла их вычислить?

Если так подумать, то Тергород – отличное место для таких преступлений. Крупный университет, где хватает одаренных студиозусов и преподавателей, одна Яра чего стоит! Настоящий самородок в плане составления заклинаний. И постоянно кто-то въезжает и выезжает. Вот она граница с Норнгом, а по его территории или лесами Руды можно добраться до Фарузы, озерами и реками – до Ритарии. Когда-то после войны она тоже захватывала Клифштадт, но удержала власть всего на тридцать лет, потом Норнг отбил свое. Так что Тергород – идеальное место, можно хоть аукционы устраивать, хоть вывозить заклинания в любое место мира.

— Самое простое – увидела, как используют ее заклинание, — ответила Яра. – Но бабушка Рита не была магом, не уверена, что этот способ ей бы подошел. Скорее заметила, что кто-то рылся в ее записях. Она была аккуратисткой, но никогда не делала тайн из своих исследований, наоборот, постоянно о них говорила. Вряд ли она случайно натолкнулась на банду, для этого нужно почаще выходить из дома. А в последнее время госпожа Вильхоф довольствовалась им и садом.

— Благообразная старушка с котиками, — кивнул Тилль. Ему тоже казалось, что Астрид наткнулась на банду таким путем: заподозрила, что кто-то копирует ее записи. А потом решила проверить и вплела в заклинание опознавательный знак. В те самые цветочки и травинки, которым никто не придает значения. И все равно слишком невероятно, чтобы ей кто-то поверил. Голова взрывается от этих мыслей.

— Госпожа Вильхоф так любила загадки, что перед смертью решила оставить нам лучшую, — поддержала его Яра.

— Это точно. Но лучше расскажи мне в деталях, как прошли твои последние учебные дни.

***

Я не знала, зачем это Тиллю, но честно пересказала ему все. Лекции, болтовня, лекции, Иринка, Крыжевская… Рутина. Если так разобраться, то убить меня после него могла только маменька Макара за яблочки, подброшенные к их лесопилке. Но что в этом плохого? Иринка – хорошая невеста: красивая, умная, из обеспеченной семьи, тоже интересуется древними языками. Главное – вполне настроена переехать в Тихомировку, а я даже не удосужилась взглянуть на карте, где она.

Еще из важного было откровение папы. Но и оно ничего не меняло. Я все равно не воспринимала Глашу родственницей, скорее – подругой. Да и зачем бы ей убивать нас с Тиллем?

А вдруг покушались вовсе не на нас? К примеру, на Макара. Нет, глупо, он был слишком далеко. Да и такого большого Макара одним маленьким медведем не завалишь. Опять же, он целыми днями в лесу в своей Тихомировке, зачем бы на него нападать именно здесь?

Глаша вообще безобидная и ни с кем не общается. Остаемся мы с Тиллем.

Меня пытались убить. Мысль пронеслась в голове холодной лавиной и заставила сердце вначале будто замереть, затем с бешеной скоростью пуститься в пляс. Мне даже дышать стало тяжело, а взгляд то и дело метался по комнате.

Медведю не хватило считанных мгновений, чтобы располосовать мне спину, перемалывая кости и внутренности. Даже если бы выжила – легко бы я не отделалась. Если бы Тилль отвлекся, если бы не успел бросить заклинание, если бы…

— Я видел в саду отличную беседку, — невпопад проговорил он, — а мы ни разу там не посидели. Как насчет того, чтобы исправить это, а заодно организовать почти нормальное свидание?

Мне все еще было трудно дышать, грудь будто сковывали обручами, поэтому получилось только нахмуриться. Нас чуть не убили сегодня, а он про беседки и свидания. И как язык повернулся?

— Почти? – также неуместно ответила я.

— Ну на совсем нормальное рассчитывать не стоит, — ехидно улыбнулся он. – Но территория тоже под защитными чарами, так что нового нападения ждать не стоит. И посидим там недолго, сейчас отдышусь – соберу всех и поедем в город, поближе к полиции и магическому департаменту.

После этих слов он быстро оказался на ногах и сбежал куда-то, попросив подождать его пару минут. На самом деле пропал на все десять, из-за чего я успела издергаться. Даже подумала погладить котика для успокоения нервов. Но стоило скосить взгляд на ленивого Боль, как заныло оцарапанное Страхом запястье. Нет уж, через этих котиков можно найти только проблем, а не утешение.

В результате, чтобы найти занятие рукам, я поправила подушки на диване и свернула пледы. А когда Тилль вернулся, то нагло схватил оба и зажал подмышкой больной руки. Здоровую же протянул мне ладонью вверх, и я уже привычна вложила в нее пальцы.

Почему-то мы всегда ходили с ним, держась за руки, точно какие-то школьники, и от этого становилось легко и весело. Вообще, когда Тилль не пытался изобразить высокомерного фея, то выглядел очень милым.

Кот тоже увязался за нами и теперь гордо вышагивал, высоко задрав хвост. И с таким же самоуверенным видом выскочил на улицу и потрусил по дорожке. Изредка останавливался, оглядывался на нас и терпеливо ждал, когда догоним.

Признаться, в этой части сада я еще не была. Она пряталась за домом и сплошь состояла из аккуратно подстриженных деревьев и ухоженных клумб, которые до сих пор радовали яркими осенними цветами. Посыпанные гравием дорожки разбегались в разные стороны, подчеркивая выдающиеся размеры сада. И нигде не было сорняков или высохших растений. Не знаю, Астрид ли так заботилась об этом, или неугомонная Глаша уже добралась и до сюда, но мне нравилось. А может быть компания Тилля украшала любой пейзаж.

Он так и вовсе смотрел только на меня, отчего становилось тепло и неловко одновременно, и от его пальцев будто исходил жар, пробиравших меня до самых костей. А от мыслей, что он может снова наклониться и поцеловать, я нервничала и не находила себе места. Как можно чего-то ждать и бояться одновременно?

Но Тилль спокойно довел меня до ажурной беседки в самом центре сада, рядом с которой журчал небольшой ручеек, питавший крохотный декоративный пруд. Боль уселся на краю и гипнотизировал рыбок, но ловить их не пытался. То ли брезговал, то ли проникся их красотой и решил не трогать.

Ответ нашелся чуть позже, когда я протянула руку к кувшинке и наткнулась на магический барьер. Видимо, Астрид тратилась не только на поддержание чистоты в доме, но и на красоту сада. И, должна признать, не зря: в таком месте можно часами сидеть над переводами и…

— Спорим, опять думаешь о своем срародуском? – Тилль расстелил один из пледов прямо на камни и уселся поверх, вытянув ноги почти до самой воды.

— У меня много интересов! – вспылила я и скрестила руки на груди.

— Фейский, старофейский, фарузский, норнгский самую малость, староитилийский… — перечислял он.

— Кому он нужен? Унылый язык рецептов! Поверхностного знания хватит, чтобы понимать, выписал ли врач тебе толковую мазь или подкрашенный вазелин с капелькой аромамасла.

На это он ответил таким выразительным взглядом, что я тяжело вздохнула и села рядом с ним, укрыв юбкой ноги. Честное слово, последние дни все больше думаю о покупке женских брюк, сшитых по новой фарузской моде. Они, конечно, не такие красивые, как платья, и вызывающе подчеркиваю ноги, но наверняка куда удобнее.

— И как ты мог забыть о моей любви к стрелковому оружию?

— Но такое мечтательно-одухотворенное лицо у тебя вызывает только старорудский, — снова съязвил он.

— Могу поспорить, что в Норнге у тебя хватало одухотворенных поклонниц твоей красоты, вовсе не знакомых с лингвистикой, что же тогда вокруг меня въешься?

— Вдруг понял, какая это на самом деле интересная тема.

На этом он улыбнулся мне и бесстыже поцеловал, притягивая к себе здоровой рукой. Его губы скользили по моим, выбивая все мысли и наполняя меня сладкой негой. Ощущения уже не так сбивали с ног, как в первый раз, но раскрывались куда сильнее. Больше того, я ловила их и впитывала, и с каждым движением будто заново узнавала себя. Понимала, что мне нравится сидеть вот так на пледе рядом с Тиллем, целовать его, чувствовать объятия и то, что этот язвительный и самодовольный фей тоже раскрывается и становится уязвимым рядом со мной.

Это все было настолько странно и ново, что мне потребовалось время разобраться в себе. Поэтому я первой разорвала поцелуй и мягко отстранилась, чтобы заметить кота. Он сидел, точно зритель в театре и таращился на нас. И захлопал бы, будь у него ладони, а то и попросил повторить на бис. Но едва встретился со мной взглядами, как тут же смутился и взялся вылизывать переднюю лапу.

— За последнее время произошло столько странного, что меня бы ничего не удивило, — вздохнула я. – Даже превращение котов в двух принцев.

— Принцы с таким удовольствием на чесночные колбаски не набрасываются, — заметил Тилль. – А он вчера целое колечко своровал у Глаши и сбежал с ним в сад. А до того занырнул в таз начинки для пирожков. Вряд ли его туда королевская кровь толкнула.

— Ну знаешь, — я шутливо обиделась за Боль, — ты тоже весь из себя такой утонченный фей, а лопал те же самые колбаски. Не говоря уже о пирожках и прочем. Я бы даже не удивилась, найдись у тебя в кармане кулек с семечками. А уж твое: Глашенька, душа моя, сырники твои прекрасны, женился бы, не плени мое сердце белокосовские артикли…

— И рыжина, — поддакнул он. После чего прислонился ко мне плечом. – Я, оказывается, падок на эти ваши рудские косы и то, когда меня отчитывают за неправильные звуки.

Мне захотелось пихнуть его в бок, но вместо того задрала выше нос, затем внезапно для себя сама потянулась и чмокнула Тилля в губы.

Наблюдавший за нами Боль начал нервно дергать ушами, затем вдруг завопил на одной ноте и понесся в сторону дома.

— За всю жизнь не встречал более странных котов, чем эти, — заметил Тилль.

— Странному дому – странные коты, — пожала я плечами и снова уставилась на рыбок. Их красные с золотым отливом спинки то и дело мелькали в воде, оттеняя темно-зеленые листья кувшинок и такое же дно. На них можно смотреть бесконечно, как и на остальной сад вокруг или редкие облака, несущиеся в высоте.

Но Боль замер посреди дороги и повернул к ним голову, затем снова заорал, как будто звал нас с собой.

— Нужно проверить, — заметила я и встала на ноги.

— Сколько там у него осталось еды в миске? – Тилль болтал, но сам уже поднялся на ноги. – Или что за начинку Глаша готовит для своих пирогов?

— Хотя бы, — я отряхнула подол на случай, если к нему прилип мелкий сор. – И ты же все равно собирался ехать в город. Раньше, позже – какая разница?

Он не ответил, но при этом странно преобразился, как кот перед дракой. Вроде бы только что расслабленно наблюдал за рыбками и вдруг уже изгибается в спине и выпускает когти. Да и с медведем Тилль кружил будто и сам был диким зверем, а не вечно язвительным феем, любителем сырников и вяленого окорока.

Даже завидую таким навыкам, я-то всегда только я. Разве что стреляю неплохо, но этим в Руде никого не удивишь.

Пока думала над этим, мы успели дойти до ворот, из-за которых виднелся подъехавший к дому мобиль. Тот выглядел старым и изрядно помятым, словно сюда пробирались прямиком через лес, а не по наезженной дороге. Подойдя ближе, я заметила, как из мобиля вышел еще более помятый мужичок в латанной телогрейку и открыл заднюю дверь.

Какой церемониал в нашей глуши! Подумать только! Но следом из мобиля царственно выплыла Пелагея Игоревна Крыжевская в сопровождении Инги Игнатовны Скворцовой, своей верной младшей подруги. Та казалась бледной и тонкой тенью, еще более серой из-за выбора одежды мешковатых фасонов и близких к грязи цветов. Но при этом тащила на вытянутых руках блюдо, укрытое белым полотенцем.

— К Глаше и со своими пирогами? – процедил сквозь зубы Тилль, не сводя с них взгляда.

— Просто возмутительная выходка! – поддержала я. – И вообще, какими ветрами ее сюда занесло?

— Решила о книжечке напомнить. Идем, встретим нашу гостью.

Он растянул губы в улыбке и пошагал к воротам, а Боль тут же пристроился к его ноге послушной сторожевой собачкой. Он же первым подбежал к Крыжевской и поставил лапы ей на ногу.

— Здравствуйте! – громогласно объявила она и распахнула объятия.

Я малодушно оставила Тиллю право утонуть в них, потому по широкой дуге направилась к Скворцовой.

— Давайте помогу донести до кухни, — предложила я, но она внезапно отпрянула.

— Там очень нежное суфле, от одного неловкого толчка может упасть. Я сама.

— Как вам удобнее, — кивнула я, обидевшись на Скворцову. У меня, возможно, и были некоторые сложности с физической культурой, но уж донести пирог до кухни я вполне способна. С другой стороны: хочет сама, пусть тащит. Кто я такая, чтобы вставать между женщиной и ее пирогом? Может быть, действительно, всю ночь его пекла.

Крыжевская тем временем сжала Тилля в объятиях, точно тот приходился ей любимым племянником, а не малознакомым сыном давней подруги. После чего направилась к крыльцу, рассказывая по пути об Астрид. Та приснилась Пелагее Игоревне ночью, вся такая красивая, повела ее в библиотеку, долго рассказывала о чем-то и гладила котов. В общем, верный знак, что старую подругу пора помянуть.

Я не слишком понимала, с чего вдруг она решила сделать это в нашей компании, но не выгонять же? По правде, дружили они не слишком близко, скорее — общались из-за своего соседства. Крыжевская тоже обосновалась в этой глуши, но на самой окраине дачного поселка, поэтому изредка заглядывала к бабушке Рите. Они шумно переговаривались, перемывали кости общим знакомым, но расставались с куда большей радостью, чем встречались.

Через пару минут мы уже обосновались с гостиной. Крыжевская устроилась в одном из кресле и царственно махнула рукой Глаше, чтобы подала ей чай. Скворцова устроилась на самом краешке дивана и также сжимала в руках пирог, не доверив его даже столу. Попытавшемуся заглянуть под полотенце Тиллю она ударила по пальцам, затем извинилась с глупой улыбкой, сказала, что будет сюрприз.

Он заверил, что непременно дождется и вышел помочь Глаше с чаем.