Дом и два жениха в придачу

Глава 25

Первые минуты я просто сидела на краю колодца и переводила дыхание. Содранные ладони горели, а ноги до сих пор тряслись от перенапряжения. Снизу подъем казался коротким, а на деле я едва его преодолела. Чем выше забиралась, тем реже были прибиты скобы и тем хуже они держались. Каждый раз, когда слышала их зловещий скрежет, боялась, что сейчас они вылетят из креплений, а я отправлюсь вниз, без малейшего шанса удержаться.

Но я все преодолела! Выбралась! И теперь сижу на каменной кладке и смотрю в бесконечное небо, наливавшееся ночной темнотой.

— Уходить надо, — напомнила о себе Глаша. – А то расселись тут, точно молодые петушки на заборе. И им невдомек, что чем чаще мелькают, тем быстрее отправятся в суп.

— Надо, — согласилась я и огляделась.

Место было мне незнакомо. Видимо, вышли уже за оградой дома, где-то посреди заброшенной деревни. Лес еще не успел до конца захватить ее, потому здесь и там виднелись просевшие и заросшие дома. Бревна их потемнели, покрылись мхом, а кое-где и пестрели грибными шляпками. Казалось, что в их пустых окнах сейчас мелькнет бледная тень кого-то из прошлых жителей, но их провалы оставались пустыми и мрачными.

Я мысленно представила себе карту: вот дом, вот дорога, вот там, через лес – дачи. Тут вдалеке раздалось громыхание трамвая, и вся картинка мигом перевернулась. Значит, мы вышли западнее главного входа и ближе к остановке.

Глаша тоже прислушалась, но не обрадовалась, а снова сжалась в комок, подхватив на руки кота. Тот невозмутимо сверкал глазищами, потом вскарабкался ей на плечи и зашипел оттуда.

— Надо дальше в лес уходить, — вздохнула она. – Там не найдут.

— Главное, чтобы мы сами себя нашли. И если попадется еще один медведь – мы не отобьемся.

— Убежим, — махнула рукой Глаша. – Лес нас от всего укроет, а дружки Крыжевской туда просто так не полезут: темнеет, можно на зверя нарваться или ноги переломать.

— Так и нам тоже! – я поглядела на нее и покачала головой. – Нужно идти к трамвайной остановке, оттуда – в город. Это рационально и правильно.

— Тут головой надо думать, а не умищем! – внезапно разозлилась Глаша. – Если по вашу душу пришли, так они ж наверняка своего человека у остановки спрячут.

— Одного можно обмануть или обезвредить.

— А у тебя в таких делах опыт большой? Многих обезвреживала? А может быть стреляла из своей винтовки не только в мишени, но и в людей?

Я подняла руки, признавая поражение. Но все же цивилизованная остановка пугала куда меньше мрачного ночного леса. Еще в гимназии у нас были уроки по выживанию в дикой природе, но не уверена, что смогу на практике применить полученные там знания. Это Глаша походила на зверя, ее такой ночевкой не испугать. Да и сама сколько рассказывала, как пряталась в чаще от пьяного отца, имеет обширный опыт.

Вот и сейчас она стояла и смотрела на меня исподлобья, наверняка подбирала аргументы в пользу своего плана. Кот на ее плече недобро щерился, затем внезапно спрыгнул на землю и зашипел. Я повертела головой, выискивая причину его тревожности, пока не заметила движение.

Прямо к нам из-за ближайшего дома вышли сразу трое мужчин. На вид – приличные горожане, встреть их на улице и не зацепишься взглядом, но при этом двигались они целенаправленно и сосредоточенно, не отвлекаясь на лишнюю суету. Оружие было только у одного: тяжелый дробовик. Поражающая сила большая, а вот с точностью и дальностью у него беда.

— Беги, — шепнула я Глаше и сделала шаг вперед и в сторону.

Мирных переговоров с нами не планировали, а у шустрой подруги есть все шансы скрыться в лесу. Выстрелом с такого расстояния не достанут, и пешком тоже проблематично: мужчины шли осторожно, поглядывая под ноги. У Глаши с ее почти кошачьим зрением были все шансы сбежать, но она, наоборот, подошла ближе и крепко сжала мою руку.

— Выберемся, — также едва слышно произнесла она. – Скорее они тут все полягут, чем мы.

— Ой, глядите, какие барышни! – начал ближайший к нам бандит и повыше поднял дробовик. – Что же вас занесло в такую глушь?

— Котика выгуливаем, — произнесла я и расправила плечи.

— И ты по нам не зыркай, а то окривеешь, — огрызнулась Глаша.

— Грубая какая! – он покачал головой с фальшивым неудовольствием. – Но смотрите какая приятная оказия: вас трое, и нас трое! Чем не повод прогуляться вместе?

— Наш котик совсем маленький, — вздохнула я и попыталась сделать шаг в сторону, но мужчина отчетливо дернулся туда же, — мы с его выгулом и сами справимся.

— Тогда мы просто вас проводим до дома, — просиял он. – А то темнеет, самое раздолье для лихих людей.

Заботливые какие! От разбойников можно хотя бы деньгами откупиться, а этим что нужно? Видимо, они и сами понимали, что разговор зашел в тупик, потому как один, до того молчавший, резко шагнул к Глаше и попытался схватить ее за руку.

Первым внезапно среагировал кот, спрыгнул в траву и растворился в ней, тихо, словно тень. Мужчина все равно дернулся от движения, а Глаша успела отскочить подальше за это время. Я же беспомощно щупала карманы, сожалея, что не прихватила револьвер. Но ходить с ним по дому глупо, не от котов же отстреливаться? Этак можно окончательно с ума сойти, если с оружием есть и спать.

Бандит еще немного погонял Глашу по поляне, ухмыляясь тому, как ловко она выскальзывает у него из рук. Затем начал подбадривать себя пошлыми шутками, рассказывал, что сделает, когда ее поймает.

— Раньше руки обломаешь, чем ко мне притронешься, — веско заметила Глаша и пристально поглядела на преследователя. Мне показалось, что вокруг ее тонкой фигуры разом сгустилась тьма, всколыхнулась и расползлась по поляне, смешавшись с тенями.

Мужчина сделал шаг, запнулся и полетел на землю. Упал он неудачно, неловко подставив под себя руку, которая тут же согнулась с противным хрустом.

— Ах ты ж тварь! Ведьма! – закричал его дружок, сжимавший дробовик, вскинул его и приготовился стрелять в Глашу.

Я закричала от ужаса и ринулась к нему, но еще до того на мужчину прыгнула мелкая черная тень, мигом взбежавшая по его одежде и вцепившаяся в лицо. Мужчина кричал и пытался отодрать Страха, но тот держался, как приклеенный. Долго это не продлиться, что такое кот против взрослого и сильного человека? Поэтому я без лишних раздумий бросилась к нему с силой дернула дробовик на себя.

От неожиданности бандит вначале чуть разжал пальцы, затем одумался и потянул на себя. Победа уплывала из моих рук, оборачиваясь фарсом. Только вообразила себя бесстрашной воительницей, как столкнулась с жестокой реальностью, где природа не выделила моим тощим рукам достаточно силы. И не иначе как от обиды я изо всех сил пнула мужчину по ноге, затем выкрутила дробовик, как когда-то учили на обязательных занятиях по военной подготовке.

Стрелять мне всегда нравилось, а вот драться – не особенно. Хотя бы потому, что я была слишком легкой и слабой, а мои противницы – куда выше, шире и яростнее. Проигрывать каждую схватку – то еще испытание. Все эти неудачи въелись в меня, как чернила въедаются в бумагу и почти сложились в слово «слабачка».

Но сейчас мной руководило не это, а чистая ярость, помноженная на отчаяние. И даже когда дробовик оказался у меня, текущий по венам огонь будто разгорелся жарче и захлестнул с головой.

Оставшийся на ногах бандит тем временем пытался поймать Глашу, затем перевел взгляд на меня. Но стоило ему дернуться, как мои руки сами собой вскинули дробовик в его сторону. Я отстранённо подумала, что отдача от такой махины оставит на мне немало синяков, но оружие не опустила.

— Еще шаг – изрешечу брюхо! — зло бросила я.

Мужчина вначале замер, затем медленно пошел на меня, широко расставив руки и победно ухмыляясь.

— Эй, разве такой куколке стоит мучиться с таким тяжелым оружием? Отдай его мне, пока не поранилась. Обижать не буду.

Так я и поверила, как же. За девушками в лесу только за тем и гоняются, чтобы не обижать. Поэтому дробовик я вскинула повыше и лучше прицелилась. Бандит шаг сбавил, но не остановился, как будто не верил, что выстрелю.

Я и сама не знала. Казалось, чего проще? Просто надави на спусковой крючок, и из ствола вырвется разогнанная порохом дробь. Мелкая, обманчиво безопасная, но поражающая куда сильнее пули. Если этот зубоскал и выживет после моего выстрела, то лечиться ему тяжело и долго, а потом – учиться жить с порцией дроби в теле.

Но при одной мысли об этом руки холодели и становилось страшно. Я же не убийца в самом деле. Стрелять по мишеням – одно, по живому человеку – совсем другое. Да даже с тем медведем случайно вышло! Я просто слишком испугалась за Тилля, представила, что бешеный зверь сейчас разорвет его на куски, потому и пальнула. Надо и сейчас как следует испугаться за себя и Глашу, но никак не выходило.

Вместо этого я осторожно шагала назад, отдаляясь от бандита и его дружков. Один из которых уже похрамывал ко мне, сжимая сломанную руку, а второй грубо отбросил кота и тоже медленно выравнивался.

— В колодец, тварей, и все на этом, — мрачно произнес он, вытирая кровь с лица. Один глаз у него в самом деле заплыл, как Глаша и предсказывала.

— Зачем? – удивился центральный. – Свяжем и проводим к нашему главному, пусть сам разбирается.

— Заодно развлечемся, — хмыкнул тот, что прижимал к себе сломанную руку.

— Кончать их надо, а из их твари лохматой шапку сделать.

Страх в самом деле вышел вперед, прихрамывая на переднюю лапу, недобро зашипел на них и остался стоять передо мной, как будто пытался загородить.

Я же водила дулом дробовика из стороны в сторону и постепенно отступала. Бандиты наседали на меня, с каждым шагом сжимая расстояние. Затем правый и левый начали расходиться в стороны, отчего мне приходилось описывать дулом полукруг. Пока я целилась в одного, два других подбирались все ближе.

И что делать? Выстрелов два, противников трое. При такой нехитрой арифметике выходит, что один все равно уцелеет, а учитывая скорострельность дробовика – двое. И то, в лучшем случае, если я все же решусь палить по живым людям. Пока моя решимость таяла с каждой секундой, а дробовик тяжелел. Отчего мои руки позорно тряслись, а по лбу струился пот.

Вдруг где-то неподалеку загрохотали выстрелы, а небо над лесом озарило лиловым заревом заклинаний. Сердце тут же сжалось от тревоги за Тилля и Макара, потому я отвлеклась, ища взглядом Глашу. И в ту же секунду «средний» бандит бросился на меня, как бешеный. Танец с дробовиком повторился, но в этот раз у меня точно не было шансов на победу.

— Г-господа! – раздался знакомый голос. – Я тут немного заблудился, не подскажете, в какой стороне дачный поселок?

Я перевела взгляд и заметила бредущего к нам Макарушку. Он шагал, шумно отдувался и выглядел до дрожи нелепо со своими перекосившимися очками. Мой противник тоже заметил это, скривил губы от отвращения и будто бы забыл о дробовике. Потому мы так и стояли, сжимая его в руках, как два чемпиона с призовым кубком.

— Так стемнело резко! – продолжал Макарушка. – А матушка говорила мне, что не стоит бродить по лесу после семи. Но дело-то срочное!

За этой болтовней он шустро добрался до нас и уставился на бандита.

— Тоже жена на охоту не пускает? – участливо спросил он, поглядывая на дробовик. – За зверушек беззащитных волнуется?

— Да какая она…

Тот начал было оправдываться, но Макар вдруг плавно шагнул вперед и выдернул дробовик у нас из рук. А следующим движением ударил бандиту в солнечное сплетение и когда тот согнулся от боли, добавил ему массивным кулаком по затылку.

Двое других пытались сопротивляться, но через пару минут они все лежали на земле, а Макарушка невозмутимо проверял дробовик. Удостоверившись, что с ним все в порядке, всучил оружие мне:

— Подержите, Ярина Вячеславовна, пока я этих свяжу.

— Я так погляжу, бревна в Тихомировке на распил с боем идут, — осипшим голосом произнесла Глаша и сама деловито склонилась над ближайшим к ней бандитом. Споро сняла свой платок и начала заматывать ему руки.

— Это девки все городские, — прежним обиженным голосом произнес он, — вешаются без роздыху, а я у маменьки один!

— Такое-то сокровище беречь надо, — согласилась она.

Бандит попытался спихнуть ее и забормотал слова заклинания, но Макарушка быстро вмешался и утихомирил его, заткнув рот носовым платком, и тут же переключился на следующего.

— Это точно, — согласился Макар. Затем выпрямился и снял очки. Его лицо при этом неуловимо изменилось, из него ушла постоянная просящая растерянность, черты загрубели, отчего даже бакенбарды больше не выглядели смешными и нелепыми.

— Кто вы? – растерянно спросила я.

— Макар, — он невозмутимо пожал плечами, — только не Тихомиров. Жалобы Астрид дошли до самого Снежеграда, и нас с Эльвирой отправили во всем разобраться. Но пока доехали до Тергорода, Астрид умерла и началась неразбериха с домом. Подобраться к Тиллю было не так просто, пришлось действовать через вас, Ярина Вячеславовна.

— Тем более моя матушка любому жениху рада, — вздохнула я.

— Да не серчайте на нее! Мы с Эльвирой и не таких убалтывали, — он подвигал бровями. – А тут за нас еще целая лесопилка играла! Вымышленная, конечно, но это уже мелочи.

В моей голове вспышками проносились все эпизоды, когда Макар подталкивал нас к тому или иному решению, подсказывал идеи или оттягивал на себя злость. Выходит, просто использовал нас с Тиллем, чтобы расследовать это дело.

Но так даже лучше. Где-то во мне разливалось блаженная радость от того, что Макар ни единой минуты не был в меня влюблен, а значит наши отношения с Тиллем никак его не затронут.

— Пора мне к вашему фею, — он снова улыбнулся мне. – Надо было ему сразу правду сказать, но он так рьяно меня выпроваживал, что я решил в самом деле прогуляться по окрестностям и разведать, сколько здесь гостей. Ну и на вас вот наткнулся.

— Удачно вышло. Но вам, наверное, нужнее, — я попыталась всучить ему дробовик, но Макар только махнул рукой и развернулся в сторону леса.

— Я и сам себе оружие, а вам с ним спокойнее.

На этом он стремительно исчез за деревьями, а вслед за ним отправился прихрамывающий Страх.

— Пусть Ночь Таительница приберет всех твоих врагов, — шепнула Глаша, непонятно, к кому обращаясь, но мне отчего-то стало страшно.