Другие правила

Глава 6. Предложение руки и сердца

Никогда раньше Катрин не слышала, чтобы ее отец повышал на кого-то голос. Поэтому она не сразу узнала его, и не понимала, что происходит. Зайдя в столовую к ужину, она оказалась в зоне боевых действий. Барон де Шатори, красный, как рак, схватил за грудки своего сына Жака и тряс его так, что у того голова болталась из стороны в сторону. Катрин вжалась в стену.

— Ты — позор всей моей жизни! — между тем орал барон де Шатори, — без стыда, совести и чести! Разве ты не знаешь, что брачная ночь наступает сразу после церкви, а не до?!!!

Дальше следовали такие ругательства, которых Катрин не слышала никогда в жизни, и не подозревала, что ее отец может знать подобные.

Наконец барон отпустил сына, который от неожиданности упал на пол, и остался так лежать, боясь пошевелиться, а сам тяжело сел в свое кресло во главе стола и спрятал лицо в ладонях.

— Проходи, Катрин, — вдруг заговорил он глухо, но с обычной своей интонацией, — не бойся. Ты ничего плохого пока не сделала. Можешь садиться.

Катрин быстро заняла свое место, боясь, что гнев отца выльется и на нее тоже.

— Твой брат решил женится, — сказал барон.

Катрин молчала.

— Он решил сделать предложение достойной девушке, — продолжал он, — но сначала воспользовался ее невинностью и обманул.

Катрин кинула взгляд на Жака, тихо отползающего в дальний угол.

— Тебя не интересует, кто стал его избранницей? — спросил барон, смотря на Катрин, которая вжалась в стул.

И в этот момент перед ее глазами промелькнула сцена, разыгравшаяся утром на ступенях крыльца. «Валери, если ты сделала то, на что намекаешь, я этого так не оставлю!» — «Напишешь Филиппу?» Катрин вскочила на ноги, выбежала из комнаты и бросилась в западное крыло, где были расположены покои кузины.

Валери как раз собиралась спуститься к ужину. Она стояла перед зеркалом, что-то тихо напевая, и меньше всего была похожа на жертву обмана. На ней было зеленое платье, расшитое серебряным бисером, который сверкал в свете свечей яркими искрами.

— Как вам, кузина? — Валери повернулась к вошедшей Катрин, — что-то мне кажется, что слишком уж вызывающе.

— Это правда? — только и могла вымолвить Катрин, запыхавшаяся от быстрого бега.

— Что правда? — переспросила Валери.

— Про Жака? Он... вы... Он хочет жениться на вас?

Оправив оборку, Валери пожала плечами:

— Вот уж не знаю. Я его не спрашивала.

— Но вы же... он... он сказал отцу, что вы согласились выйти за него замуж...

Валери повернулась к Катрин и подняла брови:

— Так и сказал?

— Ну да. Так и сказал. Может и не так... я не знаю... но отец устроил ему... в общем побил.

— За желание жениться на мне? — уточнила Валери и губы ее задрожали в улыбке.

— Он сказал, что...

— Он явно сказал, — помогла Валери кузине закончить мысль, — что у нас с ним была любовь. Вчера ночью. Так? И это вызвало его притязания на деньги Флуа?

Катрин во все глаза смотрела на кузину.

— Так вы на самом деле... — начала она, но тут Валери взяла ее за плечи и тихонько встряхнула.

— Катрин, вы делаете из мухи слона. Успокойтесь. Не произошло ничего ужасного, и нет причины так волноваться. Вы мне напоминаете дона Хуана, но он хоть ревнует, и это его оправдывает. Вам я скажу, что не собираюсь выходить замуж за вашего брата. Давайте уже пойдем к ужину.

Она протянула Катрин руку, и та вынуждена была вложить в нее свою.

В коридоре их уже ждал дон Хуан, и все втроем они вошли в столовую, где за столом в полном одиночестве восседал Жак. Барона не было.

Ходить вокруг да около было не в привычках Жака. Подождав, пока все рассядутся на свои места, он поднялся и сказал просто, как мог:

— Мадемуазель Валери, я думаю, что нам следует пожениться в самое ближайшее время.

Повисло молчание. Катрин краем глаза заметила, как напрягся дон Хуан. Валери же подняла глаза на Жака и некоторое время молчала. Потом тоже встала и ответила:

— Я не вижу необходимости в нашем с вами браке, дорогой кузен. Ваше предложение делает честь и мне и вам, но я вынуждена отклонить его.

После этого она села и махнула лакею, чтобы он принес ей первое. Жак продолжал стоять.

— Разве вы можете отказать мне? — спросил он тихо. Все краски сползли с его лица, и голос, казалось, тоже увял и осип.

— А почему я обязана согласиться? — удивилась Валери.

Дон Хуан поднялся с места.

— Я правильно понял, мадемуазель Валери, что все, на что вы утром намекали, все же является правдой? — спросил он совершенно спокойно, как будто это его не касалось, и только румянец на лице выдавал его волнение.

— Вы на редкость догадливы, дон Хуан, — она усмехнулась, — а как вы считаете, я должна принять предложение месье де Шатори?

— Уверен, что да.

Их глаза встретились. Валери рассмеялась.

— Ну раз правильный и безгрешный дон Хуан считает, что я обязана выйти замуж за месье де Шатори, то я согласна! Хотя, как известно, я не была девственна и до вчерашней ночи. В таком случае правильный и безгрешный дон Хуан должен ответить на вопрос, должна ли я выйти замуж за месье де Шатори или за того, кто был до него?

Дон Хуан изменился в лице, но сдержался.

— Наверняка, чтобы скрыть подобные вещи, женщина обязана принять предложение того, кто пожелает на ней жениться, зная о ее состоянии, — сказал он, но голос его предательски дрогнул.

В этот момент не выдержал Жак, который почувствовал, что за своими разборками эти двое совершенно забыли о нем.

— Послушайте, дон Хуан, — начал он, но договорить не успел.

Дон Хуан словно взорвался. Он неожиданно развернулся и врезал Жаку в челюсть. Жак отлетел к стене, а следом за ним полетела черная кожаная перчатка.

— Убирайтесь, — сказал дон Хуан очень спокойно, — и чтобы до завтрашнего рассвета я вас не видел! Иначе ничего в нашей дуэли не будет честного! А так я вам гарантирую хотя бы соблюдение некоторых правил. Можете даже прислать мне своих секундантов.

— Не стоит, Хуан, — тихо проговорила Валери по-испански, — этот человек — мой брат.

— Диего был моим братом, — парировал дон Хуан.

— Но Жак — это мой брат.

— Это не дает ему права..., — он осекся, потом продолжил уже не так спокойно, голос его задрожал, — я неоднократно пытался объяснить тебе, что подобное поведение возможно где-то в дикой природе, но не в приличном обществе! Что никто не пожелает жениться на женщине, которая следует только за своими желаниями! — он сел за стол и сжал его край так, что костяшки пальцев побелели, — я не могу понять, как ты позволяешь себе подобное поведение!

Валери помолчала. Она была бледна, но держалась свободно и уверенно. Казалось, что не дон Хуан отчитывает ее, а она — его.

— Но вы себе подобное поведение неоднократно позволяли, — вкрадчиво сказала она, — я даже знаю множество имен женщин, которые хвастались связью с вами, и при этом они продолжали следовать за своими желаниями, не обитая в дикой природе.

Он некоторое время просто смотрел на нее, и в глазах его была такая боль, что Катрин снова пожалела его.

— Все эти женщины были замужем, — сказал он.

— То есть они изменяли своим мужьям? И это не считалось грехом? Я же свободна, и при этом любая моя связь вызывает у вас праведный гнев, хотя я никому не изменяю. Наоборот, выйдя замуж, я планирую хранить верность своему избраннику. Это тоже вызовет ваше осуждение? Или тогда я буду подходить для роли вашей временной пассии?

Щеки его вспыхнули:

— Никто не пожелает жениться на женщине, ведущей распущенный образ жизни, — сказал он.

— Думаете, мне будет сложно найти мужа? — переспросила Валери. Казалось, даже сама эта мысль привела ее в хорошее настроение, — но вот месье Жак зная, что и до него у меня были любовники, предложил смыть мой позор браком с ним. А он вполне достойный человек, хотя вы плохо обошлись с ним, смешав его с грязью. Или вот ты сам, Хуан... Неужели ты не женишься на мне, даже если я пересплю со всеми лакеями в замке Шатори? Женишься?

Дон Хуан стал белее лежащей на столе салфетки. Он отвернулся, и некоторое время молчал. Потом поднял голову и глаза их снова встретились.

— Да, — односложно ответил он.

Валери обошла вокруг стола и села на стул рядом с ним.

— Вот видишь. Уже есть два человека, которые готовы на мне жениться. Так что перестань волноваться за меня, Хуан. Я обязательно сделаю хорошую партию.

Конечно, Валери издевалась. И голос ее звенел от сдерживаемого смеха. Катрин стало противно. Ее кузина потеряла стыд и совесть, и, кроме того, что спокойно признает свое прелюбодеяние, так еще и издевается над доном Хуаном. Рука чесалась врезать ей по лицу, чтобы стереть эту надменную усмешку с ее губ.

Дон Хуан понял, что проиграл.

— А теперь, — Валери взяла его совершенно безвольную руку в свои, — прошу тебя, оставь в покое месье Жака. Поверь мне, он ни в чем не виноват. Все было по взаимному согласию. И, если тебе так хочется, я могу пообещать, что подобное больше не повторится... ну по крайней мере с месье Жаком. Об этом можешь не беспокоиться.

Дон Хуан опустил голову на руки и так сидел, а Валери тихонько гладила его по волосам и что-то шептала на ухо. Видимо, у нее все же было какое-то подобие сердца.

— Ты мне обещал, что ночью мы пойдем на реку, — услышала ее шепот Катрин, — пойдем?

— Да.

— Вот и отлично. Перестань расстраиваться. Все это полная ерунда.