Другие правила

Глава 27

Дон Хуан ушел из залы, не желая смотреть на эту пару. Даже издали было очевидно, что между ними носится искра, и еще немного, и будет взрыв. Он бродил по парку, сходя с ума от ревности, и ожидая, что когда он вернется, Валери будет уже далеко на пути в Россию. Он разрывался между необходимостью отпустить ее, предоставить ей выбор, и желанием послать десяток человек выкрасть ее и заточить в башне, где держать, пока бастард не уберется к себе на родину.

Валери, оставшись одна, некоторое время сидела на диване в той же позе, а потом встала и вышла в сад, надеясь, что там ее никто не найдет, и что она сможет немного развеяться и подумать.

То тут, то там ей на пути попадались веселые смеющиеся пары, кто-то окликал ее, но Валери шла не оборачиваясь. Остановилась она только когда совсем запыхалась, и почувствовала, что лицо залито слезами. Она удивилась, осознав, что плакала с того самого момента, как покинула дворец. Вдруг она услышала голоса, которые заставили ее вытереть слезы и броситься бегом туда, где были эти двое.

...

Бросив Валери Григор пошел искать ее мужа. Он не знал, что скажет ему, он даже не был уверен, что ненавидит его, и точно знал, что не имеет права его убить. Григор Бобрин никогда не был кровожаден, старался не доводить дело до дуэлей и, несмотря на свою репутацию, имел очень небольшой список серьезных стычек.

Дон Хуан обнаружился на небольшой полянке, где в темноте белели тела нимф, расставленных по кругу. Он стоял перед одной из них и, казалось, внимательно ее рассматривал.

Услышав шаги он обернулся и замер, узнав соперника.

— Не откажите мне в разговоре, дон Хуан.

Бобрин стоял вдалеке, в тени каштана и почти сливался с сумраком. Хуан молча смотрел на него, потом склонил голову в полупоклоне. Рука его легла на эфес шпаги, но тут же скользнула вниз. Он мог бы убить его или погибнуть сам, но не было никакого смысла в кровопролитии, когда Валери все равно не любит его. Зачем заставлять страдать еще и ее, если он может взять всю боль на себя, уйти, оставить ее наедине с любовником, и подарить ей возможность быть счастливой, раз они не могут быть счастливы оба. Если во время истории с доном Родриго он надеялся, что Валери хоть немного, но любит его, что она вернется к нему, что он сможет назвать ее свой женой, то появление еще одного искателя приключений окончательно убило в нем всякую надежду. Теперь Валери была его женой, но он был настолько же далек от цели, как и тогда, когда она стала встречаться с доном Родриго в Испании. Она навязывала ему ту же самую роль, ничего не давая в замен, кроме увесистых раскидистых рогов. Ничего не изменилось, и он все так же не мог противостоять ей, как не мог противостоять в Испании и в Шатори.

— Дон Хуан, — Бобрин вышел из тени и стоял теперь гораздо ближе, — я пришел не для того, чтобы поссориться или не дай Боже вызвать вас на дуэль. Я хочу узнать причину, по которой вы собирались развестись с мадам Валери.

Дон Хуан поднял голову, потом вскинул брови.

— Я не собираюсь отчитываться перед вами, месье.

— К сожалению вам придется сказать мне, потому что от вашего ответа будут зависеть мои дальнейшие действия.

— Должен ли я воспринимать это как угрозу, господин Бобрин?

— Скорее как признание. Мне необходимо понять, что происходит. Валери сделала свой выбор, и выбор ее правилен и очевиден, но я должен сделать свой.

Дон Хуан молчал, ненавидя Бобрина всеми фибрами души. Что бы ни сказала Валери, что бы не предпринял ее любовник, он никогда не отдаст ее этому павлину. Некоторое время он взвешивал все за и против, и пришел к выводу, что даже если он убьет Бобрина, то все равно ничего не изменит. Валери найдет следующего негодяя, и он снова окажется в роли рогоносца. Отдать же ее он не мог, потому что вся его жизнь заключалась в возможности быть где-то поблизости. Роль, которую ему навязывали, была ему невыносима. Наблюдать за ее интрижками, отбивать ее от ее любовников, быть тихой гаванью между приключениями... Если сейчас он промолчит, то останется в этой роли навсегда.

— Даже если я пожелаю вам ответить, то мой ответ не принесет вам никакой пользы, господин Бобрин, — наконец сказал он, — более того, от этого будет только вред, ибо вы узнаете, что вы на самом деле не первое подобное увлечение Валери.

Бобрин помолчал, он помнил историю с доном Родриго и вынужден был признать, что сам оказался в его роли.

— Зачем же вы вернулись? — спросил он дона Хуана через некоторое время, уже тише.

Дон Хуан отвернулся и хотел сделать шаг, но ноги его, казалось, вросли в землю.

— Я вам ее не отдам.

Бобрин вдруг рассмеялся.

— Она сама отказала мне. У меня нет никакого желания драться с вами, потому что в этом нет смысла. Вы убили ее любовника, и даже если мне повезет, и я убью вас, вряд ли она простит мне это. Я не хочу причинять ей лишних страданий.

Хуан усмехнулся:

— Дон Родриго на кладбище в Тюрени, и Валери даже не поинтересовалась судьбой его тела, — сказал он, — хотя она долго и преданно его любила.

— А до этого кто был?

— А до этого был мой брат. Он на кладбище в Мадриде.

Григор молчал, переваривая свалившуюся на него информацию.

— Я совсем не завидую вам, дон Хуан, — наконец сказал он, — даже наоборот, сочувствую. Но с другой стороны, я бы все отдал за то, чтобы вы все же довели до конца процесс и развелись с Валери.

Разговор зашел в тупик. Хуан сдерживался из последних сил, чтобы не броситься на Бобрина с кулаками. К его счастью, Бобрин поклонился, развернулся и пошел по аллее куда-то в темноту. Тут ему на встречу выскочила какая-то женщина. Они остановились друг напротив друга, потом он взял ее руку, поднес к губам, опустился на одно колено и что-то сказал ей, чего Хуан не расслышал. Женщина провела рукой по его лицу. Григор встал, пропустил даму, и продолжил свой путь, ускорив шаг. А дон Хуан оказался лицом к лицу с Валери.

В этот момент он по настоящему ее ненавидел. Разрываясь между желаниями встать перед ней на колени и убить ее, он просто стоял на месте и смотрел, как ее силуэт все четче вырисовывается из тени.

— Давай вернемся во дворец, Хуан, — сказала Валери и протянула ему руку. Ту самую, которую только что держал в своей руке Григор Бобрин.

Он все еще молчал, боясь коснуться ее руки, со следами его поцелуя. Потому что он не был уверен, что не бросит ее на землю и не забьет ногами в тот момент, как дотронется до нее.

Рука ее упала, и Валери просто смотрела на него. Глаза ее были полны слез.

— Давай вернемся домой, Хуан, — сказала она, видимо имея в виду дом в Париже.

Он тяжело дышал, сжимая зубы, чтобы не разрыдаться перед ней или не ударить ее головой о статую, которая маячила за ее спиной. Об угол постамента. Потом он собрался с последними силами.

— Ты будешь счастлива, если я сейчас отпущу тебя? — спросил он очень тихо.

Валери молчала.

— Ты будешь счастлива с ним?

Губы ее дрогнули. Валери закрыла лицо руками. Склонила голову. Когда она убрала руки, лицо ее было влажно от слез. Она сделала шаг к нему. Вполне осознанный шаг. Она отказывалась от Григора не потому, что была должна. А потому, что боялась за Хуана. Боялась потерять его навсегда. Ее рука коснулась его груди. Он вздрогнул, как от удара, и отстранился, боясь, что не сдержится. Он боялся ударить ее, разрыдаться, накинуться на нее и прямо у подножия нимфы взять ее силой. Он боялся, что упадет на колени и будет рыдать у ее ног. Он боялся, что сожмет ее шею руками и будет держать до того момента, как ее тело повиснет на его руках.

— Уходи, — сказал он, — догони его. Ты свободна.

Потому что у него есть бутылек с цианидом.

— Пошли домой, Хуан.

Она положила обе руки ему на грудь. Он замер, боясь пошевелиться. А потом ее губы легко коснулись его губ.

Он вспыхнул, и совсем потерял голову. Он схватил ее за плечи и стал трясти изо всех сил, выкрикивая проклятия вперемежку со словами любви. Он тряс ее, потом принимался бешено целовать, потом отстранял ее от себя, надеясь успокоиться и взять себя в руки.

— Уходи! — он дышал так, будто пробежал несколько лье, — иди с ним, Валери!

Но Валери не уходила. Она смотрела на него сквозь слезы, и руки ее обвились вокруг его шеи. Мир его перевернулся, и слезы потекли и по его лицу тоже, и он целовал ее так, будто был уверен, что она растает прямо у него в объятиях если он хоть на секунду остановится. Ей совершенно расхотелось ему мстить, да и Бобрин был забыт за какое-то мгновение.

— Мы должны вернуться на праздник, — Валери отстранилась от него, но не разжимала объятий, — мы должны вернуться...

Он сам отстранился от нее, взял ее за руку. Тут не время и не место, потому что Валери достойна большего, чем кувыркаться в кустах в парке, как служанка. Сегодня они поедут домой. Праздник этот скоро закончится, и они сразу же поедут домой.