Думая о тебе

Глава 14

Когда Джинни приехала в ресторан, Иви Саттон приветствовала ее как родную сестру, которую давно не видела. Было три часа дня, и ленч уже закончился. Они сидели за чашкой кофе в пустом зале, обсуждая обязанности Джинни и время ее работы. И она заполняла необходимые анкеты.

— График может быть гибкий, да? Я могу надеяться, что можно будет поменяться, если неожиданно возникнет такая необходимость? — Извиняющимся тоном Джинни пояснила: — Дело в том, что моя дочь поступила в университет в Бристоле. Если она решит приехать на уик-энд, будет ужасно, если мне придется работать с утра до вечера. — Не то чтобы Джем сообщала о скором приезде, но Джинни все равно жила этой надеждой.

— Без проблем. — Иви кивнула, показывая, что она понимает. — Трое моих детей разъехались по стране, у них своя собственная жизнь. Но когда мне выпадает возможность увидеть их…

— Как я вас понимаю! Я так скучаю по Джем, что просто стыдно, — почувствовав родственную душу, сказала Джинни. — У меня есть пара ее фотографий.

— У меня тоже. — Иви достала сумку из стола и вынула фотографии своих детей. Когда они обе склонились над ними, Джинни задумалась, кто из них больше похож на Иви — или, может быть, лучше Иви ответит ей?

Зазвонил телефон. Иви, прервав забавный рассказ о младшем сыне, пошла в офис ответить. Минутой позже дверь ресторана открылась, и вошел Финн Пенхалигон. Увидев Джинни, он удивленно приподнял брови:

— Это вы? Рад вас видеть.

— Здравствуйте. — Джинни почувствовала, как ее рот пересох, ей было все еще трудно смотреть на него, не думая о широкой постели под балдахином цвета слоновой кости, на четырех столбиках, и о том, как балдахин колышется на ветру. Она хотела выбросить эти фантазии из головы, вспоминая, что всего лишь два часа назад другой мужчина целовал ее на глазах изумленной публики.

— Где Иви?

— В офисе. Я приступаю к работе в среду. В моем расписании значатся три ленча и четыре вечерних дежурства. — Джинни указала на заполненные анкеты и наблюдала, как он взял одну из них.

— Хорошо. Все правильно. — Пробежав анкету глазами, он кивнул, затем перевел взгляд на фотографии, лежащие на столе.

— Моя дочь Джем. — С Иви она чувствовала себя свободно, сияла от гордости и превозносила добродетели Джем, но на этот раз она придержала язык. Мужчины другие, никогда не знаешь, какова будет реакция.

Финн смотрел на фотографию в полном молчании. Наконец он заговорил:

— Что с ней случилось?

— Случилось? Ах да, ее волосы! Она блондинка, но взяла и покрасилась в розовый цвет.

— Нет. Я не о том… — Он нахмурился. — Это не та, что умерла?

Что?

— Я не понимаю, о чем вы. — В полном замешательстве Джинни продолжала: — Джем — моя единственная дочь. И она жива, слава Богу.

Он покачал головой:

— Но вы говорили, что она… в тот день в магазине. И поэтому продавщица решила не звонить в полицию.

— Господи, я никогда бы не могла сказать такое! И зачем?

— Кто знает? Сыграть на чувствах других и снять с себя вину за воровство.

— Вы снова начинаете! — Ее брови взлетели вверх, и, не сдерживая себя, Джинни вскрикнула: — Это жестоко — говорить такое!

— Вы были в истерике. Вы рассказали, что похоронили собаку в то утро. — Он пожал плечами. — Может, это тоже неправда?

— Это правда. Я любила моего пса.

— И потом, когда вас спросили, можно ли кому-то позвонить, вы сказали, что у вас никого нет и что вашей дочери тоже больше нет с вами…

И тут до нее дошло. В ужасе Джинни поняла, что невольно ввела их в заблуждение.

— Она действительно больше не живет со мной, но я не имела в виду, что она умерла. Джем жива, просто уехала в Бристоль.

Финн внимательно разглядывал ее.

— А мы все так сочувствовали вам тогда.

— Вы сочувствовали? Извините, не заметила.

— Так или иначе, вас не арестовали. Потому что вы провели всех.

— Позвольте мне предположить, — с вызовом проговорила Джинни. — У вас нет детей? Да?

Он смотрел на нее минуту-другую, затем покачал головой:

— Нет.

— Сразу видно. Потому что если бы у вас были дети, вы бы понимали, что ни один самый распоследний родитель никогда не станет говорить о своем ребенке такое, чтобы выпутаться из неприятной ситуации. Я скорее умру, чем…

— Хорошо, хорошо, не сомневаюсь. Вы правы. Оставим все это между нами! — Подняв руки вверх, Финн добавил: — Начало многообещающее. Но так как вы собираетесь работать у меня, было бы лучше, если бы мы смогли найти общий язык. Вы не думаете?

Все еще взбешенная, но понимая, что он прав, Джинни кивнула:

— Да, я тоже так думаю.

— Отлично. А теперь извините меня, мне нужно поговорить с Иви.

Он исчез в офисе. Джинни допила остывший кофе и отклонилась на спинку стула, нервно крутя прядку волос. Она могла бы работать здесь, в этом ресторане с разностильной старинной мебелью, сияющими потолками и натертыми до блеска дубовыми полами. Картины на темно-красных стенах представляли собой привлекательное соединение старины и модерна, толстые атласные шнуры обхватывали тяжелые бархатные шторы. На каждом столе стояла бесподобная ваза с зеленью и первыми весенними цветами.

Ожидая, когда вернется Иви, Джинни не оставалось ничего другого, как рассматривать комнату. И тут она заметила, что что-то валяется на полу…

Наклонившись и взяв то, что лежало под столом номер шесть, она сначала решила порвать это на крошечные кусочки.

Что ж, это был бы ему хороший урок.

Но двадцать фунтов — это двадцать фунтов, и она не могла заставить себя сделать это. Вместо этого она потянулась к своей сумке и вынула кошелек — к счастью, сегодня утром она взяла деньги в банкомате. Достав две хрустящие новенькие десятки, она положила их под стол вместо мятой двадцатифунтовой банкноты.

Через несколько минут Иви вернулась в ресторан в сопровождении Финна.

— Простите, что оставила вас одну. Финн заговорил меня.

Ясно, что он мог, подумала Джинни, наблюдая, как темные глаза Финна метнулись в сторону стола номер шесть. Когда он увидел две десятифунтовые банкноты на полу, он едва заметно улыбнулся.

— Специально подстроили, — сказала Джинни, когда их глаза встретились. — Устроили мне проверку…

— Что? — Иви явно не улавливала подтекста.

Финн покачал головой:

— Ничего. Все в порядке. Я оставлю вас. Кажется, прибыл мой нью-йоркский дилер.

— О Господи, это женщина! Она не упустит свой шанс. — Иви покосилась на Джинни: — Или он дал его вам?

— Он пытался, но я уже раскусила его. На самом деле, — заметила Джинни, — он тут кое-что сказал насчет Джем, и я ответила ему, что сразу поняла: он не отец.

— А… И что же он сказал вам на это?

— Ничего. Хотя нет, он признался, что у него нет детей.

Иви села напротив нее.

— Хорошо. Так как вы собираетесь работать здесь, будет лучше, если я расскажу вам обо всем. Финн намеревался жениться на Рождество. У него и Тамсин летом родилась девочка.

— О Господи! — в ужасе прикрыв рот ладонью, воскликнула Джинни. — Только не говорите мне, что она умерла.

— Нет, никто не умер… — Иви покачала головой. — Мей родилась в июле, и это был несказанно красивый ребенок. Ну, с такими родителями чего еще можно было ждать? Финн был жутко счастлив. Он просто… светился. Понимаю, вам трудно это представить. Он купил это заведение, и мы работали день и ночь, чтобы закончить реконструкцию и открыть ресторан. Но он просто не мог оторваться от Мей. Она всегда была рядом с ним. Вы никогда не видели более счастливого мужчину, — печально сказала Иви. — Он настоящий отец.

Джинни была окончательно заинтригована.

— И что же случилось?

— О Господи! Это было ужасно! Финн уехал на один день на аукцион в Уилтчер. Я занималась обустройством ресторана, когда подъехало такси. Смуглый темноволосый молодой человек итальянского типа вышел из такси, и я пошла узнать, что ему нужно. Он сказал, что приехал за Тамсин и Мей.

В следующую минуту Тамсин выбежала из флигеля, где размещались антикварный салон и квартира Финна, с Мей на руках. Водитель нес ее вещи. Она сказала мне, что они уезжают. Я не могла поверить своим глазам. Она поставила все свои вещи в багажник машины и села в такси с Мей. Потом передала письмо для Финна.

Я тогда задрожала и сказала: «Вы не можете забрать Мей у Финна. Он ее отец». И тогда этот молодой человек, который на самом деле оказался итальянцем, рассмеялся и сказал: «Нет, не он отец. Я отец Мей». Затем он бросил взгляд на свои часы и сказал Тамсин, что им пора. Его вертолет ждет и должен вернуться в Лондон в три часа.

От этого рассказа Джинни стало нехорошо. Какая чудовищная история! Как такое могло случиться?

— И это была правда? Что он отец ребенка?

— Да, в тот же вечер Финн показал мне письмо. Оказывается, Тамсин встретила своего итальянца Анджело Бальбоа в ночном клубе, когда Финн был в отъезде, закупая антиквариат. У них начался роман, длившийся несколько недель и закончившийся, когда Анджело уехал в Австралию по делам. Когда Тамсин узнала, что она беременна, то не знала, кто из них отец. И даже потом, когда Мей родилась, оставались сомнения. И у Финна, и у Анджело были темные волосы и темные глаза, поэтому Тамсин оказалась в затруднительном положении.

— Почему же она не оставила все как есть?

— Первые два месяца так и было. — Тут Иви сделала знакомое движение пальцами. — Может быть, упоминание о вертолете даст вам ключ? Анджело Бальбоа был сказочно богат. Его семья делала миллионы на оливковом масле. И Тамсин манила красивая жизнь, особенно ее влекло к миллиардерам. Финн — состоятельный человек, причем сделал себя сам, но все же не входил в ту лигу, что Анджело. Деньги… Я думаю, именно деньги повлияли на ее решение. В письме она сообщала Финну, что сделала тест на ДНК и что Мей не его дочь. И естественно, она написала Анджело и сообщила ему о дочери. И готово, Анджело тут же приехал! В стиле современной романтики он потребовал сделать еще один тест, подтверждающий его отцовство. И как только они получили результат, он совершил благородный поступок и объявил, что отныне Тамсин и Мей его семья.

— Какой кошмар! Бедный Финн. — В Джинни проснулось такое сильное сентиментальное чувство, какое прежде было ей неведомо. Проведя пальцами по волосам, она спросила: — И что сделал Финн?

Иви пожала плечами:

— А что он мог сделать? Ничего. Кроме как начать пить и отменить свадьбу. И прийти к заключению, что больше никогда не станет отцом.

— Боже мой. И он не видел их с тех пор?

— Нет. Они в Лондоне с Анджело.

— Когда это случилось?

— В октябре.

Октябрь. А Мей родилась в июле. То есть это означает, что Финн три полных месяца не мог надышаться на малышку, веря, что это его дочка, и любя ее больше жизни, прежде чем Тамсин сбежала с ней, лишив его возможности в последний раз обнять девочку и попрощаться с ней.

Представив это, Джинни почувствовала, как комок подкатил к горлу. Она не могла говорить. Господи, что бы она ощущала, если бы кто-то посмел отнять у нее ее Джем?

— Может, мне не следовало рассказывать вам об этом? — с беспокойством спросила Иви.

— Нет, отчего же? — Джинни энергично покачала головой. — И я хороша, тоже подлила масла в огонь. Это больше чем достаточно. — Другая мысль внезапно кольнула ее. — И это случилось всего лишь за несколько недель до того, как мы столкнулись с ним в том магазине. Неудивительно, что ему было не до шуток.

— Теперь вы понимаете, почему Финн настолько щепетильно относится к таким понятиям, как честность и доверие? — Вертя фрезии в вазе, стоящей напротив, Иви добавила: — Не стоит его винить, я думаю. До того как Тамсин исчезла, он всегда гордился, что прекрасно разбирается в людях. Это страшный удар — понять, что вы верили женщине, собирались на ней жениться, а потом узнали, что все это ложь.

Да, наверное, многие люди позднее обнаруживают, что совершили ошибку, выбирая того, на ком хотели бы жениться.

Но то, что сделала Тамсин, ни в какие рамки не укладывалось.