Эликсир равновесия

Глава 17. Сыграем в бутылочку

– Да-да, после сытного обеда пришло время развлечений! Веслав, ты не скажешь, во что можно играть пустой бутылкой? Ого! По твоим глазам, я вижу, что бутылкой можно бить меня, а еще?

На Эдмуса пирог не подействовал, на остальных оказал благотворное влияние, и нам было глубоко пофиг. Адреналин в нашей крови просто перестал существовать. Сердца тукали лениво и благодушно.

– Играем в бутылочку, – пояснил Веслав, который только что бутылочку на стол и выставил. Жутко пыльную, и на ней, кажется, был нарисован череп со скрещенными костями. Другой в хозяйстве алхимика не нашлось.

– Я не буду целовать Эдмуса, – заметила Бо, в которую Виола превратилась после второго куска. – А как играть с часами?

Алхимик неторопливо выкладывал на стол остальные предметы: будильник, нож, карманный фонарик, лягушачью лапку и где-то сорванную ромашку. Эдмус посмотрел на лапку с большим интересом.

– Это призы? – в его голосе прозвучала надежда.

– Это стимулы для вашего мозга. А то я боюсь переборщить с эликсирами.

Последним на стол лег клочок бумаги с двумя накорябанными на нем строчками.

– Опять это несчастное пророчество, – констатировала я. – Что на этот раз? «Сшибется с Черным Миром рать, им счет неполный дважды пять»…

– Тоже правильно, – ничуть не расстроился Эдмус. – Если идти в Небирос – так уж надравшись до того, что в глазах задвоится…

Йехар задумчиво пересчитал всех присутствующих. Нас, конечно, по-прежнему было шесть.

– Ты имеешь в виду Великую Дружину?

Бо издала душераздирающий вздох. В виде утешения я сунула ей жвачку, которую совсем недавно откопала у себя в сумочке. Счастью блондинки не было предела.

– Если мы заявимся в Небирос, то есть шанс, что они присоединятся к нам, так? Мы же не просим Арку пропускать их в наш мир, где уже есть одна Дружина.

Мы заявимся в Небирос. Звучит так, будто мы пивка туда попить собираемся, а каким путем туда добираться?!

– Ну, я ж Повелитель, - Веслав перехватил мой взгляд. – Разрываю грани между мирами… проведу вас как-нибудь, словом. Ладно, представим, что мы туда добрались. Потом мы…

– Станем рабами Небироса.

Это вымолвил Андрий. И в кои-то веки в нем говорил не комплекс отличника, а здравый смысл.

– Вы же говорили, эта штука меняет. Подчиняет. Заставляет видеть только худшее и все такое…

По-русски говорит, надо же. Я им уже почти горжусь.

– Веслав, а ты там вообще окажешься… дома.

Нет, определенно горжусь. Он заставил ненадолго заткнуться даже Веслава.

Ключевое слово – «ненадолго».

– Этот этап я не рассматривал, потому что рассматривать его бесполезно, – признался Веслав. – Согласитесь вы идти со мной в Небирос или нет… если пойдем – можем стать его слугами уже через минуту. Или не стать. А если будем сидеть здесь, то Небирос скоро можем получить с доставкой на дом, так что…

– Все знают свои слабые стороны? – влез ехидный спирит. – Готовьтесь услышать голоса внутри себя!

– Пока я говорю теоретически, ясно вам? Представим, что все мы остались живы в первые минуты. К нам присоединяется Великая Дружина…

– С какой стати?!

– Бо вызовет Теодора смской или что-нибудь в этом роде, поймите вы, это детали! Арка на нашей стороне, не сбрасывайте ее со счетов. В нужный момент она поможет.

– Ты что, пытаешься надеяться на лучшее? – в голосе Йехара зазвучала подозрительность.

Веслав отмахнулся. Не слишком убедительно.

– Ладно, представим, что с нами – Великая Дружина. Итого нас одиннадцать. А теперь возникает вопрос: какая роль у каждого из нас в этом уравнении, то есть в обряде, который создал Святослав? А еще точнее: у кого из нас главная роль?

– Стенки емкости, – припомнила я. – Кто-то будет стоять на защите, так?

– Да, это понятно, потому что Небирос нас наверняка будет атаковать. Затем, кто-то должен открыть тайники… тайник. Арку, как ход в другой мир.

– И взять из него какую-то энергию и перенести ее в Небирос?

– Истинно. Ну, вопрос-то все поняли?

Бо громко и радостно лопнула большущий пузырь.

– А был вопрос? Ой, я его пропустила!

Эдмус раз в жизни проявил себя паинькой.

– А катализатор? – припомнил он. – Там же советовалось про него не забывать?

– Это… да, дело в том, что перед тем, как забирать энергию стихий в глобальных масштабах магу обычно требуется раскачка, своего рода подпитка… словом, катализатор реакции, если перевести в алхимию, – Веслав все-таки не выдержал и заметался по комнате. – Но что за энергия? И какой катализатор? Я почти уверен, что это связано с кем-то из них.

Он ткнул пальцем в стол, на котором лежала несуразная коллекция предметов. Один из них – лягушачья лапка – уже медленно стол покидала, заарканенная длинным языком.

– Не трогай Ыгх!

Я слегка приморозила язык Эдмуса, и спирит выразил возмущение глазами и тихим сипением:

– Ыгх?

– Конечно. Великая Дружина, – я ткнула пальцем в стол. – Если мои сны – правда, то нам осталось только решить, кто из них будет играть основную роль.

Андрий хотел было что-то переспросить о снах, но Веслав уже крутанул бутылку.

– Пять Дружинников, – сказал он. – Пять моих потенциальных противников. Противовесы Тени. Все уникумы, как на подбор. Кто у нас первый? Тано.

Он приподнял нож, который, видимо, символизировал меч бога смерти.

– Может, мы должны выполнить обряд по законам античности, наделить Тано огромной силой – и просто выкосить в Небиросе все живое? Мир станет мертвым, но никому угрожать уже не будет. Он ведь страшен именно своими жильцами.

– Это вроде как клин клином вышибать, -– заметил Андрий невесело. Бутылочка крутнулась еще раз и указала горлышком на лягушачью лапку.

– Ыгх – темная лош… э-э… жаба, конечно. Меняет личины, отнимает чистую энергию, между мирами прыгает. Может, нужно с ее помощью потянуть из какого-то мира энергию стихий и нанести удар по Небиросу?

В третий раз горлышко указало на будильник.

– Хайя, – догадался Йехар. – Девочка с уникальным даром – повелевать временем. Она могла бы повернуть время в этом зловещем мире вспять, так? Чтобы точка, когда он склонился во тьму, не была пройдена вторично…

– Верно, а мы могли бы с помощью Ыгх снабжать Хайю энергией, которой для такого понадобится просто пропасть, – еще один виток. Фонарик. – Милия. Убийственный свет и почти такой же характер. Светлый странник – это уже о чем-то говорит. Если поставить ее на острие удара, наделить силой светлых стихий другого мира… удар по Небиросу может получиться сокрушительный.

Андрий встрепенулся, как мальчик, которому предложили поиграть в войнушку, а Бо лопнула еще один пузырик и заметила:

– А у Милии все сокрушительно.

Бутылку Веслав больше не трогал. Ее горлышко все еще дрожало напротив фонарика, а взгляды всех ушли немного левее. Ромашка. Странно, что не книжка, было бы символичнее.

– С Тео сложнее всего, – Веслав зачем-то потрогал ромашку и вытер пальцы о поверхность стола. – По логике он – первый претендент на основную роль в нашем обряде: его дар исключительно светлый, он воскрешает стихии и цветы, но заставить перемениться магов и людей Черного Мира в несколько минут у него не получится. Да и сил у Книжника не хватит: вы же помните, он не умеет подпитываться извне. У него всё из…

– Сердца, – подсказал Йехар. – Почему ты замялся так, будто это непристойное слово?

– Из? – переспросил Эдмус. – Это у Тео? Да у него все «через», и сердце тут ни при чем, тут замешаны другие органы.

И он демонстративно захлопнул пасть, пока в него никто ничем не швырнул.

– Спросить бы Высшие Силы, что Тео может делать в Небиросе, – раздраженно заметил Веслав. – Он же источник только своего мира. В крайнем случае, он может принять на себя часть защиты, но призывать его в Дружину только из-за этого!

– Арка уже показала, что ничего не делает просто так, – напомнил Йехар.

Бо почему-то перестала жевать. Более того, она смотрела на ромашку с такой тоской в глазах, что меня затошнило. Бутылка на столе медленно начала покрываться инеем.

– Перемены равновесия никогда не проходят без жертв, – сказала она потом, как будто что-то припоминая. – Йехар, это ты говорил, да? И если в Небиросе мы попробуем провести этот обряд – то кто-то должен будет…

– Да брось! – это сорвалась я. Жутко было слышать Бо, говорящую настолько не своим голосом. – Такого не может быть.

Бо с тем самым отстраненным видом, который в последнее время был присущ Виоле, лопнула пузырик.

Андрий по очереди осмотрел наши лица и запаниковал:

– А есть что-нибудь такое… положительное?

Оптимист, однако. В наш пятый призыв мы исчерпали лимит положительного. Хватит нам и того, что Повелитель Тени оказался настолько человеком… ну, ладно, может, не совсем человеком. Веславом. С его классификацией возникали проблемы даже у самого Веслава.

– Да, – раздраженно ответствовал Веслав. – Положительное в том, что этот эликсир можно решить, если определить катализатор. Энергию, которая будет задавать тон всей реакции. Начальный импульс. Объясняю доступно?

– Когда это ты о таком заботился? – удивился Эдмус. – Ничего, продолжай, мы смирились. Наши мозги будут переваривать эту информацию долгими бессонными ночами, так что не удивляйся моим торжествующим крикам вроде: «Дошло! Дошло! Мы вля-а-а-апались!»

Йехар ударил Эдмуса взглядом. К помощи рук или Глэриона он в последнее время старался не прибегать. Считал предпочтительнее нравственное бичевание. Спирит, разумеется, прикинулся серьезно ушибленным.

– Веслав. Из того, что ты сказал сейчас, мы поняли, что ты еще не определил этот катализатор?

«Дошло-о-о-о-о!» – шепотом порадовался спирит за странника. Будь взгляд Йехара чуть потяжелее на этот раз – и Эдмуса бы ушибло по-настоящему.

Веслав же был предельно честен и не орал. Такое случалось редко.

– Нет. Но это должна быть стихия. Чья-то стихия… кто-то из них.

Он провел пальцем по кругу предметов, который лежал на столе. Нож. Будильник. Фонарик. Ромашка. Половина лягушачьей лапки – спирит все же успел оприходовать деликатес.

– Пять предметов. Кто-то из пяти…

Бо лопнула еще один пузырик. Она все еще выглядела отвлеченной, но уже по-своему, по-блондиночному.

– Раз-два-три-четыре-пять-шесть, – посчитала она. – Ой, а разве тут не шесть предметов на столике лежит? Ой, Веслав, чего я не понимаю? Или это ты не так посчитал?

Алхимик открыл рот, посмотрел на столик и открыл рот еще шире. Эдмус заинтересовался, сместился так, чтобы Йехару труднее было доставать до него взглядами, и взялся за счет:

– Ножик – раз, часики – два, фонарик – три, ромашка – четыре, лапка… ну, ладно, посчитаем ее как целый предмет… пять. Ага, бутылка – шесть! Наверное, она олицетворяет у нас самого Веслава. Ну, знаешь, тройной коньяк, скляночки-пузыречки. Или… Йехар, дай нам какое-нибудь красивое предположение насчет емкостей!

Какая-то муха, которая доселе мирно жужжала у окошка, заметила распахнутый рот алхимика и приняла его за врата мушиного рая. Она радостно устремилась туда, но реакция Повелителя не подвела: Веслав быстро сомкнул челюсти. Муху перехватил языком Эдмус. Он же и похвалил Веслава:

– Приятно видеть, что тебя не зря учили на Повелителя.

Алхимик не ответил. Он смотрел на предметы на столе. С непривычным для него выражением лица. Оно было спокойным, но не холодным и расчетливым по-алхимически, а просто усталым. И грустным.

Голос, когда он заговорил, был тоже не слишком веселым. Но слова поразили нас, как удар молнии с небес. Поверьте, я знаю, о чем говорю: мне стоит только вспомнить первый призыв.

– Ты права, Бо.

Если бы в помещении оставались мухи, они пришли бы в полную растерянность. Столько заманчивых, широко распахнутых ртов…

Через пару секунд раздался невнятный голос Андрия.

– У меня что-то с челюстью…

– Кажется, я разучился считать, – затем медленно и размеренно проговорил Веслав. Он вдруг взял меня за руку и говорил так, будто обращался только ко мне. – Тео говорил, что я зря решаю всё способом противовесов и все усложняю. Наверное, он тоже был прав. Но алхимики недолюбливают простые решения. Арка забыла об этом. Она усложнять не любит.

Последние слова – это уже задумчивость. Моя челюсть тоже начала побаливать. Веслав отпустил мою руку, встал и, больше не прибавив ничего, побрел в свою лабораторию. Такую походку мы видели у него только раз: после тяжелейшего поединка на мечах, когда он, шатаясь, добирался до трибун и волочил клинок за собой.

Мы как-то сами собой отсидели минуту молчания. Хотя и не могли точно сказать, в память кого.

– А он заболел, да? – наконец спросила Бо. – А можно его как-нибудь полечить? А то у него такое лицо, будто его Тео покусал…

Поводырь Великих в роли бешеной собаки для Повелителя Тени. На такой афоризм могла сподобиться только Бо.

– Он не болен, – уверенно выдал Йехар. – Кажется, он просто понял то, что должен был понять уже давно…

Андрий из нас всех выглядел самым непонимающим, но Эдмус ему постарался растолковать предельно доходчиво: «Дошло-о-о-о-о!»

– Куда? – не понял Андрий.

– До Веслава. Или к Веславу. А поскольку Веслав уверен, что до него все доходит с первого раза – он… ну вот…

– Заболел? – вставила Бо.

Спирит не ответил. Он как раз смаковал вторую половинку лягушачьей лапки, причем, делал это с лицом истинного гурмана.

– И что теперь? – продолжал торможение Андрий.

– Теперь Веслав что-нибудь придумает, а потом лечить придется нас, - я немного подумала и добавила радостно: – Ну, если будет, кого лечить.

– Интересно, он повторит на бис ту сценку «я – клинический идиот»? – помечтал Эдмус.

Йехар сделал жест, обозначающий «едва ли».

– Но мне кажется, его лучше не тревожить.

На рыцаря все посмотрели с укором. Даже Бо. И без того ясно было, что если Веслав какой-то непонятный (и выражение «Тео покусал» при всей нелепости тут вполне подходит) – лучше к нему не соваться и помощь не предлагать. Вспышки ярости Повелителя Тени может не выдержать конструкция этой квартиры. Тем более, ее могут не перенести наши хрупкие организмы.

– Скажи что-нибудь такое еще, – фыркнула блондинка, – простое, и что мы знаем.

Йехар повиновался с готовностью:

– Если у вас есть дела, которые нужно завершить, или мысли, которые нужно додумать…

Он виртуозно завершил наше совещание. На странника замахали руками, как на полесского бабая, и Дружина разлетелась по комнатам, не желая дослушивать эту фразу.

Хотя не могу поручиться за Андрия. Кажется, он все-таки побежал какие-то мысли додумывать.

Следующие пять дней прошли без Веслава и в мыслительной деятельности. Нет, не моей, я думать не могла, как и остальные. За нас мыслил алхимик. Это было видно: время от времени из его логовища высовывалась костлявая рука и утаскивала какого-нибудь члена Дружины, кто имел неосторожность остановиться рядом с дверью лаборатории. Как Веслав понимал, кто перед его дверью оказывается и когда – вопрос для Повелителей Теней.

Дружинники торчали в лаборатории полчаса-час, потом появлялись бледные, ничего не разглашали, ходили задумчивые – полный набор симптомов. Эдмус из общего круга выбивался. После визита в лабораторию он знай себе подкарауливал остальных и гонялся за ними с громким: «Дошлоо-о??» Хуже всего было непривычному Андрию. Книги по рунам, которые он нашел в коллекции Веслава, валились у парня из рук. Йехар, впрочем, не отставал. Похоже, он откопал где-то (хотя непонятно, где) словарь фраз, которые следует произносить перед неминуемой кончиной. И теперь решил их перепробовать все до единой, в том числе и за обедом. Больше всего мне понравились его изречения типа: «Конечно, Ольга, тебе бы не стоило… но я понимаю, что ты пойдешь все равно. Если мы не вернемся оттуда, то все…» Банально, разумеется, но мне было радостно, что странник хоть что-то понимает за меня. У меня при мысли о Небиросе коленки начинали выбивать барабанную дробь друг о друга.

К тому же мое и без того веселенькое состояние омрачалось тревогой из-за алхимика. Веслав не появлялся совершенно, как он питается – было непонятно. Хотя для того, кто перемещается через тень, перемещения на кухню существенно облегчаются. Но вот уже все дружинники оказались утащенными внутрь лаборатории, вылезли и теперь разгуливают по квартире с загадочными лицами, а меня не утащили ни разу!

Безобразие. Последние двое суток я чуть ли не дежурила перед дверью лаборатории – и никакого эффекта. А тут еще Андрий, которого просто распирало от какой-то тайны и который обливал меня сочувствием из глаз каждый раз, когда проходил мимо… Я пыталась кое-что выпытать у новичка (пришлось оставить дежурство), но партизанские корни никуда не делись: Андрий сначала перешел на родной язык, потом замкнулся в молчании, сочувствия при этом не потерял, но не сказал ничего. Уходя из их с Йехаром комнаты, я могла бы поклясться, что вслед мне он процитировал: «Цвёрда трымаўся юнак на дапросе…»[1]

Наверное, он заразил меня духом «рельсовой войны», разведок и прочих прелестных атрибутов партизанщины, но только к исходу пятого дня я решилась на вылазку. Без надуманных причин. И даже без стука.

Комната встретила меня полутьмой и молчанием. Веслав света не зажигал, он всегда говорил, что темнота помогает думать. Сейчас он был занят все тем же, а может, просто уснул: сидел за столом, голова опущена на сложенные руки, на столе вместо эликсиров или перегонного аппапара – вырезанные из цветной бумаги квадратики, уже с обтрепанными краями, от частого перекладывания с места на место. Под рукой – с десяток листов, исчерченных формулами.

– Если на что-то и годится мой дар – так чтобы носом не клевать за столом, – заметил он, когда я вошла, чем тут же опроверг версию о своем возможном сне.

Я углядела второй стул и села рядом.

– Это ты о…

– О главном даре. Об алхимии, конечно.

Теперь я заметила, что на столе стоит еще стакан, наполовину наполненный, вроде, водой, и пузырек с какой-то жидкостью.

– А ты этой дрянью здоровье не угробишь?

Он нервно хихикнул, и мне стало неловко за вопрос. В самом деле, здоровье тут уже совсем ни при чем.

– Да я раньше это литрами глотал, – пожал плечами Веслав. Он проделал эту манипуляцию, не поднимая лица от рук и обращаясь, видимо, к столу. – Когда в лаборатории три эликсира доходят и за каждым – постоянный присмотр…

Слово, одно-единственное, вылетело куда раньше, чем я придумала, как начать разговор:

– Волнуешься?

– Угу.

Прогресс, что хоть признал.

– Может, помочь чем?

– Не надо, – сказал как отрезал, потом тон смягчил: – Я имел в виду – незачем. Вроде бы все готово. С остальными я говорил, они готовятся. Просто я пока не совсем уверен. И просто я понимаю, что не компоненты на места в формуле расставляю.

– Может, так и надо, – заметила я тихо.

- Это хотелось бы. В первый раз вот так манипулирую людьми, - он наконец голову поднял, и я поняла, почему он с этим не торопился: лицо изжелта-серое, глаза усталые, мертвые. – Неприятно воображать последствия своих ошибок.

Мне показалось, что он имеет в виду и меня в том числе (Йехар же говорил, что если не вернемся – так все). Но уж как-то очень странно все выходит: а мне ни полсловечка о том, что придется делать. Я посмотрела на лежащие по столу квадраты. На формулы.

– В чем ты сомневаешься?

Веслав нервно потер руки.

– Смеяться будешь – в главном. Основной компонент… катализатор. По логике вроде бы все проверено и перепроверено, а на деле – чувство всё равно такое, как перед моим вступлением в Коалицию. Я не рассказывал?

Он редко позволял себе такую роскошь, как глупые вопросы, но сейчас, видно, расслабился и позволил. Нет, я не назвала бы Веслава скрытным, на вопросы о себе он почти всегда отвечал открыто и полно… но вот байки он о себе травил в исключительных случаях.

– Это после моего отречения было, - заговорил алхимик, бесцельно двигая по столу квадратики, – через два года, кажется. Я к тому времени подначитался немного, ну, и решил вступить в Коалицию, стать алхимиком официально. А там, знаешь... экзамен раз в год и редко когда больше кандидата бывает. И тут вдруг – аж два набежало, да еще один – двадцатилетний пацан, хотя для поступления требуются многолетние тренировки памяти, воли, характера… Так что для начала мне открытым текстом приказали заворотить оглобли. Нет, уперся. Ну, думают, что нам – жалко? Вот тебе начало алхимического рецепта, вот обрывок формулы реакции, а захимичь-ка нам из этого знаменитое галлюциногенное «Порхающая крыша»! Мол, чтобы крышу снесло. Смотрю я на эту формулу и на рецепт, – он усмехнулся, – и понимаю, что крышу сейчас снесет у меня, потому что ни того, ни другого – в жизни не видел. И не представляю, как что можно вывести. Это потом мне сказали, что они мне магистерской сложности задание сунули. Кто ж знал…

– И что ты сделал?

– Я посмотрел на это всё, закрыл глаза и расслабился. И эликсир как будто развернулся передо мной: каждый ход, каждая реакция. Действия выполнял почти все, никуда не заглядывая, как в полусне. Приемная комиссия как увидела, что я намешал – все никак смертника не могла выбрать, чтобы попробовать…

– И выбрали все-таки?

– Завалить решили, - он усмехнулся опять. – Один бочком подошел, посмотрел издалека и заявляет, что приготовлено неверно. А потом берет и выливает в раковину… В общем, там не только крышу, там и стены посносило. Галлюциноген оказался с невеселой реакцией на воду. После чего мне оставалось только с нахальным видом заявить: «Хотели, чтобы крышу снесло – посмотрите наверх! Где она там, крыша?» И меня приняли, ну, со скрипом, конечно.

Он долго молчал, глядя на стол, и оживление на его лице исчезало с каждой секундой.

– Это тогда я понял, что мой дар – врожденный, – сказал он потом. – Хотя, как видишь, долго не мог разобраться, почему.

Мне захотелось взять его за руку, но я была на сто процентов уверена, что он меня оттолкнет и попросит не соваться с глупым пафосом.

– Выкинь ты эти формулы, – выдала я вместо этого со вздохом. – Ты подумай, куда мы лезем и что сделать собираемся. По-твоему, там что-то можно просчитать?

– Предлагаешь закрыть глаза и расслабиться? – поинтересовался он и, не дожидаясь ответа, взял меня за руку сам. – Уже не надо. Я знаю состав и расстановку. Наверное, я ее с самого начала знал.

– И насчет катализатора больше не сомневаешься?

Впервые за пять дней он смотрел мне в глаза, и впервые за последнее время тень опять разомкнула над ним завесу.

– Нет, здесь я уверен. А из этого вытекает все остальное.

Он порывисто поднялся, продолжая держать меня за руку.

– И не расстраивайся, что я тебе ничего не сказал о твоей роли. Поверь, в стороне не останешься. В нужный срок…

– Я не расстраиваюсь, – сейчас я была с ним предельно откровенна. – За пять-то раз я уже научилась радоваться, даже если остаюсь в стороне.

– Не останешься, – повторил Веслав. Потом поднял к глазам мою руку, на которой одиноко сидело колечко с руной защиты из черненого серебра. – Насчет этого у меня просьба. Не снимай его.

– Это всё? Или мне еще что-нибудь надеть в Небирос? Сережки там… бусики…

Сарказм увял. Какого Хаоса он смотрит на меня с такой неподдельной болью?!

– Этого хватит.

Спасибо. Нормальные герои, как водится, перед почти гарантированной смертью делают своим девушкам предложения. Мне же досталась уникальная мужская особь, которая просит не снимать кольцо, подаренное когда-то другим.

– Пошли, порадуем остальных, – добавил алхимик, пока я не успела спросить еще что-нибудь.

Он вышел в коридор, нарочито громко распахнул дверь, подождал, пока из комнат высунутся остальные, и объявил громко и почти радостно:

– Пакуйте чемоданы, господа. В Небирос идем завтра утром.

[1] «Цвёрда трымаўся юнак на дапросе, тоючы словы і думкі свае», - начало стихотворения белорусского поэта Аркадия Кулешова.