Это не любовь

13

Лариса была довольна оттого, что он вернулся так рано. Вообще-то, они жили порознь. У неё имелась собственная квартирка в Академгородке, но сейчас она затеяла ремонт, запустила к себе бригаду таджиков и поэтому перебралась на время к Анваресу.

Если откровенно, то общество Ларисы стало тяготить его уже на следующий день после её переезда, несмотря на то, что отношения их длились третий год и связывала их не только постель, но и полное взаимопонимание. Они любили одни и те же направления в искусстве, слушали одну и ту же музыку, смотрели одни и те же фильмы. Они даже не ссорились толком ни разу. Иногда, ещё поначалу, Лариса, бывало, обижалась на его, как ей казалось, равнодушие, но ненадолго и не всерьёз. А потом привыкла, что вот он такой, какой есть, и эмоции не слишком часто демонстрирует.

Встречались они практически каждый день – Лариса преподавала страноведение в том же вузе, что и он, – но времени проводили вдвоём не так уж много. Посещали выставки, театры, изредка оставались друг у друга на ночь. Чаще он у неё, потому что с трудом терпел вторжение в личное пространство. Впрочем, на чужой территории он тоже чувствовал себя не в своей тарелке, так что с утра пораньше мчался домой. Таких нечастных встреч ему хватало за глаза.

И вот теперь она с утра до вечера ходит по его дому, берёт его вещи, нарушает привычный покой. Это действовало на нервы. И если раньше он хоть сексом утешался, который сейчас всегда «под рукой», то последнее время и на секс не тянуло.

– Ну? Как всё прошло? Что было? – спросила Лариса, наблюдая, как Анварес переодевается в домашнее. Вот это тоже раздражало – ну никакой приватности.

– Ничего особенного, – скупо ответил он.

– Стриптизёрши были?

– Нет.

– Какой-то у вас целомудренный мальчишник получился, – развеселилась Лариса.

Ночью уже, когда легли спать, она робко обняла его, придвинулась близко. Не встретив недовольства, осмелела. Прижалась тесно, поцеловала в плечо, в скулу, затем в губы. Он ответил на поцелуй вяло, просто чтобы не обижать, гадая при этом, почему так получается – хороший, родной человек раздражает его одним своим присутствием так, что невольно дни считаешь, когда там у неё уже ремонт закончится. Но это ладно. Это старая холостяцкая привычка – с девятнадцати лет живёт один. Гораздо больше его озадачивало, куда делось влечение. Нормально же всё было. А теперь те редкие разы, когда они занимались любовью, напоминали марафонский забег с утомительно длинными прелюдиями, который притом не всегда заканчивался развязкой. Чёрт-те что творилось. А ведь ему всего двадцать шесть. Это, конечно, не семнадцать, но всё же…

Вот и сейчас он прислушивался к себе, к откровенным ласкам Ларисы, оглаживал её, мял. И вдруг ни с того ни с сего в памяти всплыла девчонка из клуба, поцелуй её неожиданный, такой отчаянный и жаркий… И мысли эти бесконтрольно вызвали ощущения, яркие и внезапные, как вспышка.

И в ту же секунду он завёлся до предела. Подмял под себя Ларису, накинулся с пылом, чего и в самом начале их отношений не случалось. Ощущения эти нарастали, становились острее, ярче – хотя куда уж ещё, казалось бы, – и, в конце концов, разорвались оглушительным оргазмом. Лариса тяжело и шумно дышала в плечо, потом протянула:

– Это было о-о-о! Никак в тебе горячая испанская кровь наконец взыграла?

Анварес не ответил. Да и что тут скажешь? Он лежал на спине, прикрыв глаза рукой, и сам недоумевал: что это сейчас было? Ещё можно понять, если бы та девчонка ему понравилась, но ведь нет. Она, конечно, ошарашила, но, вообще, такие наоборот его отталкивали. Вызывали полное неприятие и даже брезгливость. Так что реакция собственного организма его сильно обескуражила.

– Кто первый в душ? – ворковала довольная Лариса.