Это не любовь

96

Губы и правда заметно припухли. И обрели, к тому же, какой-то сливовый оттенок. И не подкрасить – помаду и вообще косметику она с собой не носила. А ещё спать хотелось так, что, казалось, стоя сейчас уснёт. Голову тоже словно набили чем-то густым и вязким. Настолько густым и настолько вязким, что для обычных мыслей там и места не осталось.

В общем-то, неудивительно. Спали они с Анваресом всего ничего, от силы пару часов. Не до сна было. Вспоминая, Юлька чувствовала, как щёки наливались жаром.

Ну и разговоры вели между делом – куда ж без разговоров? Вот так ночь и промчалась.

Наутро и Анварес выглядел чуточку другим. Вроде и подтянутый, и свежий, но вот обычной сосредоточенности в нём не было. И смотрел на неё он иначе – не голодным, тоскующим взглядом, украдкой, а откровенно, расслабленно и с нежностью.

Вместе они позавтракали, вместе поехали в институт. И тут он её снова удивил – всю дорогу она ждала, что он снова высадит её за пару кварталов. Даже представляла, каким тоном будет объяснять этот манёвр. Но он заехал на парковку.

Правда, ему повезло – народу на парковке почти не было. Только пара старшекурсников, которые на них и внимания не обратили.

Но… в институт зашли всё же порознь. К нему подрулила какая-то незнакомая девица, видимо, из второго потока, а, может, вообще с другого факультета. Поздоровалась так, будто год встречи ждала. Разве что на шею не кинулась. Защебетала: Александр Дмитриевич, Александр Дмитриевич.

А он тоже хорош:

– Да, Маша?

Юлька аж задохнулась от возмущения: то у него все господа, а тут – Маша. Её он, конечно, тоже теперь по имени зовёт, но так они… От этой аналогии стало ещё неприятнее.

Она шла за ними следом, испепеляя взглядом спину этой Маши в короткой норковой шубке. Принёс же её чёрт! И вроде она спрашивала его что-то по предмету, но Юлька видела – эта Маша отчаянно с ним флиртовала. Таким тоном просто с преподавателем не разговаривают. И не хихикают к месту и не к месту.

Настроение резко упало, а ведь так прекрасно начался день!

Потом ещё и Рубцова на неё накинулась:

– Я тебе пятницу никогда не прощу! – заявила.

– Какую пятницу? О чём ты? – не поняла её Юлька.

– Прошлую пятницу. В «Ниагаре»! Вы с Максом пошли танцевать и оставили меня с Александром Дмитриевичем. Наедине!

– И что с того?

– А ты лицо его помнишь? Я его и так побаивалась, а тут… Остаться с ним один на один, когда он не в духе – знаешь ли, не очень приятно.

– Он тебе что-то высказывал?

– Да нет. Молчал. Но как молчал! Я готова была сквозь землю провалиться. А вы там веселились. Вы – предатели.

– Ты это Максу своему говори.

– Ему я тоже уже сказала, – затем Алёна смягчилась и давай бомбить вопросами. – Ну рассказывай! Он тебя потом к себе повёз? А почему он так злился? Из-за того парня? Он что-нибудь тебе говорил?

– Говорил, – вяло ответила Юлька. Рассказывать ничего не хотелось. Настроение не то. – Сказал, что ты ему нравишься, что ты хорошая девушка.

– Ты так шутишь?

– Я вообще никогда не шучу, – буркнула Юлька.

Алёна, к счастью, не стала её донимать – почувствовала, видимо, что не сто?ит. Да и пара началась.

К Изольде Юлька плелась через не хочу, но неожиданно словила свой звёздный час. А всё потому что Анварес накануне разжевал ей, что такое «комплекс обжект», да и в придачу по упражнениям погонял до тех пор, пока она не перестала путаться. Изольда аж растрогалась и снизошла до скупой похвалы.

Юлька не удержалась – набила смску Анваресу. Хотя дала себе зарок после сегодняшней сцены у института, что сама первая к нему больше – ни-ни. Но, чёрт возьми, похвала от Изольды – это такое редкое явление, практически феномен, как тут не поделиться?

Однако Анварес в ответ промолчал. Просто промолчал и всё! Хотя бы смайликом одиноким отозвался. Ну ладно, эмоджи – не его стиль. Но «молодец» мог бы прислать. А он… Как будто плевать ему.

Юлька совсем пала духом. К концу третьей пары Алёна не выдержала и шёпотом спросила:

– Вы что, поссорились?

Юлька качнула головой.

– А почему ты как в воду опущенная?

– Потому что…

А почему – она и сама толком не знала. По сути, ничего плохого не случилось. Просто ей мало его внимания. Катастрофически мало. И умом она понимает ведь, что на работе он не мог вести себя так, как дома. Ноблесс оближ и прочее. Но сердцу плевать на доводы рассудка, оно болит и всё тут.

– Не знаю, – вздохнула она тяжко. – Выходные были очень классные. И утром тоже всё было супер. Но потом он как будто отстранился. Ни звонка, ни смски…

– Но он же на работе, – повторила Алёна то, что Юлька и сама себе твердила весь день. – Вечером встретитесь…

– Не будет ничего, – обречённо произнесла Юлька. – Завтра утром эта мымра приезжает. Лариса Игоревна.

– Шубина? А мне она показалась очень милой и…

Юлька вперилась в подругу убийственным взглядом, и та осеклась.

После занятий, у гардероба она вновь заметила ту Машу, что приставала к её Анваресу. Та, мило хихикая, пыталась без очереди получить свою шубку. Но Юлька оттеснила её от окошка, прикрикнув:

– В очередь!

Девушка смерила Юльку взглядом, скривилась и, причмокнув, бросила:

– Какие все нервные.

Юлька почти добрела до общежития, когда загудел в кармане телефон. Звонил Анварес. Всё-таки звонил!

Ответила Юлька очень строго – обиделась ведь. А он, обычно такой сдержанный, говорил наоборот эмоционально.

– Убежала уже? Не дождалась?

– Я и не ждала, – с вызовом ответила она. – Пары закончились, и я пошла домой.

– Угу. Злишься, что не похвалил тебя? – усмехнулся он и добавил тише, чуть растягивая слова: – Может, я хотел лично…

Ну вот что он делает? Таким голосом говорит, что сразу всё внутри томительно сжимается, и от обиды – ни следа.

Помолчав, спросил:

– Поужинаем вместе?

– Хорошо, – согласилась Юлька. Ну никак не получалось ему отказать. А ведь хотела показать ему свою гордость…

А с другой стороны, возразила себе, что такого? Зато теперь ей радостно и хорошо. Да и к тому же, кто знает, когда им снова доведётся провести вечер вместе. Ведь завтра возвращается его «мышка».