Где зима тебя настигнет

Глава 28

Следующие сутки в ОИТ стали благословением. И проклятьем.

На вечер другого дня, когда Тэрэза вошла в палату своей мамэн с пластиковым стаканом с на удивление неплохим кофе, она пыталась думать именно о благословении и выкинуть из головы мысли о проклятии. Сложно сказать, насколько она преуспела в этом.

С тех пор как Трэз, выполнив ее просьбу, ушел, она словно пребывала в морозильной камере, окоченевшая, отстраненная от окружающих. Потому что, алло, она не хотела портить настроение всем, кто радовался выздоровлению Лариссы… и, к тому же, она не хотела объяснять, почему они с Трэзом расстались.

Она чувствовала себя невероятной дурой из-за того, что так слепо бросилась в омут с головой. Но было ведь так хорошо. И он был таким…

Прекрати, приказала она себе.

Фокусируясь на койке, Тэрэза натянуто улыбнулась.

— Мамэн, добрый вечер…

— Добрый. Вечер.

Тэрэза застыла на месте. Моргнула пару раз. Попыталась осознать, что видит. За те четыре часа, что они с Гаретом и отцом спали в семейных апартаментах в медицинском центре, произошел глобальный переворот.

— Мамэн? Мамен!

Тэрэза бросилась вперед, разлив кофе на тыльную сторону руки и не придав этому значение. Ларисса сидела на койке, полностью в сознании… и дышала без оборудования.

— Мамэн! — Тэрэза поставила бумажный стакан на откатной столик и схватила руку, которую держала столько часов… с удивлением ощутив, как ее ладонь сжимают в ответ. — Я знала, что они уберут трубку… но так скоро?

— Да. — Голос был смелым, и удивительно знакомым. — Раньше.

— Как ты себя чувствуешь? Хорошо? — спросив это, она покачала головой. Ее мамэн была так слаба, что едва могла оторвать голову от подушки. — Подожди, не трать силы на разговор…

— Хорошо. Хорошо. Привет… я люблю тебя. Вернулась. Я рада. — Ларисса говорила быстро, словно чувствовала нужду поспешить. — Прости меня. Мне так жаль, очень жаль…

— Ш-ш, все хорошо. — Тэрэза нежно смахнула волосы с ее лица и опустилась на стул, который стал ее вторым домом. — Просто посидим вместе.

— Папа… вена…

— Ты брала его вену? Когда?

— Медсестра позвала его после того, как убрали трубку. Сейчас больше сил.

Тэрэза медленно улыбнулась. Наверное, отец отлучился, пока они с братом спали.

— Хорошо.

Они молчали какое-то время. А потом ее мамэн села выше на подушки… точнее попыталась.

— Стой, я помогу, — сказала Тэрэза, аккуратно поправляя ее торс. — Так лучше…

Мамэн крепко сжала ее руку.

— Послушай. Сейчас. На случай…

— Не говори этого. Ты выкарабкаешься.

— Всегда считала… тебя своей. Всегда… — Мамэн прикоснулась к центру груди, скрытой тонкой больничной сорочкой. — Сердцем, ты моя. Поэтому… не говорила… никогда не думала, что ты по судьбе предназначена другим.

Тэрэза моргнула. Проглотила ком.

— О… мамэн.

— Тебя оставили… на крыльце. Кто… неизвестно, как… — Мамэн указала на себя. — Хотела дочь. Молилась… молилась о ней… и молитвы услышали.

— Мамэн, не трать силы на…

— Бумаги. Защитить, тебя, меня, отца, брата. Чтобы никто не забрал… моего ребенка.

Когда к ее глазам подступили слезы, Тэрэза успокаивающе зашептала и погладила руку, которая упрямо держала ее руку.

— Мамэн, все хорошо. Сделай глубокий вдох.

Тэрэза посмотрела на мониторы. Они показывали изменения в показателях: сердечный ритм подскочил, давление тоже. Она не знала, хорошо это или плохо. Но ведь не слышно сигнал тревоги?

— Я здесь, — сказала Тэрэза. — Я не исчезну. Никто не разлучит нас.

Даже я сама, мысленно добавила она.

— Да? — сказала ее мамэн.

— Да, обещаю. Я люблю тебя, и жалею… о многом. Но сейчас мы вместе. Вчетвером.

Ей стало грустно при мысли, что не впятером… хотя Трэз — не член их семьи, они знакомы совсем недолго, и он использовал ее. И скорбь от его потери убивала. Но чувства не всегда логичны, их невозможно взять под контроль.

— Вернешься домой? — попросила мамэн.

— Да, конечно. — Сейчас она отчаянно хотела покинуть Колдвелл. — Но папа сказал, вы не поехали на юг. Может, туда отправимся? Гарет говорит, что может учиться из любой точки.

— Хорошо.

Напряжение покинуло мамэн, и на мгновение Тэрэза запаниковала, что это смерть лишила ее сил. Но нет. Ее накрыло умиротворение.

— Поспи. Просто отдыхай. Мы рядом.

Откинувшись на спинку стула, она наблюдала за мамэн, наряду с оборудованием отслеживая ее состояние, но без должных знаний.

Ребенок, оставленный на крыльце дома? Серьезно? Обычного, среднестатистического дома? Она верила своей мамэн, и Ларисса говорила правду. Но, блин, это похоже на сюжет второсортной школьной постановки. Как такое могло случиться?

Время шло в ОИТ, как и всегда, — вопреки всем законам. Но, наверное, это применимо ко всем больницам. Отец с братом вернулись. Они все обнялись перед тем, как Ларисса заснула. И пока она спала, они тихо разговаривали, Тэрэза хотела услышать историю из других уст, но не в присутствии мамэн. Казалось неуважением ставить под сомнения ее слова.

И правда в том, что детали ничего не значили. Как не имела значение общая кровь в венах.

Семья — нечто большее, чем просто ДНК.

В конце концов, силы Тэрэзы иссякли, и она осознала, что уже давно на ногах без достойного отдыха. Глаза слипались, тело подрагивало в дрёме, она была на грани…

— Милая? — спросил отец.

Тэрэза вскочила.

— Мамэн! Она…

— С ней все хорошо. — Розэн улыбнулся и положил руку ей на плечо. — Тебе же нужно нормально выспаться. Почему бы тебе не вернуться домой и не поспать, вернешься перед рассветом? Или останься в апартаментах, которые нам выделили здесь?

Она еще не рассказала им про пансион, а сейчас, учитывая, что она уедет с ними, незачем вдаваться в подробности. И ей понравилась идея отправиться туда за свежей одеждой, чтобы поспать здесь.

— Можно попросить Трэза отвезти тебя…

— Пап, не надо, — поспешила ответить она. — Не хочу напрягать его. Я просто переоденусь в квартире и сразу вернусь.

— Не спеши. У тебя есть наш номер. Если что-то случится, мы позвоним… но дела действительно идут на поправку.

Гарэт кивнул.

— Да, тебе нужно вздремнуть.

— Захвачу щетку и сразу вернусь.

Отец похлопал ее по плечу.

— Не торопись. Думаю, сейчас у нас впереди еще много времени.

— Я тоже.

Тэрэза встала. Обняла всех на прощание и надела куртку, которую бросила на пол в углу палаты. В прострации вышла из помещения и покинула отделение… а потом, после короткой поездки на лифте, вышла через будку в лесу. От собачьего холода пришлось закутаться в парку. Но прежде чем дематериализоваться, и, несмотря на мороз, обжигающий щеки, она помедлила и посмотрела на небо.

Лес вокруг спал. Казалось, отдыхал весь мир. Не было слышно оленей, ступающих между усыпанными снегом кустами. Белок, карабкающихся по стволам деревьев. Птиц в полете, выискивающих редкие и бесхозные орехи. Не было даже легкого ветра, словно и он окончательно умаялся

Тишина. Спокойствие.

Как в космосе.

Стоя в тиши, Тэрэза чувствовала себя одинокой, но не в том смысле, что вокруг никого не было. И подобная изолированность навела на мысль о том, что хотя в этом мире было разбито множество сердец, ее собственное разлетелось на кусочки впервые.

Ну почему? — спросила она у небес.

Но задав этот вопрос мысленно, Тэрэза не была уверена, к чему именно он относился. Почему она встретила Трэза? Почему она выглядит как его супруга? Почему он закрутил с ней роман?

Что ж, на последний вопрос она знала ответ. Это, по крайней мере, не загадка.

И обдумывая произошедшее, она проигрывала в голове поцелуи, его прикосновения… их секс… понимая, что вот она истинная природа боли. Трэз не трахал ее с определенными намерениями. Он — не ублюдок. Она видела, как сожаление просачивалось на его лице, и это были искренние эмоции… хотя легче не становилось.

Но это позволило ей не чувствовать к нему сейчас ненависть.

Нет, скорее дело в том, что так сильно любили не ее. Что не ее он выбрал. Она была всего лишь оболочкой, сосудом. Новая ваза взамен разбитой.

Печальная правда в том, что ею пренебрегали, даже когда они были вместе, лицом к лицу, кожа к коже. Он смотрел на нее, но видел не ее. Она ничего для него не значила, хоть он и прикасался к ней.

Она чувствовала боль, потому что считала, что он в ее лице обрел любовь, когда на самом деле ее низвели до плинтуса.

Боль пройдет не скоро. И произошедшее также повлияет на ее отношение к мужчинам. Общение с ними. Коснется доверия… точнее недоверия к ним.

Какая ирония — чувствовать опустошение из-за смерти кого-то, кого она не знала и даже не встречала. Но смерть шеллан Трэза оказала на нее влияние. На всю жизнь.

Закрыв глаза, Тэрэза вдохнула холодный ночной воздух, успокаиваясь. Она не знала, получится ли, и решила, если не сможет сконцентрироваться, то просто вернется в клинику.

Когда она оглянулась по сторонам, то уже стояла посреди своей квартиры.

Окинув взглядом дешевую мебель, Тэрэза еще раз глубоко вздохнула, и вместо свежего канадского воздуха, дующего с севера, ощутила… букет смрадной вони, источаемой стенами и полом.

Словно все обрызгали ароматом О-дэ-место-преступления.

Боги, она просто хотела вернуться в ОИТ. Кто бы мог подумать, что возникнет такая потребность.

Но вместо того, чтобы быстро собрать необходимое и убраться из квартиры, она обошла пустое пространство, и пока тело выписывало круги в месте, в котором она не хотела находиться, мысли потекли в нежелательном направлении. Но, видите, в этом проблема со временем, проведенным наедине с собой… поэтому ей хотелось поскорее вернуться к семье.

Так, ей нужно пошевеливаться. Взять зубную щетку и сумку с вещами на день. Вернуться к людям, которые уж точно ждали ее.

Направившись в ванную, она…

Застыла перед зеркалом над раковиной.

Наклонившись к поверхности, Тэрэза уставилась на отражение и не потому, что забыла, как выглядит. Нет, она изучала то, что видела, в поисках черт шеллан Трэза… словно сочетание ее глаз и носа, рта и подбородка скажут ей что-нибудь об их отношениях. Том, как сильно они любили друг друга, как это было тяжело, когда их разлучила судьба.

Но, конечно, ничего там не было. И в этом смысл, разве нет?

Она была не той, кем он ее считал, и эта правда всплыла на поверхность, когда он познакомился с ее родителями и братом. Больше он не мог притворяться, невозможно было и дальше искажать реальность.

И, к слову о фантазиях? Она не понимала, почему убедила себя, что Трэз — ее любовник из снов. В этом плане она уподобилась ему в каком-то смысле. Хотя последствия были не сопоставимы. К тому же, наверное, она сама все придумала. Соблазненный сексом, ее мозг провел связь между снами и Трэзом.

В конце концов, с ним у нее был лучший секс в ее жизни… поэтому она вписала это в подходящие рамки. Нацепила ярлык любовника из снов.

Блин, было бы легче, если бы она могла просто ненавидеть его, подумала Тэрэза, отводя взгляд от своего отражения.

Когда она выходила вместе с пастой и зубной щеткой… потому что не хотела больше ни секунды задерживаться перед зеркалом… ее острый вампирской слух уловил ссору в квартире напротив. В квартирах сбоку от нее был включен ТВ.

В пансионе все как всегда.

Достав старый мобильник, Тэрэза посмотрела на уведомления. Одно было от брата. Какой-то мем. Веселый. Одно от отца, он просил не торопиться. Два от двоюродных, которые узнали о случившемся и нарушили радиомолчание «беспокойствами» за ее родителей. Искренними лишь отчасти…

Ссора в квартире напротив приняла иной оборот, голоса — мужской и женский, повысились до крика. Подойдя к вещевой сумке, служившей ей шкафом, за сменной одеждой, Тэрэза знала, что за криком последует грохот и битье посуды. Так всегда бывало, и неважно, шла ли речь о супругах, соседях по комнате или этажу. Здесь проживало много алкоголиков и наркоманов, и они избавлялись от отчаяния любым возможным путем.

В этом плане она не отличалась от остальных. И вопреки всему ее накрывала депрессия при мысли, что она больше никогда не увидит Трэза…

Когда запах подгорелой еды достиг носа, Тэрэза сказала себе вернуться к делу. Ей здесь не место… и в Колдвелле в том числе.

К черту сборы на один день. Ей нужно собрать все вещи и выехать из этой квартиры. Прямо сейчас.

***

Голова Трэза затрещала по швам за два часа до закрытия клуба.

Что было неизбежно, учитывая стресс и историю его мигреней.

Не в состоянии оставаться в своем кабинете в одиночестве, потому что он занимался тем, что мысленно выбивал из себя дерьмо, он спустился на танцпол, держась на периферии, со стороны наблюдая за извивающейся толпой, и желая… того, что никогда не сбудется. Он также думал о Тэрэзе. Не мог выбросить ее из головы, но, казалось, он сможет свыкнуться с этим. Она больше не хотела видеть его, и он ее не винил.

Стоя среди лазерных лучей, вспарывающих темноту, он не завидовал потерянным душам перед собой. Столько мужчин и женщин на постоянной основе напивались, употребляли наркотики и вредили своему здоровью, и они делали это не от хорошей жизни. Нет, так поступаешь, когда бежишь от чего-то, даже если географически ты не меняешь местонахождение, токсичные мысли в голове не поддаются контролю, а бэнд-эйд в виде клуба сделан из мышьяка.

По крайней мере, они получат перерыв от своих проблем.

Когда эта мысль мелькнула в его голове, лазерные лучи из фиолетовых окрасились всеми цветами радуги. Когда он задумался, кто заказал новое лазерное шоу, и какое оборудование закупили без его ведома, Трэз осознал, что видит эти фейерверки только правым глазом.

Аура. Он опять видел ауру.

— Охренеть.

Оглянувшись по сторонам, он махнул одному из охранников. Когда тот подошел, Трэз сказал:

— Я ночую наверху. Скажешь Алекс, чтобы закрыла клуб.

— Мистер Латимер, вы в порядке? — спросил человек. — Вы плохо выглядите.

— Мигрень. Иногда бывает.

— Сестра часто мучается. Я передам боссу. Вам что-нибудь нужно?

Трэз покачал головой.

— Нет, спасибо. Просто прилягу.

— Хорошо, мистер Латимер.

Трэз направился к лестнице, ведущей на второй этаж, чувствуя признательность за двадцатиминутное затишье перед тем, как грянет шторм головной боли. После начала светопреставления, ему давалось достаточно времени, чтобы убраться в тихое и темное место перед стартом мигрени. Да, он знал что грядет, поэтому адреналин подскочил, сердце гулко забилось, реакция тела «бей или беги» не имела шанса для логичного выражения.

Сражаться не с чем, а что до бега? Куда бы ты ни отправился, ты берешь с собой себя, так что вряд ли поможет.

Плюс, алло, скоро придет тошнота, и бег трусцой с таким симптомом — та еще забава.

В своем офисе он испытал облегчение, оказавшись подальше от лазерных лучей и грохота музыки. Закрывшись внутри, он не стал тратить время. Скинув туфли, избавился от брюк и притащил из ванной небольшое мусорное ведро. Вытянувшись на кожаном диване, устроил голову на подушке, скрестил ноги в лодыжках и руки положил на грудь, как труп. Закрывая глаза, Трэз все еще видел ауру, видел, как она трансформируется из небольшого пятна… а потом расширяется, распространяется во все стороны и затем исчезает.

Может, в этот раз обойдется без головной боли. Тошнота пройдет мимо. Его не вырубит чувство потери связи с реальностью.

На зловещем пограничье, перед началом мигрени, к нему пришел образ. Тэрэза стояла в больничном коридоре и смотрела на него. От боли и гнева ее взгляд потемнел.

Трэз верил, что этот образ будет преследовать его словно призрак. Но прежде, чем он успел развить мысль, боль подобно грому раздалась в одном из полушарий, и…

Извернувшись, его вытошнило тем, что он съел час назад. Он заслужил это.

По стольким параметрам.