Жаркие ночи в Майами

29

Криста поспешила обратно к столику, переполненная ярким — единственным — ощущением. Это случилось вновь, а она думала, что никогда не повторится. Все казалось преувеличенно реальным. В ее сердце вспыхнула любовь, и ее могло хватить на всех. Она любила потных танцоров, толпившихся вокруг нее. Любила «Айленд-Клаб», и Саут-Бич, и свою удивительную жизнь. Сейчас она снова окажется среди своих дорогих друзей: Стива, и прекрасной Лайзы, и дорогого, милого Роба, который воспылал к ней юношеской страстью. Ее любви хватало даже на этого араба, у которого кастрировали отца, и на Мону, ее новую фотомодель. Певец, прикрыв глаза и покачиваясь в такт музыке, пел именно о ее чувствах: «Не беспокойся ни о чем, потому что все будет в порядке».

— Это точно, — пробормотала Криста, пробираясь к столику.

Их компания увеличилась. Двое молодых людей придвинули к ним свои стулья. Криста видела их со спины.

— Привет, дорогая, — приветствовал ее Стив. — Мы обнаружили этих двух божественных друзей Лайзы, которые разъезжали по городу. Не забавно ли это? Ты только посмотри на этого парня. Ну разве такие бывают на самом деле?

Криста посмотрела. Парень был и впрямь очень привлекателен. Латиноамериканец, явно из хорошей семьи, надменный молодой красавец, уже изрядно выпивший. Второй был точно такой же, только чуть поплоше. Оба они не слушали, что говорил Стив. Они прилипли к Лайзе, как ракеты, сопровождающие реактивный истребитель. Лайза наслаждалась этим дополнительным вниманием, но она использовала этих парней, чтобы взвинтить Роба. Криста это ясно видела. Каждый раз, когда Лайза заставляла их смеяться и тянуться к ней, она проверяла, как на это реагирует Роб. Но Роб, как и подобает настоящему молодому джентльмену, встал, когда Криста подошла к столику. На какую-то секунду ослепительная улыбка исчезла с лица Лайзы, потом она снова заулыбалась. «Не беспокойся ни о чем», — пел певец, но Криста неожиданно для себя засомневалась, все ли будет хорошо.

— Это Хосе, — сказал Стив, ткнув пальцем в сторону молодого красавца и возводя глаза к потолку в театральном восхищении его внешностью.

— Хосе дель Порталь де Арагон, — высокомерно изрек Хосе. И тут он увидел Кристу. Он вскочил на ноги, тут же потеряв всю свою надменность. Он знал, кто она.

Криста безразлично протянула ему руку. Ее прекрасное настроение все еще оставалось при ней.

— Почему мне знакомо ваше имя? — любезно осведомилась она.

— Вероятно, вы знаете моего отца, — напыщенно ответил Хосе. Он изо всех сил старался выглядеть взрослым, хотя на лбу у него выступили капельки пота от выпивки, а его автоматическое предположение, что все должны знать его отца, тут же выдавало в нем профессионального сынка именитых родителей.

— Тебе знакомо его имя, потому что это его моторка взорвала моих родителей, — сказала Лайза.

На эти слова нечего было ответить. Приятель Хосе захихикал, а сам Хосе побледнел. Все молчали, даже Мона притихла. Все пытались припомнить подробности того инцидента.

— Как это ужасно! — произнес наконец Абдул.

— Мои родители согласились бы с вами, — сказала Лайза, как всегда начеку. Она вздернула подбородок, лицо стало мрачным. Какая-то часть ее сознания съеживалась при этом воспоминании, но это была слабая часть, о существовании которой никто не должен знать, иначе они используют это против Лайзы.

— В этом нет ничего смешного, Лайза, — заметил Роб.

— А я и не говорила, что это смешно, — заявила Лайза. — Это была очень дорогая яхта.

— Ого! — вырвалось у Моны.

— Лайза! — воскликнул Хосе.

В его глазах была рабская покорность. Лайза загипнотизировала его. В этом не было сомнения. Что бы ни случилось тогда в заливе, этот парень не был главным действующим лицом, им манипулировали. Криста осознала это с абсолютной уверенностью.

— Папочка ведь купит тебе новую яхту, Хосе? — спросила Лайза.

Он не ответил, глядя в пол.

— Какого типа была моторка? — спросил Абдул, не в силах преодолеть искушение перевести все в деньги.

— «Сигарета». Сорок восемь футов длиной. Сделана на заказ.

— О, — отозвался Абдул. — Это маленькая лодка.

— Для маленького милого мальчика, — проговорила Лайза, смягчая оскорбление сияющей улыбкой и коснувшись рукой колена Арагона.

Он посмотрел на нее так, словно она только что призналась ему в вечной любви. Всем своим видом он пытался передать ей свои чувства; потом взглянул на Роба Сэнда, и в его больших карих глазах сверкнула ненависть.

— Что вы пьете, ребята? — спросил Стив. Они принесли с собой за стол свои бокалы.

— Ром и коку, — ответил приятель Хосе.

— Свободная Куба, — шутливо заметил Роб.

— Что ты сказал? — спросил Хосе.

Роб был явно удивлен резкостью тона Хосе. Он, собственно, ничего такого не сказал. Может, что-нибудь не так понял насчет Кубы? Он так не думал.

— Свободная Куба, — повторил Роб.

— Возьми свои слова обратно! — выпалил Хосе.

Он выпятил подбородок и расправил грудь, его пылающие гневом глаза буравили Роба.

— Что я должен брать назад? — спросил, смеясь, Роб, разводя руками и оглядываясь в недоумении по сторонам.

— Ты оскорбил честь моей страны, — объявил, вставая, Хосе. — Куба — не свободная страна. Куба — в цепях. Из-за того, что ее предала Америка и такие дураки, как ты, мои соотечественники стали рабами.

— Ничего себе! — сказал Стив, широко улыбаясь.

— Правильно, братец, так их! — врезалась в разговор Мона.

Она понятия не имела, о чем идет речь, но обожала ввязываться в свары, и всегда на стороне ущемленных, несмотря на свою нейлоновую душу и заработок в полмиллиона долларов в год.

— Роб никого не оскорблял, — резко сказала Криста. — И, кроме того, вы сидите на моем стуле. Не будете ли вы так добры освободить его?

Поскольку Хосе и так уже стоял, Криста оттерла его локтем и уселась на свое место.

Хосе продолжал хмуриться в надежде, что выглядит угрожающе. Его гнев был направлен только на Роба. На Кубу Хосе было абсолютно наплевать.

— Не могу понять, что происходит, — заметил Абдул и потянулся к своему стакану с выпивкой. Интуиция подсказывала ему, что это заведение окажется третьим, которое им придется покидать в большой спешке. Прирожденный плейбой, он вообще-то обожал подобное времяпрепровождение, но ему начинало казаться, что на этот раз он откусил больше, чем в состоянии прожевать, связавшись с Лайзой Родригес и ее прыткими друзьями.

— Он хочет сыграть кубинскую карту, — пояснила Лайза. — Ну, знаешь, залив Свиней, борьба и тому подобная чепуха. А на самом деле он ревнует к Робу, потому что понял, что мы с Робом вместе.

— Это неправда! — вскричал Хосе, став на секунду просто мальчишкой.

— И этот тоже, — пробормотал Стив.

— Мы не вместе, Лайза, — сказал Роб. Он совершил ошибку, взглянув в этот момент на Кристу.

— Ах мы не вместе? — угрожающе произнесла Лайза.

Она тоже смотрела на Кристу. Ничего хорошего ее взгляд не обещал.

— Возьми свои слова обратно! — кричал Хосе Робу.

— Убирайся отсюда! — с раздражением ответил Роб.

— Оставьте нас, Хосе, — сказала Криста.

— Он сказал, чтобы ты убирался, — подлила масла в огонь Лайза. — Почему бы тебе не послушаться его?

Приятель Хосе потянул его за рукав.

— Пойдем отсюда, — сказал он.

Хосе стряхнул его руку.

— Ты хочешь, чтобы я ушел, Лайза? — спросил Хосе.

Его чуть покачивало. В его голосе была мольба.

Лайза откинулась на спинку стула, улыбнулась и пожала плечами.

— Мужчина должен делать то, что должен делать мужчина, — ответила она.

Вот это должно было подействовать. Так и случилось. Хосе хотел на этом свете только одного: быть мужчиной. И вот теперь она предлагала ему либо доказать, что он мужчина, либо признать свое поражение.

Он рванулся к Робу, схватил его за плечи и тряхнул изо всех сил. Роба отбросило назад, его стул зашатался. Роб хотел схватиться за край стола, чтобы удержать равновесие. Но сумел дотянуться только до скатерти и, зажав ее в руке, падая, потянул за собой. Бутылка с остатками рома и шесть бокалов посыпались на пол. Один из бокалов попал Робу в губу и рассек ее. Роб барахтался на полу, пытаясь подняться, из его губы текла кровь.

Лайза, которая спровоцировала этот инцидент, была первой, кто попытался его погасить. Хосе, выступавший всего лишь ее орудием, был вторым.

Лайза склонилась над осколками стекла и схватила ошеломленного Роба в свои объятия.

— Ах ты, подонок! — взвизгнула она в лицо Хосе, который опустился рядом с ней на колени.

— Прости, прости меня, пожалуйста, — лепетал тот.

Он готов был расплакаться. Жизнь его рушилась. Нападение на соперника окончилось бесславно.

Лайза прижала палец к губе Роба, но это не помогло остановить кровь.

— Ты — маленький негодяй! — крикнула она Хосе.

— Может быть, вызвать врача? — спросил Абдул.

Все в «Айленд-Клаб» были заняты своими делами. Люди за соседними столиками уже перестали глазеть в их сторону.

— Дайте мне встать, — сказал Роб.

Криста и Стив переглянулись. Оба быстро разобрались, что к чему. Ничего серьезного не произошло, и это было ясно. Всего лишь царапина, и губы быстро заживают. Роб практически не пострадал. Что называется, хоть плачь, хоть смейся. Но Лайза Родригес — поистине смертельное оружие. А Мона — по меньшей мере тупой инструмент. Эти две девицы сеют смуту везде, где бы ни появились.

— Пойдем, Хосе, — сказал Стив, — тебе надо выбираться отсюда.

Он встал и повел потрясенного Хосе прочь от стола. Приятель держал Хосе за другую руку.

— Простите, простите меня, — тянул свое Хосе, оглядываясь через плечо.

— Возвращайся на свою Кубу! — фыркнула Лайза.

Хосе начал всхлипывать. Стив увел плачущего юношу к дальнему концу бара и заказал ему выпивку.

— Ничего страшного не случилось, — по-доброму сказал он. — Но ты лучше держись подальше от Лайзы, понял?

Хосе мрачно кивнул. Стив облегченно вздохнул и вернулся к столику.

Криста доставала из сумочки зазвеневший сотовый телефон.

— Алло! — произнесла она живо.

— Не беспокойся, — сказала Мэри Уитни. — Я уже поблизости. Оставь для меня кусочек развлечений. Алло! Криста! Ты меня слышишь?

— Привет, Мэри. Да, я слышу тебя. Где ты?

— Только что проехала остров Тарнберри. Вы все еще в этом карибском ресторане?

— Как раз уходим отсюда. Один кубинец ударил Роба.

— Так ему и надо! Надеюсь, ему хорошо врезали.

— Перестань, Мэри! Нет, с ним все в порядке. Просто царапина. Ты уверена, что готова продолжать этот вечер? Что касается меня, то я не уверена.

— Чепуха, дорогая! Что за хороший вечер без драки? Это способствует аппетиту.

— У нас уже были две с половиной драки, а время всего только четверть второго.

— Постарайтесь не устраивать новых драк, пока я не приеду. Куда вы сейчас отправитесь?

— Мы намерены поиграть в бильярд.

— Поиграть в шарики, — съехидничала Мэри Уитни.

— Не знаю еще где, — сказала Криста. — Позвони, когда переедешь через мост, хорошо?

Мэри Уитни отключила свой телефон.

Криста посмотрела на часы. Мэри будет здесь через сорок минут. Криста почувствовала, что ей нужно выйти наружу. Замкнутое пространство ресторана давило на нее. Ей хотелось свежего воздуха, даже новых друзей.

— Кто хочет ехать поиграть на бильярде? — без особого энтузиазма спросила она.

Стив уловил это.

— Труба звучит не очень призывно, — сказал он. — Кто готов для сражения?

— У тебя на платье кровь, Лайза, — сообщила Мона.

— Вот дерьмо! — воскликнула Лайза, схватила салфетку и принялась вытирать пятно. — Роб, почему ты испачкал всю меня кровью?

Приоритеты в ее жизни были установлены раз и навсегда. На первом месте была ее внешность. Любовники — на втором. Если следишь за своей внешностью, любовники появятся сами.

— Я вернусь в свой отель и переоденусь.

Лайза встала из-за стола. Отель «Кардозо» находился отсюда всего в двух кварталах. Компания подождет ее. Лайзу всегда ждали.

— Я вернусь, — угрожающе произнесла она и удалилась.

— Я хотел бы сыграть с вами в бильярд, Криста, — сказал Роб.

— Отлично, — откликнулась Криста. — Ты едешь с нами, Стив?

— Думаю, что посижу еще здесь, — ответил Стив, и взгляд его нашел Хосе, который, похоже, уже напился до бесчувствия за стойкой бара. — Очень живое местечко.

Абдул и Мона не были включены в список приглашенных поиграть в бильярд.

— Думаю, мы с Моной заглянем еще в какой-нибудь бар, если такой план приемлем для моей аристократической дамы, — сказал Абдул с довольно неуклюжей иронией.

— Меня это устраивает, малыш, — любезно откликнулась Мона. — Встретимся позднее в «Варшаве»?

— В «Хельсинки», — поправил Стив.

— Непременно, — сказала Криста, думая о Питере Стайне.

Если он сразу же выехал, то часа через три будет здесь. Мысль о нем согрела ее сердце.

Они оставили Стива за столиком, после того как обсудили, как лучше ехать в «Варшаву». Он весело помахал им рукой. На улице легкий ветерок обдал их чистым кислородом. Полная луна освещала море, сверкавшее в конце улицы. Джазовая музыка доносилась сюда словно с расстояния в тысячу миль. Абдул и Мона попрощались с ними. Они решили отправиться на поиски еще более острых ощущений.

— А где здесь бильярд? — спросил Роб, когда они остались одни.

— Вон там, — сказала Криста, показывая в противоположную от океана сторону. — Ты на самом деле хочешь поиграть в бильярд или предпочел бы прогуляться немножко по пляжу?

— А вы этого хотите?

— Да.

Он тоже хотел этого. Сюрприз за сюрпризом.

Они ни о чем не говорили, пока пересекали Оушен-драйв по направлению к пляжу. Берег был пустынен. Они сбросили туфли. Спасательная вышка охраняла эту пустыню. Море было спокойное и поблескивало под светом луны. Их тела обнимало тепло. Позади в темноте сверкал огнями мир развлечений, откуда доносилась музыка. Над ними в пустыне, усеянной звездами, существовал Бог, которому было хорошо в его царстве. Во всяком случае, именно так думал Роб, глядя на Кристу, шагающую рядом с ним, сияющую ореолом доброты, приносимой ею в этот злой мир.

— Какая ночь! — нарушил молчание Роб.

— Она еще не кончилась, — засмеялась Криста, откинув голову и повернувшись к нему.

— Вы прекрасны, Криста, — сказал он.

— Ты тоже, Роб.

Она имела в виду совсем не то, что он, и оба это знали. Они зашагали дальше.

— А где спят чайки? — спросила Криста, желая найти безопасную тему для разговора. Роб пожал плечами, не желая помогать ей в этом.

Они были уже у самой кромки воды. Криста зашлепала ногами по воде.

— Хотела бы я проплыть отсюда до Багамских островов, — сказала она.

— А я хотел бы следовать за вами, куда бы вы ни направились.

— Относитесь ко всему проще, Роб. — Криста улыбнулась ему, давая понять, что понимает, о чем он говорит, но что он не должен говорить этого.

— Я не люблю Лайзу, — сказал он.

— Я тоже.

Его лицо погрустнело, когда она шуткой попыталась вывести его из серьезного настроения.

— Криста, вы знаете, о чем я.

— О том, что я тебе немножко нравлюсь. Все в порядке. Ты мне тоже нравишься.

— Это не немножко, Криста. Это гораздо больше.

— Роб, это не так. Не так. Ты молод. Быть может, я нравлюсь тебе, потому что я рядом, и много видела, и много знаю. На самом деле я старая и скучная. Лайза сходит по тебе с ума. Она тебе нравится, я это вижу. Ты просто смущен этим.

— Черт побери, вовсе я не смущен! — Роб повысил голос, отчего его смущение стало еще явственнее. — Пожалуйста, не говорите, что я смущен, — и вошел в воду вслед за ней.

Криста прошла несколько футов вдоль пляжа. Роб следовал за ней, луна освещала его лицо — лицо встревоженного божества. Криста никогда не видела его столь прекрасным. Внутри у нее что-то шевельнулось.

— Роб, не надо. Не терзай себя, — сказала она.

— Вы влюблены в Питера Стайна? — спросил он в отчаянии.

— Думаю, да.

— Когда вы снова с ним увидитесь?

— Сегодня ночью он приедет из Ки-Уэста.

— Почему вы любите его?

Конец фразы «а не меня» повис в ночном воздухе.

Лицо Роба исказила боль, когда он задал этот вопрос, на который не могло быть ответа.

— О Роб, я и сама не знаю. — Криста раскинула руки, пытаясь показать, что тайна любви непостижима.

— Он показал себя настоящим ничтожеством там, на дне океана. — Роб не мог удержаться, хотя знал, насколько глупо говорить подобные вещи.

— Мы все иногда бываем ничтожествами, — ответила Криста.

Укол вернулся к нему, как Роб и ожидал.

Они молча шагали по воде, давая горечи испариться.

— Эти съемки будут очень трудными, — сказал наконец Роб. — Может, я должен отказаться от них?

Он ощутил вину за то, что сыграл крапленой картой. Роб почти ощутил, как напряглась Криста. Она такая замечательная, такая чистая, такая честолюбивая. И разве на войне и в делах любви не позволено все, даже легкий шантаж?

— Ты не из тех, кто отступает, Роб, — сказала Криста. — Ты человек сильный и ответственный и держишь свое слово. Вот это мне в тебе и нравится.

Это было начало.

— Я знаю. Не беспокойтесь, я не подведу вас. Просто Лайза способна… Я хочу сказать…

— Роб, Лайза самая прекрасная девушка на свете, и в глубине души она хорошая, хотя ведет себя как хищница. У нее было ужасное детство. Она справилась с этим. Я восхищаюсь ею. Она любит тебя. Надо быть просто сумасшедшим, чтобы не испытывать к ней ответного чувства.

— Я никогда раньше не встречал таких людей, как Лайза.

Теперь настал черед Кристы почувствовать свою вину. Она несет ответственность за все то, что случилось с Робом, если вообще можно чувствовать ответственность за чужую жизнь.

— Я думаю, ко всем нам надо привыкать постепенно.

— Вы не такая, как Лайза.

— Может быть, в глубине души такая же.

— Я в это не верю. Вы не измените моих чувств, рассказывая мне, какая вы ужасная, Криста. Для этого нужно на самом деле быть ужасной, а я знаю, что вы не такая.

— Почему я тебе так нравлюсь?

Криста тут же пожалела, что у нее вырвались эти слова. Они просто выскочили сами собой. Почему? Потому что она еще не устала от лести? Или потому, что Роб Сэнд такой милый? Или из-за того, как он выглядит в лунном свете?

Его лицо смягчилось. Это уже был просвет, хотя и крошечный. Она попросила его сказать то, что он так давно хотел.

— Потому что вы прекрасны и не торгуете своей красотой. Потому что вы умны и никого никогда не унижаете. Потому что вы добрая, тонкая и неравнодушная, и тем не менее вы сильная, а не слабая.

Криста остановилась. Никто за всю ее жизнь не говорил ей таких приятных слов. Она почувствовала, что дрожит. По ее спине словно пробегал электрический ток. Она вдруг ощутила свое учащенное дыхание. Роб Сэнд всегда существовал для нее как бы в двух ипостасях — интересный, сложный человек, чьи проблемы заключаются в том, что он слишком хороший… и физически совершенный юноша с фигурой Адониса и лицом ангела. Сейчас, в теплом море, омывающем Саут-Бич, эти два Роба Сэнда объединились в одного.

— О Роб, — прошептала она, чувствуя, как слабеет ее оборона.

До сих пор она удерживала его с помощью слов, языком телодвижений, материнской индифферентностью. Сейчас же подавала ему сигнал сдачи на милость победителя.

Он шагнул к ней по воде и взял ее за руку, сжал ее, стоя лицом к лицу с ней так близко, что их разделяли какие-то дюймы. Роб задержал дыхание и потянулся к ней. В его глазах Криста видела обожание. Другой рукой он обнял ее за талию и почувствовал, как она задрожала от этого прикосновения.

Криста закрыла глаза и качнулась в его сторону. Он взял ее лицо в свои ладони и притянул к себе. Его рот коснулся ее рта. Он прижался к ее губам, надеясь, что она ответит ему. Еще не готовая к сближению, Криста чуть приоткрыла рот. Роб коснулся его языком, осторожно просовывая его между ее полураскрытыми губами. Тело ее напряглось, и он прижал ее еще теснее. Он ощущал биение ее сердца, пальцами чувствовал ее нерешительность. Все висело на волоске. В любую секунду она может оказаться потерянной для него. Потом он ощутил ее язык. Ее губы раздвинулись еще чуть шире. Это уже был поцелуй, в котором участвовали они оба. Нежный, осторожный поцелуй, и Криста потянулась обнять юношу, умоляя о большей близости, почти готовая подписать любовный контракт.

Внезапно Криста замерла, и Роб почувствовал, как окаменело ее тело. Ее руки, отталкивая, уперлись ему в грудь, а губы оторвались от его губ. Он увидел перед собой ее ставшее вдруг замкнутым лицо — она явно искала слова, которые разобьют его великую и светлую мечту о будущем.

— Нет, Роб! Я не могу. Мы не должны, — в отчаянии пробормотала Криста.

На глазах ее выступили слезы, когда она ставила преграду своей страсти. На его глаза тоже навернулись слезы, когда он понял, что потерял ее.

— Пожалуйста, — сказал он.

Она ему не ответила. Вместо этого подняла руку и взъерошила ему волосы, и этот жест был исполнен нежности и признательности.

— Нам пора возвращаться, — сказала она.