Жаркие ночи в Майами

34

— Это ты?

Криста старалась проснуться поскорее. Это оказалось довольно трудным делом, а она знала, что ее голос не должен звучать сонно.

— Нет, произошла ошибка, — ответил Питер Стайн.

— О, Питер! Где ты?

— Еду по шоссе Макартура. Уже теплее?

— Будет еще теплее. — Ее голос уже чуть охрип от желания. — Ты уже близко, — сказала она. — Ты это чувствуешь?

— Не уверен, способен ли я вообще что-либо чувствовать. После четырех часов езды по узкой дороге я стал похож на загипнотизированного кролика.

Теперь Криста полностью проснулась. Она потянулась, как сонная откормленная кошка.

— Ты знаешь, где остров Стар?

— Да, кажется, знаю. Где-то надо свернуть налево… напротив пристани для прогулочных судов.

— Сбавь скорость. Ты должен проезжать как раз мимо.

— Точно, это здесь. Я еду правильно. И как люди обходятся без сотовых телефонов?

— Они созданы специально для любовников.

— А что я скажу охраннику в воротах? Сейчас середина ночи, и я небрит. Он скорее всего пристрелит меня.

— Скажи ему, что ты приехал заниматься любовью с Кристой Кенвуд.

— Значит, я для этого приехал?

— Да-да, только для этого.

Криста слышала, как он разговаривает с охранником. Она заранее проинструктировала охрану о приезде Питера.

— Я уже здесь, — раздался в трубке его голос. — Охранник сказал мне, что твой дом третий по левой стороне, а потом очень хмуро посмотрел на меня. Ты уже стоишь в дверях, встречая меня?

— Дверь открыта. А я лежу в постели.

— Какая ты застенчивая, Криста!

— Сарказм — это низшая степень мудрости.

— Уверен, что мы можем поспорить на эту тему.

— Мы можем спорить о чем угодно, но завтра… не сегодня ночью.

Она услышала, как его машина зашуршала по гравию дороги. Услышала, как он выключил мотор, как открылась и захлопнулась дверца. Криста тесно сжала колени. В ней росло возбуждение. Она ощущала свою чувственность. Она лежала обнаженная под шелковой простыней. Ее любовник приехал среди ночи. Сейчас он стоит в холле ее дома.

— Питер? — спросила она хриплым голосом в телефонную трубку.

Он не ответил, хотя она знала, что он на проводе.

Молчание. Она услышала, как открылась и захлопнулась входная дверь. Он был в доме. Молчание сгущалось.

У Кристы пересохло во рту, когда она поняла, что он собирается играть с ней в кошки-мышки.

Дверь в ее спальню оставалась приоткрытой. Она ожидала шагов на лестнице. Ничего. Прижала к уху телефонную трубку. Там только потрескивание, этакий потусторонний звук, свидетельствующий о том, что кто-то держит трубку. В комнате темно. Ставни закрыты, чтобы оградить комнату от лунного света. Тиканье часов на ночном столике звучало тише, чем биение сердца Кристы.

Она натянула простыню на плечи. Внезапно Кристу охватила дрожь. В этой тьме оставалось одно предчувствие. Кристу трясло от ожидания неизвестного. Она лежала обнаженная в постели. Дверь открыта настежь. А внизу в ее доме мужчина, который жаждет ее тела, дрожащего сейчас от страха.

Криста проглотила комок в горле. Ей хотелось еще раз произнести его имя, но она не хотела портить игру. Тишина рождала сомнение. Это ведь он? Это должен быть Питер, который вылез из машины при лунном свете. Криста улыбнулась про себя тому, что ее сознание играет с ней такие штучки. Все это делает ночь. Ночь способна на все.

Потом она услышала шаги по лестнице, крадущиеся шаги: человек, который поднимался по лестнице, старался не производить никакого шума. Адреналин кипел в ее крови. Теперь вожделение смешивалось с тревогой. Шаги эти были шагами незнакомца. Это был не Питер Стайн, которого она знает. Черт побери, да ведь она почти не знает Питера Стайна!

— Питер? — сказала она громко, обращаясь и к телефонной трубке, и к двери своей спальни. Голос прозвучал в темноте, удивив Кристу своей громкостью.

«Хватит играть в эту игру, Питер», — говорила здравомыслящая часть ее сознания. «Играй со мной хоть до конца вечности», — нашептывали ей глубинные чувства.

Криста пыталась рассмотреть что-нибудь во тьме, но ставни были совершенно светонепроницаемые. Она всегда спала в полном мраке. Такова была одна из ее причуд. Шагов больше не было слышно, но дверные петли скрипнули, когда дверь отворилась. Криста ощутила присутствие мужчины. Он стоял на пороге. Кто-то стоял на пороге ее спальни. Это не мог быть никто другой! А если? Это может быть и привидение, болезненная шутка изощренного ума. Глупости, это же игра! Когда незнакомые руки коснутся ее плоти, предполагается, что она будет содрогаться от сладостной тревоги, отдавая во тьме свое тело незнакомцу. Она частенько представляла себе это. Бывало, лежа в одиночестве, она создавала в уме образы анонимных любовников, лишенных личностных признаков и какого-либо значения. Безымянные, безликие тела услаждали ее в полетах ее фантазии. Но сейчас фантазия и реальность переплетались, сливались воедино. Кто бы там ни был у двери, теперь он шел к ней по ковру.

Криста глубоко вздохнула. Это и был тот момент, когда обратной дороги нет. Она может или играть в эту игру, или отказаться от нее. Она может протянуть руки, включить свет и раскрыть обман. Или же она может тихо лежать в темноте и отдаться ему. Ее рациональный ум сделал еще одну попытку проанализировать ситуацию. Сколько шансов за то, что ее ожидает кошмар? Сто к одному? Тысяча к одному? Это просто смешно! Но все-таки один шанс остается. Пусть это будет миллион к одному, всегда остается этот один шанс. У Кристы перехватило дыхание. Сердце стучало. Живот подвело. Он стоял около ее постели.

Она слышала, как он двигается. Он что-то делал в каких-нибудь двух футах от ее постели. О Боже! Он раздевается! Криста прикусила губу, чтобы не закричать. Ею завладел, зажал в цепких лапах страх. Ее сдавленное дыхание рвалось наружу, но разум требовал, чтобы она молчала. Криста почувствовала, как он стаскивает с нее простыню. Обнажились ее груди. Живот. Бедра. Она инстинктивно прикрылась руками. Губы у нее пересохли настолько, что Криста не смогла бы вымолвить ни слова. Она чувствовала себя скованной невероятным страхом.

Рука коснулась ее плеча.

— О! — простонала Криста, отодвигаясь.

Рука дотронулась до ее шеи, сжала ее. Это прикосновение было повелительным, но не грубым. В его движениях не было сомнений. Он был уверен в своем праве на обладание. Сопротивления не будет, обещало это прикосновение. Она будет только подчиняться воле незнакомца.

Другая его рука легла на ее колено. Он приподнял ее ногу и чуть отвел в сторону, пока Криста не оказалась распластанной, открытой для него, дрожа от желания и ужаса. Она никогда не ощущала себя такой беспомощной. Внутри гремели барабаны тревоги. В любую секунду его рука будет в самом эпицентре ее жара, скользнет по влажным волоскам, проникнет внутрь, исследуя ее глубины.

Они не произнесли ни слова.

Это молчание было их тайной. Криста знала, в какой-то момент это молчание будет нарушено. Они не заговорят до той секунды, пока оба не вскрикнут, переживая оргазм. Только когда его семя извергнется в нее, ей будет позволено увидеть, кто ее любовник.

Он лег на нее, раздвинув ногами ее ноги. Его бедра прижались к ее бедрам, его твердость столкнулась с ее влажностью. Теперь он начал двигаться на ней. Она знала, что не должна ничего делать. В эти захватывающие минуты она существовала только как источник наслаждения для этого мужчины, явившегося к ней из ночи. Потом его бедра и низ живота поднялись так, что он опирался только на руки. При этом отсутствии соприкосновения она ощущала только сладостное предвкушение сближения их тел. Она слизнула языком капельки пота с верхней губы и постаралась запечатлеть в памяти этот момент. Потом почувствовала его: орудие его страсти искало входа в ее сокровенный тайник. Она постаралась раздвинуть ноги еще шире, вся открываясь ему, и всю ее пронизало ощущение полной подчиненности, открыв фонтан желания. Он купался в этом потоке, дерзкий, обещающий, угрожающий. Потом незнакомец, похоже, решился. Замер. Он лежал на ее теле, его напряженная плоть покоилась в ее розовом лоне. Криста чувствовала биение его крови. Он пульсировал в ее самом чувствительном месте. Она выгнулась навстречу ему, тело ее жаждало, чтобы он овладел им.

Он услышал ее призыв. Обрушился на нее, как орел устремляется с ночного неба, и вонзился, как кинжал, в ее дрожащую глубину.

Криста содрогнулась от силы этого вторжения. Неужели он такой огромный? Он заполнял ее целиком. В ее теле не существовало больше ничего, кроме этой горячей твердости в средоточии ее естества. Он оставался там долгие секунды. Оба замерли. Он вынырнул из моря ее похоти туда, откуда все началось. Она схватила обеими руками его бедра. Она хотела вернуть его, почувствовать своими дрожащими пальцами орудие восторга, бурлящего в ее теле. Она приподнялась со смятых простынь и приготовилась. И он снова вонзился в нее.

— О, — простонала Криста, почти теряя сознание. Она хотела произнести его имя. Ей хотелось прокричать: «Питер!» И вдруг, так же внезапно, как исчезло, сомнение вернулось. Он не произнес ни слова. Бог мой, он же все время молчит! Ее руки упали с его тела, когда его яростные движения убыстрились. Кристу поразили его размеры. Раньше он не был таким огромным. У Кристы перехватило дыхание. В разгар этой схватки двух тел она попыталась мыслить, но сознание ей не повиновалось. Она зашла слишком далеко. Этот процесс завладел ею, ничего больше не существовало. Ничто не имело значения, кроме ослепительно сладостного завершения. Она чувствовала начало своего оргазма. Он приближался издалека, подобно голосу, приносимому каким-то неизвестно откуда взявшимся ветерком, и она знала, что испытает наслаждение более полное, чем когда-либо испытывала в жизни. Причиной этому был страх. Потрясающий, леденящий душу страх, охвативший ее, обострялся вместе с нарастанием ее страсти. Теперь он ревел, перекрывая громовую музыку вожделения. Раньше это был Питер. Сейчас это только возможно был Питер.

Ее любовник все ускорял бешеный ритм движений, его ноги и живот бились об нее, грозные, свирепые в этом стремлении к цели. Криста направляла его, встречая каждый рывок его тела встречным движением, оба они торопились к неизбежному результату. Казалось, невозможно ускорить этот головокружительный темп, и тем не менее с каждой секундой их движения убыстрялись. Теперь существовало только переплетение их рук и ног, волшебные всплески любовной влаги, тяжелый запах мускуса, обволакивающий их обоих туманом страсти.

Он не остановился, когда достиг своего момента. Звериное рычание вырвалось из его горла. Это был сигнал, которого ждала Криста. Она вся напряглась под ним, и бомбы страсти, взорвавшиеся в ее мозгу, потрясли все ее тело. Она откинула голову, и вопль экстаза выплеснулся в лицо незнакомца. Они растворились друг в друге, растаяли в хаосе ощущений. Ее ноги взметнулись вверх, пальцы впились в его руки, распинавшие ее. Он пульсировал в ней, отдаваясь ей, завладевая ею. Это продолжалось, пока прилив страсти не пошел на убыль, знаменуя конец сновидения. Воцарился мир. Их утомленные тела лежали в жаркой ванне, в которую превратилась постель. Наступил момент нежности, успокоения после маленькой смерти, которой был их оргазм.

— О Питер!.. — пробормотала Криста.

— Питер?.. — прорычал голос в ее ухо.