Глеб и Аврора. Брак по расчету (СИ)

Глава 8

Константин Васильевич стоял у окна в своём кабинете. Смотрел как на улице падает первый в этом году снег. Услышал, как в дверь постучались.

— Проходи, Ксюша.

— Звал, дедушка?

Старший Белозерский повернулся. Ксения стояла около двери.

— Звал. Проходи, присаживайся.

Ксюша закрыла за собой дверь, прошла к столу и села в кресло. Константин Васильевич продолжал стоять и смотреть на внучку. Девушка выглядела уставшей. Осунулась. Под глазами круги. Бледная. Она последние дни проводила в больнице, где лежал её жених.

— Ты ничего не хочешь мне рассказать, дорогая?

— Что именно тебя интересует, дедушка?

— Сколько длится твой роман с этим Данилой?

— Три месяца. Четвёртый пошёл.

— Как далеко у вас всё зашло?

Ксюша опустила голову. Некоторое время молчала, потом ответила:

— Далеко, дедушка. Я беременная.

— Замечательно, дорогая внучка. И какой срок?

— Три недели. Срок ещё маленький.

— И что делать собираешься? Или ты решила всё переиграть?

— Я думала над этим. Хотела отсрочить свадьбу с Рене. Но не знала какой повод использовать.

Константин Васильевич сел в своё кресло.

— Ксюша. Тебя никто не принуждал к браку с Рене. Тебе просто было сделано мной и твоей матерью предложение о замужестве с представителем семьи, в которой мы были заинтересованы. Помнишь? — Ксенья кивнула. — Если бы ты отказалась тогда, то вопрос был бы закрыт. Но ты не отказалась. Согласилась, даже с энтузиазмом. После чего, началась подготовка. Я имею ввиду не только свадьбу, это мелочи, а началось слияние активов в Западной Европе. А это уже не шутки.

— Я всё понимаю, дедушка.

— Нет, дорогая. Ты не понимаешь, насколько всё серьёзно. Дювали в этом плане не отличаются так называемой европейской толерантностью. Вопросы чести семьи у них стоят не менее щепетильно и жестко, чем и у нас. В этом вопросе мы похожи. Если это всплывёт договор будет разорван. Ты понимаешь, чем это нам грозит? Не только финансовые потери, но самое главное репутационный удар. Я не для того всё это выстраивал всю свою жизнь, чтобы ты всё разрушила. — Ксения сидела, опустив голову. — Ты меня разочаровала. Уж от кого-кого, но от тебя в этом вопросе, я не ожидал такого. Я всегда смотрел сквозь пальцы на все твои интрижки, так как знал, что ты не пустоголовая девочка и хорошо знаешь, что хочешь от жизни.

— Дед, я не отказываюсь от своих обязательств. Я выйду замуж за Рене Дюваля.

— Да? И как ты объяснишь свой живот, который скоро начнёт у тебя расти? Я бы понял, если бы не случилось трагедии в аэропорту. Понимаю. Учитывая, что Рене влюблён в тебя, затащила бы его в постель и выдала ребёнка от Данилы, за ребёнка твоего жениха. Может это бы у тебя и получилось. Но извини, Рене в тяжёлом состоянии в больнице. И будем надеяться, что он поправится. Но сколько он будет ещё в том состоянии, при котором стать отцом он просто не может физически?

— Я не собиралась выдавать ребёнка Данилы за ребёнка Рене. Поэтому я и хотела отсрочить свадьбу. Выносить малыша и родить. И хотела сделать так, чтобы Рене ничего об этом не узнал.

Константин Васильевич удивлённо смотрел на свою внучку.

— Какой замечательный план! — Наконец проговорил он. — То есть, девять месяцев, ты собиралась морочить голову Рене, водить его за нос? Ты что, считаешь своего жениха и его семью за идиотов?

— Я обдумывала это, дедушка. Искала пути решения проблемы.

— А аборт?

— Нет. Я не буду делать аборт. Пожалуйста, деда. — Она положила ладошку на живот и заплакала. Старший Белозёрский покачал головой.

— Ксюша, Ксюша. Что же ты наделала? Вроде не глупая малолетка. Ведь есть же элементарные методы предохранения. И что делать с ребёнком?

— Я рожу и отдам его Даниле.

— Что значит отдам? Малыш что, вещь?

— Деда, Данил отец. Он имеет право воспитывать своего ребёнка.

— Иметь то имеет, вопрос, а будет ли? Это сейчас на эмоциях, а потом, когда столкнётся с реальностью? Один с малым на руках. Мамы у ребёнка нет. Думаешь он долго выдержит?

— А почему нет?

— Потому. Молод он ещё. Но тебе повезло. Ксюша. Зато теперь объясняться с женихом не надо и искать повод для переноса даты свадьбы. Теперь уж точно бракосочетание будет отложено на неопределённый срок, пока парень не поправится. А это будет длительное время.

— Это я виновата. Всё из-за меня.

— Что из-за тебя? Я не понял? Поясни?

— Я слишком желала, чтобы отложить свадьбу. Вот моё желание и исполнилось, таким образом. Но я не хотела такого. Не такой ценой.

— У тебя что, дорогая на фоне беременности гормоны разум помутили? Ты ни причём здесь. Это трагическая случайность.

— Пусть не прямо, но косвенно всё равно я виновата.

— Перестань, Ксюша… Сегодня прилетает Филипп и Моника, родители Рене. И младший брат твоего жениха.

— Я знаю. Я их встречу.

— Нет. Встретит их твоя мать. А ты посиди дома. Тебе отдохнуть надо. Выглядишь довольно паршиво. Вопрос с твоей беременность остаётся открытым. Иди к себе в комнату и постарайся уснуть.

Ксюша встала и тихо вышла из кабинета деда. Константин Васильевич побарабанил пальцами по столешнице.

— Ну дал же бог внучку, твою душу. Ладно, будем решать этот вопрос…

Аврора

Я не видела самого Рене в живую, только на фотографии и на видео. Он был симпатичный брюнет. Хорошо, физически развит. Они с моим мужем были ровесниками. Рене был старше Глеба на год. А вот с его родителями Филиппом и Моникой Дюваль и с младшим братом Патриком я познакомилась, когда они в сопровождении моей свекрови приехали в усадьбу. Рене и его отец были очень похожи. Почти копии, только один старше и с проседью, а другой младше. А вот его младший брат больше походил на свою мать. Он был русоволосый, как и Моника. Мать Рене выглядела довольно молодо для своего возраста. Лет на десять, если не больше. Я даже сначала засомневалась, что Моника родная мать Рене. Но Глеб меня уверил, что это так. Приехав в усадьбу, они побыли немного, потом уехали в больницу. С ними уехала Ксения и Дарья Дмитриевна. Вернулись часа через два. Филипп и дедушка заперлись в кабинете и о чём-то разговаривали. Дарья Дмитриевна опекала Монику. Та плакала. Свекровь увела женщину в свою комнату. Со мной и Глебом остался Патрик. Мы поговорили по поводу случившегося. Потом перешли на другие темы. В какой-то момент я заметила, что Патрик бросал на меня странные взгляды. Сначала я не придала этому значения. Поняла это позже, причём с подачи Глеба. Когда мы легли спать. Глеб усмехнулся, глядя на меня.

— Что? — Спросила его.

— А ты понравилась Патрику.

— В каком смысле?

— В прямом. Как женщина.

— Глеб, перестань. — Я была в недоумении. В конце концов, я замужем, это первое, второе мой живот уже во всю выпирал.

— Я серьёзно. Парень влюбился.

— Так быстро? Да ещё и в беременную?

— А почему бы и нет?

— Глеб, ты преувеличиваешь. Посмотри на меня? Я становлюсь, как колобок на тонких ножках. Какая тут красота?

— Положим ножки у тебя не тонкие, а нормальные. А в своей беременности ты стала более женственной. — Он погладил меня по животу. — Так что смотри, жена моя. Галы они такие, голову запудрят на раз-два. А он к тому же ещё и смазливый мальчик, так ведь?

— Ну да. Патрик симпатичный.

— Вот видишь.

— Ничего не вижу. Ты с ума сошел, Глеб?

Муж засмеялся. Поцеловал меня в губы.

— Шучу. Давай спать. Тебе отдыхать нужно.

— Тебе тоже. Почему ты морщишься иногда?

— Когда?

— Сегодня я заметила.

— Нога иногда ныть начинает.

— Сильно больно?

— Нормально. Думаю пройдёт. Ты когда перестанешь в «Клеопатру» ездить?

— Ещё немного. Через три недели декрет. Официальный.

— Получишь огромные деньги?

— Может и не огромные, но получу. Тебе что-то не нравится, дорогой?

— Всё нравится. Займёшь мне?

— Куда тебе?

— Новую машину хочу купить. Та машина в хлам у меня, после Камаза. А на новую немного не хватает. Займёшь мужу? Обещаю отдать.

— Ну начинается, Глеб.

— Что? Не займёшь? Зажала что ли? Уууу, Аврора, не думал, что у меня жена такая жадная, как сквалыга. Мужу на тачку денег пожалела.

— Глеб, ты издеваешься? — Мы оба засмеялись.

— Ну надо же потроллить тебя немного. Вот второго родишь, материнский капитал получишь, вообще милионщицей станешь!

— Займу, дорогой, под процент. И всё оформим нотариально. А то знаю я тебя.

— Согласен. Какой процент?

— 50% в день. — Я лежала и глядя на Глеба улыбалась. Он смотрел на меня шокировано.

— Ничего себе, у тебя аппетит! Все банкиры отдыхают и нервно курят в подворотне. Аврора, ты случаем не перепутала институты? Тебе на финансиста пойти нужно было бы.

— Нет, не перепутала. Ну так что, муж мой согласен?

— Я подумаю.

Улыбаясь, он обнял меня. Я его. Поцеловал меня в нос, потом в губы.

Родные Рене пробыли у нас несколько дней. Потом Филипп улетел во Францию. А Патрик и Моника остались. Моника с Ксеньей ездили в больницу. Моника каждый день, Ксения через день. Всё же обязанности руководителя центра пластической хирургии с неё никто не снимал. Патрик большую часть времени проводил со мной и Глебом. Как-то, спустя неделю, после отъезда Филиппа, отца Рене, я с Глебом и Патриком сидели в холле. Я вязала пинетки для малышки, а Глеб и Патрик играли в шахматы.

— Знаешь, Глеб, — проговорил Патрик, — я тебе завидую.

— В чём же? — Спросил мой муж, делая ход слоном.

— У тебя очень красивая жена.

— Я в курсе. Ты тоже заметил?

— Не понял? — Патрик удивлённо посмотрел на Глеба. — Что значит заметил? Такое трудно не заметить.

Я улыбнулась, глядя на мужа. Глеб сидел с самым серьёзным видом и смотрел на шахматную доску. Поднял взгляд на Патрика. Потом перевёл его на меня.

— Нравится моя жена, Патрик?

— Аврора? Да, нравится.

— Не, Патрик, ты лукавишь. Она не нравится тебе, ты в неё влюбился, а это больше, чем нравится. Зря друг мой.

— Почему зря?

— Она уже замужем. И разводиться вроде не собирается. Я прав, дорогая? — Я ему кивнула, продолжая улыбаться. — Вот видишь. Такая вот фигня.

— Да я всё понимаю. Глеб, это ты так шутишь?

— Да какие тут уж шутки? Она много кому нравится. Не поддавайся на её чары. Заболеешь, захиреешь от безответной любви и не дай бог помрёшь от сердечной болезни. Поверь, я меньше всего этого хочу.

— Всё-таки ты шутишь. Но ты меня удивил, Глеб.

— Чем же?

— Я фактически открыто признался твоей жене в чувстве, а ты спокоен.

— А мне нужно тебе в бубен заехать? — Глеб покачал головой. — Патрик, если я каждому, кто в неё влюбился или кому она нравится буду по физиономии колотить, у меня никаких кулаков не хватит. Понимаешь, не важно влюбился ты в неё или нет, важно другое. Ответила она тебе взаимностью или проигнорировала тебя и твои чувства. Вот если ответила, бабочки там начались, химия разная, тогда да. Нужно начинать царапать свою головёнку, искать ответ на вопросы — кто виноват и что делать? А заодно проверять, проклёвывается у тебя там что-то или нет?

— Что проклёвывается?

— Что-то на подобии рогов.

Я засмеялась. Глеб, улыбаясь, смотрел на брата Рене. Тот недоумённо поглядел на нас, потом сам засмеялся.

— Весёлые вы оба.

— Веселья полные штаны. Послушай Патрик, у Авроры младшая сестра есть. Хочешь познакомлю? Ей правда нет восемнадцати. Но ведь это дело поправимое, со временем.

— Аврора, что правда? — Я ему кивнула. — А она похожа на тебя?

— Скажем так, у нас с сестрой есть много общего во внешности. Вот только по характеру мы разные. Она, кстати, влюблена в Глеба.

— Ничего себе!

— Вот и я о том же. — Усмехнулся Глеб. — Ну так что? Будешь знакомится?

— Давай, попробуем. — Согласился Патрик.

Глеб

Отец Рене пробыл у нас несколько дней, потом улетел назад во Францию. Мама Рене и его младший брат остались. Родители вообще хотели сразу увезти сына в Европу, но врачи не разрешили. Рене находился в тяжёлом состоянии и не был готов к транспортировке. Сколько продлится такое состояние никто не знал.

То, что Патрик, младший брат Рене, не равнодушен к мой жене, это было видно и не вооружённым глазом. Мало того, он сам это мне сказал. Хотя стоит отдать ему должное, он не предпринимал каких-либо шагов, которые могли бы скомпрометировать Аврору в моих глазах. Аврора тоже понимала, что Патрик в неё влюбляется. Но старалась отшучиваться на его комплементы и неуверенные попытки ухаживаний, которые, как я сказал, не переходили грань. Аврора вообще очень сильно изменилась. Если раньше она жила своей будущей профессией, то сейчас стала больше уходить в себя, в своё состояние и ожидания будущего материнства. Её живот уже округлился. Очень часто я замечал, как она, отстранившись от всего, ни на кого не обращая внимания, словно уходила в себя, прислушивалась к чему-то или, может разговаривала с малышом? УЗИ показало, что у меня скоро родиться дочь. Ксюша выбрала уже имя своей племянницы — Софья. Мы с Авророй были не против. Софья, так Софья. Красивое имя.

Вообще мы с Авророй не планировали так быстро обзаводиться детьми. Ведь моей жене на момент свадьбы было всего 22 года. Я считал, что сначала ей нужно окончить институт и поработать по своей профессии, тем более она была очень увлечена этим. Я рассчитывал ещё лет пять, как минимум обходиться без потомства. Но, как говорится — человек предполагает, а господь располагает. Аврора всё же забеременела, даже несмотря на то, что мы пытались предохраняться.

Тогда, в тот день, когда я ехал на встречу с ней, о которой она попросила, я ещё не знал, что Аврора не виновата. Единственная её вина заключалась в том, что она по своей наивности считала Павла Слуцкого порядочным парнем. А он на поверку оказался ничтожеством и подонком. Не понятно, что двигало им, оскорблённая любовь или что-то другой, низменное? Или его просто зацепили на крючок люди Сибирского? Я это не пытался узнать. Мне было неинтересно. Позже я просмотрел видео, которое мне предоставил дед. Там была съемка всего, что происходило с того момента, как Аврора зашла в квартиру к Павлу. И до того момента, как она убежала оттуда, после моего ухода, зарядив своему бывшему хороший такой удар между ног. Но это я узнал позже. А когда очнулся в больнице, после ДТП, то видел с какой болью она смотрела на меня. Плакала, говорила мне слова полные сострадания, нежности и любви. И всё это шло от чистого сердца, так претворятся было невозможно. Когда в ней произошёл этот перелом, изменения — от полного меня неприятия, до любви я не мог понять. Я чувствовал в последнее время, перед нашей ссорой, когда я выгнал её, что Аврора стала меняться. Что наши ночи, да и не только, становились всё более страстными. А иногда она даже сама ко мне приставала. Пусть не настойчиво и где-то даже неумело, но это было. Просто я тогда не придавал этому значения.

Познакомить Патрика с Кристиной удалось только на четвёртый день после нашего с ним разговора. Надо было отвлечь его от Авроры. Следующим вечером, когда ложились с ней спать, Аврора сказала мне, что чувствует себя рядом с Патриком как не в своей тарелке. Она видела, что парень влюбляется всё больше. Ей же этого было совсем не нужно.

— Аврора, ты не желаешь увидеться со своими родителями?

— Нет, Глеб. У меня нет такого желания.

— Я тебя понимаю. У меня тоже было бы мало желания видеть их после того, как тебя фактически выгнали на улицу. Но твоя мама за тебя переживает. Тем более, они знают о твоей беременности.

— Глеб, что ты хочешь?

— Я хочу попросить деда, чтобы он пригласил их на обед. А заодно и твою сестру. — Я видел, как супруга недовольно и даже раздражённо засопела. — Приобнял её. — Аврора, надо Патрика отвлечь. К тому же, ты можешь на них злится, но они всё же мои тесть с тёщей. И они такие же дедушка с бабушкой нашей малышки, как и моя мама ей бабушка. Надо с ними увидеться. И с твоей сестрой тоже.

— Хорошо, Глеб. Делай как знаешь.

— Умница. Только прошу тебя, не смотри на них волчицей. Я не говорю, чтобы ты начала прыгать от радости, когда увидишь их и хлопать в ладоши. Но благожелательное выражение личика у тебя должно быть. Очень надеюсь, что Патрику понравится твоя сестра и он переключится на неё. Пойми, солнышко, очень не хочется бить ему физиономию. Заодно твою сестру так же перенацелим на новую, так сказать, цель.

— Ладно. Благожелательную физиономию я тебя обещаю.

— Ну вот и молодец, девочка моя.

Дед пригласил Роговых к нам на обед. Встреча, как говорят, прошла в непринуждённой и доброжелательной атмосфере. Аврора улыбалась, но предпочитала отмалчиваться. Отвечала на вопросы, которые ей задавали родители, коротко и без эмоций: «Всё хорошо; нет; да» и в прочем ключе. Хотя тесть делал вид, что по-прежнему ему дорога старшая дочь, он её любит и прочие дела. Тёща та больше молчала. Несколько раз пыталась заговорить с дочерью. Но Аврора тактично уходила от разговора. Я видел, что тёще не легко было видеть такое со стороны Авроры. Но она понимала, что благодаря мужу они причинили дочери гораздо большую боль.

Кристина по началу вела себя скованно, а на старшую сестру посматривала зло. Но постепенно Патрик смог её разговорить. Сёстры на самом деле были похожи. Пусть не как однояйцевые близнецы, но у них много было схожего по внешности. Постепенно Патрик сумел завладеть вниманием Кристины полностью. Даже после обеда они вышли из дома, гуляли на улице. Оба над чем-то смеялись.

Смотрел на деда. Он, наблюдая за молодыми, усмехнулся. Потом неожиданно посмотрел мне в глаза и кивнул мне.

Пообедав, Аврора немного посидела ещё со всеми, потом сославшись на слабость ушла в наше с ней крыло усадьбы. Чуть погодя туда же ушла и моя тёща. Мы остались втроём, я, дед и мой тесть. Рогову плеснули в бокал виски. Я пил кофе, дед вообще ничего не пил. Поговорили на разные отвлечённые темы — о политике, экономике, так за жизнь. Ничего интересного.

Через час после этого Роговы засобирались домой. Тёща вышла от Авроры. Вечером Аврора рассказала мне, что они с матерью поговорили по душам. С матерью она примирилась. А вот с отцом и младшей сестрой нет. И даже не пыталась сблизится.

Отношения Патрика и Кристина развивались, как доктор прописал. Теперь он своё свободное время, которого у него было вагон и маленькая тележка, проводил больше с младшей сестрой моей жены. Аврора вздохнула свободнее.

— Знаешь, Глеб, — Аврора позже, сидя на диване, вязала что-то для ребёнка, — мы поговорили с мамой. Она очень переживает. Но она не может перечить отцу. Я поняла её. И больше не в обиде на неё.

— Хорошо. А что с отцом? С сестрой?

— Ничего. Я не хочу с ними общаться. Я не могу доверять и рассчитывать на человека, который готов предать меня и бросить, даже если я ему и родная дочь. А с Крис, это раньше я её любила. Только, как я поняла, зря. Кристинка меня ненавидит. Я для неё враг. А раз так, то нам лучше с ней не пересекаться.

— С отцом согласен. А вот с Кристиной… Молодая она, соплячка совсем. Страдает юношеским максимализмом. Это у неё пройдёт. Смотри как они с Патриком… — Я пошевелил пальцами.

— Это ничего не значит.

— Может быть, а может и нет.

Рене увезли во Францию, в частную клинику, спустя месяц после катастрофы. Врачи, наконец, дали добро. Я видел с каким облегчением вздохнула Ксюша. Так как у неё животик уже стал оформляться. И она стала носить более свободные платья. Она часто общалась со своим женихом, особенно после того, как он пришёл в себя. Никто ничего не заметил. Ни сам жених, ни его мать, ни его брат.

Но отъезд самого Рене и его родных для Ксении был всего лишь передышкой. Это мы так думали. Рене, хоть и медленно, но поправлялся. В конце февраля, он попросил Ксению приехать к нему. А у неё был уже порядочный живот. Сестра была в панике. Но отказать не могла. Уже хотели класть её в больницу под каким-нибудь предлогом. Но в марте из-за пандемии стали вводить по всему миру карантин. А потом закрыли границы. Всё. Теперь их общение сводилось к переписке, звонкам по мобильному и видеозвонкам.

Мы знали, что Ксения продолжает встречаться с Данилом. Дед ничего не предпринимал. Он словно самоустранился и у меня складывалось такое впечатление, что он наблюдает за всей этой конспирологией. Сам он инициативы встретиться с Данилом не проявлял. Поэтому Данил в усадьбу ни разу не приехал. Мама тоже молчала, продолжая опекать дочь и невестку. И в разговорах с дочерью, тему её взаимоотношений с женихом и с любовником не поднимала. За что Ксения была матери благодарна. Ведь Данила она любила, а стать женой должна была другому. Но с Данилом я всё же встретился. В городе. Я уже не ходил на костылях. Только с тростью. Мы встретились с ним в моём офисе, куда он пришёл сам. Я уже вышел на работу, хотя меня ещё врачи держали, так сказать на больничном.

Предварительно он мне позвонил. Договорились с ним, что он подойдёт часам к четырем. Первое впечатление у меня сложилось об этом парне не плохое. Открытое симпатичное и добродушное лицо. Мы с ним долго сидели разговаривали. Выпили виски.

— Скажи, Данил, почему Ксения? Потому, что она богатая невеста? — Спросил я его. Он отставил недопитый бокал. Смотрел куда-то в стену, мимо меня. Некоторое время молчал, потом посмотрел на меня.

— Я так и думал, что первое, что подумают, что я из-за денег. Поверь Глеб, это не так. Я может и не такие деньги зарабатываю, как Ксения. Но тоже не гроши. Я могу содержать жену и ребёнка. Мне от Ксении ничего не надо. Кроме одного, её самой. Я даже согласился на то, что мы расстанемся, что она выйдет замуж за другого. Одно меня успокаивает, со мной останется дочка. — УЗИ показало, что у моей сестры будет тоже девочка. Когда дед узнал, он только усмехнулся, сказал, что сплошное бабье царство тут будет.

— А ты справишься с ребёнком, Даня?

— Справлюсь. Дитя от любимой женщины. Конечно, мне будет нелегко. Но у меня есть сестра, которая имеет родительский опыт, есть мама. Они помогут. Знаешь, Глеб, я ни в чём твою сестру не упрекаю. Конечно, это не легко знать, что твоя любимая женщина замужем за другим. Но такое бывает и не так редко. Ни я первый, ни я последний.

— Хорошо. Я тебя понял. Теперь ещё вопрос, до тебя Ксения довольно легкомысленно относилась к разного рода флиртам и интрижкам с мужчинами. Это я говорю, чтобы для тебя не было что-то сюрпризом. Ксюша была далеко не монашкой.

— Глеб, мне всё равно, что было у Ксении до меня. Я тоже был далеко не отшельник и не святой в этом вопросе. Мы взрослые люди. Так что… В конце концов, не в борделе же она подрабатывала⁈

Я засмеялся.

— Конечно нет. Но понимаешь, Ксения ни с кем долго не встречалась. Самый длительный роман у неё пролился два месяца.

— Может потому, что не любила?

— Не любила. Это я точно могу сказать. Она вообще прагматик и циник. Поэтому очень удивился, что ваши отношения длятся дольше, чем обычно. Мало того, Ксюша даже на беременность решилась и избавляться от плода категорично отказалась. Для неё это не типично. Я думал у вас закончится всё довольно быстро и без последствий.

Расстались мы довольно хорошо. Ксении я рассказал о нашей с Данилом встрече.

На шестом месяце беременности у Авроры случилась беда. Она коснулась в первую очередь её и меня. И, конечно, всю нашу семью. Как-то вечером, Аврора пожаловалась, что малышка у нас не толкается. Потом почувствовала боль. Сама Аврора была бледная. Вызвали скорую. Я уехал с ними. Через некоторое время ко мне вышел врач. Лицо его было хмурым.

— Я Вам сочувствую, Глеб Антонович, но у Вашей жены замершая беременность. Мы готовим её к срочной операции.

— Что значит замершая беременность?

— Плод перестал развиваться. Ребёнок умер.

— Как такое возможно? Мы же наблюдались. Аврора выполняла все рекомендации и предписания!

— Так бывает. Извините, мне пора.

Я стоял словно оглохший. Мы с ней оба уже полюбили свою малышку. Сел на скамейку в коридоре. Заиграла мелодия мобильного. Ошалело посмотрел на телефон. Звонил дед.

— Алё?

— Что с Авророй, Глеб?

— Деда, мне сказали, что ребёнка больше нет.

— Как нет?

— Дочка умерла. Замершая беременность. — В трубке была тишина. — Алё, деда. Как такое может быть? Она уже шевелилась. Ручками, ножками толкалась. Мы ей даже имя уже дали, Соня. Ксюша нам его предложила. Дед, что делать?

— Ты ничего не сделаешь, Глеб. Уже ничего. Не раскисай, внук. Ты мужчина. Главное, чтобы с Авророй всё было хорошо, понимаешь? Ей очень тяжело будет. Ты должен стать ей не просто мужем, но и опорой. Понимаешь? Поэтому не раскисай. Не хочу говорить банальностей, но вы оба молоды, у вас ещё будут дети. Только бы с нашей девочкой всё было хорошо. Я позвоню главврачу.

Чуть позже приехала мама и Ксюша. На их вопрос, сообщил страшную весть. Мама закрыла ладонью рот.

— Бедная девочка. Она так хотела этого ребёнка. Уже жила им.

Ксюша просто сидела и плакала. Примчался Владимир. Узнав нерадостную новость тихо выматерился. Мама даже не стала делать ему замечания.

Аврора

Маленькая девочка тянула ко мне ручки. Совсем ещё кроха. «Мамочка, не бросай меня. Я хочу к тебе. Мне здесь страшно». Я шагнула к ней. Но что-то меня удерживало. Я с трудом оторвала ногу от земли. Она была такая тяжёлая, словно стала весить целую тонну. И вторую ногу оторвала с трудом и сделала шаг. Мне было тяжело. Низ живота болел, его тянуло тупой изнуряющей болью. Я шла к дочери. Да, это была она, моя малютка. Шла, но не могла приблизится. Расстояние не сокращалось, а наоборот стало увеличиваться. Я была одета в рубашку до колен. Почувствовала, что по внутренним сторонам бёдер побежало что-то тёплое. Взглянула. Это была кровь…

Открыв глаза, первое, что увидела, это своего мужа. Глеб сидел рядом с моей постелью в кресле. Он держал меня за руку. Сам откинулся и глаза его были закрыты. Поняла, что мне снился кошмар. Сколько я пребывала в иной реальности, не знаю. Наверное, долго. Иначе Глеб бы не уснул. Значит он тоже долго здесь находиться. Увидела, как дрогнули его ресницы. Он просыпался. Я закрыла глаза. Не хотела, чтобы он увидел, что я проснулась. Боялась встретиться с ним взглядом. Что я отвечу на его вопрос: «Как так получилась, Аврора, что ты потеряла нашу дочь?» У меня не было ответа. Я оказалась плохой женой. Ведь это не я его застала с голой девицей в постели, а он меня с голым мужчиной. Пусть даже и не по моему желанию, а против моей воли. Но какая разница, ведь я сама эту ситуацию создала. А теперь ещё и ребёнка нормально выносить и родить не смогла. Какая же я женщина после этого?

Чувствовала, что он смотрит на меня. Потом Глеб погладил меня по щеке. Провёл рукой по моим волосам. Ощутила его дыхание и поцелуй. Сначала в лоб, потом в губы. Я не открывала глаза. Но слёзы сами побежали.

— Аврора. — Позвал меня Глеб. — Посмотри на меня?

Но я не хотела. Отвернула от него лицо. Но он взял его в свои ладони, повернул, мягко, но настойчиво.

— Аврора. Посмотри на меня. Открой глаза. Я прошу тебя. — Я решилась посмотреть мужу в глаза. Он смотрел на меня встревоженно. — Аврора, если тебе будет лучше, то ты поплачь. Только не отворачивайся от меня.

— Нашей девочки больше нет, Глеб.

— Это горе, Аврора. Но так бывает. Не мы первые, не мы последние.

— Я плохая мать. Я не могу выносить ребёнка. Я не могу подарить тебе детей.

— Не говори так. Поверь, всё будет хорошо. Мы с тобой молоды. У нас будут ещё дети. Я разговаривал с твоим лечащим врачом. Ты можешь ещё родить.

— Нет, Глеб. Нет! — Я почувствовала, как меня захватывает паника, ужас. Меня бросило в холодный пот. Я больше не хочу испытывать то, что испытала. Я больше не могу потерять ребёнка. Лучше вообще не рожать…

Глеб

С Авророй началась истерика. Я сам не ожидал такого. Её затрясло. Она стала кричать, что больше не будет рожать. Что никогда не сможет родить нормального ребёнка. Я пытался её успокоить. Но делал только хуже. Её начало трясти, потом начались судороги. Я сам стал впадать в панику. В палату забежала медсестра и врач. Авроре оперативно вкатили укол успокоительного и она уснула.

— Вам лучше уйти, Глеб Антонович. — Сказал мне врач.

— Конечно, извините. Скажите, что с ней?

— О чём Вы с ней говорили, Глеб Антонович?

— Она плакала, сказала, что не сможет выносить нормально ребёнка. Что не может сделать меня отцом. Я попытался её успокоить. Сказал, что в плане рождения детей у неё всё в порядке и дети у нас ещё будут. И вот тут у неё началась истерика. Я ничего не понимаю.

— Я не уверен, но у Вашей жены скорее всего психологическая травма, вызванная неудачной беременностью. Здесь нужен психолог, а также внимание и забота с Вашей стороны, как супруга. И конечно покой.

— Конечно. Сколько ещё она здесь пробудет?

— Мы продержим её здесь ещё сутки. Показатели у неё сейчас хорошие. Но всё таки перестрахуемся. Возможно двое суток она здесь проведёт. Если осложнений не будет, мы её выпишем.

Аврору забрал из больницы только через два дня. Каждый день ездил к ней туда. Но она молчала. Отворачивала от меня лицо. В глаза старалась не смотреть. Я старался быть внимательным. Разговаривал с ней. Темы будущих детей не касался. Понял, что это для неё болезненно. Когда вернулись в усадьбу, в её поведении ничего не изменилось. Говорила мало. Почти всё время старалась проводить одна. Единственно что, так это она окунулась в работу. Только она давала ей какое-то успокоение или наоборот, помогала забыться. Часто оставалась после того, как рабочий день заканчивался.

С того момента, как она вернулась из больницы близости между нами не было. Аврора сначала ещё ложилась со мной в постель, но всегда надевала пижаму. Отворачивалась от меня, подогнув под себя колени. При моих попытках коснуться её, вздрагивала. А спустя неделю, не глядя мне в глаза попросила меня, чтобы я разрешил ей спать отдельно, в соседней комнате. Я не собирался её к чему-то принуждать. Сказал, что если она так хочет, то может спать отдельно. С Авророй пыталась поговорить Ксюша. Все родные наблюдали за нами и видели, что у нас происходит что-то не хорошее. Но Аврора словно закрылась в своей раковине. Ксюшу выслушала, глядя куда-то в пол. Отвечала ей коротко. Одним словом, общение снохи и золовки было безрезультативным Аврора не шла на встречу Ксении. И чем больше у Ксении рос живот, тем меньше Аврора старалась видеться с моей сестрой.

— Глеб, я не понимаю, почему Аврора избегает меня. — Как-то пожаловалась мне Ксюша. — Я ведь ничего плохого ей не делала. Всегда желала ей только добра. И для меня потеря вами ребёночка, тоже тяжело далось. Я ведь её уже полюбила.

— Ксюша. Не в тебе дело, в Авроре. Просто отпусти ситуацию. Не пытайся её разговорить. Она со мной практически не общается. Мы даже раздельно спим теперь.

— Извини, Глеб. Я всё понимаю. И Аврору понимаю.

Наконец, мама выбрала удобный случай и поговорила с Авророй. Поговорила за закрытыми дверьми. Разговор у них длился часа два. Я не спрашивал у матери, о чём она разговаривала со своей невесткой, догадывался. Когда на следующий день, Аврора уехала в центр пластической хирургии, мама позвала меня к себе. Там же находился и дед. Он сидел в кресле, между ног он поставил свою трость, положил на неё свои ладони и на них опёрся подбородком.

— Глеб, мы с Авророй поговорили. — Сказала мне мама, когда я сел в свободное кресло. — Обо всём поговорили. Девочке сейчас очень тяжело. Ты должен это понять.

— Я понимаю, мама. Я пытаюсь быть внимательным, ласковым и тактичным. Но она не отвечает мне.

— Это так. Она продолжает тебя любить. И сама страдает от того, как ведёт себя с тобой.

— Мам, ты разобралась, что с ней? Я разговаривал с нашим психологом, который работает с Авророй. Но она с ним не идёт на контакт. Он пока ничего сделать не может.

— Всё верно. Я с Геннадием Степановичем тоже разговаривала. Всё дело в том, что у Авроры стал развиваться комплекс, даже два. И меня это очень тревожит.

— Что за комплексы? — Смотрел на маму встревоженно.

— Один из них, это чувство вины, перед тобой, передо мной, перед дедушкой и всей нашей семьёй.

— За что? Я не совсем понял.

— За то, что не смогла выносить и родить нормального, здорового ребёнка.

— Мам, но такое случается. Никто в этом не виноват и она тем более. Кроме того, она не бесплодна. Хоть от беременности и пришлось избавляться путём хирургического вмешательства, но меня заверили в больнице, что Аврора способна ещё родить. Просто нужно лучше подготовится. Дать её организму восстановится. Не знаю, пройти дополнительно курс лечения, витамины там разные. Я готов всё сделать, что будет от меня зависеть.

— Случается, сынок. Но вот здесь начинает своё отрицательное воздействие следующий комплекс, она не верит в то, что следующая беременность будет удачной. И она очень боится. Она боится забеременеть вновь. Наверное, поэтому она и попросила у тебя разрешения спать отдельно. Я сегодня переговорила с одним психиатром, хорошей моей знакомой. Обрисовала ей всю ситуацию. Аврора перенесла очень сильный стресс. От которого она пока ещё не может оправится. Выздоровление идёт очень медленно. И если вторая беременность окончится провалом, такое тоже нельзя исключать, то её психика может просто не выдержать. Так мне сказал специалист. Но для полного, развёрнутого ответа, нужно обследование. Глеб. Аврора мне призналась, что боится близости с тобой, именно из-за того, что боится забеременеть. Но при этом очень её хочет с тобой. Она боится потерять тебя. Ведь ты молодой, практически уже восстановившийся мужчина и тебе нужна женщина. Она всё это понимает. И ещё боится, что мы её выгоним.

— Выгоним? Бред какой-то. Выгнать я её могу только в одном случае, в случае её измены. Во всех остальных случаях нет.

— Тогда, может, определить Аврору в соответствующее медицинское учреждение? Есть очень хорошие клиники закрытого типа. Пройдёт курс лечения? — Проговорил неожиданно, молчавший до этого дед. Мы с мамой посмотрели на него удивлённо.

— Не понял, деда? Ты что, хочешь мою жену в психушку засунуть?

Он поморщился.

— Глеб, слишком грубо — психушка. Можно выразится более нейтрально.

— А по мне так психушка, она и в Антарктиде психушка. Нет. Для меня это абсолютно не приемлемо. Аврора не психопатка. Я против. Тут нужно, что-то другое.

— Это сейчас не психопатка. Но ты же не знаешь, что варится у неё в голове? Многие проходят подобный курс лечения. Ничего такого в этом нет. Особенно если это позволит купировать развитие каких-то негативных последствий.

— Папа! — Маме тоже не понравилось предложение деда. — У Авроры стресс. Психологический надлом, но не психическое заболевание. Глеб прав, определять её в психиатрическую лечебницу может только ухудшить в моральном и психологическом плане состояние Авроры.

— Дед, ты в своё время заставил меня жениться на Авроре. Ты сказал, что я должен научится нести ответственность за свою семью, в первую очередь, за свою жену, за своих детей. Я взял на себя эту ответственность. Я отвечаю за Аврору. И я считаю, что психиатрическая клиника — это не выход. Нужно что-то другое. Такое, где она может обрести душевный покой. А так же пройти курс лечебно-оздоровительных процедур. Но это ни в коем случае не должно быть связано с психиатрией, даже завуалированно.

— Глеб прав, папа. — Мама задумалась. — Есть одно место. Пансионат. Туда просто так не попадёшь. Находится в 200-х километрах от Москвы. Место изумительное. Расположен в красивом месте. В бору из сосен и елей. Сосен больше. Тишина, покой. И рядом берег небольшого озера. И лечебные процедуры там есть. Я была там в прошлом году. Меня туда возил Вадим. — Заметил, как глаза мамы как-то странно блеснули, словно она вспомнила что-то незабываемое и счастливое. Даже слегка покраснела. Но быстро взяла себя в руки. Увидел улыбку на губах деда. — Мы провели там целую неделю. Гуляли по дорожкам среди сосен и елей. Сидели в беседке. Даже купались в озере. А ещё, после дождя, когда показывается из-за туч солнце очень сильно начинает пахнуть хвоей. Вот сядешь на лавочку, закроешь глаза, дышишь и не можешь надышаться этим воздухом. Там есть лечебные грязи, бассейн, лечебный массаж и многое другое. И самое главное, это не психиатрическая клиника. Номера светлые и комфортабельные. Считайте, как на курорте. Я попрошу Вадима, он договорится. Мы оплатим нахождение там Авроры. Уверена ей сейчас это нужно. Там, кстати и очень хороший психолог есть. Возможно, она сможет раскрыть Аврору. Поработать с ней. А здесь ей сейчас находиться нелегко. И тем более видеть Ксению.

— Ксению? — Переспросил я. — А что не так с сестрой? У них же с Авророй очень хорошие, тёплые отношения были. Хотя, Ксюша мне жаловалась как-то, что Аврора старается её избегать.

— Конечно. Беременность Ксении видна невооруженным глазом. А для Авроры это очень больно видеть. Она и от этого страдает. Ведь Ксения к ней привязалась. И Аврора тоже. Что для меня было, если честно удивительно, ведь моя дочь ни с кем близко не сходилась, а особенно с женщинами. Но, что есть, то есть. С Ксюшей я поговорю. Пусть не обижается на Аврору. Пройдёт время и всё наладится. Главное сейчас ошибок не наделать.

— Как Аврора воспримет, что её хотят отправить в пансионат? — Спросил дед. — Может подумать, что мы хотим от неё избавится. Как бы хуже не вышло?

— Я поговорю с Авророй. И если нужно, то они с Глебом вдвоём туда поедут. Что скажешь, сын?

— Если необходимо, то поеду. Но у меня сейчас очень плотный график. Я ведь только недавно вышел, так сказать на полный рабочий режим. Хорошо хоть от костылей избавился. Вон с тростью хожу, как дед! — Я усмехнулся. Дед тоже. — Правда у дедушки трость круче!

— Вот помру, получишь её в наследство. А сейчас нечего тебя таким баловать.

— Ничего, Глеб, ты можешь и оттуда руководить. Тем более, сейчас режим жёсткой изоляции. Многие переходят на дистанционку.

— Я понимаю, мама. Но пока у нас на дистанционное отправлено только тридцать процентов сотрудников офиса. Но ты права. К тому же команда у меня подобралась хорошая, профессиональная. Я поеду с Авророй, если будет необходимость. Подожди, мам. Но если сейчас жёсткая самоизоляция, даже курорты закрываются, то как с пансионатом? Может он тоже не работает?

— Работает. Только ограничил количество пациентов и всё. Не беспокойся, Вадим сумеет договорится. Для Авроры и тебя сделают исключение.

— Хорошо. Ты поговоришь с ней?

— Поговорю сынок.

— Ну что же, тогда сделаем так, Дашенька, как ты предлагаешь. Пансионат будет оплачен из семейного бюджета, столько, сколько нужно. — Подвёл итог дедушка. Теперь нужно было очень аккуратно убедить Аврору поехать в пансионат.

Аврора

После разговора со свекровью прошло три дня. На третий день, поздно вечером, когда я хотела лечь спать меня позвала к себе Дарья Дмитриевна.

— Присаживайся, Аврора. — Улыбаясь, ласково сказала она. Я села на краешек кресла. Почему то очень сильно стала волноваться. Даже сердце моё заколотилось.

— Дорогая, успокойся. Ты чего так разволновалась?

— Нет, что Вы. Всё нормально.

— Уверена, что всё хорошо?

— Да.

— Давай поговорим, Аврора. После всего, что с тобой произошло, тебе нужно отдохнуть. Я говорю больше не о физическом отдыхе, а о психологическом, эмоциональном. Тебе это нужно, дочка. Обрести внутреннее равновесие и спокойствие. Мы все тебя любим, поверь. Все хотим тебе только добра. И я, и Ксюша с Володей, и дедушка. И, конечно, Глеб, твой муж. Он тебя любит и очень волнуется за тебя. Мы тут поговорили с дедушкой, с Глебом и решили, что вам обоим, тебе с мужем нужно съездить отдохнуть в один пансионат. Он в 200-х километрах отсюда. Очень хороший пансионат. Место красивое. Я уверена, тебе там понравится. Я сама там в прошлом году целую неделю провела с Вадимом.

Слушала свекровь и у меня покатились слёзы. Я поняла, что меня хотят положить в больницу. Избавится от меня. Всё верно, зачем им такая невестка. Закрыла лицо ладонями.

— Аврора, успокойся. — Дарья Дмитриевна обняла меня. — Чего ты расплакалась?

— Меня в больницу кладут? Дарья Дмитриевна, я не сумасшедшая. Пожалуйста не надо.

— Господи, девочка моя, ни в какую больницу и тем более в психиатрическую тебя никто класть не будет. Я так и думала, что ты об этом подумаешь. Аврора, с тобой поедет Глеб. Вы вдвоём там будете. Это пансионат, дом отдыха. Поверь мне. Побудешь там с Глебом. Вам обоим это нужно. Ты всё больше замыкаешься в себе. Так нельзя. Я вижу, что ты постоянно в напряжении, как натянутая струна. А там, ты сможешь расслабится. Аврора, съезди туда. Если тебе не понравится, скажешь Глебу и сразу же уедите.

— Меня там не будут держать насильно? — Смотрела на свекровь с надеждой. Что я могла сделать? Ничего. Если Белозёрские решат упрятать меня куда-нибудь, то они это сделают.

— Конечно нет. Я же сказала, это всего лишь пансионат. Но очень хороший пансионат. И повторяю, ты там будешь не одна. С тобой будет твой муж.

Конечно, я согласилась. Иного выбора у меня не было. Я полночи не спала. Просто не могла уснуть. Слышала, как в соседней комнате не спал Глеб. Ворочался, вставал несколько раз. Он тоже волнуется? Почему? Я встала. На часах был третий час ночи. Тихо прошла к нему в комнату.

— Аврора? — Спросил Глеб, увидев меня. У мужа горел ночник.

— Глеб. Я хочу поговорить с тобой.

— Конечно. — Он сел на постели. Помассировал свою правую ногу. Она у него была особенно сильно повреждена при аварии. — Присаживайся.

Я подошла и села рядом с ним. Посмотрела ему в глаза. Увидела в них тревогу.

— Тебя что-то тревожит? — Спросил он.

— Скажи, Глеб. Вы хотите от меня избавится? Если так, то зачем меня в больницу нужно обязательно класть? Глеб, я не сумасшедшая. Пожалуйста, прошу тебя. Ты же говорил, что любишь меня?

— Говорил. Я и сейчас тебя люблю. Аврора, у тебя просто навязчивая мысль на счёт больницы. Ни в какую больницу тебя никто помещать не собирается. В конце концов, я с тобой еду. Тогда что, я тоже сумасшедший? Сама подумай?

— Тогда куда мы поедем?

— В пансионат. Я там ни разу не был. Но мама очень хорошо отзывается о нём.

— А как же твоя работа? А моя?

— Да никуда работа не денется. Что твоя, что моя. Конечно, у меня дел много. Я ведь только-только на полный рабочий режим вышел. Но для такого дела возьму сам у себя отпуск без содержания. — Глеб улыбнулся. — А Ксюша, я уверен, тебе отпуск даст. Солнышко, не бойся. Съездим на недельку. Не понравится, уедем.

— Ты мне обещаешь?

— Обещаю. Разве я тебя хоть раз обманывал?

— Ладно, я согласна. Поеду.

Встала и хотела уйти в свою комнату, как Глеб позвал меня.

— Аврора. — Я оглянулась. — Может останешься? Обещаю, приставать не буду. Просто уснём в одной постели. Я очень по тебе соскучился. Даже просто чувствовать тебя рядом. Просто рядом.

Смотрела в глаза мужу. В них была тоска и какая-то боль. Он непроизвольно опять стал массировать свою ногу. Я вернулась, встала рядом с ним на колени.

— Давай я тебе помассирую?

— Давай.

Гладила ему ногу. Чувствовала руками несколько шрамов, оставшихся от той аварии. Массировала мышцы ноги, разгоняя кровь. Взглянула вверх. Глеб сидел, закрыв глаза. Мне вдруг так сильно захотелось поцеловать его. Я наклонилась и поцеловала его колено. Потом прижалась к ней щекой. Ощутила его ладонь у себя на голове. Он стал гладить мои волосы. У меня вновь покатились слёзы по щекам. Я давно их уже не контролировала.

— Аврора. — Позвал меня тихо Глеб. Я посмотрела на него снизу вверх. — Сядь со мной рядом. — Поднял меня и усадил рядом с собой. Стал вытирать своими пальцами мои слёзы. — Не плачь. Всё будет хорошо. — Одной рукой он обнял меня за талию. И нежно прижал к себе. Мне вдруг стало так хорошо. Я вновь чувствовала его сильные руки. Его горячее тело. Опустила голову ему на плечо. — Давай ляжем, Аврора. Просто ляжем и просто постараемся уснуть.

Посмотрела на его трусы. Поняла, что мужу будет очень трудно просто уснуть. А ведь у нас так давно не было близости. И всё из-за меня. Не из-за него, из-за меня. Надо себя перебороть. Ведь я сама этого хочу. Хочу, чтобы он, как и раньше уложил меня на постель, стащил с меня одежду. Глядел на меня восторженно и возбуждённо. Я помню, как сама заводилась от этого его взгляда. От его рук, от его губ. Он лёг и уложил меня рядом с собой. Глеб продолжал гладить меня по голове. Нет, он больше себе ничего не позволял. Мне с одной стороны было печально, но с другой я была ему благодарна за это. Постепенно я расслабилась рядом с мужем и даже не заметила, как уснула. Проснулась, когда солнце уже встало. Прислушалась к себе. Поняла, что выспалась и что мне ничего не снилось. Глеба рядом не было. Я откинула одеяло. Почему-то облегчённо вздохнула. Пижама была на мне. А чего я хотела? Проснуться голой? Так не вопрос, возьми и разденься. Прислушалась. Глеб был в ванной. Вот он сейчас вернётся, а ты лежишь перед ним в костюме Евы. Ты же хочешь? Или нет? Разберись в себе. Не мучай его. Ведь ему нелегко и так. Он сдерживает себя. А ты как собака на сене. И сама не ам и другим не дам. Не можешь быть его женщиной, отпусти его. Нет, я хочу быть его женщиной. Ни хочу его ни с кем делить. Но… Не могу сейчас. Сама не знаю, почему. Боюсь. Страх, что это будет иметь продолжение в виде новой жизни, которая во мне может появится, как появилась Сонечка, и которая так и не родилась.

Слёзы опять побежали у меня из глаз. Услышала, как открылась дверь ванной. Уткнулась лицом в подушку. Не хотела, чтобы Глеб увидел мои слёзы. Муж подошёл к кровати. Сел на её край. Погладил меня по плечам.

— Аврора, вижу ты уже проснулась. С добрым утром, любимая. — Я продолжала лежать, уткнувшись лицом в подушку. Глеб аккуратно меня перевернул на спину. Я не сопротивлялась. Не хотела. Просто закрыла лицо ладонями. — Аврора, почему ты плачешь? Я тебя обидел? — Покачала отрицательно головой.

— Нет. Не обидел. Просто я плачу. Я сама не знаю почему. Я часто плачу. Помоги мне, Глеб.

Он наклонился, взял моё лицо в свои большие ладони стал целовать — лоб, глаза, щеки, губы.

— Я сделаю всё что от меня зависит, Аврора. Я тебя очень люблю. Поэтому и говорю, что нам с тобой нужно поехать в пансионат. У тебя нервы ни к чёрту. Отдохнём, ты успокоишься, придёшь в норму. У нас всё получится.

— Ты мне обещаешь? Обещаешь, что не бросишь меня?

— Обещаю. Как я тебя могу бросить? Ты же моя жена. У нас с тобой вся жизнь впереди. Долгая.

Он помог мне встать. Я сходила в ванную. Умылась. Потом мы позавтракали у себя в комнате. Стали собираться. В какой-то момент ощутила давно забытое чувство. Когда ты ожидаешь чего-то, собираясь в дорогу, например к морю или в другую страну. Глеб складывал в свою спортивную сумку одежду, туалетные принадлежности, я в свою сумку, тоже самое.

— Аврора, купальник возьми.

— Зачем?

— А ты что, голая собралась купаться? Нет, я не против, но только в том случае, если мы с тобой одни будем. Но, к сожалению, такое невозможно. Там ведь и другие мужчины будут. А значит я тебя буду очень сильно ревновать! — Он стоял, смотрел на меня и улыбался. Я покраснела. Глеб неожиданно шагнул ко мне. Обнял за талию и притянул к себе. Я чувствовала его дыхание. — Аврора, но если представится такая возможность, ты без купальника будешь со мной купаться? Обещаю, что я свои купальные трусы тоже сниму.

Я прижалась к нему и уткнулась в его грудь.

— Я подумаю, Глеб.

— Ну слава богу. Хоть в этом у меня есть надежда.

Я прижималась к нему, вдыхала его запах, такой родной. И была ему благодарна.

— Спасибо тебе, Глеб.

— За что?

— За то, что ты такой.

— Какой?

— Такой. Не спрашивай меня больше, пожалуйста.

— Хорошо.

По дороге я ещё поспала. Вытянулась на заднем сидении и голову положила мужу на колени. Уткнулась ему в живот. А он гладил меня по волосам. Мне, наверное, впервые с того самого дня, как я потеряла дочку, было спокойно. И опять мне ничего не снилось.

Пансионат мне понравился. Очень красивое место. Корпуса располагались в лесном массиве. Сосновый бор. Хотя там много было и елей. Воздух пах свежестью и хвоей. Дорожки были выложены цветной плиткой, а некоторые просто посыпаны крупным песочком. Нас уже ждали. Миловидная женщина лет 40, поприветствовала нас. Проводила в один из трёх корпусов. Номер мне тоже понравился. На самом деле комфортабельный. И самое главное кровать была не двуспальной. А было две кровати, стоящие раздельно и между ними столик. Я всё понимаю, но спать с Глебом… Это его мучить. Я пока не готова. В первый день ничего не было. Мы просто гуляли. Нас познакомили с оздоровительными процедурами. Всё рассказали. Показали. Целебный массаж делал мужчина. Молодой, симпатичный. Но я сразу отказалась от такого массажа, чем удивила нашу сопровождающую.

— Аврора Валентиновна. Он профессиональный массажист. Не беспокойтесь.

Я понимаю, что он профессиональный массажист, но… Руки чужого мужчины будут касаться моего тела???

— Скажите, а женщины массажистки у вас есть?

— Есть. Но их сейчас здесь нет. Сами должны понимать. Сейчас самоизоляция. Женщина-массажист не приехала. Мы обходимся тем, что есть.

— Извините. — Сказал Глеб и потянул меня за собой. — Аврора, какая разница мужчина или женщина будут делать тебе массаж?

— Не знаю, Глеб, но меня же будет касаться другой мужчина?

— Аврора успокойся. Это просто массаж и всё.

— Ладно. Хорошо, Глеб. Пойдём в номер.

Мы с ним отдыхали. Мне всё нравилось. Особенно гулять по дорожкам в бору. Мы шли с мужем, я держала его за руку. Была тишина. Только птички перекликались. И было такое умиротворение. Потом сидели на лавочке. Я не отпускала его руку. Неужели есть такое счастье? Быть рядом. Одно омрачало, ему постоянно звонили на сотовый. Он разговаривал, даже ругался. Давал указания. Переживал. Я это видела, чувствовала, что он там, а не со мной. Весь в своём деле. Я понимала это. Но… Мне хотелось, чтобы он, мой Глеб был со мной, рядом. Смотрел на меня, дышал в унисон со мной. Я, наверное, ненормальная. Ведь мужчина не должен быть рядом со своей женщиной всегда. У него есть работа, он должен зарабатывать деньги для семьи, а не сидеть рядом со мной, вытирая мои слёзы. Что же это за мужчина тогда? Разум мой всё понимал, но сердце… Оно требовало именно, чтобы Глеб был со мной рядом, всегда и постоянно. Гладил меня, лелеял, целовал. И не отходил от меня ни на шаг. Но это же ненормально⁈

Мы спали с ним по прежнему, на разных кроватях. Я всё ждала, когда он подойдёт ко мне, откинет одеяло, стащит с меня пижаму и возьмёт меня. Да, у меня были такие мысли. И в тоже время я этого панически боялась. Но Глеб ничего такого не делал. Целовал меня в лоб, потом в губы и ложился спать. Лёжа в постели, я стискивала колени. Потом начинала сама себе мять грудь. Пожалуйста, любимый приди ко мне… Нет. Не приходи… Господи, прости меня. Мне нужно самой к нему прийти. Сама должна это сделать. Не он, а я.

Но я промолчала. И ничего не сделала. А потом был массаж. Когда чужой мужчина коснулся моего тела, я вздрогнула.

— Аврора Валентиновна, успокойтесь. — Услышала я голос массажиста. — Если Вам не приятно, скажите. Я просто массажист. И всё. Расслабьтесь.

— Извините. Да, конечно, продолжайте. — Попыталась расслабиться. Вот опять его руки коснулись моего тела. Мягко, я была как натянутая струна.

— Аврора Валентиновна. — Услышала голос массажиста. — Расслабьтесь. Прошу Вас. Вы очень напряжены.

Но расслабиться так и не получилось. Я даже попыталась представить, что это руки Глеба. Но… Вот именно, что но.

— Извините. — Сказала массажисту, надела свой спортивный костюм и ушла. Муж ждал меня в кресле в фойе. Что-то читал в своём телефоне. На его немой вопрос, что так быстро? Пояснила, что мне неприятно, когда меня касаются руки другого мужчины. Подумала, что со мной что-то не так. Глеб убрал в карман телефон.

— Ладно, дорогая. Если тебе неприятно, то от услуг массажиста откажемся. — Я вздохнула облегчённо. Глеб, улыбаясь, продолжил. — А если я поработаю для тебя массажистом? Как на это смотришь?

Улыбнулась ему в ответ, пожала плечами.

— Давай попробуем.

Мы прошли в наш номер. Глеб скинул свою мастерку, мы оба были в одинаковых спортивных костюмах, только размеры были разные. Он сполоснул руки, посмотрел на меня удивлённо:

— Аврора, ты так и будешь стоять? Раздевайся и ложись на постель.

Разделась. Стояла перед ним в одном купальнике. Глеб меня разглядывал. Я непроизвольно попыталась закрыть шов на животе, там, где мне делали кесарево сечение.

— Я некрасивая да, Глеб?

— Кто тебе сказал такую ерунду. Ты очень красивая.

— Но у меня этот шрам.

— Аврора, всё нормально. Ты у нас кто? Пластический хирург. Работаешь в центре пластической хирургии. Так что сделать операцию по удалению этого шва или сделать его как-то меньше, всё в твоих руках. Но я тебя и такую люблю. — Он подошёл ко мне, встал на одно колено и поцеловал мой живот. — Это ведь всё из-за меня. — Потом поднялся. — Давай ложись и я тебе сделаю массаж. Лечебно-эротический, если хочешь?

— Глеб, давай просто лечебный. Прошу тебя.

— Хорошо. Значит будет просто лечебный.

Лежала лицом вниз. Руки мужа были сильными, теплыми, даже горячими. Он разминал мне плечи, потом спину, поясницу. Слегка шлёпнул меня по ягодицам и поцеловал их. Уткнувшись в подушку, я улыбалась сама себе. Потом он разминал мои ноги. Вообще Глеб оказался очень хорошим массажистом. Я даже постанывала от наслаждения под его ладонями. Закончив, он опять шлёпнул меня по попе и поцеловал её через ткань трусиков. Мне хотелось, очень хотелось, чтобы Глеб ещё раз так сделал, но я промолчала.

— Всё, сокровище моё. Как тебе массаж?

— Обалденно. — Повернулась к нему. — Почему раньше ты никогда мне его не делал?

— Ты не просила. — Он пожал плечами. Я перевела взгляд на его штаны. Муж усмехнулся. — Аврора, извини, это организм на тебя так реагирует. Ничего с ним поделать не могу. Но ты не обращай внимания. Я пойду, душ холодный приму. Помогает.

Глеб прошёл в душевую. Я некоторое время сидела на постели, закусив нижнюю губу. Наконец решилась. Нельзя так с любимым мужчиной поступать. Сняла лифчик и тоже прошла в ванную. Глеб стоял под холодными струями. Оглянулся. На лице проявилось удивление.

— Аврора?

— Глеб, сделай душ теплее, а то я замерзну. — Он добавил горячую воду. — Глеб, прошу, ничего мне не говори. — Опустилась перед ним на колени. Провела руками по его ногам. Поцеловала его искалеченную ногу. Прижалась к мужу щекой, обхватив его обеими руками. — Я знаю, что тебе тяжело сдерживаться. Ты нормальный, молодой и здоровый мужчина. Я постараюсь облегчить тебе твою пытку, любимый мой.

Он был возбуждён. Да, я боялась вновь забеременеть, но ведь можно и по другому удовлетворить мужчину.

— Если ты решилась, чего тогда свои купальные трусики не сняла? — Спросил он, глядя на меня сверху.

— Я пока туда не готова. Прости меня. Но это же не столь важно? — Поцеловала его возбуждённое естество, а потом просто засунула его себе в рот. Я знала, что и как нужно делать. Глеб сам меня этому в своё время научил.

Наверное, долгое воздержание так сказалось, но он довольно быстро разрядился. Не выпускала мужа изо рта, пока он не закончил. Потом вытерла губы и поднялась.

— Тебе стало легче, Глебушка?

Он обнял меня и прижал к себе.

— Спасибо, Аврора. Да, легче. Но хотелось бы продолжения.

— Потерпи немного. Прошу тебя. Я не отказываюсь. Просто потерпи.

— Потерплю. — Поцеловал меня в губы. — В конце концов, начало положено. Дальше, очень надеюсь, будет проще.

Мы стояли с Глебом обнявшись, под струями тёплого душа, как в прежние времена.

На следующий день посетили тренажёрный зал, где Глеб делал упражнения по составленной для него программе. Разрабатывал повреждённую ногу. Я тоже занималась. Тренеров было двое. Мужчина и девушка. Мужчина занимался с моим мужем, а со мной занималась молодая женщина. Мне всё понравилось, тем более в зале кроме нас было только ещё двое, супружеская пара в годах. После, посидели с Глебом в сауне. Поплавали в бассейне. Он догонял меня, я убегала. Веселились, как маленькие дети. Если он меня ловил, то в качестве награды получал поцелуй. Вечером, после ужина, гуляли с ним по дорожкам, среди сосен и елей. Потом сидели на скамейке. Неожиданно Глеб, глядя куда-то в даль, стал читать мне стихи. Я была очень удивлена этому.

С тобой побыть, хоть на мгновенье,

Тебя обнять, как лес весной,

Поцеловать, и сокровенье,

Тебя любить и понимать.

Тебе скажу люблю и просто,

Обнимем мы друг друга, вновь,

Тебе скажу, ты — откровенье,

Моей души, моя любовь.

— Глеб, я не верю.

— Чему не веришь? Что я люблю тебя?

— Нет. Я не верю, что это ты только что прочитал стихи. А кому ты их прочитал?

Он усмехнулся.

— А ты видишь тут ещё кого-то? Тебе прочитал.

— Как романтично. Знаешь, а у нас с тобой романтики почти и не было. Мне очень приятно. Спасибо тебе. — Держа его под руку, прижалась к мужу. Он обнял меня одной рукой.

— Как не было романтики? А рыбалка? Разве не романтично?

— Это когда я поймала большую рыбу?

— Конечно. Вот попрыгунья. Я столько охотился за этим марлиным, а ты раз и поймала! Сделала меня тогда ты, Аврора!

— А чьи это стихи?

— Не знаю. Прочитал в сети как-то. Понравились. Я и запомнил. Надеюсь, я заработал поцелуй?

— Заработал. — Поцеловала его. Он конечно же ответил. Сидели с ним и целовались на лавочке, как школьники. Я даже засмеялась. — А ещё почитаешь?

— Почитаю. Аврора, мы с тобой тут уже третий день. Скажи, тебе нравится здесь?

— Нравится. Я и правда чувствую себя здесь спокойной. Наверное, здесь в этом воздухе, в окружающей среде есть что-то, что успокаивает. Я сплю совсем без снов. И просыпаюсь отдохнувшей. Мне хорошо на душе, какое-то умиротворение. — Продумала немного и добавила. — Я вчера разговаривала с психологом. — Глеб взглянул на меня заинтересованно.

— И как? Результативно? А то с нашим психологом у тебя не очень получалось.

Я пожала плечами.

— Наверное, результативно. Мне с женщиной общаться как-то проще. Разговаривать на такие темы, чем с мужчиной. Извини.

— Не надо извиняться. Главное, чтобы у тебя было всё хорошо.

Я взглянула лукаво мужу в глаза.

— Глеб, я сегодня… — Помолчала, не зная, как ему сказать.

— Что сегодня?

— Я хочу сегодня спать с тобой. Без одежды. И чтобы ты не сдерживался.

— Неужели ты всё-таки решилась?

— Да. Я и сама этого хочу. Я очень по тебе соскучилась. Вчера ещё это поняла особенно сильно, там в душе. Но, Глеб, у меня будет одна просьба.

— Говори. Я всё сделаю.

— Я тебе в номере скажу, хорошо?

— Ладно. Тогда может пойдём?

— Ты такой нетерпеливый?

— Конечно. Я столько времени ждал. Готов бежать в номер вприпрыжку, даже без своей трости.

Мы оба засмеялись.

— Без трости не надо, любимый. И бежать не нужно. А то ещё ноге твоей хуже станет. И ты обещал мне почитать стихи.

— Хорошо. Слушай:

Тебя прекраснее в мире нет,

Ты словно солнце даришь свет,

Теплом души твоей согрет,

Я приношу любви обет.

Клянусь любить и почитать,

Клянусь жалеть и защищать,

И годовщины отмечать,

И если нужно — промолчать.

— Тоже в сети прочитал?

— Прочитал.

— А ещё почитаешь?

— Почитаю, в номере. Итак? Идём?

— Ты хитрый словно лис. Ладно пойдём.

Пока шли с Глебом по дорожке, шли не спеша, я прижималась к нему. На душе было радостно. Главное, чтобы он нормально отнёсся к тому, о чём я его попрошу. Вспомнила вчерашний разговор с психологом. Ей удалось меня разговорить. Может быть потому, что с женщиной мне было проще разговаривать о таких вещах. А может и сама обстановка способствовала этому. «Аврора, если ты хочешь обрести с мужем гармонию, ты должна первой сделать свой шаг вперёд. Не всегда близость заканчивается обязательной беременностью, особенно если об этом позаботиться заранее». Именно после этого разговора, я сделала вчера то, что сделала в душе, а сегодня я решилась на большее. И позаботилась о том, чтобы всё прошло благоприятно для нас обоих. Но я не знала, как Глеб отреагирует на мою просьбу. Ведь раньше мы не пользовались контрацептивами. Муж почему-то считал это между супругами неприемлемым.

Когда пришли в номер, я сразу же пошла в душ. Очень волновалась, словно перед первой брачной ночью. В душ пришёл и Глеб. Подошёл со спины и обнял, прижав к себе. Я чувствовала его тело. Его возбуждение.

— О чём ты хотела меня попросить? — Тихо спросил он, поцеловав меня в ушко. Я развернулась в его объятиях.

— Глеб, прежде чем у нас с тобой произойдёт это, ты должен будешь… — Я освободилась из его объятий. — Подожди, я сейчас. — Выбежала из душа и достала из кармана спортивной куртки упаковку. Вернулась к Глебу. Протянула ему — Вот. Пожалуйста.

Он смотрел на меня обескураженно.

— Однако, дорогая!

— Глеб, пожалуйста. Это временно.

— Хорошо. Успокойся, Аврора. Чего так разволновалась? Я сделаю так, как ты хочешь. И на что только не пойдешь, на какие жертвы, ради любимой женщины. Кошмар!

— Что, правда? Ты согласен?

— Конечно. Если дело только в этом, то ты могла давно мне уже сказать.

— Просто я не знала как ты к этому отнесёшься. Мы ведь не пользовались ими.

Глеб был сильно возбуждён. Я гладила его «нефритовый стержень», стоя перед ним на коленях. Перед тем, как одеть ему презерватив, взяла его естество в рот. Ласкала языком и возбуждалась сама. Не выпуская плоть мужа изо рта, стала ласкать себе грудь. Подняла глаза вверх. Он стоял, закрыв в блаженстве глаза и опираясь одной рукой о стенку душа. Наигравшись его естеством, выпустила изо рта, одела на него латекс и раскатала по всему стволу. Я сама уже была сильно возбуждена.

— Глеб, муж мой! Возьми меня сзади. — Развернулась к нему спиной и прогнулась, расставив ноги. Просунула между своих ног руку и взяв его плоть в ладошку, направила в своё изнывающее жаждой по мужчине лоно. Глеб ворвался в меня резко. На всю свою длину, моментально заполняя меня. Больно не было. Наоборот, я громко застонала, поддаваясь назад и ещё больше насаживаясь на него. Одна его рука легла на мою талию, вторая нырнула к моей груди и сжала её, пропуская возбуждённый сосок между пальцами. Глеб начал движение, всё убыстряясь. Я сотрясалась от толчков его тела и хотела ещё, сильнее, быстрее, глубже. Я перестала упираться руками в стенку душа, Глеб держал меня обеими руками, сжимая и расплющивая груди. В моих глазах потемнело. Я закричала от накрывшего меня счастья и невероятного экстаза, словно гигантской волной, в которой я начала тонуть…

У меня все получилось. Поздно за полночь, я лежала расслабленной на груди своего мужа. Я была счастлива. Мы с ним словно двое, страдающих от жажды в пустыне, наконец дорвались до живительного источника. И долго не могли утолить свою жажду, свой голод. У меня даже влагалище немного побаливало. Это была какая-то приятная боль.

— Глеб. — Тихо сказала я, рисуя на его груди замысловатый узор пальчиком. — Ты обещал мне стихи.

Он погладил меня по спине. От лопаток до ягодиц.

— Раз обещал, значит обещание надо выполнять.

Как рассказать тебе без многоточий

О чувствах? Как вместить мне в строчки

Слова любви безбрежной, словно море?

Ты разглядишь, любимая, быстрей во взоре,

Почувствуешь в руках и с губ моих испьёшь —

О том, как я люблю, ты всей душой поймешь!

Я лежала, слушала его и улыбалась. Потом перевернулась на спину. Раздвинула ноги и погладила себя между ними. Глеб смотрел на меня, улыбаясь.

— Что, Аврора?

— Мне хорошо, любимый. Я натрудилась здесь у себя изрядно.

Муж наклонился ко мне, к низу моего живота и стал целовать. Я закрыла глаза, гладила его по волосам, пропуская их сквозь пальцы и уплывала на волнах блаженства. Он вновь довёл меня до состояния, когда ни о чём не думаешь, а хочешь только одного, ощутить его плоть в своей плоти. Что бы он заполнил тебя всю. Я и ощутила его. Он входил медленно, словно боялся причинить мне боль. Но я сама решительно поддалась к мужу, насаживаясь сама на его член. Ночь страсти, неги, похоти и желания продолжилась…