Головная боль генерала Калугина, или Слава для Славы

Глава 10

Почему-то Слава считала, что она всесильная, способна держать любую ситуацию под контролем, что ничего не может произойти без её ведома, а если случится – она всё уладит. Сможет, выдюжит, как это случалось если не сотни, то десятки раз за её недолгую жизнь.

Даже здесь, на дальних позициях, посредине воюющей страны, где поговорка «пуля – дура» актуальна как нигде, Слава верила в себя. Жизнь одним-единственным щелчком по носу показала – вся Славкина бравада выеденного яйца не стоит.

Взрыв среди белого дня, когда казалось, вокруг совершенно безопасно. В итоге – поделённая на до и после жизнь. Всё, что помнила Слава – вспышка, удар в спину от взрывной волны, тяжёлое тело кого-то сверху, полный нос набитой пыли, а дальше непроглядная темнота.

Открыла глаза от резкого запаха, не сразу сообразила, где находится. На долю секунды показалось – всё, что произошло до этого: прилёт на военную базу с гуманитарным грузом, нелепый побег, спасение на позициях, ожидание подмоги – всего лишь сон.

– Не шевелись, – услышала голос Анатолия Юрьевича. Выходит, не сон.

– Я ранена? – пересохшим ртом прохрипела Слава.

– Нет, слава богу, – ответил врач. – Возможна контузия.

– Ясно, – кивнула Слава, повела взглядом по сторонам.

Виски ломило, в глазах плыло, но в целом состояние было терпимое, иногда поутру, после излишнего принятия на грудь, бывало хуже.

На соседней койке с закрытыми глазами лежал Дрон с голым торсом, грудь равномерно поднималась и опускалась, низ прикрыт простынёй, рука перевязана. Больше никого не было.

В течение бесконечной минуты пришло понимание, что произошло, вернулись воспоминания. Она ещё раз оглянулась в поисках сестры. Быть такого не могло, чтобы Славу зацепило, а Ляля не сидела рядом… что-то здесь было нечисто.

– Ляля где? – впилась она взглядом в Анатолия Юрьевича. – Где Ляля?

– Лежите, болящая, с Лялей всё нормально…

Под кривой подбадривающей улыбкой скрывалось что-то, и это «что-то» сильно не понравилось Славе. Отчаянно не понравилось, вызвало протест, желание вскочить и немедля действовать.

– Где Ляля? – Слава подскочила на кровати, стены блиндажа санчасти покачнулись, она сумела удержаться, тряхнула головой, упрямо удержавшись на ногах. – Что с моей сестрой? – проговорила она по слогам, на удивление твёрдо и громко, будто только испила ледяной, освежающей воды, а не мучилась от жажды.

– Вернись в постель, – Анатолий Юрьевич примирительно положил ладони на плечи Славы.

Она тут же отбросила руки, вывернулась, двинулась к дверям, на ходу одёргивая футболку. Или она сейчас же выяснит, где Ляля, или…

Никаких или! Она выяснит, где Ляля.

– Слава? – у дверей встретилась Дарья, более того, попыталась перегородить ей проход, смотря с подозрительной жалостью. – Слава, вернись в кровать, пожалуйста.

Слава окинула взглядом достаточно высокую, фактурную фигуры соперницы, вытянула вперёд руку, давая понять, что лучше не стоять на её пути. Отоварит – мало не покажется. Дарья не вняла. Недолго думая, Слава заставила её перегнуться пополам одним хорошо поставленным ударом в солнечное сплетение. Да, она не гуманистка, когда становятся на её пути, когда речь заходит о дорогих ей людях. Сметёт любого, отринув любые потуги совести и жалости.

Быстро добралась до блиндажа, где было подозрительно тихо. Подошла к дверному проёму столовой, увидела молчаливо стоящий личный состав, командира, нервно стучащего костяшками пальцев по столу, капитана Бисарова – он же Гусь – сидящего на скамье, обхватив голову, мерно покачивающегося из стороны сторону. Майора, смотрящего в никуда невидящим взглядом.

Потом, не обратив внимания на подошедшую, заговорили, заставив Славу обратиться в слух. Выходит, Лялю похитили. Вот так, среди бела дня, прямо из-под носа военных. Из-под её, Славкиного, носа! А она-то, дура, верила, что всё держит под контролем, что не существует ситуации, при которой она растеряется, что может произойти ситуация при которой она бессильна…

А эти горе-вояки? Просто сидят, вздыхают и ничего не делают? Сборище выпускниц института благородных девиц, а не военнослужащие.

– Что значит «ждать»? – вышла в центр помещения Слава. – Офонарели, что ли? Эта деревня в трёх шагах отсюда.

Она слышала название населённого пункта, где предположительно находилась Ляля, и точно знала, что расстояние – рукой подать.

– Операция по освобождению заложницы проводится, Владислава, – спокойно ответил полковник Дудко, после сжал губы в тонкую линию, придав и без того твёрдому выражению лица агрессивности.

– И вы собираетесь просто ждать? – уставилась она сначала на полковника, потом перевела взгляд на Бисарова, у которого желваки жили отдельной жизнью, как и вены на руках. – Ополоумели, да? – впилась глазами в майора Андронова. Могла бы – убила, испепелила, смешала с пылью прах и развеяла по ветру. – Просто сидеть, сложа руки, когда Лялька в нескольких десятках километров отсюда?

– Есть приказ командования, – бесцветно ответил майор, избегая смотреть на Славу.

Приказ… Неисполнение приказа – уголовная ответственность, она знала, но должно же быть что-то над. Выше, сильнее, важнее, то, чем руководствуются люди, а не пешки. Люди! С головами, душами, сердцами.

– Да пошли вы в жопу! – выкрикнула Слава.

В глазах снова потемнело, она покачнулась, едва не упала, молнией в голове пронеслась невыносимая боль, сердце истерично забилось, грозя захлебнуться и лопнуть. Развернулась и рванула на выход, плохо соображая, куда бежит, зачем. Кажется, за ней кто-то двинулся, она не сообразила.

В голове оглушающим рефреном звучала мысль: Спасти Лялю! Любой ценой, любым способом, каким угодно чудом!

Плевать ей на приказ. Она сама себе командование, сама себе совесть, сама себе друг и враг! Что ей сделает это сраное командование? Правильно, ничего! А если и сделает – наплевать. Наплевать. Нап-ле-вать!

Выскочила из траншеи, ловко подтянувшись, почему-то вспомнилось, что Ляля могла выбраться с такой глубины только за руку с кем-то… промчалась несколько метров к стоявшим вдали джипам, распахнула дверцу одного из них. Отлично!

Устройство максимально простое, без причуд. Главное – не удобство, не высокие технологии, а неубиваемость и высокая проходимость. Механическая коробка передач для Славы не проблема, найти ключ в салоне – тем более. Несколько движений, стиснутые до боли зубы, столб пыли из-под колёс.

Слава всегда отлично ориентировалась в пространстве. Несколько лет занятий в секции спортивного ориентирования, потом пеший туризм закрепили в ней этот навык. Перед глазами возникла карта страны, моментально высветилось название необходимого населённого пункта, сам построился маршрут, никакой GPS навигатор не нужен. Терминатор, а не девушка двадцати двух лет от роду.

Она сама заберёт Ляльку, и чёрта с два её остановят. Ни свои, ни чужие, никто, никакая сила во всей Вселенной не сможет остановить Калугину Владиславу.

Пусть командование со своими приказами утрётся. Дудко пусть утрётся! Бисаров утрётся! Майор… О, не было в обширном словарном запасе Славы таких слов, чтобы передать отношение к Андронову… Не существовало, и придумать она не могла, не сейчас. Сначала вытащит Лялю, а потом… потом… потом сотрёт с лица земли этого паука, раздавит.

Глянула в зеркало заднего вида, бронированный джип, на котором их с сестрой доставили на позиции, нёсся следом. Надавила на педаль газа, выжимая из машины всё, что возможно, сверх возможного. Столб красного песка вперемежку с густой пылью закрыл вид на автомобиль сзади. Она вцепилась в руль, сжала зубы сильнее, попыталась разогнать джип быстрее, запустить на максимум, взлететь, если получится.

Через пару минут раздался грохот, скрежет. Славу подбросило на сидении, покачнуло из стороны в сторону, лишь машинально накинутый ремень безопасности спас от полёта через лобовое стекло. Капот её джипа протаранил бок бронированного автомобиля, перекрывшего путь. Показался Андронов.

Быстро подошёл к двери, рванул на себя, отстегнул ремень, бесцеремонно выволок Славу, молча ощупал, как бесчувственный кусок бревна, на предмет повреждений. Тряхнул, словно куклу, явно горя желанием не просто потрясти, а оторвать голову и выброситься шакалам, не сходя с места.

– Жива? – наконец, произнёс он. Вернее, прохрипел, давясь собственной злостью.

– Да пошёл ты! – заорала Слава.

Если она и была контужена до этого и получила травму при ударе, то попросту не чувствовала этого. Какой-то ядовитый, до сего момента неведомый ей коктейль поднимался в ней, закипал, грозя разнести всё на своём пути.

– Слизняк, марионеточный вояка! Не можешь ничего, не хочешь, за погоны трясёшься, за место тёплое – так отвали подобру-поздорову! Я сама заберу сестру, верну её!

– Военная полиция уже работает, операцией спасения командуют, есть приказ ждать.

– Жди! Можешь пикничок забацать, пока ждёшь! Я ждать не собираюсь!

Развернулась, побежала в сторону бронированного джипа, рванула на себя тяжёлую дверь, нырнуть в салон, заблокировать двери не успела, зато схватила лежащий на сиденье автомат.

– Отвали от меня, Андронов, – чётко проговорила она, направляя оружие на майора.

– Ты правда думаешь, что убить человека легко? – прищуриваясь, смерил он взглядом угрожающую.

– Человека, который мешает спасти сестру – легко, – ответила Слава и пустила гремящую, отдающую во всё тело очередь в землю.

В назидание. Чтобы не сомневался. Говорят, она «отбитая наглухо», не зря говорят.

Майор не пошевелился, как стоял, так и продолжил стоять, напрочь игнорируя возможность отправиться к праотцам. Или не верил в то, что такое возможно, или не боялся смерти, или был ещё более «наглухо отбитым».

– Отошёл, – Слава навела дуло на майора, показывая, чтобы он отошёл от двери, пропустил её.

– Ты – дура, – спокойно ответил Андронов, однако с места не сдвинулся. Просто-напросто констатировал факт, с которым Слава согласилась. Она – дура. Только она хотя бы что-то делает, а не сидит на жопе ровно, потому что приказ. Плевать она хотела на все приказы, вместе взятые! – Через сорок минут ты будешь в деревне, разворошишь осиное гнездо, сорвёшь операцию людям, которые знают, что делают. Через сорок пять минут погибнешь сама – с тобой, на твоё счастье, церемониться не станут, уберут сразу, не разбираясь, что ты женщина. Через сутки погибнет твоя сестра – вот ей достанется, должна понимать, о чём я говорю, – посмотрел прямо в глаза Славе.

– Фиг они меня уберут, – окрысилась Слава.

Через какую-то долю секунды, Слава не успела моргнуть, как автомат был выбит из её, казалось, крепких рук, сама она сцеплена стальным захватом майора, а в ребро с силой упирался пистолет майора, доставляя ощутимую боль.

– Вот об этом я и говорю, Слава, – проговорил Андронов, надавливая сильнее. – Ты физически развитая, спортивная, выносливая девушка, но ты девушка – невысокая, с маленьким весом, а там боевики, которые тренировались убивать не один год своей жизни. Убивать – цель их существования. Не призрачные идеалы, которым они якобы служат, а смерть. Ты не спасёшь сестру, а погубишь её и себя, убив тем самым свою семью.

– И тебя, – зло выплюнула Слава.

Андронова точно по голове не погладят за гибель дочерей самого Калугина. Дисбатом не отделается, хорошо, если отец в ярости физически не устранит.

– И меня, – спокойно согласился майор, как-то странно согласился, с непонятной Славе интонацией, незнакомой.

Он отвёл дуло от бока Славы, убрал пистолет в кобуру, перехватил Славу, как тряпичную куклу, не давая и шанса на сопротивление. Какой же он сильный всё-таки, тело как из стали, каждое движение мышц – словно отлаженных механизм, работающий без устали.

Поставил перед собой, посмотрел прямо в глаза, снова Слава увидела жёлтые лучи на светло-карей радужке и тёмный ободок вокруг. И что-то ещё, что не увидела, скорее почувствовала, ощутила позвоночным столбом, что не понравилось, чему противилась всем организмом, телом и разумом.

– Мы спасём Леру, Слава, спасём, вытащим. Я вытащу, – проговорил по слогам Андронов, словно гипнотизировал словами. – Всё будет хорошо, с ней всё будет хорошо, я вытащу Леру, вытащу, – размеренно повторял, кажется, сотни раз, заевшей пластинкой:

– Всё будет хорошо, с ней всё будет хорошо, я вытащу Леру, вытащу. Всё будет хорошо, с ней всё будет хорошо, я вытащу Леру, вытащу. Всё будет хорошо, с ней всё будет хорошо, я вытащу Леру, вытащу. Всё будет хорошо, с ней всё будет хорошо, я вытащу Леру, вытащу…

Пока у Славы не закружилась голова, пока она не провалилась в этот карий взгляд, не зависла на жёлтых лучиках, запутавшись в них, как в паутине, пока, чтобы выбраться из одуряющего морока, не провела удар левой прямиком в печень – одно из самых болезненных мест.

Андронов чуть отшатнулся, выдохнул сквозь зубы, зажмурился от боли, открыл глаза, качнул головой, будто уговаривал себя успокоиться, и наконец хрипло проговорив:

– Блять, ты заноза несносная, – обхватил крепкими, горячими пальцами лицо, надавил с силой, а после…

После впился ртом в губы Славы, заставляя одним напористым движением, ответить на поцелуй. Сойти с ума, провалиться в бездну, из которой уже не выбраться. Обмякнуть, ослабнуть, сдаться на волю победителя…

Горячее, влажное дыхание, движение губ, языков, укусы, грозящие стать невыносимо болезненными. Сорвавшиеся звуки, стоны, хрипы. Жажда, которую никак не утолить, только продолжающимся до бесконечности, жарким, жадным, алчущим сплетением губ.

– В машину, – оторвавшись, проговорил майор, подталкивая потерявшую ориентацию в пространстве Славу.

На позиции они вернулись быстро и молча. В блиндаж вошли так же молча, не глядя друг на друга. Андронов распахнул штору в их Лялей комнату, усадил Славу на стул, взял скотч и, сжав губы, связал ей руки, как наручниками, под взглядом личного состава.

– Попытаешься бежать, свяжу ноги, – всё, что произнёс. – Изотов, головой отвечаешь, – кивнул Платону, развернулся и вышел.

– Славк, давай без чудачеств, – обречённо проговорил Платон. – Без того тошно.

– Ладно, – выдохнула Слава. – Ссать захочу, размотаешь или штаны снимать будешь?

– Штаны, – кивнул Платон. – Нахер тебя, Слава, не до шуток.

За временем Слава не следила, минуты тянулись как часы, часы казались вечностью, день превращался в бесконечность. Личный состав куда-то исчез, рядом остался Платон и ещё несколько человек, нервно переглядывающихся друг с другом. И курящий без остановки майор Андронов.

Появившемуся из ниоткуда старшему брату Слава почему-то совсем не удивилась. Генерал ФСБ должен был отдыхать в сибирском селе, посреди бескрайней тайги, на берегу многоводной реки, но оказался здесь – в пустыне. Дело житейское…

– Понятно, – всё, чем прокомментировал он связанные руки сестры.

Оторвал скотч резким движением, размял тонкие Славины запястья, крепко обнял, давая окунуться в родной до одури запах. Так пах папа, мама, дом, так же пахла Лялька…

– Всё, не реви, – шепнул он. – Сейчас Леру заберём, и домой.

Она успела обнять на прощание Платона, чмокнула в щёку Лёшку, пообещав с оказией прислать килограмм сто отборного картофеля. Оглядела комнатушку, в которой провела без малого неделю, схватила свои черновики, наброски рисунков Ляли, среди которых в основном красовался Гусь, и направилась в сторону вертолёта.

В кабине ждал Андронов. Они коротко переговорили с Игнатом, обсудили нюансы предстоящей операции. Слава чувствовала себя загнанным в угол, ничего не контролирующим, не решающим зверьком. В безопасности, да, но… невыносимо тошно.

Тревога, помноженная на животный страх за сестру, не проходящий ужас не давали покоя, не оставляли ни на секунду. Внутри что-то клокотало, бурлило, рвалось наружу, заставляя напрячься всем телом, чтобы не заорать во всё горло. Отчаянно, надрывно, на весь грёбаный свет, чтобы лопнули барабанные перепонки, порвались голосовые связки, чтобы сердце разорвалось, потому что иначе – никак.

– Всё будет хорошо, – услышала сквозь шум мотора и грохот лопастей, подняла взгляд на того, кто говорил.

Вячеслав Павлович улыбнулся Славе, провёл внешней стороной руки по щеке, мягко прикоснулся к губам, игнорируя смотрящего в сторону Игната.

Это было последнее, что запомнила Слава перед тем, как в кабине вертолёта оказалась Ляля в отвратительном чёрном балахоне, пахнущем пылью и ванильно-цветочной сладостью, а распластанное тело Андронова, оставшееся внизу, постепенно превращалось в точку…

Всё будет хорошо, с ней всё будет хорошо, я вытащу Леру, вытащу.

Всё будет хорошо, с ней всё будет хорошо, я вытащу Леру, вытащу.

Всё будет хорошо, с ней всё будет хорошо, я вытащу Леру, вытащу…