Головная боль генерала Калугина, или Слава для Славы

Глава 5

Университет Слава окончила с красным дипломом, иначе быть не могло. Уж такая она уродилась – способная, схватывала материал по щелчку пальцев, спортивная. Работу же найти не могла. Вернее работы, любой, в том числе высокооплачиваемой, было много, а той, что интересовало Славу – нет.

Ей даже предложили должность редактора на одном из центральных каналов в передаче, посвящённой здоровью подрастающего поколения со знаменитым ведущим – педиатром, регалии и заслуги которого не поместились бы в титры. С ума сойти, насколько подходящее предложение для дипломированного военного журналиста!

И это ей – Владиславе Калугиной, которая в педиатрии понимала чуть меньше, чем ничего, а от вида скачущей малышни впадала в реальный ступор.

Никаких сомнений, кто подсуетился, у Славы не было. Только ей подобная «щедрость» претила от всей души. Спасибо великодушно, справится сама. Руки, ноги, главное – светлая голова имелись. Отцу нужно носиться на побегушках у светила педиатрии, пусть носится. Слава обойдётся.

Летом Слава путешествовала, наслаждаясь беззаботной жизнью после сложных лет учёбы. Три недели провела в Приэльбрусье, сначала с одной компанией, потом поднялась на Эльбрус с группой Бармалея. После зимнего, подъём показался прогулкой в Зарядье. От скуки навестила Горный Алтай, обалдела от количества туристов, вернулась в раздражении домой. Перехватила денег у родной сестры Ляли, куда более сговорчивой и послушной дочери, и ранней осенью прошла треккинговой тропой Tour du Mont Blanc – вокруг Монблана. Альпы, Франция, Швейцария и Италия – красота!

Продолжала вести блог, в основном о путешествиях. Предпочла бы писать материалы по профессии, но где взять такой материал. Оставались горы, пешие маршруты, роуп-джампинг, боевые единоборства.

Зимой перебивалась на фрилансе. Финансовую помощь от отца не принимала принципиально, тем более после того, как тот перекрыл ей все пути трудоустройства по полученной специальности. Думал, пропадёт Слава, придёт на поклон, найдёт «нормальную работу», будет бегать по коридорам телестудии с папкой в руках, заглядывать в глаза именитому ведущему, вилять хвостом перед его регалиями? Или того хуже – замуж выйдет или хотя бы постоянным мужчиной обзаведётся, отношения строить начнёт? Сейчас!

Весной Слава узнала по своим каналам, что можно попасть на военную базу, написать репортаж для небольшого, набирающего обороты издания. Через знакомых, правдами и неправдами, добилась разрешения составить компанию сестре, которая вздумала направиться в проблемный регион с гуманитарной миссией от фонда «Надежда», которой руководили Калугины.

Слава Лялю поддерживала. Идейно она была за благотворительность, тем более фонд существовал больше пяти лет, зарекомендовал себя с лучшей стороны. Однако иллюзий не питала.

Куцей телогрейкой душу не согреешь. Чтобы остановить то, что происходит в регионе, необходимо было показать людям правду. Такой, какая она есть. Без прикрас, осуждения, выказывания своей позиции, угождения любой из сторон конфликта, а сторон этих было насчитано. Журналисты не имеют права молчать. Общественность должна быть в курсе происходящего.

Мечты о раскрытии глаз общественному мнению и журналистских лаврах длились недолго. Отец и здесь протянул руку. Приставил «телохранителя» к сёстрам, что, в общем-то, было ожидаемо. Ужас состоял в том, кто был этим «телохранителем».

Андронов Вячеслав Павлович, собственной лизоблюдной персоной. Просто наказание какое-то. Рок!

На погонах всё ещё красовались звёзды майора. Не помогло подмахивание генералу, не сложилось, не срослось. Решился на ещё один заход. Отлично, просто шикарно! Хотелось рвать и метать, матом визжать хотелось.

Славу едва не вывернуло, едва она увидела отутюженного майора, гладенького, аккуратненького, такого приторно сладкого, с модельной стрижкой по уставу, в начищенной до лакированного блеска обуви, выбритого до гладкости байкальского льда, не меньше.

Феномен какой-то, честное слово. Она видела, как немногочисленные женщины, попадающиеся на военном аэродроме и базе, глазеют на Андронова, строят ему глазки, у неё он не вызывал ничего, кроме откровенного неприятия. Даже внешне, если убрать за скобки лизоблюдство и подхалимаж Калугиным, был противен.

Объективно Андронов интересный мужчина, пусть не во вкусе Славы. В её вкусе мужчин в принципе не существовало. Не встречалось и быть не могло.

Может быть, лет через семьдесят она выйдет замуж за крепкого дедка, чтобы он носил из магазина картофель и вино, но искренне надеялась, что к тому времени с этой функцией отлично будут справляться роботы-доставщики.

Пока же мужчине места в жизни Славы не было. Не было ни единой, даже гипотетической возможности, что какая-то особь противоположного пола заинтересует её.

Вячеслав же Павлович, несмотря на острую неприязнь к нему, почему-то задерживал на себе взгляд, что нервировало ещё сильнее, чем его начищенный до глянца внешний облик. На параде более расхлябанные военнослужащие, чем Андронов в повседневной жизни. Иногда казалось, если провести по нему пальцем, раздастся скрип.

Про себя Слава сравнивала Вячеслава Павловича с каким-нибудь опасным, тем и привлекательным гадом из отряда пресмыкающихся. Согласитесь, завораживающее зрелище, когда чешуйчатая кожа блестит на солнце, а пружинистое, сильное тело двигается поистине грациозно. Только гад от этого не перестаёт быть гадом, а значит, любой здравомыслящий человек будет держаться от него подальше.

Слава бы с радостью держалась как можно дальше от майора, а вот у него, вернее у отца, перед которым тот выслуживался, явно был другой план. Вячеслав Павлович не спускал глаз со Славы, неотступно находился рядом, прожигал взглядом, от которого становилось не по себе.

Точно такой же взгляд она чувствовала в базовом лагере. И как бы не отбрыкивалась Слава, не ершилась в собственных глазах, ей не нравилось, когда мужчина смотрит на неё так… как на существо второго сорта, недочеловека, на… шлюху. Тем более – Вячеслав Павлович смотрит.

Почему? Она сама не понимала, задумываться не собиралась. Чем меньше в её мыслях Лизоблюда Павловича, тем лучше.

Неугомонная натура Славы потребовала действий, как только сёстры ступили на взлётно-посадочное поле военной базы, вдохнули разгорячённый воздух пустыни, раскинувшейся за бетонными стенами. О чём, в самом деле, она могла здесь написать? О личном военнослужащих нельзя – запрет. О военных операциях – тем более. Оставалась судьба прибившегося кота, осторожно про быт или меню столовой. Обалдеть, как актуально, главное – неизбито…

Сбежать с базы оказалось легко, это только человеку, не знакомому с системой, кажется, что у служивых дисциплина, учёт и контроль. Для Славы – росшей среди военных, в детстве и юности бывшей хвостиком старших братьев, кружащейся среди друзей отца, проучившейся в военном университете, – лазейки, хитрости, пресловутый человеческий фактор были как на ладони.

Она честно хотела добраться до лагеря беженцев, поговорить с военными, прожить с ними пару дней бок о бок, увидеть то, что возможно другие корреспонденты не видели или видели не под тем углом. Честно считала, что сопровождение гуманитарного груза – миссия, пусть и непростая, но точно не смертельно опасная.

Всего лишь груз, всего лишь дорога, пересекающая пустыню, всего лишь позиционные бои где-то вдалеке.

Иначе бы никогда не взяла с собой Лялю. Ни за что! Улизнула бы сама, вывернулась, выкрутилась, но сестру не подставила. Не рождена Ляля для подобного экстрима, не нужно ей ничего подобного.

Говорят, трудности закаляют. Глупости говорят. Трудности закаляют смелых, слабых – ломают. Ляля была сильной по своему, её в доменную печь для переплавки отправлять не нужно. Из другого материала сделана.

Бой начался внезапно. В буквальном смысле разверзлись небеса, земля перевернулась, раздался оглушительный грохот, пугающая трещотка автоматных очередей, крики, вопли, хрипы, смешанные с красной пылью, поднявшейся непроглядным столбом.

Испугаться Слава не успела. Единственное, что сообразила – упасть, прикрыв голову руками. Отыскала глазами берцы маленького размера – точно Лялины, – торчащие из-под колеса внедорожника, и ловко поползла в её сторону.

О себе совершенно не думала. С ней-то что станется? Слава ясно осознавала, что во внешнем хаосе боя она в относительной безопасности. Понимала, что бой – это наука, как и выживание в бою. Гоняли их в университете не на шутку, преподаватель на полигоне считался настоящем зверем, казалось, он испытывает физическую радость, заставляя девочек падать, группироваться, бежать, ползти. Оказалось, человек знал, что делал. А вот на что способна психика совершенно неподготовленной Ляли – вопрос открытый.

Почти добралась, как, отвлёкшись на долю секунды, потеряла сестру из вида. Вот она пряталась за колесом внедорожника, сжавшаяся в напряжённый, перепуганный комочек, а вот – пропала. Накатившую панику мгновенно развеял вид на знакомую обувь перед глазами. Просто чёртово чудо. Берцы пустынной расцветки, среди пустынной пыли, стоящей столбом, начищенные до скрипучего блеска…

Способность майора выглядеть сверкающим пятаком нужно на ВДНХ демонстрировать! Или в цирке.

Если Ляли нет, а майор здесь – значит, это он утащил сестру. Неважно куда, важно, что наверняка в более безопасное место.

В моменты опасности способность трезво мыслить отделялась от Славы и начинала жить своей жизнью. Отметала лишние эмоции, обиды, напускную или реальную неприязнь – всё, что мешало анализировать, понимать происходящее. Слава видела суть вещей, смотрела сразу в корень и делала правильные выводы.

В единое, промелькнувшее молнией мгновение, Слава осознала, что в военную точку, даже если возможность попасть под обстрел равнялась жалкой тысячной доли процента, отец с неподготовленным человеком сестёр бы не отправил.

Значит, Андронов знал, что делал, делает и будет делать. Значит, если не Слава, то Ляля точно окажется в безопасности.

Каким-то до дрожи знакомым жестом Андронов дёрнул на себя Славу. Флешбеком, среди жары, пустынной пыли, забившейся в рот и нос, пронеслось воспоминание о пронизывающей стуже, шквальном ветре и горняшке, так некстати накатившей за несколько метров до вершины.

Слава рефлекторно скосила взгляд на звук автоматной очереди, раздавшейся совсем рядом. Вздыбился от пуль утрамбованный годами песок. Они входили в мякоть пустыни, как в масло. Раздался отборнейший мат, на Славу свалился служивый, в светло-голубых, прозрачных глазах застыло детское недоумение. Сухие губы скривились от боли, нос картошкой дёрнулся.

Миха… Парень, который ехал с ними с сестрой. Совсем простой, незатейливый, говорящий с заметным диалектом, не обременённый высоким интеллектом. Эдакая соль земли, без которой никак и никуда таким Славам, Лялям, их отцу.

– Миха! – крикнула Слава, отмахнулась от Вячеслава Павловича, у которого точно не стояла задача спасать рядовых солдат.

Его задание – Владислава и Валерия Калугины. Их безопасность и благополучие.

Слава ловко перекатилась, вывернулась из стального захвата майора, подлетела к Михе, схватила его, на ходу оценивая ущерб – уж как могла. Нога неестественно вывернута, на бедре быстро увеличивающееся пятно крови, по кисти руки стекает кровь. Голова цела, грудная клетка скорей всего тоже, есть шанс, что внутренние органы не задеты, но быстрая кровопотеря сильно пугала.

– Хватай так, – раздался приказ над ухом Славы. – На счёт два, – распорядился он, поняв, что бросать Миху Слава не собирается.

Даже если она погибнет, если попадёт в плен из-за своего решения – да и насрать. Из-за дочери генерала Калугина перекопают эту сраную пустыню, сравняют с землёй регион, а судьбу рядового запросто спишут на планируемые потери. Но хрен там ночевал, господа служивые, хрен там ночевал. Слава своего не бросит, рядом будет, пока сама дышит. Потому что она такая…

Уж какая уродилась, такой и жить на свете. Или умирать.

До стоявшего невдалеке внедорожника добрались быстро. Слава сама не поняла, откуда у неё взялись силы. Адреналин шпарил по венам, опережая круги кровообращения, насыщая кровь до краёв, проникая в каждый сосуд, клетку, ядро.

Она не чувствовала ни страха, ни усталости, ни ужаса, лишь запредельный, нездоровый драйв, от которого наверняка будет отходить тяжелее, чем от пресловутой горняшки. Но прямо сейчас адреналин помогал действовать, мгновенно выполнять короткие указания Андронова, соображать удивительно ясно.

Слава запомнила всё в мельчайших подробностях, от лица чернобрового лейтенанта, говорящего с Михой за секунды до нападения, до модели и номера внедорожника, в котором их с сестрой увозил Андронов.

Направление дороги, пыль столбом, автомобиль, который мчался им навстречу, чтобы отбить от боевиков, почуявших добычу. Поняла расположение позиций, где оказались. Внутренний компас у Славы, как у любого походника, работал безошибочно. Ориентация на местности и в пространстве была вшита на подкорку. Она даже безошибочно определила название остатков населённого пункта, куда их привезли. Смотрела карту местности перед тем, как отправиться в пункт.

Сразу запомнила немного удивлённые, взбудораженные лица военных. В память прочно врезались имена, звания, особенности внешности.

Мозг Славы работал в те часы на какой-то беспредельной скорости, с беспрецедентной чёткостью. Семейная особенность, можно сказать породная, результат селекции не одного поколения военнослужащих.

А потом, ближе к ночи, когда события дня промелькнули вспышками, навсегда засев в воспоминания, на Славу накатило…