Головная боль генерала Калугина, или Слава для Славы

Глава 18

Праздник, поначалу выглядевший как детский – с парочкой весёлых аниматоров в костюмах мультипликационных героев, которых Слава знать не знала, с запуском мыльных пузырей, конкурсами, раздачей дозволенных родителями сладостей и символических призов, – постепенно превращался во взрослые посиделки.

Святослав и парочка его ровесников ожидаемо устали после полутора часов активных развлечений, начали жаться к родителям, капризничать. Дети постарше продержались дольше, но и они, в конце концов, отпустили развлекающую команду и сменили локацию.

Кто-то осваивал небольшую детскую площадку с парой качелей и песочницей, кто-то крутился вокруг взрослых. Девочки оккупировали небольшой хореографический зальчик и отданные Машей на растерзание ненужные наряды, в основном шифоновые юбочки и пару пачек. Мальчишки исследовали окружающий мир, крутились вокруг поленницы и сарая с «сокровищами». Пилами, топорами, плоскогубцами, наконец, настоящей драгоценностью – газонокосилкой!

Взрослым приходись глаз не спускать с шустрой малышни, готовой в любой момент устроить локальный армагеддон, уничтожив последние нервные клетки родителей.

Коллективно было решено отправиться в баню, которой оказался второй дом на участке в виде двухэтажного сруба. На первом этаже расположилось парное отделение с душевой, предбанник и просторная зона отдыха с длинным столом, массивными лавками, кухонным гарнитуром в цвет дерева и настоящим камином. На втором две небольшие жилые комнаты, куда вела крутая лестница.

Оказалось – эти две комнаты и были пристанищем Славика. В «большом доме» у него когда-то была площадь, но по мере того, как росла сестра, а он становился старше, нужда в автономном жилье становилась актуальней и актуальней. В итоге Славик отделился, пристроив добротный второй этаж к бане.

Не так и плохо, собственно, даже хорошо, – сделала вывод Слава после посещения комнат по приглашению хозяина дома.

Одна комната – гостиная, метров пятнадцать. С небольшим диваном, телевизором, книжными полками вдоль почти всех стен, там же чайный столик и, что сильно удивило, кальян. Неожиданная вещь для майора Андронова, с которого пионерам бы брать пример. Шок-контент!

Вторая – спальня с низкой широкой кроватью вдоль стены, с видом на озеро в окружении деревьев в панорамном окне. Любой владелец экоотеля захлебнётся от зависти, увидев этот вид. С этой мечтой конкурировать могут, пожалуй, лишь высокогорные номера, и то, далеко не все.

Между комнатами пристроилась гардеробная, где, естественно, царил идеальный порядок.

– Не придумал, куда шкаф пристроить, сделал из кладовки, – пояснил Славик свой замысел. – Дальше со снарягой такая же.

– Круть, – кивнула Слава.

В её съёмной двушке вечно не хватало места для снаряжения, половину зимы она спотыкалась о разбросанные палатки, крюки, верёвки, потом отвозила в родительский дом, чтобы по весне волочь обратно. Захламлять квартиру на Патриках рука не поднималась, где Патрики, а где Славка с её горой снаряжения и вечным бедламом в жизни и квартире.

Долго рассматривать апартаменты не пришлось, хотя мелькнула у Славы мысль задержаться, глядя на постель, готовую принять два разгорячённых, жаждущих друг друга тела.

Раздался шум. Славик поспешил вниз, где толпилась группа балерин, говорливых, как синицы по весне. Решили, что пойдут в баню первыми, пока пар слабенький, вернее, его нет совсем. Туда же прибежала малышня с требованием париться.

Визжа, разделись, остались в купальниках. Отправились в парную с визгом, будто там температура до девяноста градусов добралась. Жёны сослуживцев майора присоединились к женской компании, чтобы малышня могла «попариться», попискивая от восторга, и выбегать, с разбега прыгая в надувной детский бассейн. Взрослые облюбовали обливное ведро, куда исправно наливали ледяную воду.

Слава сначала решила составить компанию мужчинам, которые крутились у мангала и тандыра, деловито возились с мясом, но предпочла ретироваться. Ещё повесят на неё сервировку стола. Она умеет, практикует, но искренне не любит. Звания «хозяюшка года» она точно не удостоится.

Зашла в парилку, окинула взглядом пять девушек, две из который растянулись на нижнем полоке, там же сидело три карапуза, включая Святослава, в войлочных шапках похожие на румяные боровички.

– Слава, иди сюда, – поманила рукой Маша, – рядом садись.

Слава устроилась на полотенце, глянув на говорящую. Интересно, от жары филлеры не вытекут?

– Не беспокойся, тепловые процедуры разрешены, – рассмеялась Маша, смотря на Славку, видимо, слишком красноречивый у той был взгляд. – Наоборот, есть мнение, что быстрее рассосётся. Поскорей бы уж, – растянула она под смешки товарок. – Это я ради Леопольда – отца Святослава, – делала, театрального критика, эстета и философа, – пренебрежительно фыркнула, подружки закатились в громком смехе, видимо тайна рождения ребёнка у Маши для дружного балетного коллектива тайной не была. – Правда, потом оказалось, что он Никита, и вся его роскошь, в социальных сетях выставленная, куплена в кредит или взята напрокат. В общем, Леопольда нет, а Святослав и это, – ткнула пальцем в лицо, – осталось. Да, мой хороший? – подняла она сына, пощекотала, вызывая задорный смех. – Тебе хватит греться, пойдём, отведу тебя к дяде Славе.

– К папе! – воскликнул Святослав, закопошился в маминых руках, стремясь поскорее выбраться и отправиться на поиски «папы».

– Я отведу, Маш, – встала одна из девушек, кажется, Настя. – Всё равно собиралась выходить.

– Ну отведи, – повела недовольно плечом Маша, или Славе это показалось.

Она всегда плохо считывала женские эмоции, все эти полувзгляды, околонамёки, ужимки и прыжки какие-то, с мужчинами в сто крат проще. Сейчас же, оказавшись в компании балерин и мамочек, и вовсе терялась. Что за наказание такое, знала бы, осталась дома.

За Настей выскочили ещё две девушки, одна забрала оставшихся боровичков, оставила в предбаннике со строгим наказом «никуда не лезть», крикнула в окно:

– Виталь, Вита-а-а-аля!

Вскоре появился Виталя, внося гогот и лёгкий запах перегара. Похоже, детский праздник уверенно превращался в коллективную пирушку. Главное, именинник доволен. Подарки получены, развлечений хоть отбавляй, собратья по разуму готовы ринуться в игру в любую минуту, мама, «папа» и деда рядом. Что ещё нужно в полные два года?

Сама не заметила как, Слава осталась наедине с Машей, нужно было что-то говорить, ничего в голову не лезло. Что-то об искусстве вообще и балете в частности? Покопалась в голове, да-а-а-а, знаний об этой стороне жизни до смешного мало, остались на уровне краеведения…

– Ой, Слава, ты так на меня смотришь, будто боишься, – прыснула Маша. – Не надо, я не кусаюсь. Если честно, мы с отцом рады, что у Славы ты появилась, я такой виноватой себя чувствовала, когда он запретил аборт делать…

– Запретил?! – удивилась Слава.

Ничего себе замашки у Андроновых. Аборт – ничего хорошего, тем более первый, но запрещать в миллион раз хуже! А если Маше ребёнок был не нужен, не хотела бы она его, если бы в форму не вернулась, всю жизнь парнишку винила. Сомнительная радость для всех участников…

– Не запретил, если бы я хотела сделать, сделала бы, но я не хотела, просто понимала, что ребёнок камнем повиснет на Славике, мало ему отца и меня было. Если бы раньше узнала, может и… но у меня аменорея была, то были месячные, то нет, в балете и спорте частое явление, – пояснила она то, что Слава и так знала, хорошо, что с подобными проблемами лично не сталкивалась. – Узнала о беременности почти на грани, либо срочно аборт делать, либо рожать. А как на аборт идти, когда у него уже сердце бьётся?.. В общем, Слава гаркнул: «Никаких абортов», а я и рада.

– Ты, главное, не бросай его, ладно? – продолжила Маша опешившей от откровений Славе. – Славка зануда, конечно, педант ужасный, зато хозяйственный, знаешь, какой? Вот эту баню сам построил, ремонты все лично делает, теплицу в том году поставил, вырастил огурцы и замариновал. Сам!

– Маш, ты его сватаешь, что ли? – фыркнула Слава.

– Ну да, а что?! – с вызовом ответил Маша. – Славка тебя любит, ты его тоже, – уверенно заявила она, – но похвалить лишним не будет, чтобы ты не передумала. А что Настя на него слюни пускает, ты внимания не обращай, это давно у неё, только он в упор её не замечает, как на пустое место смотрит. Ему всегда другие девушки нравились, я-то точно знаю… Неординарные, сильные, неформатные немного, наверное, в противовес своему характеру.

– Я, по-твоему, неординарная и сильная? – усмехнулась Слава. – Говорят, отбитая на всю голову, – прошлась пальцами по коротеньким волосам.

– Почти синонимы! – засмеялась Маша, Слава подхватила.

Прикольная сестра у Славика, пусть и филлерная балерина.

Через несколько часов гостьи разъехались. Большинство утрамбовались в авто единственного приглашённого танцора с совсем не гламурным именем Алексей, почему-то Слава считала, что представителя этой профессии должны звать минимум Вольдемар, или хотя бы Сигизмунд.

За одной приехал парень. Настя упрямо напрашивалась остаться, метая красноречивые взгляды на Славика, который их в упор не видел. Смотрел с точно таким же выражением, как на чучело на соседском участке. Маша выставила подругу, вызвав такси.

Сослуживцы тоже отправились по домам, напоследок ещё раз поздравив Святослава. Он радостно визжал и с готовностью обещал вырасти большим, не быть лапшой. Остались Виталик с женой и двумя детьми – погодками, Андрей, тоже с женой, дочку их забрал приехавший дед, оставив молодых отдохнуть, и капитан по имени Евсей, которого иначе как Сева не называли.

Быстро накрыли импровизированный стол в бане. Перетащили оставшиеся салаты, снова нарезали свежие овощи, из закромов достали маринованные огурчики, те самые, лично выращенные и закатанные майором, аджику, приготовленную им же.

Чудо же, а не мужик! И кладовки для снаряжения у него шикарные…

Снова поставили шашлыки, мясо словно не заканчивалось. Доставка привезла свежую форель, потому что Маша была готова упасть в обморок от переедания – не три, а четыре зёрнышка съела за целый день. Сева подсуетился, игнорируя ухмылку майора.

Павел Иванович достал из личных запасов наливки, собственноручно изготовленные. Облепиховую, клюквенную, из черноплодной рябины. Всё экологически чистое, исключительно полезное для здоровья, особенно после баньки.

Праздновали, весело сидели, душевно. Слава чувствовала себя удивительно уютно, как дома. Не в съёмной квартире, не в родительском доме, где она лет с семнадцать начала ощущать себя немного в гостях, слишком уж тесны были установки и правила, а именно дома.

Она шутила, непринуждённо болтала, что-то рассказывала про горы, дайвинг, как ни на шутку сдрейфила – именно это слово, а не политкорректное «испугалась», – когда прыгала с Башни Макао в Китае, да так, что едва не решила стать домохозяйкой, хорошо, что быстро отпустило. Нахваливала наливки Павла Ивановича. С интересом слушала рассказы Маши о балетном мире, надо же, какие страсти там кипят, а с виду девочки-незабудки.

Засопел именинник, сразу же погодки. Маша понесла сынишку в дом, родители погодок отправились следом, им была выделена комната. Вторая пара, изрядно набравшись, решила продолжить праздник свободы в караоке и вызвала такси. Павел Иванович раскланялся и отправился восвояси. Сева испарился по-английски тихо, лишь отброшенное в сторону полотенце и ветровка говорили, что он где-то здесь… на участке точно.

Слава, неожиданно для себя, нашла себя на коленях Славика, и, кажется, она давно там сидела, когда ещё стол был полон гостей и яств. Завозилась, пытаясь слезть. Во-первых, ему тяжело, во-вторых… а что именно «во-вторых» Слава не знала. Вылетело всё из головы.

– Сиди уже, – усмехнулся Славик, оставляя поцелуй в районе ключицы, от которого по телу Славы побежали сладкие мурашки.

Зажмурилась, откинула голову, потянулась ближе. Завтра она подумает над своим поведением, если обозначить свои отношения с конкретным мужчиной, сидя у него на коленях, стыдно, обязательно устыдится. Пока у неё другие планы, абсолютно не имеющие отношения к стыду.

На второй этаж поднимались спешно. Славик прихрамывал, но это ничего, не нужно жалеть, наоборот, физическая нагрузка необходима, он потому и отказался хотя бы временно перебираться в «большой дом».

Упали поперёк кровати, матрас упруго покачнулся, принимая в мягкие объятия. Слава провела ладонями по широким мужским плечам, уткнулась носом куда-то в область груди. Вдохнула запах чистого тела, мыла и берёзового веника. Не удержалась, провела кончиком языка, смакуя такой знакомый, одновременно, незнакомый вкус, более острый, настоящий и только для неё – индивидуального пользования.

Неспешно снимали одежду друг с друга. Сначала рубашку Славика, медленно расправлялись с пуговицами, потом футболку и спортивный топ Славы, следом штаны, остались в итоге лишь в трусах.

Слава глянула на свои, спортивные «боксёры» с высокой резинкой и лампасами, вдруг вспомнила Настю в кружевных ниточках. Вот зачем ей информация, что на её мужчину засматривается какая-то танцовщица с гипюром на пятой точке…

– Нравится тебе Настя? – решила, не сходя с места, прояснить ситуацию.

Может быть, правильнее промолчать, проявить мудрость, деликатность, осмотрительность. Только где пресловутая женская мудрость, а где Слава Калугина? На разных полюсах они, и встретиться им, по всем законам мироздания, не суждено никогда в жизни.

Не станет Слава ни мудрой, ни деликатной, ни осмотрительной, как не станет носить на заднице кружева, впивающиеся в самое нежное. Если Андронову нужно, он может и носить.

– О, да, – лукаво улыбнулся Славик, видимо, считавший себя бессмертным.

Качнул бёдрами, которые оседлала Слава, она поёрзала, нагнулась губами к губам, прошептала:

– Сильно?

– Да, – выдохнул Славик, упираясь напряжённым членом между ног Славы.

Она была уверена, он бы уже воспользовался ситуацией, если бы не два слоя трикотажа.

– Да что ты! – отпрянула резко Слава, вцепилась со всей силы пальцами в мышцы, наверняка останется синяк, растечётся пугающе на половину груди. Руки у Славы сильные, хоть и худые. – Посмеешь посмотреть в сторону, я тебя сосок оторву, – крутанула со всей силы. – И кадык выгрызу, – прошелестела она угрожающе.

– П-с-с-с, – было ей ответом.

В тот же миг она оказалась на спине, погребённая под крепким мужским телом, крепко зафиксированная сильными руками.

– Не сомневаюсь, – выдохнул Слава. – Ты бы хоть сказала, кто такая эта Настя, и почему она должна мне нравиться? – подмигнул, всё ещё фиксируя, не позволяя вывернуться, как ни старалась, будто не замечал усилий.

Сильный… во всех смыслах сильный, сильнее Славы, что обескураживало, обезоруживало, заставляло трепетать упрямое сердечко, желать чего-то большего… Многим большее, чем секс, связь, роман, даже брак, а ничего в голову не приходило. Всего хотелось, сразу, жадно, навсегда.

– Подруга Машина, блондинка, в красном платье была. Красивая такая!

– Красное платье помню, красивую Настю – нет. Мне другие девушки нравятся.

– Какие? – фыркнула Слава, просто для проформы, чтобы не забывал про угрозу, реальность её реализации.

Славик отпустил одну руку, опёрся на неё, второй продолжил держать, внимательно посмотрел на Славу, будто инспектировал.

– Самодостаточные, не изменяющие в первую очередь себе, в любых обстоятельствах. Самобытные, сильные, увлечённые, талантливые, по-настоящему красивые. Красное платье рано или поздно окажется в шкафу, сила характера, духа останется навсегда.

Он отпустил руку, позволив Славе выскользнуть. Слова оказались слишком… неожиданными, щемящими, принимающими её без остатка, с головой. Слёзы едва не навернулись на глаза. Она смутилась, чего она не позволяла себе примерно с младшей школы.

Быстро поменялась местами, снова оседлала бёдра. Опустилась, провела губами по разгорячённой коже, скользнула по гладкому подбородку, прикоснулась губами к губам, позволяя перехватить инициативу. Почувствовала, что иногда уступить тому, кто сильнее – благо, не вызов. Новое знание, неожиданное и приятное.

Проснулась от солнечных лучей, бьющих через окно. Голова от выпитого совсем не болела. Немного ломило мышцы ног, что не удивительно после такой-то жаркой ночи, когда из неё с методичностью отбойного молотка выбивали дух.

Спустилась вниз, где всё уже было намыто, начиная с посуды, заканчивая полом. Выглянула на улицу, встретившую отличной погодой и щебетанием птиц, словно сошедших с ума и празднующих это грандиозное событие переливами бесконечного гомона.

Схватила купальник, быстро переоделась. Обошла баню, открыла калитку заднего двора, ступила на деревянный помост, который делился теплом и убегал в озеро, отражаясь в хрустальной глади. Пробежалась вдоль, пружинисто оттолкнулась и вошла в воду рыбкой, ликуя от внутреннего восторга.

Вынырнула, увидела Славика с племянником на руках. Маши не было видно. Судя по тому, что такси с Севой уехало под утро, ей было от чего не выспаться.

– Лава! Привет, привет, привет! – закричал счастливый карапуз, сразу же начал требовать у «папы», чтобы его тоже пустили плавать.

Славик лишь закатил глаза, решив, что легче побыть какое-то время «папой», чем объяснять тонкости родства и всё разнообразие имени Слава. Не мама, уже хорошо.

Слава протянула руки, взяла счастливо хохочущего Святослава на руки, осторожно опустилась с ним в воду, крепко прижимая к себе крепкое детское тельце. Прошлась вдоль берега, не дожидаясь, когда малыш замёрзнет, вышла. Выхватила полотенце, ловко обтёрла, закутала. Общение с племянниками, жизнь в семье, полной детей, оказывается, не прошли мимо.

– Завтрак готов, – подмигнул Славик, скользнув по Славе красноречивым взглядом.

Он же имеет в виду завтрак, состоящий из традиционной глазуньи, тостов и кофе, а не?.. Впрочем, второй вариант ничуть не хуже первого.

– Позавтракаем и за вещами? – буднично спросила Слава.

– Твой отец оторвёт мне голову за попытку сожительства с его дочерью, – усмехнулся Славик.

– Придётся идти с тобой в ЗАГС? – якобы нахмурилась Слава.

– Придётся, – уверенно кивнул Славик.

– Что ж. Неплохой вариант… Карьера, жильё, зарплата, единоверец, из старого, крепкого верой рода… – с лёгкой ехидцей повторила слова Игната. – Хозяйственный, рукастый, и ребёнок уже готовый, – улыбнулась укутанному в махровое полотенце Святославу.

– Три кладовки для снаряги, – продолжил восхваление Славик, нагло подмигнув. – И гараж!

– Размазал! – засмеялась Слава. – Ладно, уговорил, согласна на ЗАГС, но не из-за кладовок, просто голову твою жалко.