Головная боль генерала Калугина, или Слава для Славы

Глава 17

Слава сидела по-турецки на разобранном диване, сосредоточенно смотря в монитор макбука. Редактор не оставлял её в покое, вносил и вносил правки в работу. Она отстаивала, спорила, правила, отправляла и снова спорила, правила, отстаивала. Её труд должен был участвовать в премии «Золотое перо», и, если честно, от одной мысли об этом Славка была ни жива, ни мертва.

На секунду отвлеклась на звонок во входную дверь, покосилась на приоткрытую межкомнатную, перевела взгляд на монитор, вглядываясь в строчки, от которых уже рябило в глазах. Сколько она сидела вот так – в коротких шортах, топе, с накинутой простынёй на плечах, – и не вспомнить.

– Слав? – услышала издали вопрошающий голос Бармалея.

– Открой! – крикнула она с толикой раздражения.

Ясно же, если звонят, нужно открыть. Через секунду услышала шлёпание босых ног по линолеуму, щелчок замка, скрип двери, приглушённые мужские приветствия. Через мгновение на пороге комнаты нарисовался Андронов, вернее Слава. Славик, да… неожиданно всё же, непривычно называть Андронова по имени.

Дёрнул молнию на тёмно-серой толстовке, показалась однотонная футболка, кожаный ремень на тёмно-синих джинсах, чёрные носки. Монохромный, аккуратно подстриженный, гладко выбритый. И как её угораздило в него влюбиться? Впрочем, ей ещё повезло, Славик вообще влюбился в чуть шандарахнутую Чебурашку, и ничего, держится молодцом.

Он окинул взглядом не поменявшую позу Славу, тяжело вздохнул, тряхнул полиэтиленовым пакетом со словами:

– Давно сидишь? Ела хотя бы? Я заскочил по пути, взял фо бо и удон с морепродуктами.

– Спасибо, – кивнула Слава, сглатывая слюну. Действительно оказалась голодная, не замечала. – Чуть позже, я сейчас.

– Фо бо остынет, – недовольно протянул Славик. – Отрывайся от своего трактата, пойдём есть, – распорядился он, едва не вынудив запустить в него дутыми шлёпками. Раскомандовался!

– Я ушёл! – крикнул Бармалей из прихожей, сразу же раздался щелчок замка, дожидаться ответа не стал.

– Пойдём, – Слава посмотрела на Славика, пожалуй, и правда, лучше пойти поесть.

Славик привычным движением убрал крошки со стола, вытер следы от кружек с кофе. Всё-таки Бармалей – редкий неряха, неудивительно, что ни одна женщина не может с ним ужиться.

Поели быстро, Слава оказалась голодная, как стая волков, оказывается, последний раз ела накануне в обед, пару горячих бутербродов, и те слепил Бармалей, а повар из него плохой. Славик, наблюдая за жадно жующей Славой, подкидывал из своей тарелки морепродукты и кусочки говядины из супа, она молча соглашалась. Почему бы и нет? Он же из дома, значит, поел наготовленные Машей три казана первого, второго, компота и десятилитровый таз салата.

Интересная всё же у Славика сестра. Сидит на вечной диете, не понятно, чем в принципе питается, кажется, лишь кофе и сигаретами, при этом готовит в производственных масштабах – релакс такой у человека. От косметологов не выходит, то одно поправит, то другое, выглядит, как типичная «соска», при этом на книжной полке в её комнате стоят Сенека, Ницше и Эрнст Гомбрих «История искусства».

– Слава, скажи мне, это нормально, что у тебя живёт мужик? – выдал Славик, когда вернулись в комнату, и Слава снова уселась на диван, уткнулась в монитор.

– Какой мужик? – не сразу поняла вопрос Слава.

– Андрей.

– А-а-а-а, – протянула она в ответ. – Это не мужик, это – Бармалей. Вы знакомы, – напомнила, что вместе поднимались на зимний Эльбрус.

– Он мужик! – окрысился Славик, заставляя Славу вскинуть брови. – Он открыл дверь в трусах, откуда чудом капитан не выглядывал!

– И что? – уставилась Слава на говорящего. – Хочется человеку ходить в трусах, пусть ходит. Пиндец, какая неожиданность: у мужчины есть член… Рассказать тебе про устройство половой системы человека, или сам поищешь информацию? Там много неожиданного для тебя найдётся. Первичные половые признаки, вторичные, внешние половые органы, внутренние… в общем, полно интересного.

– Слава, не делай вид, что не понимаешь, – отрубил майор Андронов. Вячеслав, мать его за ногу, Павлович!

– Я действительно не понимаю! – взвилась Слава. – Мы тысячу лет знакомы с Бармалеем, не один раз ночевали в одной палатке, даже пьяные, ничего не было и быть не могло. Сейчас что изменилось?

– Всё! Сейчас ты со мной, моя, и я не хочу, чтобы в доме моей женщины ходили мужики в трусах на босый… член! – в запале майор явно хотел сказать другое слово, но воспитание взяло верх. – Это неприлично, Владислава!

– Та-а-аак! – выдохнула Слава. – Не надо на меня проецировать ЖГС, меня это не касается, – отчеканила, вставая в позу.

– ЖГС? – переспросил майор.

Естественно, откуда среднестатистическому вояке знать, казалось бы, очевидные вещи. В сексизм головного мозга такие вещи не укладываются.

– Женская гендерная социализация, когда всем известно, что можно и нужно женщине, а что нельзя! Носить платьица – можно, находиться в одном помещении с мужчиной, у которого, внезапно, – показала «кавычки» пальцами на слове «внезапно», выпучив глаза, – есть половые органы – нельзя!

– Причём здесь гендерная социализация? – опешив, отчеканил Славик. – Оставь в покое борьбу за права женщин, я не покушаюсь на вашу свободу, равенство, братство и святое право ходить без лифчиков. За последнее я даже ратую! Я просто ревную тебя к мужику, который практически голый ходит в твоей квартире. Ревную, потому что люблю!

– В смысле – ратуешь за хождение без лифчиков? – выцепила самое важное Слава. – Хочешь смотреть на сиськи – смотри на мои!

– Вот как… – Славик нагнул голову вбок, глянул с ухмылкой на Славу, давая понять, что попалась. Поймал, как трёхлетку на карамельку!

– Ладно, – пришлось сдаться. – Скажу Бармалею, чтобы носил штаны. Из дома не выставлю, даже не начинай, – тут же встала в позу, обозначая границы до которых она готова двигаться. – Откуда у младшего инструктора деньги даже на самый скромный хостел в Москве, тем более на гостиницу?

– Отлично, – всё, чем Слава прокомментировал ответ. – На самом деле я за тобой. День рождение Святослава, помнишь?

– Помню, – кивнула в ответ, показывая рукой на упакованный подарок – двухколёсный беговел.

Славик довольно улыбнулся, шлёпнулся на диван, намереваясь ждать, когда Слава оденется, заглянул в макбук, скользнул взглядом по строчкам.

– Эй! – возмутилась Слава. – Я не разрешала!

Работу свою она позволяла читать лишь редактору, все остальные получали от ворот поворот. Андронов не исключение. Пусть идёт, на груди посторонние любуется, раз жизнь не дорога, а не читает то, что не положено. Допишет, доведёт до ума, тогда…

– Как скажешь, – единственное, чем ответил Славик, оставив за Славой решение.

Добирались на машине Андрона, крепкий кроссовер с независимой подвеской средней ценовой категории. В отличие от Славы, он родился в обычной, рядовой семье.

Они жили в типовой двушке с балконом, на третьем этаже, когда случилось несчастье с отцом. Теснота советских планировок не была рассчитана на колясочника. Вскоре удалось разменять квартиру на загородный домик недалеко от города, постепенно обустроились, сделали его удобным для человека с особенностями и двоих детей.

Поступив на службу, Славик получил отдельное жильё – просторную однокомнатную квартиру в пределах МКАД, что в современных реалиях звучало отлично. Но жить предпочитал с отцом и сестрой. Сначала Маша была маленькая, необходима была помощь, потом короткая передышка, когда можно было заняться обустройством собственного жилья, а не сдавать голые стены, как всё время до этого, и снова заботы – родился племянник.

В короткий перерыв между периодами заботы о сестре и отце Славик и купил кроссовер.

В общем-то, Слава понимала, почему никаких серьёзных отношений Андронов не заводил, не считая череды поверхностных связей. С таким-то «приданным» он мало кому всерьёз мог приглянуться, но её не пугали подобные сложности.

Она выросла в настолько разномастной, разношёрстной семье, с такими противоположными взглядами на жизнь, что ни удивляться, ни пугаться не собиралась.

У неё был старший брат, у которого ампутированы обе ноги – последствия военных действий. Был брат, живущий по строгим законам старообрядчества, и это не пустые слова. У Игната племянник со стороны жены страдал от ДЦП, при этом стараниями мамы адаптировался к жизни, учился, и уже зарабатывал первые деньги.

Калугины – огромная семья, разная, дружная, так почему она должна бояться какой-то внешней неустроенности Славика, его сестры, готовящей как не в себя и читающий Ницше, отца-колясочника и тем более Святослава – двухлетнего карапуза? Последний вовсе отличное приобретение. Неожиданно для себя узнать, что дети не так уж и пугают, более того, могут быть интересными.

Отец не единожды говорил, что детей даёт бог, каких и когда – решать ему. Человек не вправе спорить с богом. Атеистке до мозга костей Владиславе неожиданно понравилась эта мысль.

Доехали относительно быстро, успели проскочить до основных пробок. Слава вышла из машины, сладко потянулась, вдохнула свежий воздух пригорода. Засиделась она в городе, надоело. Сейчас бы рвануть куда-нибудь… всё равно куда, главное, подальше от бетонных коробок, ровно стриженых газонов, асфальтированных дорог.

Посмотрела с интересом на ворота, у которых остановились. Резные, металлические, ведущие на ухоженный участок, где на ветру колыхались воздушные шарики и разносилась весёлая песенка. Естественно «Синий трактор» – гимн современный детей.

Славик заглушил мотор, вышел следом, открыл калитку перед Славой, та зашла на территорию, где ещё ни разу не бывала, как-то не приходилось. Чаще встречались у неё в квартире.

Просторный участок с отдельно стоящим гаражом и двумя домами, один из которых старый, доставшийся от прежних хозяев, с новыми оконными рамами, обновлённой крышей, крыльцом и дверью. Второй – сруб, рядом с которым примостилась крытая поленница, несмотря проведённый газ.

Клумбы, две беседки, мангал в конце участка, недалеко от пары фруктовых деревьев, аккуратно подстриженные туи, несколько тщательно прополотых грядок со свежей зеленью. Дом образцового содержания и высокой культуры быта – не меньше! Впрочем, чего ожидать от обладателя по линеечке выровненных висков… зарождения новой жизни в раковине, как случалось у Славки на кухне?

– Владислава! Рада тебя видеть!

Из дома выскочила Маша, приветствуя гостью. Тонкое шёлковое платье элегантно смотрелось на высокой худой фигуре. Невольно Слава проинспектировала собственный внешний вид. Широкий льняной комбинезон цвета свежей зелени, внизу кроп-топ, скейтерские кеды. Аксессуары в виде неизменных медведей, правда в этот раз надела подарок Шуры – цепочку с кулоном-медведем из стерлингового серебра с вкраплениями электрума и драгоценных камней, каких именно – из головы вылетело. Невестка, владелица ювелирной мастерской, сама сотворила эту прелесть.

Тоже, что ли, обзавестись парочкой платьев, или хотя бы у Ляли одолжить на подобный случай.

На участок высыпало несколько девушек, подруги Маши, судя по осанке и посадке головы, тоже балерины. Вышел и один молодой человек, явно танцор. Девушки зачирикали, приветствуя Славу, правильней сказать, Славика, его спутницу игнорировали. Стоит нечто лысое, юношеподобное, и стоит, внимания точно не стоит. Ох уж эти гендерные стереотипы… закатила глаза Слава.

И ещё раз подумала о платье, сразу от Шанель или Александра Маккуина, чтоб с одного щелчка пальцев в дамках.

Выскочил Святослав, упрямо называющий дядю папой. Слава же была удостоена имени Лава, с чем быстро согласилась. Действительно, столько Слав на одну двухлетнюю голову многовато.

Постепенно собирались другие гости, подъезжали сослуживцы майора, смотревшие на Славу с неприкрытым интересом, спутницы их и вовсе – оценивающе.

Становилось откровенно не по себе, хоть и глупо подобное чувствовать, стесняться нелепо, путаться в собственных руках и ногах тем более. Устроили представление из рядового события. Впервые на арене клоун Вася садится попой на ржавый гвоздь, а не детский день рождения…