Голубая луна

Глава 20

Дом Джерардов казался темным и тихим, как и остальная часть квартала. Учитывая, что было около четырех утра, это не вызывало большого удивления.

Я не знала наверняка, спала ли Черри или отправилась с Мэлом в больницу и еще не вернулась, но в любом случае не собиралась допрашивать ее до наступления более гуманной части утра.

К тому времени я как раз успела бы перечитать записи Брэда. Похлопав по карману, я с облегчением обнаружила, что блокнот по-прежнему там. Из-за всей этой суматохи я как-то о нем забыла. Если удача на моей стороне, то Брэд сделал первоклассную работу, и мой допрос Черри будет приятно коротким. Но я не особо на это рассчитывала.

Я связалась с Зи. Лучше бы я этого не делала.

— Твою-в-Бога-душу-мать, Джесси! Где тебя носило?

— С Манденауэром. В лесу. Где же еще?

— Тебя полночи не было. Тоже мне охренительный охотник! Как и ты.

— Он рядом со мной.

Я покосилась на Манденауэра, но он сидел, откинувшись на сиденье, с закрытыми глазами. Старикану вроде него уже давно положено видеть десятый сон.

— Я и не думала, что ты оставила его в лесу, — рявкнула Зи.

Ей, очевидно, было наплевать, оскорбила она нашего гостя или нет. Чем он должен отличаться от остальных жителей планеты?

— Удалось кого-нибудь подстрелить? — спросила она.

— Одного.

— И на что он похож?

Я нахмурилась. Какой странный вопрос. Кроме того, я понятия не имела, ведь видела волка только объятого огнем.

— Красно-коричневая самка, — произнес Манденауэр, не открывая глаз. — Возраст — около года.

Я повторила его слова Зи. На линии повисла пауза. Такое было впервые. Я встряхнула рацию.

— Зи? Ты куда пропала?

Она закашлялась — долго и сильно — вечная беда курильщиков. Сигареты точно погубят Зи, если она прежде не помрет от старости.

В конце концов сильный кашель, вероятно, и станет погибелью Зельды Хапмен.

— Извини, — прохрипела она. — Поступил вызов. А поскольку весь последний час было чертовски скучно, я не смогла сдержаться.

— Хочешь, чтобы я отправилась на него?

— Нет. Всего-навсего дохлый олень на дороге. Наши уже в пути. Почему бы тебе не отвезти червяка домой, а потом самой не отправиться на боковую?

— Сейчас?

— Сейчас. Ты сегодня рано пришла, а вчера оставалась допоздна. Клайд сказал мне выровнять сверхурочные. Он не может позволить себе такие расходы.

Вот он Клайд, которого я знала.

Десять минут спустя я припарковалась рядом с автомобилем, на который указал Манденауэр. Длинный и черный — не хватало только занавесок на окнах, чтобы ошибочно принять его за катафалк.

— Трупы в багажнике? — поинтересовалась я.

Манденауэр фыркнул.

— Это «кадиллак». Классика. Стоит в три раза дороже, чем я в свое время за него заплатил.

— Должно быть, он обошелся вам в медный грош.

Манденауэр проигнорировал мои насмешки, залез в машину и с громыханием скрылся в угасающей ночи. Я поднялась по ступенькам в свою квартиру; патронташ все еще висел на груди, но винтовка была нестреляной. По крайней мере, мне не придется сегодня ее чистить. Я планировала сразу же нырнуть в постель, как только уберу все оружие.

Я устала — редкость для меня. Даже в свободные вечера я не ложилась спать до самого завтрака, а потом дрыхла весь день. Знаю, у меня все не как у людей — просто спросите мою маму.

Но я обнаружила, что при регулярном соблюдении режима дня ему становится легче следовать. Большинство людей, работавших в ночную смену, в выходные пытались жить в обычном режиме. По мне, так именно это и приводило к чрезмерной усталости и неспособности успешно заниматься делами на протяжении большей части жизни.

Как бы то ни было, в четыре утра я чувствовала себя как выжатый лимон, что вовсе на меня не похоже. И только этим я могла объяснить, что не сразу поняла — я в квартире не одна.

Я разрядила винтовку, топая по коридору в спальню. Называйте меня параноиком, но заряженное ружье в доме — очень плохая идея.

Положив оружие в сейф, я повесила рядом с ним патронташ и заперла дверцу. Сняла тотем через голову и положила на комод. Я уже поняла, что спать с этой штуковиной не стоит. Красные пятна на шее исчезли только к концу дня.

Свет от люстры упал на морду волка, напомнив мне о кое-чем, что я намеревалась сделать. Я быстро покопалась в прикроватной тумбочке, пока не нашла лупу, прикрепленную к старой цепочке для ключей, и рассмотрела отметины на тотеме. Как и утверждал Кадотт, они здесь были. Но значили ли они именно то, что он говорил? Я все еще не могла в это поверить.

Расстегнув форменную рубашку, я поняла, что не сняла оружейный ремень и пистолет. Оставив ее нараспашку, я вернулась назад и проделала обычный ритуал с «магнумом». Но я не собиралась запирать в сейфе все свое оружие.

Отвернувшись от холодильника, я увидела неясный силуэт.

Раздвижные стеклянные двери были открыты, и предрассветный ветерок колыхал занавески. Так ли все было, когда я вошла? Конечно же, иначе я бы заметила. В проходе между раздвинутыми дверьми стоял мужчина. Так как и на улице, и в квартире было темно, я едва могла разглядеть его силуэт на фоне черного неба. Но слышала его дыхание. Я потянулась за пистолетом, но незнакомец резко бросился ко мне.

Я научилась драться еще в детстве, а это означало, что билась я нечестно. Катаясь в грязи с мальчишками, маленькая девочка быстро соображает, что лучше схитрить, иначе можно пострадать.

Навыки уличных драк я усовершенствовала в академии, где мы научились вести рукопашный бой — в работе этим часто приходилось заниматься в барах, кроме случаев, когда требовалось взять верх над подвыпившими людьми, которые двигались медленнее и были глупее меня. Но нынешний злоумышленник не из их числа.

В ответ на мой первый удар в лицо он схватил меня за запястье и развернул спиной к себе. Я махнула ногой назад, целясь в колено. Он ловко уклонился от удара, крутанул меня, как танцор, и поцеловал в губы.

Мгновение, и я тут же поняла: Кадотт. Кто же еще?

Мой бешеный пульс замедлился, когда профессор углубил поцелуй. Находился ли Кадотт здесь все это время, ожидая моего возвращения?

Или снова взобрался по стене и проскользнул в квартиру?

Я дернулась, прервав поцелуй.

— Что, черт возьми, ты здесь делаешь?

Кадотт не ответил. И я не видела его лица. Разозлившись, я стала вырываться, пытаясь освободиться из его хватки. Но Уилл лишь крепче прижал меня к себе, и я поняла, что он рад моему возвращению.

Хотя тело кричало мне, чтобы я повалила его на пол и устроилась сверху, сердце по-прежнему колотилось от избытка адреналина, а эмоции переполняли меня настолько, что я не могла не злиться.

— Отпусти меня.

— Нет. — Уилл потерся носом о мою шею, провел зубами по пульсирующей вене, лизнул ключицу…

Я напряглась, вспомнив сон.

— Сейчас же, Кадотт!

От смеха его грудь потерлась о мою. Моя рубашка все еще была распахнута, а бюстгальтер представлял собой лишь клочок кружева. Я закусила губу, чтобы не застонать вслух от наслаждения. Как я могла быть злой, возбужденной и испуганной одновременно?

— Не заставляй меня причинять тебе боль.

— Давай, почему бы тебе не попытаться?

И как я могла отказаться от такого предложения?

Прежде чем Кадотт успел подумать, я стремительно и сильно взметнула колено вверх. Он увернулся быстрее кота, и у меня получилось только задеть его бедро.

— Ах, ах, ах! Если бы тебе удалось осуществить задуманное, позже не было бы никакого веселья.

Я оттолкнула его, и Кадотт отпустил меня. Для высокого, долговязого умника в очках у него было больше мышечной массы, чем я думала. Но поскольку я видела его голым, то должна была проявить осторожность.

Я попыталась ладонью нанести ему прямой удар в грудь. Он блокировал его и провел какой-то фантастический прием из восточных единоборств, от которого мне едва удалось уклониться.

— Что, черт возьми, это было? Кунг-фу?

— Тай-чи. Как раз подходит для тебя.

— И не говори.

С каждой секундой Кадотт все меньше и меньше походил на странного умника. Значит, профессор владел боевыми искусствами? Пора включать мозги.

Я не так уж много различала во мраке квартиры, но отблеска очков на его лице не заметила, и поэтому заехала ему в нос.

Или, по крайней мере, попыталась. Кадотт перехватил мой кулак в сантиметре от своих ноздрей. Как, дьявол его побери, он смог это сделать?

— Скажи «дяденька, отпусти».

— Да пошел ты!

Я никогда особо не умела сдаваться.

— Джесси, Джесси, ты не сможешь победить.

Я понятия не имела, почему меня так сильно раздражало, что он взял надо мной верх в бою. Он ведь мужчина. Они сильнее. Этот медицинский факт всегда жутко меня злил.

Возможно, отчасти я не хотела признавать свое поражение и сдаваться потому, что его мужская особенность подчинять себе силой являлась самой страстной прелюдией в моей жизни.

Поэтому я обхватила лодыжкой голень Кадотта и повалила его на пол.