Гриндер

Глава 12

Бейли

Стадион был переполнен и, несмотря на то, что это была домашняя игра, красно-белых футболок было гораздо больше, чем мне хотелось.

Летти сидела у меня на коленях, накручивая прядь моих волос на свой крошечный пальчик, в то время как ее глаза были с тревогой прикованы к папе на льду. Она не понимала, что это была игра сезона, которой мы все боялись, но по тишине, которая установилась вокруг нее, я поняла, что она чувствовала напряжение.

Мои мышцы были в узлах — с тех пор, как Хелен пришла на вечеринку по случаю дня рождения Летти с этим мудаком Эдкинсом. Боже, я думала, что Гейдж уничтожил бы его, если бы тот когда-либо ступил на его территорию, но он шокировал меня, проявив невероятную сдержанность.

В последнее время он часто делал это — шокировал меня. Во-первых, по количеству оргазмов, которые он мог раздавать, как конфеты. Во-вторых, сам факт того, что он все равно пересек черту между нами, и, наконец, то, как он отреагировал на ситуацию позже.

Я хотела, чтобы этот момент паники не наступил — когда холодный страх нарисовал образы того, как он выбрасывает меня на обочину, так как он, наконец, почувствовал вкус того, чего никогда раньше не пробовал. И этот страх продолжать жить без Летти… без него — потряс меня до глубины души.

Конечно, я знала Гейджа лучше, чем кто-либо другой. Мы были друзьями слишком долго, и у нас была связь на более глубоком уровне… несколько раз за ту ночь, когда он сделал это со мной. Возможно, это было потому, что у меня имелось место в первом ряду на «параде хоккейных заек», но когда я проснулась одна в его постели и сидела там, задаваясь вопросом, как много других было тут до меня… Я не могла держать злые мысли в узде.

Удар! Неудачный бросок попал в доски перед нами, успешно вернув меня в настоящее. Летти вздрогнула в моих объятиях, но это было ничто по сравнению с тем, что я испытала. Вся эта игра — зная, что против Гейджа выйдет Эдкинс, — держала меня на взводе, и я чувствовала себя как сжатая пружина, готовая вот-вот рвануть.

Гейдж раскрошил лед, прижав игрока к бортику с такой силой, что тот выронил клюшку, дав Рори возможность прицелиться в вратаря.

Обычно я бы даже не посмотрела на других игроков, но сегодня не могла оторвать глаз от семнадцатого номера в команде соперника — Эдкинса. Кровь приливала к моей коже каждый раз, когда он проезжал в сантиметрах от Гейджа — образ того дня, когда он получил травму, промелькнул у меня в голове, как неудачный повтор на ESPN. Я приехала домой на День благодарения и была там, держа крошечную ручку Летти, сидя рядом с мамой Гейджа и в ужасе наблюдая, как его уносят со льда. Добавьте к этому выздоровление, физическую и эмоциональную боль, с которой ему пришлось столкнуться за это время, и я была готова передать Летти ее бабушке, которая сидела рядом с нами, сломать лед и засунуть клюшку Эдкинса ему в задницу за все плохое, что он сделал.

Вместо этого я сделала глубокие, успокаивающие вдохи. Эдкинс хорошо играл всю эту игру, и Гейджу не нужно было, чтобы я сражалась за него в его битвах, но, по его собственному признанию, я была ему нужна. И это сделало меня счастливее, чем я вообще предполагала.

Рори снова контролировал шайбу, скользя по льду быстро, как молния, и забивая. Шайба пролетела мимо вратаря и вонзилась в сетку позади него, выведя Акул вперед со счетом 2:1.

— У-у-чу! Дядя Рори! — Летти захлопала в ладоши, улыбаясь от уха до уха и переводя взгляд со льда на меня. Я погладила ее по спине, скандируя вместе с ней, пока улыбка не сползла с ее лица.

— Летти, детка, что случилось? — спросила я, проследив за ее взглядом позади меня.

Сука. Теперь мои нервы были на пределе.

— Хелен, — прошептала я, когда взглянула на бесспорно великолепную блондинку. Она обходила скамейки одну за другой, направляясь к той стороне, где доминируют «Акулы», чтобы добраться до нас. Ее прогресс был медленным из-за нелепых туфель на шпильке, которые она носила, из-за чего мои каблуки от костюма французской горничной выглядели как коготки котенка. Эта мысль вернула меня к почти смертельному подарку на день рождения, который она пыталась преподнести Летти, и я поймала себя на том, что, не задумываясь, целую девочку в лоб.

— Как насчет того, чтобы показать бабушке, где мы покупаем горячий шоколад? — спросила я ее, глядя на Сью, которая тоже уставилась на Хелен. Летти быстро кивнула, обнимая меня за шею, прежде чем схватить бабушку за руку и потащить ее к уступкам за пределами катка.

Я сжала руки в кулаки и не сводила глаз со льда, заставляя себя дышать.

— Тебе не нужно было заставлять ее уходить, Бейли, — голос Хелен был как бритва по обнаженному нерву.

Я отвожу взгляд от Гейджа, катающегося впереди соперника, чтобы занять верхнюю позицию.

— Разве ты не должна быть на другой стороне? — указала я на море белого и красного. — Поддерживать своего мужа?

Она опустилась рядом со мной, ее каблуки застучали по металлу.

— Я прекрасно вижу его отсюда.

— Чего ты хочешь, Хелен?

У меня не было времени играть в игры с этой женщиной. Той самой женщиной, которая почему-то бросила единственного мужчину, которого я любила, и одновременно самую невероятную маленькую девочку, с которой я когда-либо встречалась.

— Мяу. Я не пробыла здесь и двух секунд, а ты уже выпускаешь когти как кошка?

— У тебя отлично получается пробудить в людях такое отношение.

Она покачала головой, перекидывая свои шелковистые светлые волосы через плечо.

— Ладно, — вздохнула я, переосмысливая свои действия.

Если бы не эта женщина, Летти не существовало бы. Я старалась вспоминать об этом каждый раз, когда она открывала свой жаждущий наживы рот.

— Ты здесь, чтобы вернуть бумаги, которые забрала у Гейджа? Потому что это было бы действительно великодушно с твоей стороны, и я была бы более чем счастлива, спеть ему «Your graces» после того, как мы вышибем дерьмо из Онтарио.

Она облизала зубы и фыркнула от смеха.

— О, Бейли, я уверена, что есть много вещей, которые ты была бы счастлива сделать с Гейджем после игры.

Жар окрасил мои щеки, и я сосредоточила свой взгляд на том месте, где Эдкинс катался слишком близко к Гейджу, на мой взгляд. Я могла бы быть здесь лучшей женщиной. Мне не нужно было становиться противной или неуверенной в себе.

«Будь лучшей женщиной».

— Не то чтобы я тебя виню. Я имею в виду, я была там… или, скорее, он был здесь.

Я взглянула на нее, когда она прижимала руку к груди, и мне пришлось подавить желание закатить глаза. Она ничего не знала о любви. Гейдж никогда не был частью ее сердца, и Летти, черт возьми, тоже.

— Конечно, мне удалось привлечь его внимание гораздо быстрее, чем тебе. Я имею в виду, давай на чистоту, сколько тебе понадобилось времени… двадцать лет, чтобы он увидел в тебе что-то, кроме надоедливой маленькой девочки? Бесполого друга?

Я тяжело сглотнула, мое дыхание сбилось, когда Гейдж запутался у доски с другим игроком.

— Все тот же старый Гейдж. Он живет ради этого жесткого давления на доски. Знаешь, если я правильно помню, именно так мы зачали Скарлетт.

Желчь подступила к моему горлу — не от нарисованного ею образа, хотя от этого у меня наверняка скрутило живот, — а от того, что она употребила слово «мы».

— Забавно, я не помню, чтобы Скарлетт когда-либо по-настоящему принадлежала тебе.

— Я ее мать, — усмехнулась она.

— Какой у нее любимый фильм?

Я выдержала ее взгляд, бросая ей вызов.

— «Холодное сердце»?

Я покачал головой.

— Ты ее мать только по названию. Ты понятия не имеешь, кто она, что заставляет ее смеяться, плакать, петь или успокаиваться. Ты даже не знала, что кошка, которую ты притащила, могла убить ее. Ну же, Хелен. Признай это. Ты не хотела ее тогда и не хочешь ее сейчас. Ты делаешь это только потому, что получаешь какое-то болезненное удовольствие, мучая Гейджа.

— Ты никогда не заменишь меня.

Несмотря на знание этого, ее слова все еще жалили каждый сантиметр моей кожи.

Я знала, что никогда не заменю Летти мать, никогда не буду той, кто почувствовал, как она двигалась и росла внутри… Но она росла в моем сердце, пока мы не стали настолько близки, что я могла чувствовать, когда ее настроение менялось, когда ее мысли возвращались к темноте ухода ее матери, когда она беспокоилась об отце, когда плакала от гнева, а не от печали.

— Нет. Конечно, это не так. Но ты никогда не узнаешь свою дочь так, как знаю ее я.

Хелен вздрогнула, будто я ее ударила. Эмоция быстро прошла, мгновенно сменившись ядом, к которому я привыкла больше.

— Ты жалкая, Бейли. Почему бы тебе не обзавестись собственной семьей, вместо того чтобы пытаться украсть мою?

И перчатки снимаются.

— Трудно украсть то, что ты оставила, брошенным и одиноким.

Мои пальцы задрожали от растущего уровня адреналина в крови. Ребята на льду мчались наперегонки с тикающими часами, отчаянно пытаясь забить еще один гол до начала следующего периода, и чем больше Хелен говорила, тем больше мне хотелось ударить ее кулаком в лицо.

— Продолжай говорить себе это, — сказала она. — Продолжай убеждать себя, что ты принадлежишь им. Но пойми, всякий раз, когда ты будешь смотреть на нее, ты будешь видеть меня. У нее мои губы. Мои уши. И у нее, без сомнения, моя улыбка. Она никогда не будет твоей. Независимо от того, что ты делаешь.

Слезы наполнили мои глаза, заставляя игроков, разъезжающих по льду, стать размытыми. Я резко втянула воздух, готовясь к ее следующим словам.

— Вот именно, — сказала она, вставая и схватившись рукой за сумочку. — Как я уже сказала, ты жалкая. Я просто молюсь, чтобы это не отразилось на Скарлетт, но, видя ее реакцию на меня вчера на вечеринке… Боюсь, что, возможно, это уже произошло.

«Вот и все, сука».

Секунду назад я сидела, а в следующую оказалась в сантиметре от ее лица. Фанаты позади нас кричали, чтобы мы сели.

— Говори обо мне все, что хочешь, но не смей произносить ни одного негативного слова о Летти, или я позабочусь о том, чтобы ты больше никогда этого не делала.

Она выгнула идеально выщипанную бровь, глядя на меня.

— Правда, няня? Что ты собираешься делать?

— Я…

Толпа вокруг нас дружно ахнула почти синхронно с громким хрустом и ударом о ближайшую к нам доску, звук заглушил мои слова. Мое сердце екнуло, а желудок сжался. Я не видела, что произошло, но, черт возьми, почувствовала.

— Гейдж, — прошептала я, мои ноги сдвинулись с места, прежде чем мой разум пришел в себя. Я спрыгнула на пол, моя обувь заскрипела по полу, когда я бросилась к стеклу, заглядывая вниз через перегородку.

Эдкинс был сверху Гейджа на льду. Прежде чем я успела моргнуть, Уоррен швырнул его в противоположном направлении. Свистки судьи прозвучали вдалеке, едва слышные из-за всеобщей драки, которая разразилась в нескольких метрах от того места, где остался Гейдж, распластанный на льду, с лицом, искаженным агонией.

Я прижала руки к перегородке, мое сердце остановилось, когда он двинулся, чтобы схватиться за плечо, пока парамедики поднимали его, чтобы убрать со льда.

Черт!

Я бросила взгляд на стадион, прежде чем выскочить за двери и помчаться ко входу в раздевалку. Добравшись туда в мгновение ока, я дергала запертые двойные двери. Мальчик-водонос приоткрыл одну из них.

— Мне нужно его увидеть! — сказала я, едва переводя дыхание.

— Тебе не разрешается приходить сюда.

Парню было не больше семнадцати, и я сжала губы, невероятно благодарная за то, что Летти была с мамой Гейджа и не видела этого.

— Прости меня, — сказала я, протискиваясь мимо него и топая в раздевалку. Пот и мускус атаковали мое обоняние, температура здесь была, по крайней мере, на десять градусов теплее, чем на катке. Мое сердце бешено колотилось, когда я пробиралась к черному ходу.

— Гейдж, — сказала я, набрав полную грудь воздуха, когда, наконец, увидела его, растянувшегося на столе, и трех мужчин, которые его окружали.

— Мэм, вам придется подождать снаружи, — сказал мистер Деннинг, физиотерапевт «Акул», когда я подошла к никем незанятой стороне Гейджа.

— Я сказал ей то же самое! — крикнул мальчик-водонос позади меня с того места, где я оставила его у двери.

— Все в порядке, она может остаться, Карл, — сказал Гейдж Деннингу, и напряженный тон его голоса не ускользнул от моих ушей. Он вздрогнул, когда один из мужчин потянул его за руку.

Я промолчала, но взяла его за свободную руку. Он был без майки, и, хотя на него было приятно смотреть, я видела только боль на его лице. То, как его глаза сузились, когда каждый мужчина по очереди пытался повернуть его руку или толкал его в лопатку костяшками пальцев.

— Она видела? — спросил он сквозь стиснутые зубы.

— Нет. — Я покачала головой и сжала его руку. — Она с твоей матерью, которая наверняка балует ее разными угощеньями.

— Хорошо.

Он откинул голову на стол, когда они уложили его, работая над ним и бормоча что-то приглушенным голосом, что я не могла разобрать.

Кожа вокруг его шрамов от операции уже превратилась из сердито-красной в фиолетовый, а ярость, которую я испытывала во время разговора с Хелен, усилилась до небывало высокого уровня. Меня пробирала дрожь, слезы, которые я чувствовала, испарились от накала адреналина и желания убить Эдкинса голыми руками.

Другая часть меня подсчитывала шансы Гейджа на полное восстановление после другой операции, как долго он будет сидеть на скамейке запасных и сохранит ли он свое место на этот раз. Я думала над тем, как помочь ему выздороветь должным образом и что это будет означать, если он больше никогда не сможет играть. Беспокойство поглотило меня, когда я смотрела, как он лежит там, вздрагивая и морщась, все время, пытаясь скрыть боль от людей, осматривающих его.

Однако, он не мог скрыть это от меня, или страх, который застилал его глаза. Его мысли, без сомнения, были именно о том, как все закончиться.

«Пожалуйста, не дай ему снова сорваться».

Мистер Деннинг осторожно помог Гейджу принять сидячее положение.

— Твоя вращательная мышца получила еще один сильный удар, но она не порвана и не раздроблена. Я предполагаю, что тут просто ушиб. Мы должны отвезти тебя в больницу и сделать рентген, чтобы быть уверенными. Я не хочу рисковать тобой. Не после того, что было в прошлый раз.

Я выдохнула от облегчения. Если она не была порвана или сломана, то мы могли бы восстановиться после этого. Быстро.

— Ты хочешь сказать, что я не могу пойти и закончить эту игру? — спросил Гейдж с ухмылкой на страдальческом лице.

Деннинг покачал головой, указывая на двух других мужчин, которые быстро вышли из комнаты.

— Именно это я и говорю, Макферсон.

— Как долго? — спросил Гейдж.

— Пока не уверен. Нужно посмотреть, что будет на рентгеновских снимках. Оптимистично? Ты покинешь игры не надолго.

— А в худшем случае? — в голосе Гейджа застыл лед.

Тень пробежала по глазам Деннинга, и пол подо мной накренился.

— Давай не будем думать об этом, пока не узнаем, что происходит внутри. — Деннинг указал на дверь. — Я собираюсь передать сообщение тренеру, а потом поеду с тобой на машине скорой помощи.

Гейдж кивнул, пот стекал с его наморщенного лба, когда Деннинг вышел из комнаты.

Я отпустила его и схватила свежее полотенце со стойки в другом конце комнаты, намочив его в холодной воде из раковины, прежде чем вернуться к нему. Промокнула его лоб, прежде чем провести прохладной тканью по задней части его шеи, изо всех сил стараясь не смотреть на фиолетовый след на задней части его плеча.

— Это был чистый удар, — сказал Гейдж после нескольких минут молчания.

— Я не видела. Я была…

— Что?

— Это неважно, — вздохнула я, думая, что Хелен — это последнее, что ему сейчас было нужно. — Ты хочешь сказать, что этот удар не был преднамеренным?

Он покачал головой и зашипел.

— Намеренно, конечно. Но не грязно. Хотя мне по-прежнему очень хочется надрать ему задницу.

— Мне тоже, — еле слышно засмеялась я, проводя тканью по его позвоночнику. — Не волнуйся, Гейдж. Все будет хорошо. Даже выглядит не так уж плохо.

Я проглотила ложь, которая имела горький привкус во рту.

— Эй, — сказал он, и я уронила тряпку, возвращая свое внимание к его лицу. — Ты знаешь, что не можешь лгать мне, Бейли.

Он взял меня за подбородок здоровой рукой.

Я пожала плечами.

— Я видела и похуже. С тобой все будет в порядке. Я это знаю.

Он сжал губы, сомнение в его глазах выползло на поверхность.

— Не надо, — сказала я.

Затем мягко прикоснулась своими губами к его, проводя кончиком языка по краям рта. Я запустила пальцы в его потные волосы, прикасаясь к нему так тесно, как только осмеливалась, не причиняя ему боли. Его язык встретился с моим, и он застонал, когда я слегка провела кончиками пальцев по выступам его пресса, остановившись только тогда, когда они остановились над очертаниями его твердого члена.

— Видишь? — Я отодвинулась от него на несколько сантиметров, отводя взгляд от его горячего взгляда и опускаясь вниз. — Ты не смог бы этого сделать, если бы с тобой было что-то очень серьезное.

Он рассмеялся, но, поморщившись, оборвал смех.

— Боже, Бейли. Ты чертовски потрясающая женщина. Дразнилка, но, мать твою, я рад, что ты здесь.

Я прикусила нижнюю губу, позволяя своим глазам жадно задержаться, пока я скользила по его телу вверх и вниз.

— Это всего лишь поддразнивание, если у меня нет намерения, что-то делать. — Я наклонилась ближе к нему, достаточно близко, чтобы мои груди касались его груди. — Но у меня есть твердое желание кое-что сделать… как только ты будешь готов к этому.

— Ну, черт возьми, если это не лучшая мотивация для выдержки, то я не знаю, что это.

Гейдж улыбнулся, и хотя это была не та улыбка, к которой я привыкла, это было больше, чем я могла бы желать, учитывая ужасающую ситуацию.

Тем не менее, он сидел неподвижно, не корчась от боли, и у него была возможность намочить мои трусики своим чертовым ртом. Эти факты заставили надежду пульсировать в моей груди — это не сломит его, только не снова.

— Скорая помощь здесь, — сказал Деннинг, возвращаясь в комнату. Я отошла на несколько метров от Гейджа, и мои щеки вспыхнули.

— Пойду, проверю, как там Летти. Ты хочешь, чтобы мы встретились с тобой в больнице? — спросила я.

— Нет, — сказал Гейдж так быстро, что я вздрогнула. — Черт. Я имею в виду, я не хочу, чтобы она была там, хорошо? Не нужно ее волновать, пока мы ничего не узнаем, верно?

Я кивнула.

— Верно. Я просто отвезу ее к тебе домой.

Он протянул мне здоровую руку, и я сжала ее.

— К нам домой.

Мое сердце выпрыгнуло из груди, сильно забившись от его заявления, но быстро успокоилось, когда парамедики привезли каталку.

— Серьезно, придурки? Я могу ходить, — сказал Гейдж, перекидывая ноги через стол, вставая.

— Пожалуйста, ложитесь на каталку, мистер Макферсон. Мы не хотим, чтобы какие-либо резкие движения усугубили травму.

Гейдж был похож на Летти, когда я заставляла ее чистить зубы в то время, как она этого не хотела. Я почти ожидала, что он топнет ногой, но вместо этого Гейдж забрался на каталку и устроился на ней.

— Какой счет? — спросил он, когда его выкатили из комнаты.

Я рухнула на одну из деревянных скамеек рядом, как только двери закрылись. Страх, который я едва сдерживала, теперь полностью овладел мной, и я позволила себе несколько минут слабости, прежде чем мне пришлось вернуться к Летти.

Я не боялась, что Гейдж останется на скамейке запасных еще на один сезон, потому что хоккей был лишь крошечной частью причин, по которым я любила его. Я бы полюбила его, если бы он зарабатывал на жизнь рытьем канав или переворачиванием бургеров. Что меня пугает, так это то, как он воспримет все это, если потеряет этот шанс — второй шанс, в котором мы даже не были уверены, что он вообще получит. Потому что хоккей — за исключением Летти — был его жизнью. Это все, что он знал; все, чем он когда-либо хотел заниматься с тех пор, как мы были детьми.

Без этого? Я не знала, в кого это превратит Гейджа, и молилась, чтобы у меня хватило сил помочь ему исцелиться, если ему придется планировать жизнь, в которой хоккей не будет на повестке дня.