Гриндер

Глава 2

Бейли

Летти подпрыгивала на своем деревянном стуле за столом, который Гейдж изготовил специально для нее. Тот, который был точной копией стола для взрослых, на двенадцать персон, который зачастую не использовался в столовой рядом с кухней. На нем было разложено несколько кусочков картона и две коробки цветных карандашей вперемешку. Девочке было всего три года, но она обожала смешивать цвета.

— Ты хочешь сегодня омлет или глазунью, Летти? — поинтересовалась я, доставая ее любимую фиолетовую тарелку из ящика кухонного островка.

Она откинула несколько длинных каштановых локонов, упавших на ее голубые глаза.

— Глазунью. И маффин!

Я выгнула бровь, глядя на нее.

— Пожалуйста! — добавила она через несколько мгновений.

Улыбнулась и кивнула ей.

— Сейчас будет сделано.

Кухня, которая была достаточно большой для того, чтобы полностью вместить семью из восьми человек, была одним из моих любимых мест в доме. Она была хорошо обустроена и оснащена первоклассным оборудованием.

Когда полгода назад я получила должность няни Летти, была напугана всеми этими приспособлениями, но теперь пользоваться ими было не только легко, но и комфортно. Гейдж обновил это место в доме со всей тщательностью, чтобы было легко приготовить на скорую руку все, к чему у малышки было настроение. Что сейчас было смешно, поскольку девочка ела, наверное, шесть видов провианта, и точка.

В этом месяце был яичный пик, и это было забавное испытание — уговорить ее на более широкий спектр в меню.

— Что ты раскрашиваешь? — спросила я ее, открывая холодильник, чтобы достать несколько яиц и цельнозерновых маффинов с черникой, которые испекла для нее вчера.

— Щенков, — ответила она, не глядя на меня.

Стук каблуков по мраморному полу прервал мой ответ.

— По-моему, похоже, на кучу завитков, — сказала блондинка, заглядывая через плечо Летти.

Я отложила яйца и встретилась взглядом с Летти, изобразив ей преувеличенное рыбье лицо, чтобы стереть морщинки, залегшие между бровями девочки.

Блондинка наклонилась над кухонным островом, ее дюжина или около того золотых браслетов оцарапали поверхность.

— Боже, мне нужен кофе. Сливки, два кусочка сахара.

Кофейник стоял позади меня. В нем был свежеприготовленный кофе, но я покачала головой.

— Я занята, — развернувшись, схватила сковородку со стола.

Платье девушки — если это можно так назвать — было сверкающим и измятым. Могу предположить, что этим утром она пыталась смыть с лица старую косметику, но на нем все еще красовались свирепые глаза енота. Она фыркнула.

— Поторопись, прислуга.

Укол гнева ужалил меня в грудь, и я слишком резко поставила сковороду на газовую конфорку. Такое случалось всегда, «хоккейные зайки» (прим.: болельщицы, которые посещают игры с целью подцепить и переспать с хоккеистами) либо принимали меня за горничную, либо за жену, о которой им никто не рассказал.

— Я скажу Гейджу, что ты была груба со мной, — продолжила она.

Я усмехнулась, разбивая яйцо и позволяя ему попасть на горячую сковородку.

— Ага, удачи тебе с этим.

— Прошу прощения?

— Будет трудно рассказать ему хоть что-то без номера телефона.

— Откуда ты знаешь, что он не… — девушка причмокнула губами и перебросила волосы через плечо.

Боль, промелькнувшая в ее черных глазах, почти заставила меня пожалеть ее. Почти. Но она сама вляпалась в эту историю, как и любой другой ночной трах Гейджа.

Я знала его до того, как он стал знаменитым плохим парнем из НХЛ, каким был сейчас, но Гейдж всегда был честным человеком. Он никогда бы не позволил «хоккейной зайке» думать, что она была чем-то большим, чем просто сексом, и во всем мире была только одна девушка, которая владела его сердцем, — Летти.

Звеня браслетами и стуча каблуками, девушка выскочила из кухни и через несколько мгновений хлопнула входной дверью.

Я проглотила боль от укола ревности. Конечно, я не завидовала «зайкам» — мне просто было ненавистно, что теперь у них есть частичка его, которой у меня никогда не было, но о которой я мечтала годами. Мое мучительное любопытство о том, как Гейдж выглядит после наступления ночи, под своими простынями, было не чем иным, как влюбленностью, которую я испытывала к нему с тех пор, как мы были детьми. По иронии судьбы, эти чувства меня никогда не покидали, они лишь усилились… Но я объясняла это тем, что, если не считать Джанин и Пейдж, он был моим самым лучшим другом.

Я положила глазунью Летти на ее тарелку рядом с маффином, запихивая свои чувства обратно в коробку, где они всегда были и навсегда останутся. Гейдж не доверял другим женщинам с тех пор, как ушла Хелен, и я знала, что он никогда не посмотрит на меня иначе, чем как на лучшую подругу или няню своей дочери. И я обожала Летти, так что переходить профессиональную черту, которая была четко проведена, было невозможно, даже если по какой-то нелепой случайности он будет заигрывать со мной. Чего он, конечно же, не станет делать.

Я отнесла тарелку Летти и чашку с молоком к ее столу. Она быстро положила карандаши в свое любимое черное ведерко с логотипом «Сиэтлских акул» спереди и отодвинула его в сторону.

— Спасибо, — сказала она, хватая свою крошечную вилку и жадно накалывая яйцо.

Поцеловала ее в макушку и вернулась к плите. Гейдж любил яичницу, поэтому я добавила несколько капель оливкового масла в сковороду и расколола четыре яйца. Потягивая из кружки восхитительный черный кофе, я пыталась выбросить из головы предположение «хоккейной зайки» о прислуге, но после сотого случая у меня в животе стало кисло.

Достаточно того, что две мои лучшие подруги либо управляли компанией с состоянием в пятьсот долларов, либо заработали очередную звезду Мишлен в своем новом ресторане. Теперь мне приходилось иметь дело с «хоккейными зайками», которых Гейдж постоянно приводил домой, а они воспринимали меня всего лишь как прислугу?

Я вздохнула и перевернула его яичницу.

К черту это. Я любила Летти — она завладела моим сердцем в первую ночь, когда заснула у меня на груди, когда даже Гейдж не смог успокоить ее после ночного кошмара, от которого она проснулась. И хотя забота о ней не была целью моей жизни — я все еще выясняла, чем, черт возьми, мне хотелось заниматься, — быть ее няней было более полезным, чем любая работа, которую я когда — либо имела, и теперь у меня была привилегия жить с ней. Она была самой классной маленькой девочкой на планете, и осознание того, что я заполучила ее любовь, стоило больше, чем шестизначная зарплата, которую Гейдж исправно платил мне, что, вероятно, было больше, чем средняя ставка.

У нас была история, и когда его мама решила, что хотела бы больше путешествовать — что означало, она бы больше не могла присматривать за Летти, пока Гейдж был в разъездах с командой, — моя собственная пришла ко мне с предложением и этой вакансией. И поскольку я все еще не могла вычеркнуть слово «безработная» в заявлении своей жизни, ухватилась за эту возможность.

Полагала, что пока у меня есть что-то столь ценное, как Летти, не имело значения, что эти «хоккейные зайки» думали, что я просто прислуга в доме Гейджа. Главное, что я знала правду.

— Она ушла? — голос Гейджа прервал мои раздумья, когда он завернул за угол, и я сжала лопаточку немного сильнее.

Черт возьми. Почему он должен был разгуливать без футболки восемьдесят процентов времени, когда был дома?

— Да, — резко сказала я, не в силах отвести глаз от его широкой груди или тонкой замысловатой татуировки на верхней части его груди, в которой подробно описывалась все параметры рождения Летти. Затем я опустила взгляд — потому что была мазохисткой — на его рельефный пресс и эти чертовы V-образные линии, которые были настолько четкими, что я сомневалась, что Гейдж был полностью человеком. Мягкие хлопчатобумажные серые спортивные штаны, которые он носил, свисали с его бедер, показывая, что он хорошо над ними поработал. Мой рот наполнился слюной, а низ живота скрутило от боли.

— Ты сожжешь мои яйца, — сказал он, его голубые глаза искрились весельем.

Я моргнула и вздрогнула, когда увидела крошечную струйку дыма, поднимающуюся от сковороды. Быстро провела лопаткой по сковороде и перемешала яйца.

— У тебя сегодня будет болтунья.

— Положи ее для меня на тост, пожалуйста.

Он одарил меня той же чертовой улыбкой, которая заставила меня оставить у себя бездомного котенка, найденного им, когда мы были детьми, потому что Гейдж не мог за ним ухаживать, так как у его мамы была аллергия. Та самая ухмылка, которая убедила меня подписаться на поездку с ним на каждую игру в этом году, прихватив с собой и Летти. Ему повезло, что его любовь к ней делала его самого привлекательным, потому что другие его доминирующие качества: — такие как трахать все, что движется, и доверять, если только пожертвуешь всем, кроме первенца, — не были.

Гейдж опустился на колени рядом с Летти, которая убрала свою тарелку и вернулась к раскрашиванию, где-то между моим гневом на «хоккейную зайку» и смущением, что я пялилась на него. Мое растущее любопытство о том, каким он был в постели, усилилось — черт возьми, я слышала, как десятки женщин кричали из его комнаты, даже несмотря на то, что моя находилась на целый этаж ниже, — но я не могла позволить этим мыслям выйти из-под контроля. Я не могла позволить, чтобы моя невинная влюбленность начала превращаться во что-то более серьезное.

Честно говоря, это не было похоже на невинную влюбленность с тех пор, как я начала работать на него шесть месяцев назад, но жить здесь сейчас? Тьфу.

Я винила его невероятное тело и эти проклятые голубые глаза, которые напоминали самую глубокую часть океана в самый яркий солнечный день.

— Разве ее щенок не великолепен? — спросила я, когда он сосредоточенно посмотрел на рисунок.

— Это самая красивая картина щенка, которую я когда-либо видел.

Он поцеловал ее в щеку и пощекотал шею, вызвав у нее приступ хихиканья.

Я подготовила его тарелку и налила чашку кофе, сделав именно так, как он любил. Готовить для него не входило в мои должностные обязанности, но с тех пор, как я начала, у нас это вошло в легкую привычку, и это меня не беспокоило. Возможность жить в качестве рабочего предмета мебели в его пятизвездочной жизни была мне близка настолько, насколько я была близка к тому, где мои подруги Пейдж и Джанин уже зарекомендовали себя.

— Бейли знает толк в искусстве, когда видит его, — сказал Гейдж, выпуская Летти из объятий, в которые он ее заключил, и занимает место за кухонным островком.

Я улыбнулась и поставила перед ним его тарелку.

— Очень жаль, что она так ничего и не сделала с этим, — добавил он, прежде чем откусить большой кусок.

Я нахмурилась на него и рывком забрала его тарелку обратно, унося ее на другую сторону кухни, где прислонилась к столешнице. Я отломила кусочек и бросила на него испепеляющий взгляд.

Он поднял руки в знак защиты.

— Что? Кто специализируется на философии, когда все, что он хочет делать, — это рисовать?

— В искусстве много философии, — сказала я, — и ты знаешь, почему я это сделала. Мама сказала, что искусство никогда никуда меня не приведет.

Гейдж закатил глаза.

— Прекрасно. Искусство и философия — это потрясающе. Пожалуйста, научи им мою дочь. А теперь верни мне мои яйца.

Я усмехнулась и вернула ему тарелку без еще одного кусочка.

Он покачал головой, его густые черные волосы все еще были влажными после душа, который он принял этим утром. У этого человека был свой распорядок дня, и я была посвящена почти во все его временные интервалы. В том числе до и после секса на одну ночь. По какой-то причине мне стало грустно видеть, что он не прилагает никаких усилий, чтобы найти женщину, которая действительно была бы его достойна.

— Эта утренняя «зайка» была настоящим угощением, — сказала я, поднимая кружку с кофе и делая глоток.

Он оглянулся через плечо на Летти, все еще поглощенную своей раскраской, прежде чем снова сосредоточить свое внимание на мне.

— Я хотел выпроводить ее отсюда до того, как Летти проснется, но дочь рано встает. Девушка сказала что-нибудь при ней, из-за чего я должен чувствовать себя виноватым?

Я вздохнула и покачала головой.

— Нет. Только обо мне. Хотя я к этому уже привыкла.

Он наклонил голову.

— Это не важно.

Гейдж отложил тост и вытер руки салфеткой.

— Если они говорят тебе обидные вещи, я перестану приводить их домой.

Тепло разлилось у меня в груди. Он сделает это для меня?

— Это просто смешно. Это твой дом. Честно говоря, тут нет ничего особенного.

— Все, что вызывает у тебя дискомфорт, является таковым. Я думал, ты не против, но если это не так, я найду другие способы.

— Почему тебя это так волнует?

Он оттолкнулся от островка и подошел ко мне, остановившись примерно в дюйме от меня.

— Ты заботишься о моей дочери, когда я не могу, — он понизил голос, как я предположила, чтобы Летти не услышала. — А еще ты очень важна для нее и для меня, и я не могу допустить, чтобы что-то заставило тебя уйти… это ее раздавит.

Я проглотил ком, застрявший в горле. Хотя у меня не было планов покидать Летти в ближайшее время, я знала, что не смогу быть ее няней вечно. Все, чего я когда-либо хотела — помимо, может быть, собственной галереи, — это когда-нибудь обзавестись семьей, и хотя я любила эту работу и Летти, никогда бы не заставила своих собственных детей чувствовать себя второстепенными. К счастью для меня, у меня не было мужчин, которые соперничали бы за то, чтобы надеть кольцо мне на палец, так что эта проблема еще не была реальной угрозой.

— Я никуда не уйду, — сказала. — Просто удивлена, что ты продолжаешь свои старомодные выходки после того, как она появилась. Я имею в виду, что она ведь твоя дочь. Что, если какой-нибудь парень обращался бы с ней так, как ты обращаешься с женщинами? — вопрос слетел с моих губ прежде, чем я успела отфильтровать его в своем мозгу.

Я зажмурилась, зная, что пересекла границу между работником и работодателем, но, черт возьми, мы были друзьями задолго до того, как он нанял меня.

Он был тем парнем, с которым я проводила каждое лето, отдыхая в коттедже его родителей и тайком выводя лошадей из стойл для ночных прогулок. Конечно, мы потеряли связь, когда я поступила в Корнелл, а он — в У-ваш, но это не умаляло того факта, что я знала его и что он заслуживал большего, чем череда бессмысленного секса, в которую он попал.

Когда я снова открыла глаза, он был застывшей статуей передо мной, погруженный в далекие мысли. Я ненавидела то, что вложила их туда, ненавидела то, что только, что заставила его усомниться в том, правильно ли он воспитывал свою дочь. Гейдж был чертовски хорошим человеком и еще лучшим отцом. Он потребовал оставить Летти ему, когда ее мать решила сбежать с другим игроком НХЛ сразу после рождения девочки. В том же сезоне Гейдж был на скамейке запасных, когда сломал ключицу и порвал вращательную мышцу, но это не помешало ему унимать ночные кошмары или менять подгузник. Кроме того, не похоже, чтобы Хелен сильно помогала, когда она действительно была рядом.

— Мне очень жаль, — сказала я. — Я не это имела в виду. Ты просто прав. Эта девушка немного взбесила меня, вот и все.

Гейдж стоял так близко, что я могла чувствовать жар, исходящий от его кожи. Я боролась с желанием протянуть руку и прикоснуться к нему, просто чтобы посмотреть, такие ли его мышцы твердые на ощупь, какими кажутся. Если бы он хотя бы изредка надевал чертову футболку, я бы не была так взволнована. Так или, возможно, если бы у меня было свое собственное завоевание, но уход за трехлетним ребенком занимал полный рабочий день и не давал мне тонны возможностей поохотиться на него.

— Все в порядке, — наконец сказал он и отступил назад. — Я буду стараться справляться с этим.

— Это не то, что я имела в виду. Гейдж, ты…

— Папочка, папочка! — завизжала Летти, подбегая к нему и обнимая его за ногу. — Смотри!

Она протянула ему полностью разрисованный листок бумаги, в ее глазах сияли гордость и достижение. Он взял у нее листок и ухмыльнулся.

— Это прекрасно. — Он подошел к холодильнику из нержавеющей стали и мгновенно прикрепил бумагу магнитом рядом с другими ее рисунками. — Я думаю, что скоро нам понадобится холодильник побольше.

Она подпрыгнула на цыпочках, прежде чем он подхватил ее и посадил к себе на бедро.

Черт. Мои яичники стали горячее, чем яйца, которые я чуть не сожгла несколько минут назад.

— Ты хочешь пойти сегодня в зоопарк? — поинтересовался он, по-эскимосски целуя ее.

— И Бейли пойдет? — спросила она, и они оба посмотрели в мою сторону, их глаза совпадали по цвету и надежде.

— Конечно, — сказал он. — Только, тогда когда ты скажешь «пожалуйста».

— Пожалуйста? — произнесла Летти, подпрыгивая на руках Гейджа.

Эта девочка обвела меня вокруг пальца, но не то чтобы я когда-либо думала отказать ей.

— Посмотри, Бейли, — сказал Гейдж, указывая на брошюру, лежащую на мраморном приветственном столе в главной художественной галерее Сиэтла.

Проведя несколько часов в зоопарке, мы заглянули сюда, чтобы показать Летти новейшую выставку абстракций, которые они привезли на прошлой неделе. Я подошла ближе с Летти на руках, и ее глаза расширились, когда она рассматривала работы, но ее маленькое тело было измотано сегодняшней прогулкой.

— Нашел новый ночной клуб, в котором тебе до смерти хочется побывать? — поддразнила я, приподняв брови.

Он фальшиво рассмеялся.

— Забавно. Нет, там говорится, что они открывают небольшой набор на стажировку.

Гейдж протянул мне брошюру, и я выхватила ее у него, быстро прочитав информацию.

После окончания учебы я посетила несколько галерейных программ, но так и не нашла места, где чувствовала бы себя как дома. Здесь? Я могла бы обучаться у лучших в штате и прокладывать себе путь наверх, пока не смогла бы управлять галереей или открыть что-то свое. Далекая мечта пульсировала на задворках моего сознания, но Летти шевельнулась в моих объятиях.

— Можем ли мы снова посмотреть на ту зеленую? — спросила она, наклонившись всем телом в том направлении. — Пожалуйста.

— Конечно. — Я вернула брошюру Гейджу. — Они, вероятно, все равно не возьмут меня, — сказала я, пересаживая Летти на свое бедро. — Кроме того, у меня сейчас полно дел.

Гейдж сунул брошюру в карман, следуя за мной, когда я поспешила к картине, которая сразу же стала любимой у Летти.

— Они сумасшедшие, если не сделают этого. У тебя есть талант. Все это у тебя в крови, — сказал он. — И ты знаешь, что мы могли бы составить график работы.

Я взглянула на него, чтобы понять, не шутит ли он, и была потрясена, увидев, что он не только полностью уверен в моих способностях, но и готов поддержать это начинание. Я улыбнулась ему.

— Возможно, ты лучший босс, который у меня когда-либо был.

Дрожь пробежала по мышцам, угрожая вырваться из его тонкой синей футболки.

— Не называй меня своим боссом.

— И как я должна тебя называть? Мистер Макферсон? Папуля?

Я зажмурилась в ту же секунду, как это слово слетело с моих губ.

«Серьезно? Не могла бы ты выражаться конкретнее?»

Летти хихикнула, и я распахнула глаза. Гейдж облизнул губы и прочистил горло.

— Гейдж мне очень подходит. Всегда так было.

Я кивнула, быстро сосредоточившись на картине перед нами в попытке скрыть румянец, заливающий щеки.

Не имело значения, как я его называла. Он все еще возбуждал каждый оголенный нерв в моем теле, а я даже дня с ним не прожила. Если так будет продолжаться и дальше, то пройдут недели, прежде чем я оголодаю, и только одно сможет утолить эту потребность.

Гейдж Макферсон.

Мой лучший друг, гриндер «Сиэтлских акул» и мой босс.