Хочу домой! Нагулялся

Глава 26

На следующий день с утра (мы договорились созваниваться в девять) последовал такой же короткий разговор, как и вечером:

- Доброе… как ты?

- Нормально, - замерла я, с подозрением ожидая, что он затянет разговор, выдавливая из меня общение. Но нет…

- ОК. Когда тебе удобнее среди дня? В четыре?

- Угум, - отбилась я с чувством, что что-то идет неправильно. Тягостным, неприятным чувством - будто я сознательно вру, понимая, что потом меня обязательно на этом спалят.

Но я же умею гнать ненужные мысли? Чем и занялась параллельно с утренними процедурами. Потом съездила и сдала кровь.

А ближе к середине дня пошли запросы с Авито. Я обещала перезвонить, а о встрече договорилась с первой позвонившей, четко дав ей понять, что цена окончательная. Она согласилась. Но, наверное, где-то там - наверху, решили, что деньги для меня, это плохо.

Смотреть товар пришли мужчина и женщина. А еще злой мальчишка… очень злой мальчишка лет шестнадцати с длинной модной челкой и взглядом загнанного зверька. Мужчина держал его на руках. Внес в прихожую…

- Са-адитесь… там, - пропустила я их в гостиную.

Мальчишку осторожно усадили на диван, и он сразу же резко отвернулся и замер.

- А зачем вы мальчика сюда…? - начинала понимать я.

- Посмотреть надо бы… примерить? - отводя взгляд, глухо отозвался мужчина - высокий, видный, но какой-то замученный, что ли? Хотя ничего удивительного… А еще видно было, что ему неловко. Женщина - тоже лет под сорок, в широких джинсах, футболке х/б без принта и растянутой кофте. И лицо… ей тоже было не по себе. Вздохнув, она обратилась к мальчику:

- Васенька, взгляни, сынок - как тебе… а где ж оно само - кресло? - заоглядывалась она.

А мальчишка вдруг дернулся в сторону и согнулся, вздрагивая всем телом. Плакал? Молча, горько, отчаянно. Мать кинулась к нему:

- Ой, тихо! Тихонечко. Что ж ты? Мы же с батей все для тебя…

- Зачем вы принесли мальчика? - повторила я, присев в кресло и уже зная ответ: - Поторговались бы и без Васи.

- Простите, - вздохнула женщина, - люди разные, знаете… больше - недобрые. Мы уж кидались по объявлениям, а тут ваше… Смотрели что оно такое - лифт этот. Я бы смогла оставлять его одного и выйти на работу - на реабилитацию много нужно, а мы совсем на мели. Вот, - достала она из кармана кофты пакетик, аккуратно обернутый газетой, - все, что наскребли с родни - здесь восемьдесят. Больше нет.

- Я расписку напишу, к нотариусу сходим, если нужно, - кашлянул отец, - постепенно выплачу потом.

- Да как ты выплатишь?! - вскрикнула женщина, - когда сейчас всё на Центр уйдет, только на него работать и будем.

- Ну и оставили бы в доме инвалидов! - заорал вдруг мальчишка и зашипел, стиснув зубы. Чтобы не наговорить совсем лишнего?

- Господи… - быстро гладила его мать по спине, - у нас же, кроме квартиры, и нет ничего, но как ее продашь? А жить ему потом где? Муж работает водителем на грузовике, я в столовой… таскать с горя начала, продукты ворую, - текли у нее по лицу слезы, - кровь еще сдавали по очереди… почку еще разве? Так каменная болезнь у меня, а от отца основной доход, нельзя ему надолго в больницу.

- Можно я поговорю с Василием? Выйдите пожалуйста, я потом вас позову. Не переживайте так, - попросила я. Подождала, пока пара тихо прикрыла за собой входную дверь. То, как покорно они ушли, оставив со мной ребенка (пускай и большого уже), буквально убивало. Но нужно было убедиться в правильности принятого решения.

- Василий… или как ты предпочитаешь, чтобы тебя звали?

- Какое вам дело? Чего вам? - быстро вытер парнишка рукавом глаза и отвернулся опять.

- Реабилитация… значит есть надежда, что встанешь на ноги?

- Они обещали, - огрызнулся он, - только фигня все - у меня не получается, я не могу все это - один! А на Центр денег все равно не будет, даже если вы вполовину цены отдадите. Они опять потащат меня куда-то - позориться, снова… - скрипнул он зубами, - ненавижу!

- Я так отдам лифт, Вась - даром. И знаешь, это не голый альтруизм, - хмыкнула я задумчиво, - у меня есть свой, корыстный интерес. Если ты справишься, если получится… сколько времени всё займет, если будут и деньги, и желание?

- Год… или больше? Я не знаю! И не нужно меня жалеть… - дрогнул у него голос.

- Ты же сам себя жалеешь.

- Ни хрена я не жалею! Мне может - позорно, - окрысился он.

- Ты ревешь. Жалеешь значит. Хочешь сказать из-за позора? А что позорного - попасть вот в такое положение? Это беда, а не стыд. А родителей за что ненавидишь? Когда человек загнан в безвыходное положение, он не только украсть может, или вот так хитрить, а и ограбить, даже убить. Твои предки пока что убивают себя - пашут, кровь сливают, рискуют работой, сердце сажают - болит за тебя. А что тебя насильно притащили сюда… так сработало же? Мама у тебя молодец. Пусть эти деньги пойдут на реабилитацию. Если у тебя получится, может и мне зачтется, а? Как думаешь? Я сделала кое-что похуже, чем твоя мама. Зови их! Покажу вам, как эта шайтан-машина работает. Тут много полезных функций. Только руки качай. Если руки сильные - сам сможешь и в туалет, и на кровать, и на стул сесть. Моя мама не могла - только с чужой помощью, но я справлялась, хотя видишь - какой я тощий дрыщ… а она была очень полной под конец, - печально вспоминала я.

- Сильные руки, - блеснул из-за челки влажный глаз, - я подтягивался на турниках и отжимался до ста раз без перерыва.

- Когда это было? Я не знаю… эспандер, гантели, может что еще? Да ты сам должен знать, это мужские заморочки.

- Я постараюсь. И верну вам лифт, сразу же верну!

Когда они ушли, я легла полежать и подумать. Хотелось пожаловаться кому-то, потому что… молодец мама у Васи. Чувство такое - дура я, дура! И - невозможно было иначе. Их наболевшее горе несравнимо с моим безденежьем. Неважно, я не жалела. Но теперь нужно быстрее искать работу.

После короткого разговора со Славом в обед, я позвонила Вале и поинтересовалась обещанной должностью.

- Ты дома? - поинтересовалась она, - ага… тогда приглашаю обмыть окончание процесса развода той самой дамы, которую ты мне подогнала. Я выкатываю.

- Это решает все, Валь, - веселилась я, - с удовольствием, а куда…?

Встретились мы в тихом и явно привилегированном ресторане, о чем говорил и дизайнерский интерьер и широкий выбор блюд. Сортовое стекло, фирменный фарфор, приборы из мельхиора…

- Недавно открылись, - с интересом огляделась Валентина, - я решила, что и тебе будет интересно взглянуть. А меня Виктор отпустил - сегодня дом на нем. Нус-с… выбирай чего душенька пожелает, но осторожно - я здесь тоже впервые и ничего не знаю. А-а… вот молодой человек нам все и объяснит. Скажите, милейший, а что скрывается под вот этим красочным названием? Не помешала бы простенькая расшифровочка, вам не кажется? - блеснула она стеклами очков на официанта…

Заказав блюда, мы расслабились на удобных диванчиках. Она с бокалом белого вина, я с соком.

- Слав сделал коррекцию, - брякнула я и неловко умолкла. Нашла тему…

- Я видела - на похоронах, - спокойно отреагировала Валентина, - вы общаетесь? В курсе уже, что он поучаствовал в твоем спасении? Извини - не сочла нужным нервировать тебя в больнице, да и потом… - внимательно смотрела она на меня.

- Общаемся… если это можно так назвать, - вздохнула я и обрисовала ей общую картину.

- Неплохо, - подытожила она, - и тебе польза и ему в искупление.

- И это все, что ты скажешь? - поразилась я.

- Сказать я могу много чего, но оно тебе нужно? Я буду предвзята - у нас с ним обоюдная неприязнь. Что делать? Я рада, что он ушел, но! Не стану тебя настраивать против него, потому что ваша история похоже и для него не прошла просто так… а может тяжелая обстановка сказалась - он Риту любил, это все знают. Так что… Но он мало похож сейчас на того дуралея…

- Он никогда не был дуралеем, - почему-то обиделась я, - может оболтусом…

- Да - так точнее. Дураком он и правда никогда не был, но какой-то законченности, взрослости ему не хватало. Сейчас будто стал серьезный мужик… и переживал за тебя, Мариш, очень сильно переживал - даже я впечатлилась. Подумай, присмотрись, пусть это будет только твое решение. Если сможешь - попытайся… не сможешь - хоть попользуйся. Тем более, что и ему это нужно - зачем бы иначе ему твои проблемы?

Я кивнула - где-то так.

- Теперь о делах, - резко сменила тему Валентина, - секретарь судебного заседания - адская работа, ты в курсе? Каторга.

- Ну, приходилось общаться - сама понимаешь. А один раз разговорились, - вспоминала я, - но она была секретарем у судейки, которая относилась к секретарю и помощнику, как к челяди - те выполняли большую часть ее работы. Можно сказать - пахали вдвое больше нее. Но что поделать: не нравится - уходи. С мужчинами-судьями работать легче, лучше бы так…

- С мужчинами всегда работать легче, - согласилась Валентина, - Атанасов Михаил Викторович, слышала?

- Старенький, - вспомнила я, - а кто помощник?

- Тоже мужчина - имени не помню. Но нагрузка там ого-го - от трех до пяти судебных заседаний в день. На тебе будет куча документации, а зарплата - ни о чем, всего около двадцати тысяч. Плюс только в стабильности и возможности спокойно уйти в декрет. Думай. Сегодня-завтра нужно дать ответ, должность там как-то традиционно уже декретная, общение с беременными наработано, относиться должны нормально. День тебе на раздумья… Ну, наконец-то, - выдохнула она.

Несли наш заказ. Попробовав салат, мы переглянулись. Я усмехнулась:

- Неплохо, но посмотри - зал не забит, а готовили почти час. Сколько же еще придется ждать горячее?

- Старались. Буду знать, куда приглашать людей на переговоры. Приятного...! Я домой не заходила - голодна, как…

Дома я улыбалась, раздеваясь и готовясь ко сну. К ночи ресторан переполнился и забурлил. И нам с Валентиной пару раз передали дорогое шампанское и такую же неподъемную в денежном отношении бутылку вина. Подношения были вежливо отклонены, хотя Валентина попутно отметила:

- Молодцы мужики - порадовали. Красиво, приятно… Не перевелись еще гусары.

Я печально улыбнулась.

Она замечательно выглядела даже в строгом офисном костюме и с гладкой прической. А в раскосых очках, пожалуй, была своя прелесть. Я приблизительно представляла себе… и оделась похоже - в строгую юбку и белоснежную блузку с атласным жабо по обе стороны V-образного выреза. Вечер удался?

Но вот к ночи опять одолели мысли о проклятых деньгах. С Валей эпопеей продажи кресла-лифта я не делилась - не хотелось портить встречу тяжелыми воспоминаниями о Васиной беде. И опять же - я не смогла бы поступить иначе - понимала это, но чувство, будто из-под меня убрали подушку безопасности, не проходило. Это нервировало.

И то ли поэтому, то ли еще что… но я сама рассказала об этом Славу, когда он позвонил в одиннадцать. Он спросил, как дела, а я вывалила на него информацию.

- Я - твоя подушка безопасности, Мариш, как бы у нас ни сложилось. Не беспокойся - деньги не главное, Риту они не спасли. Главное - береги себя. До утра…?

- До утра…

Уснула я спокойно, а утром в девять он опять звонил.

Попользуюсь, чего уж… В ожидании этих звонков я больше не чувствовала себя одиноко. Непонятно, необъяснимо… но это так.