Хочу домой! Нагулялся

Глава 38

Как там - Валя…? «Предало тело, утонула в его огненном омуте, изнемогла от страсти»? Если бы! Лицо и даже спина с тем, что пониже нее, казалось, горели огнем. Ступор и оцепенение перекинулись и на те внутренние рецепторы и сэнсоры, которые были ответственны за то, чтобы чувствовать еще что-то, кроме жгучего стыда. А еще паника…но тоже какая-то дохлая и безынициативная.

И то ли он устал засасывать меня, то ли понял, что я вишу тряпкой и совсем не отвечаю, но Слав опустил меня с рук на землю, все-таки продолжая придерживать за спину. Когда я непроизвольно дернулась в сторону, притиснул к себе еще крепче, тяжело вдохнув и выдохнув и обращаясь, по всей видимости, к таксисту:

- Подожди… друг, - потом последовало какое-то движение и еще слова: - Вот держи… сейчас отвезешь людей куда скажут.

- Заметано. Жду тогда, - равнодушно ответил мужик. Разложили бы меня здесь, прямо в машине, он похоже и не двинулся бы.

- Отпусти меня, пожалуйста, - процедила я сквозь зубы, - люди смотрят.

И правда - проходя мимо, многие с любопытством косились на нас.

- Да никому дела нет… - вдруг опять подхватил он меня на руки и потащил к своей машине. Вовремя… я как раз концентрировалась, как на старте, а теперь повисла опять, обессиленно ожидая, чем все это закончится. Как-то же должно?

Ну и чувствовала себя… то самое стыдливое опасение, что меня застукают, оправдалось десятикратно. Мне не было стыдно из-за того, что творил он - все эти люди спешили домой, им и правда было не до нас. Да и зрелище было далеким от скандала или порнухи. Почти невыносимо стыдно было за то, что допустила эту ситуацию, что поперлась сюда, явно обозначив свой интерес. Который и сама толком не осознавала! Так какого я это сделала? Зачем… Боже?!

- Нижайше прошу прощения, но нарисовались обстоятельства… непреодолимой силы. К сожалению, придется перенести наш разговор, все равно мыслить продуктивно я сейчас не смогу. Вы можете сменить адвоката, если не согласны с таким раскладом - мы еще не начали серьезно работать, - крепко прижимал он меня лицом к себе, не отпуская, но опять дав стать на ноги. Кепка давно свалилась с головы, волосы рассыпались, но сейчас это волновало в последнюю очередь.

- Время пока терпит… до завтра, во всяком случае. В крайнем случае, - жестко прозвучал мужской голос, - Эва?

- Хорошо, что не у всех людей на Земле горе, как у нас с тобой, Марк. Решайте свои вопросы, господин адвокат. Желаю вам удачи, - раздался женский голос - неожиданно глубокий и зрелый. Я как-то смогла повернуть голову, чтобы взглянуть. Иностранка… не славянка точно - низкие объемные скулы, узкое интеллигентное лицо, большой рот, светлые, будто даже водянистые глаза и очень неожиданно - возраст. Ей было не тридцать и даже не сорок - гораздо больше. Но дай Бог каждой так выглядеть. Она скупо улыбнулась мне, проходя к такси. За ней прошел и мужчина.

- Отпусти уже, - прошипела я.

- Ни хера! - выдохнул он, - извини - позволил себе лишнего, слишком соскучился. А еще решил - ты определилась в мою пользу... обрадовался. Я слишком сильно обрадовался, Мариш... но теперь ни хрена - я не вернусь на исходную. Давай, ты сейчас скажешь, что именно делала здесь - у моей работы? Садись в машину! Слушай... - сбавил он тон, увидев выражение моего лица: - Ты взрослая женщина, умная женщина… и есть такое дело, как гордость, обида, опасения и даже страхи. Я тоже прошел через это. И понимаю сейчас, что зря терял время, - захлопнул он за нами дверку и развернулся ко мне, расстегивая пальто и резко ослабляя галстук, будто он душил его.

- Что ты здесь делала? Честно, смело… признайся, а потом можешь и шире выразиться, я вижу, как тебя распирает.

- Мимо… - кашлянула я.

- … проезжала. Сколько той Москвы? Ты трусишь, врешь, юлишь. Я так же мямлил, боялся сказать что-то не то и тянул, тянул блядь. Кота за яйца! И чем ты лучше меня?

- Не шлялась по блядям! - выплюнула я.

- У меня же уникальный случай - измена без желания и чувства измены, - горько выдал он, - но это и правда - я ходил туда не за удовольствием. Даже физиология работала на психику, давая короткий болезненный спазм и дикое чувство слабости потом - больной, опустошающей, убивающей на хрен способность и силы чувствовать что бы то ни было. Я ходил потрошить себя, я убивал свой страх перед жизнью неосознанным страхом потерять тебя. Это сложно - понимаю, я сам въехал с трудом, потому что получается бывают такие... моменты - совершаешь что-то, будто и осознавая, но уверенно объяснить причины своих же действий не в состоянии. Объяснил док - насколько уж... но все это я уже говорил тебе - раньше. Это было, к сожалению... огромному моему, и...

- … и продолжалось бы дальше, - машинально продолжила я, а перед глазами встала сцена с Барком - я так и не смогла понять и объяснить... и даже самой себе.

- Не думаю так… - вытер он пот со лба белоснежным платком. Пижон! Тонкий терпкий запах его парфюма стал ярче. Опять что-то новенькое. И пальто, обувь, даже галстук - Щербаков выглядел дорого… разгулялся на воле скотина - кипела я. А он продолжил: - Уже имела место ремиссия - больше двух лет. Я учился справляться. Ты влияла на меня благотворно.

- Страх перед жизнью? - дошло с опозданием, - о-охренеть! Жизнь со мной была такой страшной?

- Страхов хватало, просто я оберегал тебя от них. Например, когда пришлось ломать себе руку.

- Пришлось… ты просто сломал ее!

- Ни хера не просто! Я изучил расположение вен и артерий и вложил руку меж перил так, чтобы максимально исключить их разрыв. Еще нужно было рассчитать приложение силы - не хотелось открытого.

- Что ты лепишь, идиот? - схватилась я за ручку двери.

- Не дергайся ты, истеричка! Да что же такое? - рявкнул он, - выслушай наконец. Я тогда засветился чередой успешных дел и одно из них - Парфеновское, там получилось особенно громко. Меня заметили и загоняли в ОПГ.

- Ты берега попутал. Наши дни с девяностыми!

- Не я попутал, а эти ребята. И не наши дни, это в прошлом. Сейчас «иных уж нет, а те далече». Мне даже не предложение сделали, а сразу вручили клиента с условием полностью отмазать. Я должен был профессионально корректировать дело, а они по моим рекомендациям грамотно сгладили бы острые углы - опасные свидетели не пропали бы - слишком топорно, а знали бы что говорить… вынуждены, нужно было оценить улики, грамотно расписать сценарий. Да - группировка была небольшой, но серьезной и с крышей. А методы как раз девяностых. В случае провала миссии, так сказать, вначале мне ломают левую руку, потом правую, потом - левую твою…

- И…что? - просипела я.

- И… наша следственная машина уступала им в скорости принятия решений. Пока бы раскачались, нас с тобой уже не стало бы. Я трусил делать эту хрень - боюсь боли, как все нормальные люди. Но не зря же? Был один интересный человек в Москве… вряд ли они контактировали - не тот уровень. Но раз в моем лице они выбрали «самое лучшее», то я и подумал - а почему бы еще кому-то более авторитетному тоже…? Руку сломал и объяснил, что это его люди наказали меня, сломав предплечье - плохо, неграмотно сработал. Облажался.

- Бред… Господи, чушь какая... Ну бред же! Это все проверяемо. И там был двойной... перелом.

- Бред только и мог сработать, а проверять эту чухню у них просто не было времени. Я просто не видел других вариантов, а так… и правда - настолько бред, что просчитать невозможно. В голову не придет.

- В нормальную! Ты же... нет - я помню, что ты не спал ночами. Но потом же пошел к врачу!

- Не верил, что оставят в покое. Но, сломав еще и кисть в наказание, оставили - я стал неинтересен. А ходил я тогда… «к врачу». Это был последний случай… эпизод. Следующий раз - когда ты начала процедуру развода.

- Имела право… - прозвучало растерянно. Я все еще обдумывала... Дело, к которому привлекли сразу нескольких юристов, а Слав представлял эту группу в суде, действительно получилось громким. А потом Славка будто "потух"... потом он долго еще брал мелкую бытовуху да отмазывал голодных пильщиков кабелей.

- Нет! - взорвался вдруг он, - так - не имела. Ничего не объяснив, ты бросила меня, всячески унижая и оскорбляя своими действиями и уничижительными фразочками в суде и на работе… Ты флиртовала блядь со всеми подряд, и чтобы я это видел! Ты смотрела сквозь меня, я стал пустым местом - вдруг, сразу, ни с того, ни с сего! Когда ты была для меня всем! Ты помнишь - что и как ты делала? С каким... холодным цинизмом и садистским удовольствием? Чтобы сделать мне как можно больнее. Я ответил тем же.

- Ты-ы… потом заступался за нее - отстаивал Тайку, когда Валя решила уволить ее - я случайно узнала.

- Больше того, - глухо отметил Слав, - я поддержал ее потом деньгами - пару месяцев, пока нашла работу. Она мать-одиночка, а Валька уволила ее с волчьим билетом. Хотя виноват только я - просто грязно использовал ее.

- А она что - была против? - рявкнула я.

- А вот ее как раз можно понять, Марина. Она хотела устроиться в жизни как можно лучше и устроить своего ребенка. Возможно увидела в этом свой шанс. Она не была твоей подругой, а мы к тому времени были уже в разводе.

- Да я ненавижу тебя… - проныла я. Градом хлынули слезы.

- Тихо, Масенька… тихо, моя... - сложив платок другой стороной, он аккуратно вытер мои щеки: - Это же хорошо, что ненавидишь - лучше, чем то безразличие. Я тоже тебя ненавидел. Ты должна была сказать о причине развода, мы бы поговорили… или нет, но я хотя бы знал причину и не сходил бы так с ума. Я тоже ненавидел тебя, Мась, даже были мысли - если бы ты погибла тогда, мне возможно стало бы легче. Тяжелее, но легче… По крайней мере, это было бы справедливо... так тогда казалось. Ты же убила меня! И даже хуже. Уж лучше бы заказала, в конце концов!

- Какого хрена тогда тебе нужно от меня сейчас? - мстительно высморкалась я в его платок, - я тоже мечтала, чтоб ты сдох - до того, как я все узнала. По крайней мере… смогла бы со временем жить, не чувствуя себя самцом оленя.

- Это всё те самые стадиии принятия неизбежного... гнев. И мы все их уже прошли, - кивнул он, отбирая у меня платок и вручая свежий.

- Да у тебя неиссякаемый Клондайк в карманах!

- Иногда клиентки плачут. И даже частенько, - отстраненно отметил он, - Марина, давай потихоньку успокоимся... прошло почти четыре года, так?

- Так, и что теперь дальше? - шмыгнула я носом. С-скотина… всю душу вынул.

- Это много, гадство, - кивнул он, - мы с тобой оба пытались жить порознь. Выживали и спасались, как могли… но не получается у меня! Без тебя не вижу смысла. Я однолюб, Мась. Уже говорил тебе - тогда еще, но ты мало что похоже услышала…

- Тогда я сделала аборт от того парня… с Урала, - сделала я последнюю попытку заставить его отпустить меня. Если он так плохо переносит боль. Я уже не выносила ее.

- У меня… - выдохнул он, - у меня все было не так насыщенно. Н-ну… тогда док прав - не то я тогда выбрал время.

- Док… док… что ты там нашел? У своего дока… - злилась я, - и о чем ты «уже говорил мне»?

- Что начинать отношения с другими женщинами… претило, скажем так, воспринималось, как насилие над личностью.

- Шлюхами перебивался? По привычке, - хихикнула я, чувствуя, что опять польется сейчас и хлынет. Стянула наконец шарф - в машине становилось жарко.

- Нет, смысла не было - самое страшное случилось, я тебя потерял. Все остальное оказалось не таким уж… решаемым так или иначе. Есть договорные отношения «без обязательств» и это удобно. От тебя ничего не ждут, ты тоже… если совсем припрет, встретились, распрощались и забыли друг друга до следующей встречи.

- Куда мы катимся, Господи? В какую жопу? - прошептала я.

- И я об этом думал. Это такой ритм жизни, Мась - бешеный, и люди не справляются с ним, не успевают жить по-настоящему. Маринка, - осторожно обнял он меня, - согрей меня чуть-чуть, посиди так… Когда я ждал в больнице, пока тебя оперировали и вытягивали из комы, был ужас… острый, дикий страх потерять тебя. Но и злость тоже - что влетела, что толкнула меня сделать то, что я сделал. И еще вина - лютая... Потом Рита сказала из-за чего все, и я понял - ты так спасалась от боли, но и я тоже спасался - как мог. Дурак понятное дело. Мы все могли бы решить даже если не примирением сторон, то хотя бы не так больно и страшно. Все исправимо и решаемо, одну только смерть нельзя исправить. Как ты справляешься - без нее…? - скользнула в его голосе тоскливая нотка.

- Ушла с той квартиры и стало чуть легче. А вообще я давно научилась, умею справляться, - и пришло в голову, вспомнилось вдруг: - Мама хотела свести нас вместе? Поэтому тебя принимала? О чем вообще можно было говорить по полдня?

- Полдня? - удивился он, - я заскакивал на часок, потом она просилась отдохнуть. А ты не думаешь, что таким образом она давала тебе… выходной от себя, что ли?

- Угум… - давилась я слезами, вспоминая, как гуляла в парке, каталась на катамаране и велосипеде. Даже успевала сходить на дневной в кино и все равно мне было, что там показывают - лишь бы отвлечься. Это и правда было отдушиной, настоящим отдыхом не столько от физических нагрузок, связанных с уходом, как разгрузкой психологической.

- И Рита не предавала тебя, если ты об этом, - медленно говорил Слав, будто вспоминая: - Мы не сговаривались за твоей спиной, как найти подход или убедить тебя быть со мной. На мой прямой вопрос она не могла не ответить, ну и отвечала. Но только сухие факты, просто информация и то, думаю, не вся. Меня она тоже берегла. А принимала потому, что мне нужно было как-то выживать, а с ней я чувствовал себя нужным хоть кому-то, даже необходимым… особенно ей - и моей уже маме тоже. Рита жалела меня. Мариш… сколько времени потеряно! Если бы мы вот так поговорили…

- Тогда я не смогла бы все это выслушать - и сейчас с трудом... Я видеть тебя не могла, думать о тебе было больно!

- Прости… пожалуйста. Я знаю, как больно - врагу не пожелаешь. Убиваем друг друга... А я теперь настоящий философ - что ты! - вырвалось у него с горечью, - думал тоже… а сколько еще жизней, представь, испорчено из-за разных неприятностей, стрессов, с которыми люди не справляются? Слишком близко принимают к сердцу то, что не самое важное - не жизненно. Хочется верить, что сейчас я уже научился отличать. А док - ты спрашивала… а что док? Ничего нового я там не узнал… почти, но на многое взглянул под другим углом. Они не лечат, Мариш, скорее учат понимать себя, - обнимал он меня, мягко поглаживая по плечу.

- Я за каким-то хреном спросила название твоей конторы у Вали, - вырвалось вдруг. Такое странное движение души. Хотя почему странное? Откровенность на откровенность.

- И что потом? - шевельнулся он.

- Были с Романом на кладбище у отца, потом я зачем-то позвонила и спросила… узнала потом адрес и просто хотела проехать мимо. Не было планов в отношении тебя - видеть, говорить.

- Меня тоже постоянно тянет к тебе.

- Меня не тянет! - дернулась я.

- Да… так сильно не должно - у тебя появился тот самый смысл, есть интерес важнее. У меня - только ты.

- А как же «без обязательств»? - съязвила я и замерла в ожидании ответа, глядя в окно и ничего за ним не видя. Фокус не наводился. Пришлось моргнуть с усилием. Машин сильно поубавилось, пространство вокруг расширилось. И, кажется, опять собирался дождь.

- Давно это было, - виновато вздохнул Слав, - еще до рождения Оли и Ани, до того, как я стал помогать тебе.

- А сейчас… как же тогда сейчас? - не верила я.

- А настоящие трудоголики, чтобы ты знала, презирают секс. «Нас не заманишь титькой мясистой… мы, онанисты - ребята плечисты», - дернулось его тело в смехе.

- Дурак ты? - улыбнулась я.

- Маяковский все-таки, классика. Я уже сто лет не смеялся, Мариш. Давай вместе радоваться? Ты не согласишься, конечно, съехаться… это слишком. И встречаться при исходных условиях - когда живем в разных городах, а тебе не особо и вырваться из-за детей, тоже не вариант. Но если я стану приезжать иногда? Сама скажи - как часто и когда? И поймешь заодно - сможешь меня терпеть или не получится?

- А если пойму, что не смогу? - взглянула я на него и сразу отвернулась - его лицо было совсем рядом. И опять нет - тело не предало и в его огненном омуте я не утонула, хотя смотрел он соответственно моменту. Но на смену злости и раздражению вдруг пришла странная неловкость.

- Ты-то сможешь без меня, наверное... во всяком случае уже пыталась строить с кем-то другим, а вот у меня семьи ни с кем, кроме тебя, не будет - противна сама мысль о чужом человеке рядом. И делать его своим тоже не в кайф, так зачем? Если в падлу…

- Ты все шутишь, - констатировала я.

- Забыл уже как это. И тянет нервяк пока жду твоего ответа. Но будто можно уже хотя бы прикинуть… ты как? Мы с тобой сейчас обсудили все острые углы… и даже самые неловкие, больные моменты. Я еще раз прошу у тебя прощения за ту мою слепоту и слабость, за эти годы, когда я так и не смог найти выход, а должен был. За то, что делал тебе больно, когда должен был защищать…

- Мы не все еще обсудили, Слав - не все острые углы, - решилась я.

- Я не хочу знать о твоих острых углах, Мась, - качнулся он, - это и больно - не скрою, но еще и пользы от этой информации для меня - ноль. Не будем давай…

- А я не о своих углах…

- Что еще я натворил? - тяжело вздохнул он, глядя на лобовое стекло, на которое упали первые капли.

- Дома… ты можешь отвезти меня домой? В дороге не стоит о таком говорить… и мне уже пора. Заночуешь у нас - так будет разумно и безопасно. Вечером поговорим.

- Спасибо…

- Рано благодаришь, - горько скривилась я.