Хорошие девочки попадают в Ад

Глава 20

Лукас

Он не засыпал с женщинами ни до, ни после Марии. Но сегодня утром, глядя на спящую рядом Ники, не ощутил ни чувства вины, ни разочарования. До ее появления Лукас даже не мог представить, что такое когда-то случится. Что он сможет проснуться в одной постели с кем-то вроде нее. Проблема в том, что Ники перестала быть «кем-то вроде», вот только в какой момент? Она пробралась в его жизнь, в его сердце, в тело и в душу (если таковая, конечно, существовала), чтобы все изменить. Сопротивляться этому больше не было сил, а если бы даже и были, он все равно вряд ли остался бы победителем в этой битве. Не изо всех сражений надо выходить победителем, даже если ты привык всегда побеждать.

Ники не была ангелом, и Лукас отдавал себе отчет в этом, как никто другой. Она была самой обычной женщиной… до того, как стала его. Его женщиной. Этот статус стремились заполучить многие, и до его женитьбы, и во время, и после смерти Марии. Ники не стремилась, она сделала это как-то естественно и незаметно, возможно, именно поэтому сейчас это ощущалось как катастрофа.

Но катастрофа, из которой не хочется выбираться.

При всем своем гламурном прошлом Ники никогда не рисовалась, вот и сейчас она спала, как звезда. Раскинув ноги и руки в разные стороны, приоткрыв рот, хотя большинство женщин, оставшись рядом с ним, даже не позволили бы себе просто заснуть, не говоря уже о том, чтобы показаться в таком виде.

Она не злоупотребяла макияжем в принципе, но сейчас почему-то казалась особенно трогательно-беззащитной.

Что ему делать с этой женщиной-катастрофой?

Ответ напрашивался сам собой: отправить, как и собирался, обратно в Россию. Там ее жизнь, там ее друзья… или те, кто считает себя таковыми. Он знал, что Диана и Андрей Шмелёвы (Диана — Шмелёва в перспективе) сделали все, чтобы ее найти. Просто он умел хорошо заметать следы, и найти ее было практически невозможно, но они старались. Выходили на нужных людей. Делали все, чтобы понять, куда она исчезла.

Они должны обрадоваться, когда она вернется.

Так будет правильно. Правильно будет ее отпустить, пока это все не проросло в них еще глубже, пока это просто хороший трах без обязательств. Правильно будет никогда не сказать ей о том, о чем он сейчас думал, но если уж так говорить, правильнее было никогда не рассказывать Ники о своем детстве, не искать ее мать, не позволять ей приближаться к Амире.

К Амире, которая давно смирилась, что их только двое. Или только-только смирилась? Рядом с Ники дочь тоже становилась другой, как будто до нее она улыбалась для него, чтобы показать ему, что все хорошо. А после того, как в их жизни появилась она, Амира снова начала улыбаться искренне. Или он слишком много придумывает.

Амира — ребенок, она тянется своим внутренним солнцем к другому солнцу, которое греет, а Ники…

— Лукас, бога ради, скажи, что у тебя несварение, и никто не умер, — раздался голос совсем рядом.

Он вынырнул из собственных мыслей и взглянул на лежащую рядом женщину. Которая покачала головой и добавила:

— У тебя сейчас такое лицо!

— Какое?

— Был бы у меня телефон под рукой, я бы тебя сфотографировала, — она улыбнулась, и солнце, запутавшееся в пепельных прядях, словно перекочевало в глаза и в улыбку. В уголки губ.

— Поверю тебе на слово, — Лукас легко, одним движением поднялся. Желание перевернуть ее на живот и трахнуть, такую теплую, сонную, нежную было уже чем-то за гранью, поэтому он пошел в душ.

— Что там у тебя дальше по плану? — ударило ему в спину.

Холодный душ. Ледяной. Арктический.

— Пробежка.

— А у меня йога. Увидимся за завтраком?

— Да. Увидимся.

После душа и после ее ухода стало попроще. Но Лукас все равно позвонил на ресепшен и попросил, чтобы поменяли постельное белье. Потому что ее аромат до сих пор остался на наволочках. На легком покрывале, которое она сбила в комок ночью, несмотря на работающий на полную мощность кондиционер. Он завернул ее в него снова, а она снова вывернулась из ткани и так и спала бы обнаженной, если бы Лукас не закинул на нее руку поверх очередной попытки не дать Ники простыть. Уже под утро, когда он сам отключился, она снова выпуталась из покрывала и превратила его в комок.

Как она провела столько времени рядом с таким ничтожеством, как этот Роберт? Она, не терпящая никакой несвободы.

Пробежка по берегу океана помогла окончательно вытряхнуть из головы все лишнее, а когда Лукас вернулся, горничная уже поменяла белье. В этом преимущество ВИП-сервиса, все делается по первому запросу, когда это нужно именно тебе.

Теперь постель больше не пахла Ники, она пахла дорогим бельем только что из прачечной, и это устраивало его гораздо больше, чем все предыдущее.

Правда, избавиться от наваждения в ее лице не удалось: когда он вышел в столовую, откуда уже доносились одуряющие запахи, он никого там не обнаружил.

— Где они? — спросил у безопасника, и тот кивнул в сторону двора с бассейном.

Лукас направился туда и увидел, что Амира сидит на краю, болтает ногами и жует круассан, а Ники придерживает плавучий столик.

— Па-ап! — завопила дочь. — Пойдем к нам! У нас тут тропический завтрак!

Лукас вопросительно посмотрел на Ники, и та махнула рукой.

— Спускайся! Эта картинка преследовала меня несколько лет, теперь перестанет.

— С чего бы ей переставать?

Вообще-то он был одет к завтраку. А не для бассейна: в рубашке и брюках завтрак в воде представлялся сомнительным удовольствием.

— С того, что любое искушение теряет силу, когда ты ему поддаешься.

Он чуть не сказал «С тобой это не сработало», но вовремя себя остановил. Ушел в дом, чтобы переодеться, а когда вернулся, обнаружил, что Амира бултыхается в бассейне, а Ники стоит рядом и страхует ее.

— Вы решили устроить мне завтрак со вкусом воды из бассейна? — скептически хмыкнул он.

— Ты бы еще дольше ходил, — поддела она.

В этот момент Лукас поймал себя на мысли, что хочет провести с этой женщиной всю жизнь.

Ники

С утра я была совершенно затраханной. Настолько, насколько это вообще возможно. Затраханной в том самом смысле слова, которое мне всегда нравилось. Лукас Вайцграф ни по одному параметру не подходил на роль идеального мужчины для меня, но как-то так получилось, что именно с ним у меня случился тот самый мэтч.

Он не рисовался в постели, как Роб, но он точно знал, где меня гладить, где целовать, где можно добавить остринки боли, а где лучше не надо, чтобы мой оргазм получился таким, о каких сочиняют книги. Хотя сейчас я начинала подозревать, что не в книгах дело. Такие оргазмы — это не про книги и даже не про порно, такие оргазмы — это про то, когда ты встречаешь человека, с которым у тебя складывается пазл.

По тому, что нравится тебе. По тому, что нравится ему.

По тому, как он тебя видит, слышит и чувствует, как он тебя запоминает и что он делает для того, чтобы доставить тебе удовольствие. Обратное тоже верно. Потому что удовольствия в одну сторону не бывает. Мне, например, нравилось чувствовать, что я заставляю его терять над собой контроль. Нравилось видеть, что у него крышу срывает от прикосновений ко мне и от моих прикосновений.

И да, я почти дозрела до того, чтобы встать перед ним на колени снова. Но уже по собственному желанию. И не в стиле наших с Робом игр. Просто я хотела кайфануть от его вида, когда его член будет у меня во рту.

Говорят, соблазнить мужчину достаточно просто — для этого и нужно всего-ничего: смотреть ему в глаза и думать о сексе, представлять, как вы будете друг друга иметь и в каких позах. Возможно, я просто перегрелась на солнце, если я захотела его соблазнять. Или перетрахалась. Или и первое, и второе вместе, но сама эта мысль мне понравилась неимоверно. Она меня возбуждала не меньше, чем все предстоящее.

Единственное, что меня останавливало от того, чтобы проделать все это прямо сейчас, а точнее — единственная — это Амира. Не представляю, как живут молодые пары с ребенком. Не с тем, который кушает по семь раз в день и не дает спать, а с такими вот озорными обезьянками, которым нужно внимание-внимание-внимание, и которые не дают лишний раз где-нибудь уединиться.

Не знаю, что произошло этой ночью, похоже, мы с Лукасом открыли портал в Секс. Потому что мое либидо, до этого мирно почивавшее после неудачного брака с Робом, взлетело до неба, врезалось в Солнце и, по ходу, от него зарядилось.

Иначе с чего мне так смотреть на его губы, когда он ест?

Фу, Ники, фу такой быть!

Дай человеку поесть спокойно. Или просто дай…

Я мысленно прикрыла глаза и попыталась сосредоточиться на Амире, которая потребовала, чтобы я научила ее лежать на спине. Она видела, как я делаю это в океане, но Лукас строго-настрого запретил мне ее учить делать это там. Хотя на соленой воде гораздо проще научиться лежать, чем на пресной, я вот училась на пресной, в реке на пляже. Помню папины руки под спиной, высокое, какое бывает только в детстве, небо и яркое-яркое солнце.

— Расслабься, — сказала я Амире, которая, пытаясь удержаться на поверхности, медленно но верно погружалась в воду. — Просто расслабься и доверься воде.

Я выкинула отца из своей головы, чтобы не позволить ему спутать мне все планы. Сегодня будет самый лучший день в моей жизни, я так решила.

— Я тону! — пискнула она.

— Ты не утонешь, я тебя страхую. Но чтобы научиться держаться самой, тебе придется довериться мне и себе. Расслабься. Позволь воде тебя удержать.

«Расслабься, Ники. Вода тебя держит». — Голос отца зазвучал в ушах, и я напряглась. Но мне на плечи вдруг легли руки, а я сама оказалась прижата к сильной груди.

Меня окатило его близостью, жаром прогретого солнцем тела. А еще мыслью: он первый раз обнял меня при Амире.

Вот как тут учить маленькую девочку расслабляться, когда сама напряглась? И дело было не в том, что это произошло неожиданно, скорее, в том, что Лукас в моей системе координат оставался отмороженной недосягаемой сверхновой. Мы с ним могли трахаться, спонтанно, под дождем на пляже, в душевой, да где угодно, он мог мне даже рассказать о том, что произошло в его детстве, но в свою жизнь он меня не пускал. Поэтому сейчас во мне с хрустом раскололся его образ, потому что я знала, что между нами никогда ничего не будет. Ничего, кроме секса. Это было как курортный роман, только с началом из второсортного русского боевика. Но…

Я не была готова к новому витку близких отношений.

И уж тем более я не была готова к новому витку близких отношений с ним.

Я осознала это так же отчетливо, как то, что он меня держал, но может быть, мне просто показалось? Потому что почувствовав мое напряжение, Лукас мгновенно отступил.

Нет, серьезно, Ники. Какие отношения?

— Ники, Ники, я держусь! — Я поняла, что пока у меня в голове крутился калейдоскоп мыслей о том, что между нами было, что будет, и дальше по тексту, Амира действительно распласталась в бассейне в позе морской звезды.

Мои ладони почти не касались ее кожи, она отлично держалась на воде.

— Ты молодец! — воскликнула я, и меня окатило ее радостью. Такой же яркой и солнечной, как она сама. — Я же говорила, у тебя получится!

К счастью, Лукас занялся завтраком, а Амира продолжила практиковаться. Ей так понравилось лежать на воде, что просто плавать было уже не интересно, и я ее понимала. В детстве мне тоже нравилось именно это: лежать на воде, смотреть на небо, щурясь от яркого солнца, Смотреть, как по бесконечной высоте плывут густые кудрявые облака. Улыбаться этому миру.

— Ложись со мной! — сказала Амира, бултыхнулась и повисла на мне как маленькая обезьянка. Или как коала.

— Хочешь перестать быть единственной звездой?

— Ложись со мной! Ложись со мной, Ники! Ни-ки-ки-ки-ки-ки-ки!

Она хохотала, цепляясь за меня и бултыхаясь в воде, и я понимала, что рядом со мной абсолютно счастливый ребенок. Ребенок, который дурачится рядом со взрослыми, чувствует себя в абсолютной безопасности. Безгранично счастливым.

— Ладно, ладно, — сказала я. — Но сначала ты.

Она радостно распласталась на поверхности воды, и я к ней присоединилась. Амира коснулась меня пальчиками, и я легко погладила ее руку. Оказалось, что взрослой тоже достаточно прикольно лежать и смотреть на солнце. На плывущие густые белые облака, как пенные шапочки. И улыбаться.