Хорошие девочки попадают в Ад

Глава 22

Ники

Я не хотела ничего серьезного. Я к этому была не готова. Особенно сейчас, особенно с Лукасом, особенно после Роба, но это серьезное надвигалось на меня, как тропический шторм на острова, неотвратимо и стремительно, поэтому я сделала то, что умела лучше всего. Свела все к одному-единственному и самому древнему инстинкту.

И да, я действительно его безумно хотела. Это напоминало какое-то помешательство, но я хотела этого мужчину везде и во всех позах. То ли Мальдивы разогрели нас до какой-то конкретной точки, после которой остановиться было уже сложно, то ли Мальдивы здесь были ни при чем, и это произошло по какой-то другой причине, но получилось так, как получилось. Мою надпись мы стерли очень быстро, а потом я убежала купаться под палящие лучи дневного почти-экваториального солнца.

Лукас за мной не пошел, предпочел остаться в тени, но, когда я вернулась, притянул меня к себе, устраивая у себя на плече. Я даже не стала сопротивляться, потому что знала, что наше маленькое мальдивское приключение скоро закончится, и он вернется к себе, в свой Франкфурт-на-Майне, а я в Россию. И дальше по списку.

Так все и будет, если я не позволю ему сделать это чем-то большим. И я не позволю. Поэтому я сейчас завозилась в его руках:

— Пойду еще раз искупаюсь. Хочешь со мной?

Он насмешливо посмотрел на меня:

— Сказала женщина, которая боится сгореть.

— Не просто боюсь, я на самом деле постоянно сгораю.

— Ты ни разу за все время здесь не сгорела.

— Это просто потому что я знаю меру… ай!

Он ощутимо ущипнул меня за сосок через купальник, но мне понравилось. Мое тело привыкло к такому обращению и реагировало на него однозначно, и, я могла поклясться, Лукас прекрасно об этом знал. А это значит, что он передумал делать наши отношения чем-то большим. Или, может быть, и не собирался. Просто я чересчур нервно отреагировала на его «Хочу знать о тебе все. Не из файлов. От тебя». Может, это значило только то, что он сказал, и ничего кроме. Может быть, он имел в виду, что тоже хочет взять все по максимуму от наших последних дней здесь. От наших последних дней вместе. А я просто надумала себе всякого в лучших традициях «Она уже представила и свадебное платье, и как они вместе с детьми путешествуют».

Хотя, если уж говорить откровенно, мне понравилось путешествовать с ним. И с Амирой. Это было то, что я когда-то себе представляла, будучи с Робом. Только на месте Роба был мужчина, которого я в то время еще не знала, и девочка, которая перевернула все мои представления о материнстве — о том, что можно вот так в один момент полюбить чужого ребенка, как будто она твоя, все остальное сбылось с удивительной филигранной точностью.

И нет, я не должна была об этом думать. Но я подумала.

К счастью, все мысли вылетели у меня из головы, когда пальцы Лукаса скользнули под чашечку моего купальника, продолжая играть с моей грудью.

Какие-то поразительно короткие острые мгновения.

Лукас приподнял меня и поставил на колени так резко, так резко оказался внутри, что я задохнулась от смены ощущений. Никогда не представляла себя безостановочно трахающейся на песке в дикую жару, даже в тени, но настоящая жара сейчас творилась у меня внутри. По всей протяженности соединения наших тел. Как будто не было первого раунда от силы пятнадцать минут назад, как будто мы не распугали всех крабиков, птичек и прочих местных обитателей моими криками.

Впрочем, сейчас я не кричала, каждое его движение во мне срывало с губ какой-то протяжный стон. Такой же длинный, как скольжение во мне, и такой же чувственный. Песок рассыпался под моими пальцами, не позволяя даже толком за него зацепиться, а его ладонь продолжала терзать мою грудь. То одну, то, когда чувствительность становилась уже слишком острой, другую. В довершение всего его пальцы скользнули между моих влажных складок, сдавливая клитор, и я выдохнула какой-то совсем уже пошлый стон.

И наслаждение, взорвавшееся в моем теле мощным, яростным, сильным оргазмом, от которого потемнело в глазах. Я даже почувствовала, как Лукас вышел из меня, чтобы кончить, и сползла на песок, чтобы через мгновение снова оказаться в его объятиях.

Это было неправильно. Вот так чувствовать себя рядом с ним.

Удивительно, точно на своем месте. Здесь и сейчас. Невероятно, бесконечно измотанной наслаждением и кайфующей от этого. В его руках время словно останавливалось и превращало меня из Ники, которая осталась одна в полной заднице и понятия не имела, что делать со своей жизнью, в Ники, которая умела чувствовать ее так ярко, что даже мальдивское солнце удавилось бы от сознания собственной неполноценности.

«Ты был моим персональным Адом, Лукас Вайцграф, — мелькнула сумасшедшая мысль, а за ней пришла не менее сумасшедшая: — Но мне понравилось в этом Аду».

— О чем ты думаешь? — Его пальцы, пальцы, которые только что гладили меня снизу, еще хранящие мой запах и вкус, скользнули по моим губам.

О том, о чем я никогда тебе не скажу.

— Так, обо всякой ерунде.

— Например?

— Тебе недостаточно быть только внутри моего тела? Хочешь еще войти в мои мысли?

Лукас повернулся ко мне:

— Ты поразительно проницательна, Ники. Я хочу тебя всю.

Я сдавленно фыркнула:

— Ну в таком случае, я думала о том, что идти по такой жаре назад без фруктовых коктейлей со льдом будет еще более изнурительно, а я уже затрахалась.

Он расхохотался. Надо признаться, смех у него тоже звучал крайне соблазнительно. Возможно потому, что смеющегося Лукаса Вайгцграфа можно было увидеть с той же вероятностью, что и шаровую молнию.

— Останемся здесь навсегда?

— Прозвучало страшно, знаешь ли. Но да, это выход.

Лукас хмыкнул, а потом поднялся и протянул мне руку.

— Есть еще один выход, Ники-ки-ки-ки-ки-ки-ки.

Я закатила глаза, но руку все-таки приняла. Следуя его примеру, оделась.

— Да, есть, идти и не думать о том, как это тяжело и бла-бла-бла… — договорить, впрочем, я не успела. Потому что Лукас подхватил меня на руки и пошел в сторону нашей виллы.

После совместного вечера на океане, в бассейне и за просмотром мультиков вместе с Амирой (клянусь, я никогда не видела у Лукаса такого лица, как когда он смотрел на экран, а там бегали смешные цветные чудики), мы устроили очередной марафон, из-за которого мне по ощущениям будет завтра проблематично даже ходить, мы бы, наверное, снова заснули вместе, если бы нас не разбудил крик Амиры. Не знаю, кто вскочил быстрее, я или Лукас, но в спальне у нее мы оказались одновременно, закутанные в халаты на голое тело, и я, застыв в дверях, наблюдала за тем, как он ощупывает ее взглядом.

— Мне приснилось чудовище-е-е-е… — ревела Амира, пока Лукас гладил ее по голове. — Оно вылезло из джунглей и меня съело-о-о-о!

Да, как ни крути, а дети во всех временах и странах одинаковы.

Я открыла шкаф и заглянула туда:

— Здесь нет, — сказала я.

И, прежде чем Лукас успел отреагировать, заглянула за шторы:

— Здесь тоже. И здесь, — я сдвинула двери панорамного балкона в стороны лишь на миг и вернула их на место.

Амира всхлипнула, а Лукас посмотрел на меня как-то странно. Хотя в случае Лукаса и странностей, по-моему, между нами в последнее время все было более чем странно. Дальше некуда.

— А если оно осталось в моем сне? — спросила девочка. — И вернется, чтобы меня сожрать?

— Ну… с одной стороны, оно, конечно, может так поступить, — я села рядом с ней на постель с другой стороны, чтобы не мешать Лукасу ее обнимать, — но и ты можешь его сожрать.

Амира моргнула:

— Это как это?

— Ну вот представь, приходит к тебе чудовище и собирается тебя сожрать, а ты ему говоришь: «Я уже большая, и сама могу тебя сожрать»! И становишься большой-большой, в разы больше чем это чудовище. Это твой сон, и в нем ты можешь делать все, что угодно, легко. Тебе даже не обязательно его есть, когда оно увидит, как ты можешь, оно испугается и убежит.

Амира улыбнулась сквозь слезы:

— Правда?

— Правда. Я проверяла. Но я останусь с тобой, чтобы быть рядом, когда чудовище появится. Чтобы напомнить, кто здесь большой и самый главный.

Амира пискнула и полезла ко мне обниматься, а Лукас хмыкнул:

— Похоже, я здесь уже не нужен.

— Если только не хочешь посмотреть, как улепетывает чудовище. Но думаю да, мы останемся здесь вдвоем, у нас свои женские секретики. Как укрощать чудовищ.

Мне показалось, или он посмотрел на меня гораздо более внимательно? А впрочем, показалось или нет я понять не успела, на Лукаса уже замахали руками:

— Пап, папа, ну уходи! У нас тут свои женские секретики.

По укрощению чудовищ, ага. Я не сдержала улыбки, когда он вышел. Амира же прижалась ко мне и, когда я снова приглушила свет ночника, выдала:

— Ты такая смелая, Ники!

— Я ужасная трусиха вообще-то, — призналась я. — И в детстве тоже боялась чудовищ.

— Ты?! Ни за что не поверю!

— Откуда бы я тогда знала способы борьбы с ними?

Амира задумалась.

— Да. Тогда я рада, что ты стала смелая и смогла научить этому меня!

А я-то как рада!

В ответ я притянула девочку к себе и поцеловала в макушку.

— Спи. Я никуда не уйду.

— Я знаю, — пробормотала она. У нее уже слипались глаза, поэтому Амира заснула раньше, чем я успела сходить к себе за одеялом: все-таки спать под кондиционером с мокрой головой — а я еще не успела высушить волосы после душа — не самый лучший вариант. Если я, конечно, не хочу потом проснуться с заложенным носом и больным горлом.

Я тоже заснула быстро, день с Лукасом меня вымотал. В хорошем смысле этого слова, потому что если и быть затраханной, то только так. Наверное, я бы проспала до обеда, если бы не проснулась в той же самой темноте, разрываемой только неярким светом ночного светильника. От автоматной очереди.

Это состояние, когда тебя резко выдергивает из сна на адреналине, не сравнимо ни с чем. Ты просто садишься на кровати и делаешь все, как спецназовец, которого обучали несколько лет, потому что понимаешь, что любое промедление может стоить тебе жизни.

— Амира! — Я подхватила девочку и встряхнула ее. — Амира!

И резко стянула ребенка на пол, следом за собой.

— Ники… Что происходит?

Автоматная очередь повторилась, одна, другая, третья. Следом зазвучали одиночные выстрелы.

Амира широко распахнула глаза: к счастью, мы с ней сидели за кроватью, и это позволяло мне надеяться, что ее не зацепит, и меня тоже. Да, состояние «Я попал в боевик» никто не отменял, потому что мозг все еще отказывался воспринимать это как реальность. Тело действовало на инстинктах, а разум тормозил, и он тормозил тем сильнее, чем больше я осознавала масштаб катастрофы. Потому что от моего решения зависело, что будет дальше.

Остаться в комнате?

Выбежать в коридор?

Сейчас от моего решения зависела не только моя жизнь, но и жизнь маленькой девочки.

— Ники… — Глаза ее начали наполняться слезами.

— Тс-с-с… — Я приложила палец к губам. Что бы там ни происходило, вряд ли стоит облегчать стреляющим жизнь и помогать нас найти. — Все будет хорошо. Сейчас мы найдем твоего папу, и все будет хорошо.

Она всхлипнула и кивнула.

— Посиди пока здесь, хорошо? Не вылезай из-за кровати и не вставай. А я выгляну в коридор.

Сложно сохранять спокойствие, когда отовсюду доносятся выстрелы, но я все-таки на коленях подползла к двери и приоткрыла ее. И тут же захлопнула дверь, потому что от грохота выстрелов заложило уши, а характерный стук упавшего тела (или тел?) заставил зажмуриться и задышать часто-часто.

Так, Ники, дыши. Дыши, пожалуйста, потому что если сейчас тебя накроет паникой, Амира останется без поддержки, а мы ведь этого не хотим, правильно?

Подозреваю, что именно присутствие Амиры не позволило мне упасть в эту бездну под названием «вопящая Ники»: я продышалась и повернулась к ней.

— Там небезопасно. Лучше всего, если мы останемся здесь.

— Они нас убьют? — пискнула девочка. Она тяжело дышала, и вот у нее уже точно начиналась истерика. — А папа? Что с папой? Они убью папу? Они пришли за папой?!

Последнее она почти выкрикнула, а потом с силой, которой я от нее не ожидала, оттолкнула меня и бросилась к двери.

— Амира!

Я вскочила, чудом не свалившись через оставленные на полу Амирины шлепанцы, и почти успела ее схватить. Почти. Но дети бегают быстро, а эта девочка бегала особенно быстро. Она вылетела за дверь, и я вылетела следом за ней, чувствуя, как внутри все сжимается от страха.

— Амира! — шепотом крикнула я. — Амира, вернись!

Но она уже бежала по коридору в сторону грохота, и я чуть ли не в два прыжка догнала ее, прижимая к себе.

— Пусти, пусти, пусти! — заорала она, вырываясь. — Они пришли за папой! Они его убьют!

Она брыкалась и царапалась, и шею обожгло болью, а следом меня обожгло диким первобытным ужасом, потому что прямо на нас вылетел мужик с пистолетом. Это не был один из безопасников Лукаса, их я уже всех знала в лицо, поэтому сейчас, развернувшись, инстинктивно закрыла Амиру собой. Как раз в тот момент, когда прозвучал выстрел.