Хозяин Священной Колыбели

Глава 16

Анастейзи

– …менталисты. О, Священная Пара! – выходя ко мне на берег и отплевываясь от воды, воскликнул Амадео.

Он что-то еще говорил, но толком разобрать было невозможно. Если до этого я находилась на почтительном расстоянии, то сейчас меня будто магнитом притянуло к аргерцогу.

– Рано ушел Виктран, я не все рассказал…

– Амадео, в чем дело? – прямо спросила я у мужчины, который уже поднялся на ноги. – Уход Виктрана этим утром – результат ваших слов? Вы вспомнили что-то важное? Не молчите! Виктрану что-то угрожает?

Что-то! Зурар! Можно подумать, морф на увеселительную прогулку отправился, тьфу!

– Мне нечего вам сказать, Хозяйка.

А придется! Потому что я, словно гончая, учуяла добычу и отпускать ее не намерена!

– Амадео, что вы сказали Виктрану? И что вспомнили про менталиста? Я слышала…

Я все еще держала себя в руках, старалась, во всяком случае. Но, судя по гневному взгляду и плотно поджатым губам, мои старания вновь приняли за слабость. – Я все расскажу Хозяину Священной Колыбели, когда он вернется. А он уже сам решит, делиться ли с вами полученной информацией. Раз не стал делиться той, что получил накануне, значит…

Именно эту надменность я простить уже не смогла. Если Виктран мне что-то и не сказал, то явно не из-за того, что не доверял. Там, вероятно, снова мужское взыграло – ну что мужчина должен сам защищать и прочее. Сон там мой оберегать... Ведь чем меньше знаешь – тем крепче спишь. И всякие надменные придурки не заставят меня усомниться в этом!

– Нет уж! – я зашипела разъяренной кошкой, глядя на отца Виктрана. – Вы мне все расскажете. Прямо сейчас. Ваша память – что решето, сквозь которое информация течет рекой, и лишь крупицы попадают по прямому назначению. И то только после того, как озеро завершает очередной сеанс очистки. Амадео, что вы ему сказали? И что вспомнили сейчас?

Я злилась, кусала губы, снова злилась. Нутром ведь чуяла – не все так просто с этим Погребенным городом. Хуже того – в сердце словно заноза поселилась. Мелкая такая... Вот как в пятке: если не наступить – и не чувствуется. А после брошенной вскользь фразы аргерцога она дала о себе знать. Интуиция аж сиреной взвыла.

Что же он там бормотал?

– Говорите.

Амадео не ответил, но его столь красноречивый взгляд был обращен на супругу, которая все еще плескалась в озере. Я усмехнулась. И призвала силу, отрезая нас огромной непроницаемой водной стеной от места, где находилась леди Лианелия.

– Я дождусь сына!

Аргерцог решил упорствовать, забыв, что с женщиной, в чьей власти находился не только он сам, но и весь его род – этого лучше не делать. Опустим тот факт, что из меня сейчас эмоции не просто фонтаном лились... как цунами выходили!

– У вас нет такого права. Я прошу в последний раз, в следующий – просьбы не будет. И не даю гарантии, что вам понравится мое вмешательство. Как и не дам гарантии, что после всех манипуляций вы останетесь в уме.

– Ты не менталист, чтобы лезть в мою голову. Ничего не выйдет, пока я сам не заговорю.

О! Снова эта надменность... И весь официоз слетел. Прямо качели – то мы вежливые до приторности, то обнаглевшие до омерзения.

– А кто сказал, что вы не заговорите? И говоря «вы», я не соблюдаю этикет. Вы оба заговорите!

Я произнесла это тихо, вдруг допустив, что тот взгляд аргерцога был брошен на Лианелию не из-за беспокойства мужчины, что супруга станет свидетелем нашего диалога. И позволила себе кривую ухмылку, припечатав:

– На колени!

Вместе с тем, как сила клятвы заставила его грохнуться на колени передо мной, упала и стена, являя взору Амадео леди Лианелию, вздернутую мной над водной гладью. Она еще находилась под властью Сердца бога, а потому была в бессознательном состоянии.

Ненадолго. Как только я решу пообщаться с ней – очнется как миленькая.

С меня хватит расшаркиваний. Как и хватит попыток договориться.

Видит Священная Пара – я честно пыталась! – Она – источник проблем, не так ли? Твоя жена. В какой момент она снюхалась с менталистом? Не ври мне, Амадео! Я вижу, что ты понял, кто он! Не просто понял, ты вспомнил. А значит, озеро дало тебе больше, чем мы предполагали с Виктраном! А даже если нет, и ты умрешь после признания, я не расстроюсь, понял?

Аргерцог вздрогнул. Я говорила негромко, практически выталкивая изо рта слова, но не переходила на крик, оттого звук моего голоса был куда страшнее крика.

– Молчание не поможет. Я активирую родовую клятву! Ты ведь понимаешь, что это означает?

Сдохнут все, в ком есть кровь Аригальерских. Виктран не в счет, он отлучен от рода самой кровью! И я пойду на это. Пойду, невзирая на любовь Виктрана к родителям. Потому что эти сволочи заслужили! Как никто другой заслужили!

Стоит тут передо мной, пальцы гнет, сволочь такая! А у самого не то что рыльце в пушку! Он там с ног до головы в говне измазан!

Пусть сдохнут! Но прежде выложат мне все как на духу!

– Она не виновата! Мы не знали!

– Так она или мы?!

– Я мало что вспомнил, клянусь! Но ты права, его привела Лианелия. Я смутно вспомнил этого ребенка и первую установку, которую получил… Я был тем, кто отправил Агнермаха с семьей в те проклятые горы!

– Ребенка? – мне было плевать на его самобичевания.

– Да… Я понял, что он не один. Их двое... Менталистов двое. Вот, что я хотел сказать только Виктрану. А ты услышала мои проклятия и начала допрос. Но кто второй – я могу только предполагать. Хотя Виктран уже всех их проверял! И ничего не нашел!

О да... То, что морф мотался по странам, мне было ведомо. Он проверял чуть ли не каждую собаку, которая когда-либо имела доступ к королевской семье. Толку-то!

– Анастейзи, пожалуйста, отпусти Лианелию! Это не та вина, за которую стоит так сурово наказывать. Мы оба были под влиянием. Оба!

– Ты ведь уже понял? – я проигнорировала его слова. – Понял, что вашим именем и прикрывались последние тринадцать ходов, что благодаря тебе и твоей жене менталистам практически удалось достичь цели?

Надо же... Вот и ответ на вопрос, зачем аргерцог как полоумный скупал земли, разрабатывал шахты, добывал ресурсы и приумножал свои богатства. Не свои. Да, он и сам имел определенный куш, но все это было сделано для менталиста, пусть сам Амадео думал иначе. Потому что львиная часть даже от Виктрана была сокрыта! Обо всем, чем владеет аргерцог, Виктран узнал только в последнее время!

Менталист имел прямой доступ ко всему. И сам беспрепятственно колесил по миру, вербуя людей, уничтожая тех, кто ему мешал…

И, конечно, делая так, чтобы сам Пес короля не имел свободного времени заниматься делами королевства. Сына вот в Нармад на верную смерть отправил... И плевать, что сам Амадео об этом не подозревал. Красавчик! Папаша года! Марионетка чертова!

Нет уж, мы залезем к тебе в голову и достанем все, чему ты был свидетелем, даже если ты сам ни черта не помнишь!

Я открыла тропу в храм и громко позвала тех, кто был сейчас мне нужнее всего:

– Авеш, Шева, Дурса, Асруд!

– Здесь, Ваша светлость, – первой через тропу прошла Дурса.

– Здесь, Хозяйка, – вторым с разницей в пару мгновений ступил Асруд.

Авеша и Шеву ждать пришлось чуть дольше. Около пяти минут. Но оба ступили на траву одновременно.

– Мы готовы.

Ну кто бы сомневался, что они сразу поймут, что от них потребуется!

– Ваша светлость, что вы собрались делать? Зачем позвали Верховных жрецов? – Амадео тщательно скрывал страх, но он все равно вырвался наружу.

Хороший вопрос. Я и сама не могла до конца объяснить себе, для чего вызвала их и что именно хочу сделать. Впрочем, знала сила.

Нет, я не собиралась взывать к Священной Паре и требовать суда для четы Аригальерских. Но доверяла Ахадэриану. И пусть он сам не мог напрямую сейчас воздействовать, я была той, через кого осуществлялась его воля.

– Дурса, Асруд, аргерцог на вас. Авеш и Шева, Лианелия ваша…

Страшно ли это, когда ты абсолютно доверяешь чему-то чужому внутри себя? Не страшно, если это что-то давно стало частью тебя.

Возможно, просто пришло время снять печати? Возможно, именно сегодняшний сеанс купания стал определяющим?

Мне не хватало знаний, но они были у того, кто спал, но продолжал все видеть и оставаться неотъемлемой частью нашей жизни. И пусть его помощь приходит во время вот таких вот ситуаций, когда тело действует так, словно само знает, что нужно сделать, а мое сознание будто вспоминает это в процессе... Но мне не нужно подтверждение, чтобы понять, кто именно эти знания мне в голову вложил. Ахадэриан…

– Хозяйка, ребеночек послушен божественной воле. Он не станет приходить в мир раньше времени.

Звонкий голос Асруда заставил меня улыбнуться. Отличная смена растет, смышленая.

– Сила наставников понадобится с Его светлостью.

Дурса кивнула, подтверждая сказанное своим напарником.

– Дети правы, – тихо сообщил Авеш. – Позвольте?

Я кивнула и поняла еще одну вещь – тут должен быть кое-кто еще… Прямо даже обязан.

Тропа открылась, послушная моей мысли, хотя я не успела отдать приказа…

– Ваша светлость?

– Лагода, ты нужна мне, – произнесла я твердо. – Как пряха.

– Я помогу, – вместе с Лагодой на тропу шагнула Люси. – Я помогу, верь!

Что ж…

Я молча наблюдала за тем, как Шева медленно опускает руки на плечи вскочившего с колен Амадео, а тот, словно руки те весили не меньше сотни килограммов, грузно опускается на траву, придавленный силой жрицы. Раздавленный даже.

Он буквально распростерся на траве, раскинув руки в стороны… Сопротивляться точно не мог. Словно кто-то выдернул из него любое желание противиться. Не шевельнулся, даже когда Шева прекратила его касаться. Она уже не трогала его плечи. Прошла к его голове и остановилась, ожидая действий мужа.

– Лагода, вы должны увидеть ту часть нити, которую стоит обрезать, – произнес Авеш. – Обрезать в нужных местах, а затем соединить два конца.

– Я вижу, эта часть пульсирует и гниет. Но…

– Я рядом, – тут же отозвалась Люси. – У тебя получится, Ее светлость поделится силой.

И вот тут-то я наконец поняла, что именно желал моими руками сделать Ахадэриан. Надо же, насколько все-таки этот бог милосердный.

– Я возьму нить... Но если обрезать такой отрезок, я не уверена, что… – Лагода явно подбирала слова, – ... чувства останутся столь же сильными. Он может изменить привязанности… А это неправильно. Эти люди любят друг друга по-настоящему.

– Именно поэтому тебе предстоит не просто обрезать, но и соединить два конца.

Я не мешала, пока жрецы отдавали приказы и общались с пряхой. Просто размышляла над их задумкой. Именно пряха уберет печати. Я – только проводник силы бога и тот, кому предстоит держать чужие жизни, чтобы они не ушли за грань.

Раньше вмешательство пряхи было невозможным по той причине, что сначала нужно было ослабить печати. И что-то мне подсказывало, что будь Ахадэриан сейчас собран воедино, то пряха бы не понадобилась. Ну как есть... Нам очень даже повезло.

– Все готовы? – произнесла я, заметив, что жрецы наконец договорились с пряхой, и даже Лагода вроде как воспряла духом.

Все дружно закивали, и я закрыла глаза, полностью отдаваясь воле божественной силы.

Если кратко охарактеризовать происходящее, то…

Во-первых, даже с закрытыми глазами видеть я не перестала. Мир окрасило совершенно иными красками… Словно Ван Гог свои картины писал, срисовывая именно с этой реальности. Все выглядело примерно так же, только линии стали более жирными. Впрочем, теперь все представляло собой одни сплошные разноцветные линии, размытые формы, будто стекшие... ранее недоступные моему взору... И полагаю, не будь у меня контакта с пряхой – я подобное если бы и увидела, то лет так через сто длительных тренировок. Ладно, не сто, но десять – вполне. И я не шутила.

Во-вторых, Амадео перестал быть… человеком. Звучит странно, конечно, но теперь это было не человеческое тело, а клубок нитей в форме мужского тела. Во всяком случае, я видела ровно так. И сразу же поняла, о какой части нити говорила Лагода.

Этот отрезок (метра три, не меньше!) и правда буквально гнил. Чудилось – если принюхаться, то можно ощутить сладко-гадостный привкус во рту. И при этом остальная часть нити оставалась крепкой… Странное сочетание. Нелогичное и все же имевшее место быть.

Прогнивший отрезок тянулся от затылка и заканчивался в центре того места, где должно располагаться сердце. И, скажем прямо, там столько было узлов! Я совершенно не представляла ни то, как распутать нужную нить, так чтобы не затронуть остальные, ни сколько времени на это все придется угрохать. А мне, если честно, до зуда хотелось все бросить и отправиться за Виктраном. Но я подавила этот порыв.

Вряд ли они с Аджаем прямо сразу сунутся в Погребенный город. Морф вскользь упоминал, что сначала проведут тщательную разведку. И даже предположил, что она может затянуться до самого вечера. Сейчас не вечер, все еще утро, может, час прошел с момента их ухода. В этот раз Амадео минут пятнадцать всего плескался, а я за ним и Лианелией отправилась сразу после ухода Виктрана и Аджая.

В-третьих, во время того, как я разглядывала нити, мне в голову пришла идея. И я, как истинная женщина, разумная – знамо дело, затолкала ее куда подальше. Еще не время было с ней возиться, но мысль о прививке против ментальных чар мне понравилась. А уж если сработает то, что я придумала – цены не будет, зуб даю!

В-четвертых, Лагоде не требовалась дополнительная подпитка магической энергией. В ней самой ее было столько – что впору раздавать страждущим. Она просто была заперта, я всего-то сняла замок… Иносказательно, естественно. Я сама не поняла, что именно сделала, просто увидела, что есть помеха для раскрытия всего магического потенциала девушки, и потянулась к ней своей изумрудной нитью… Помеха исчезла. Лагода и сама будто полнее задышала… А затем… Началось священнодействие.

Я не могла взгляда оторвать от рук Лагоды, которых, честное слово, мне привиделось не меньше пяти! А то и больше… Может, и не зря их пряхами называют? На паучиху и похожа… Потому как один из концов нити она держала... Нет, не в брюшке, как паук, а во рту. А вот руками вертела, крутила... И сама крутилась вокруг своей оси. При этом казалось, что она поет! Не танцует, а именно поет какую-то только ей известную мелодию, которую, что самое странное, я постепенно начинала слышать. Сначала урывками, затем куда явственнее… Ритмичные мощные барабаны будоражили кровь, а трепетная нотка свирели успокаивала возбужденные нервы. Красиво, надо сказать, звучало, и очень нежно!

Я думала, что распутывание нити займет длительное время. Ошиблась… Лагода довольно быстро справилась. Со всем клубком, который уже не имел форму мужчины… И вот тут-то я впервые ощутила нечто, похожее на страх.

Во-первых, а что будет, если обратно эти нити в клубок не свернуть?

Во-вторых, лицо девушки изменилось. Стало похожим на больную фантазию какого-то хирурга-психопата! У нее рот на пол-лица сделался, причем трансформировался в жвала с мелкими, явно очень острыми клычками по их внутреннему периметру.

Если у меня и были вопросы о том, как именно отрежется нить, то теперь они отпали.

Удивительные все-таки дары у Священной Пары... За все время я впервые такое видела. Нет, с морфами все было понятно, но чтоб человек вот так вот… Хоп – и жвала! Жуть!

Теперь фраза, брошенная когда-то Люси, обрела ясность. Я о том, что каждая нить судьбы для прях имеет свой вкус, оттенок, и ни один из них не повторяется!

Дальнейшее также прошло без моего участия, я понадобилась только для Лианелии. По ней срикошетило, причем не в момент отрезания, а уже при спаивании концов нити ее супруга…

Мне пришлось перенаправить ее боль на себя, потому как мелкие, которые взялись ее курировать (это я про юных будущих Верховных жрецов), изначально направляли боль на себя и молчали партизанами, пока та стала невыносимой.

Говорила же, что лучше Шеве с Авешем присматривать за леди... Дело ведь не только в еще не рожденном ребенке, мать тоже должна быть под приглядом. А мелкие... Тоже мне великомученики! Тьфу, дурашки!

Мне не было больно. Точнее как: в первые мгновенья – да, а затем сила бога все притупила, заставляя лишь морщиться. Казалось, что по мне ток гуляет, и ребра щекочет. Не до хихиканья, скорее, до поеживания и недовольства. Но терпимо.

Я едва не пропустила момент трансформации того самого гнилого отрезка в жидкую субстанцию. Я – чуть не проворонила, зато Шева была начеку. Она подставила черт знает откуда взявшийся кувшин и после того, как все, что осталось от нити, туда стекло, закупорила его. И самое удивительное – я точно знала, для чего это было сделано! Знания сами появились в моей голове!

Позже они смогут буквально промотать весь отрезок жизни аргерцога как фильм. А это без малого тринадцать лет! То есть просмотреть все, что с Амадео происходило за это время. От его же лица!

Невольно начинаешь жалеть о том, что знание о наличии в моих рядах пряхи появилось не так давно. Можно было бы Артуса и Ойдоху, находящихся на попечении четы Геварских, точно таким же образом раскулачить на воспоминания о менталисте. Впрочем, без жрецов это был бы дохлый номер. А они в моей жизни появились значительно позже…

Всему всегда свое время: каждой вещи, каждому событию назначен свой срок. Истина, которую постигаешь на собственной шкуре.

И даже отлично, что не мне придется смотреть «фильм», что этим будут заниматься жрецы. Не столь стыдно, что ли... Мне вот как Его светлость нужду справляет да с женой любится, видеть бы не хотелось. А им ничего – работа такая, привычные уже, каждый день в человеческих судьбах ковыряются да исповеди слушают.

Еще раз моя помощь понадобилась, когда сердце аргерцога шалить вздумало, зашлось, понимаешь ли, и затихло. Тогда Лагода как раз спаяла концы той нити, свернула клубок обратно в изначальное состояние, а мир вернулся в привычное русло. Немолод Амадео, тяжко ему далась потеря тринадцати лет.

Позже, если верить моим обостренным чувствам и знаниям, взявшимся буквально из воздуха, тот самый отрезок, уже очищенный от скверны и не несущий флер ментальной магии, вернут ему обратно. Пряха и вернет. Так что беспамятным Ивашкой ему недолго ходить. Но последствия все равно будут. Вот те самые, о которых Лагода в самом начале говорила. Притупление эмоций, ослабление чувств... Возможна переоценка и смена жизненных приоритетов.

Она даже желательна! Все же мне кажется, не был Амадео жадным сычом, его просто запрограммировали на скупку всего мало-мальски имеющего ценность. Может, как маяк в голове установили, чтобы и умом не тронулся, и в то же время не мог ни о чем другом думать.

Тем не менее, сильно стараться над аргерцогом не пришлось. Из предсмертного состояния я его в глубокий сон погрузила, заодно поделившись энергией. Лианелия к концу экзекуции над мужем так и не очнулась, и, подумав немного, я все же направила волну целительной магии и на нее – сон наслала, чтобы тоже крепко спала. До поры до времени.

И тут я поняла еще одну вещь, о которой, по-хорошему, стоило задуматься раньше! Про имущество, значит, я сразу подумала. Но ведь во все времена ценнейшим ресурсом были люди! А в этом мире – талантливые, одаренные Священной Парой люди! Которых Амадео вербовал с завидной регулярностью. Вспомнить того же Власена, на которого он глаз положил!

– Да чтоб тебя!.. – от души и непечатно выразилась я, ошеломив и без того шокированных прошедшим ритуалом помощников.

Они, бедные, и так взмокли. Жрецы даже дышали неровно, причем все. Лагода и вовсе на траву села и руками голову закрыла. Люси рядком расположилась, массируя той плечи и что-то шепча на ухо. Шептала до моей экспрессивной тирады.

Но объяснять, что не так, времени не было. Я коснулась Амадео и Лианелии, благо их сейчас рядом уложили, и, считав ауру каждого, мысленно потянулась ко всей силе Колыбели, чтобы дать новую установку земле. Чтобы вычислить всех, отмеченных аурой четы Аригальерских. Тех, кого они сами привели, и тех, что уже вовсю обживались на моей территории.

Люди не виноваты, они могут даже не знать, что их когда-то коснулась страшная сила. Но вместе с тем и быть бомбой замедленного действия не перестают. И Колыбель их врагами не считает, потому как никакого действия еще совершенно не было!

– Их – в храм, – спустя минут десять хрипло произнесла я, утерев взмокший от пота лоб.

Это только на словах все легко дается, на деле же любая установка и приказ земле сил требует немерено. А я ведь еще собралась открывать тропу к Виктрану!

– Люси…

– Я видела. Я сама расскажу жрецам о том, что ты сделала. Иди, – глухо отозвалась подруга, закусив губу и спрятав глаза от моего взгляда.

И тут же тревожный колокольчик в моей голове зазвенел. Да что там... Целый колокол затрезвонил!

Мысль о том, чтобы окунуться перед открытием тропы в озеро, исчезла. Я подумать не успела, как уже неслась в водовороте ключей, буквально продалбливая себе дорогу к морфу. Давление, исходящее со всех сторон, создавало впечатление, что я неслась на огромной скорости через толщу воды. Меня как будто через мясорубку прокрутило, но подавилось и выплюнуло прямо кому-то под ноги.

Вспыхнувшая было надежда на то, что я успела – погасла.

– Ваша светлость? – бесцветный голос короля Абхарта резанул по сознанию. – Леди Анастейзи?

– Аджай...

Сил, чтобы встать не было, руки и ноги буквально ходуном ходили. Я едва села, вскользь отметив, что тропа все еще открыта. Значит, путь обратно есть, и неважно, что проход не столь широкий, как должен быть.

– Где Виктран?

И только после этого подняла голову. Аджай стоял прямо передо мной, чуть заслоняя собой солнечные лучи. И вид у него был – краше в гроб кладут. Не ошибусь, если скажу, что на ноги он поднялся лишь перед моим появлением. А затем случилось то, что заставило меня кричать. Кричать так сильно, как я ни в этой, ни в той жизни не кричала. Узнав о гибели Вити, держалась, плакала разве что втихушку, постоянно напоминая себе о сыне. Выла только на могиле Сергея Денисовича – его отца. Выла так, что мой сын соскребал меня с земли и всерьез опасался, что мать умом тронулась. Но по сравнению с тем, какой ужас и какая боль накрыли сейчас – то были цветочки!

За спиной Аджая взметнулась черная туча, непроглядная чернильная тьма. И лишь спустя несколько секунд я сообразила, что это не туча – это стена! Всего в шаге позади мужчины. Плотная, опасная, дышащая смертью и смрадом. И мне не нужен был ответ Аджая, чтобы понять – Виктран там, с той стороны стены…

– Стойте! Анастейзи!