Хозяйка магической лавки – 6

Глава 24

Взгляд скользил по заголовку. Раз за разом, словно до меня никак не мог дойти смысл написанного. И от этого уже казалось, что это лишь набор букв, а не шокирующая новость.

С трудом я скользнула ниже и на одном дыхании прочитала текст статьи:

«Столичный Вестник», специальный выпуск

Вчера вечером на лесной дороге близ Мостовой развилки было совершено нападение на лорда Одара Ибисидского – столичного мэра и одного из главных проводников воли короны. Против экипажа было применено взрывное устройство-артефакт. Местонахождение его тела остается неизвестным. На месте преступления работают следователи из особого отдела, чтобы опознать пострадавших. По нашей информации в карете находился сам лорд Ибисидский и его секретарь, но найдено лишь одно тело.

Его Величество уже выразил глубокую скорбь по столь преданному государственному служащему. Впрочем, общество всерьёз обеспокоено и другим: кому теперь достанутся знаменитые копи со звездными алмазами? Эти редчайшие камни – единственное оружие, способное сдерживать натиск нечисти, особенно после недавнего нападения на долину Хар.

По сведениям наших источников, лорд Ибисидский намеревался завещать копи родственникам в Исталии. Но не устали ли они ждать? И не пожелали ли… ускорить получение столь ценных богатств?

Редакция продолжает следить за развитием событий и верит, что Его Величество не допустит, чтобы шахты государственной важности оказались в ненадёжных руках. Убийство столь влиятельного аристократа – дерзкий шаг!»

В голове стоял шум, который с каждой секундой становился все более… всеобъемлющим. Нет, не более громким. Скорее он наполнял всю меня. Каждый закоулочек мозга, не оставляя там ничего, ни единой мысли.

Пальцы судорожно сжимались, комкая тонкую бумагу и пробивая ее ногтями. Я заставила себя отвести взгляд от газеты, но это не помогло.

Слова словно отпечатались в голове и звенели-звенели-звенели.

«Убийство-убийство-убийство»…

– Адель, – Марель забралась на спинку кресла и осторожно меня позвала. – Послушай меня. Они говорят о том, что было нападение и неизвестно, что с ним стало. Пока идет следствие. Его вообще могло бы в этой карете не быть!

– Да, – медленно кивнула я в ответ.

На смену ступору пробуждалось желание хоть что-то делать. Бежать, узнавать… что угодно, лишь бы не стоять на месте в этой пустоте, которая казалось поглощала меня.

Неверие гнало меня кнутом.

Я сделала шаг к двери.

– Ты куда? – все с тем же непоколебимым спокойствием спросила мышка.

Действительно, куда?..

Я остановившись, медленно выдохнула и едва слышно произнесла:

– Никуда… Я даже не знаю, где он.

И жив ли он.

Руки опустились, выпустив газету из мертвой хватки, а пальцы до боли сжались в кулаки.

Я развернулась и быстрым шагом вышла из гостинной. Но не к себе в спальню, а просто прочь – не разбирая дороги.

Судя по звукам за спиной, нечисть порывалась кинуться за мной, но их остановила Марель, сказав, что с ума я сходить не собираюсь, а хотя бы недолго побыть наедине с собой в такой ситуации необходимо.

Я шла, не чувствуя ног, не замечая, как холод каменных плит пробирался сквозь тонкую подошву туфель. Коридоры казались бесконечными, пустыми и одновременно слишком тесными. Воздух давил на грудь, как будто сам дом сжал меня в объятиях, не давая ни вдохнуть, ни выдохнуть до конца.

Остановилась лишь тогда, когда упёрлась ладонями в оконный проём в галерее. За стеклом медленно опускался вечер, небо меркло, как будто и оно узнало эту новость и теперь стеснялось своего света.

Я всматривалась в тёмные очертания деревьев, в мерцание последних отблесков заката и в этой тишине вдруг услышала собственное сердце. Оно билось неровно, будто пыталось справиться с тем, что я пока принять не могла.

Он не может умереть. Только не он.

В груди болезненно сжалось, и в голове сами собой всплыли моменты, которые я всё это время упрямо гнала от себя.

Его руки, которые не раз меня спасали и крепко сжимали, не давая упасть.

Его голос – иногда резкий, но всегда уверенный, даже тогда, когда весь мир был полон сомнений.

Его взгляд – тот, в котором было столько заботы, что я не могла выдерживать его долго и отводила глаза.

«Зачем я так упрямо пыталась держаться подальше?» – мысленно выкрикнула я самой себе.

Потому что боялась.

Потому что уже теряла.

Потому что признаться самой себе, что он стал нужным… значило бы впустить новую боль.

А теперь? Неужели поздно?

Я почувствовала, как по щеке скользнула предательская слеза. А за ней вторая и третья…

Не знаю, сколько времени я стояла в одиночестве, пока в моем сузившемся до маленького подоконника мире не появилась Сара.

Она подлетела и мягко коснулась моего плеча закладкой.

– Адель, я могу с тобой поговорить?

Я лишь кивнула и вытерла мокрые щеки.

– Прекрасно, – продолжила Книжуля. – Судя по статье, в которой король уже чуть ли не отпел твоего прекрасного женишка, несмотря на отсутствие живописно раскиданного вокруг кареты ливера – его величество все же решился не ждать переворота и действовать первым. Если честно, я даже удивлена, что он так затянул.

– Ты меня утешить так пытаешься?

– Нет, намекнуть на то, что ты невеста оппозиционера. И ехать куда-либо за пределы твоего защищенного поместья – плохая идея. Благо, скорее всего, даже если Ибисидского убили, король не собирается обнародовать его намерения и конфисковать имущество. Скорее всего Эву сейчас по-быстрому пристроят в правильный «замуж» и в приданое сунут шахты. На этом и успокоятся. И нас не тронут.

– С утешениями у тебя действительно так себе, – невесело хмыкнула я.

– В любом случае предлагаю нам не хоронить пока Одара.

Пока…

– Держи нос по ветру, Адель, – сказала Сарочка, погладив меня закладкой по плечу. – И не нервничай. Мы уже организовали успокаивающий отвар. Куда тебе его подать?

Я шмыгнула носом, вновь вытерла скользнувшую слезу и выдохнула:

– В спальню.

– Уже лечу сообщать! – отозвалась Сара и, сделав круг над моей головой, умчалась, шелестя страницами.

Я осталась у окна ещё на минуту. В голове не было никаких мыслей, только сухой осадок тревоги, паники, бессилия. Но Сарочка была права. Статья в газете ещё ничего не значит.

Развернувшись, я пошла в сторону спальни. Потому что некуда было больше идти. Бежать и наводить суету, чтобы найти Дара… Или тело… было бы вершиной глупости в нашем случае.

Слуги, которых я встречала по пути, молча расступались. В их взглядах смешивались тревога и сочувствие. Кажется, только я последняя прочитала эту шусову газету…

Когда я вошла в свою комнату, в воздухе уже витал слабый аромат мяты и тысячелистника. Бэтси поставила чашку на прикроватный столик и тут же поклонилась:

– Если что понадобится – зовите. Я буду рядом, госпожа.

Я лишь кивнула. Сил на другое просто не было.

Когда дверь за ней закрылась, я наконец позволила себе сесть на кровать. Точнее, я просто осела, будто лишенная поддержки шарнирная кукла. Пальцы сжались на ткани покрывала.

– Пожалуйста, Единый, – прошептала я, зажмурившись. – Пусть он просто где-то там… пусть он жив.

Слова растворились в тишине. И я горько усмехнулась – была ли моя отчаянная мольба услышана? Или все молитвы, которые срываются с уст просящих, улетают в никуда?

В комнату, как всегда без стука, ворвались Сара и Марель.

– Адель, – осторожно начала Книжуля, зависнув рядом. – Мы с Марель подумали, что тебе сейчас важно не вариться одной в этой тёмной гуще мыслей.

– И решили немного отвлечь тебя, – продолжила мышка и устроилась на прикроватной тумбе. – Мы вообще-то собирались сегодня тебе новую пьесу пауков показать, они репетировали целую неделю. Но… отложим пока.

– Но если настроение будет, скажи. Поставим в любой момент. Там сцена со стрекозой – просто шедевр, – Сара театрально всплеснула закладкой.

– Спасибо, – тихо ответила.

– Мы рядом, – произнесла Марель. – Однако если хочешь остаться одна – мы поймём.

– Поймём, но будем за дверью, – добавила Сара. – На всякий случай. Ну мало ли – захочется таки глянуть одним глазком пьесу.

Я покачала головой, тем самым разрешая им остаться. Я очень ценила их поддержку, и было очень кстати, что они остались. Иначе разные мысли, что возникали в голове, свели бы меня с ума.

До самого ужина Книжуля и Марель рассказывали мне разные истории, друг с другом спорили – как в старые времена, когда мы жили в лавке и единственной нашей проблемой была налоговая.

После легкого ужина, состоящего из рыбы и овощей – мне Бэтси накрыла в спальне, в котором я из вежливости поковырялась, друзья ушли.

Я осталась в тишине. В который раз за эти дни я искала успокоение в спальне… Но в этот было куда тяжелее. С незапланированной беременностью куда проще смириться, чем с возможной смертью близкого человека. Потому что смерть необратима. Смерть не поддается уговорам, ее не задобрить деньгами и у нее не выторговать ни единой минуты, чтобы хотя бы в последний раз вдохнуть родной запах. Надышаться им на ту жизнь, что придется прожить без него.

Попрощаться…

Опустила взгляд в пол. Потом – на руки, на чашку с остывшим отваром, на собственную тень. Снова защипало в глазах. От эмоций, которых было слишком много, чтобы они поместились внутри. Да, как бы я не уговаривала себя, что с Даром все в порядке, это не помогало.

Не тогда, когда я узнала, что у нас будет ребёнок.

Я закрыла глаза. Всего на мгновение. Просто, чтобы не видеть этот мир. Просто, чтобы хоть на минуту притвориться, что ничего не было.

И тогда раздался голос:

– Адель.

До боли знакомый. Я вздрогнула.

Сначала показалось, что это просто галлюцинация. Мираж, который видят отчаявшиеся путники. Сон, вызванный усталостью и страхом.

– Адель, – вновь позвал он.

Я повернула голову и увидела ЕГО.

Одар стоял в дверях будуара. Живой. Настоящий. Несмотря на полутьму, я напряглась, чтобы разглядеть его до мельчайших деталей и понять, не пострадал ли. Ровная осанка, но чувствовалось напряжение в плечах, серый взгляд – родной, уставший, но тёплый.

Лишь одно выбивалось из привычного портрета – волосы стали гораздо короче.

А у меня внутри что-то взорвалось. Меня заполнила такая мощная волна – облегчения и нежности, что я вскочила и побежала к нему.

– Дар…

Я врезалась в него всем телом, обняла и разрыдалась. Он сжал меня в кольце рук, сделал вздох.

Горячее дыхание коснулось уха.

– Прекрати, – прошептал он, прижимая крепче. До легкого хруста в позвонках. Видимо, и он… переживал. – Не плачь. Я жив. Я с тобой.

Я вцепилась ногтями в его одежду, словно так могла удержать и никогда больше не отпускать.

– Прости, – выдохнула я, не в силах остановить слезы. Они текли и текли. И будто бы вымывали из меня все те страшные мысли, тот страх, что буквально сковывал меня. – Я… я так испугалась, Дар. Я думала…

– Знаю, – он склонился ближе, коснулся губами моих волос. – Но это все позади.

Он не отстранился, наоборот – обнял крепче, чуть покачивая нас в ритме медленной, беззвучной колыбельной. Его ладони, горячие и тяжёлые, словно убеждали: «Я здесь. Я живой.»

Не мираж, а реальность.

Я молча прижалась к нему ближе, прикрыв глаза. Нос уткнулся в его шею, и привычный запах – смесь кожи и чего-то терпко-родного – окутал меня, действуя лучше любого успокаивающего отвара.

Не удержавшись, потерлась о ворот его рубашки, Дар тихо рассмеялся и прошептал:

– Кто бы мог подумать, что смерть так способствует счастью в личной жизни?

– Не смешно, – пробормотала я, не желая отпускать его ни на шаг.

– Да ладно тебе, очень даже смешно, – фыркнул он в ответ и уже серьезнее добавил: – Милая, не думай, что меня так просто убить. Прости, что не дал знать раньше. Я бы хотел… но не мог.

Лишь кивнула и крепче сжала руки. Кажется, есть риск, что от счастья и облегчения я его просто задушу, но даже так я не хотела отпускать его.

Не знаю, сколько мы так простояли. Вроде бы несколько минут, но мне казалось, что время тянулось бесконечно. Мой личный момент абсолютного счастья.

Когда можно просто радоваться и не думать о том, что будет дальше или о причинах произошедшего.

Но все рано или поздно кончается. Дар мягко меня отстранил и погладил по щеке, не отрывая пристального взгляда от моего лица.

Я смутилась и спросила первое, что пришло в голову:

– Ты голодный?

– Не откажусь перекусить.

– Прекрасно! – я подбежала к двери, высунула голову в щель и, увидев Сару и Марель, сообщила: – Хорошо, что вы тут!

– Тебя все же потянуло к искусству?

– Нет, – чуть смутилась я, заметив, как из-за угла выглянули обнадеженные паучки. – Передайте на кухню, чтобы мне в спальню немедленно подали стейк.

– Чего-о-о? – округлились нарисованные глаза Книжули.

– Стейк, – повторила я и добавила: – С любым гарниром. И чай.

– Вот это внезапно, – удивилась Марель. – Ты же красное мясо редко ешь.

– Ей теперь нужно, – прервала ее Книжуля. – Сейчас все будет, Аделька!

Когда я вернулась в спальню, при виде Дара губы снова сами собой растянулись в улыбке. Хотелось снова его обнять, прижаться, провести пальцами по щеке, по подбородку, коснуться губ.

А потому вместо этого, я в лучших традициях себя самой, решила поговорить о важных вопросиках!

– Получается, теперь нам нужно будет уехать?

Заметив выражение лица Одара, я мысленно вздохнула. Да, ничему меня жизнь не учит.

Но я исправлюсь. Обязательно исправлюсь. Начну прямо сейчас, подойду и прижмусь к плечу, положив голову на грудь.

Он погладил меня по волосам и ответил:

– Нет. Я практически решил все вопросы, так что буквально через пару дней официально воскресаю. Впрочем, к счастью меня еще не окончательно похоронили. Все же стремительное отпевание при отсутствии тела – моветон.

– Ты знаешь, что у тебя черное чувство юмора?

– Знаю. Но у тебя тоже не особо белое и пушистое.

Дар вдруг подхватил меня на руки и сел в кресло, а после дернул за локон и невозмутимо сказал:

– Пользуюсь тем, что ты еще не отрастила обратно свои колючки.

– Они хорошо так пообломались, – улыбнулась я, укладывая голову ему на плечо.

– Рад, очень рад.

Он словно рассеянно гладил меня по спине. Небольшая амплитуда вверх-вниз… то ли от усталости, то ли от стресса это ввело меня в медитативное состояние. И я почти позволила себе поверить, что всё страшное осталось позади.

Закрыла глаза, позволив себе утонуть в этом ощущении – хрупком, как паутина. Мир на миг замер. Всё было тихо. Даже слишком. И именно в этой тишине…

В дверь постучали, а после, не дожидаясь ответа, она распахнулась сама собой, и в спальню торжественно въехала сервировочная тележка.

Сара и Марель последовали за ней.

– Знаешь, дорогая, – произнесла Книжуля. – Без понятия, что меня смутило больше: твой внезапный запрос на стейки после дня слёз… или защитные чары на спальне. Очень знакомые, кстати.

Она перевела взгляд на Одара и довольно усмехнулась.

– Плохо у тебя с конспирацией, Одарушка. Но рада, что у тебя всё хорошо с выживаемостью.

– И я рад вас видеть, госпожа Книженция, – отозвался Дар.

– Всё в порядке? – уточнила Марель, устроившись на ручке тележки. – Вам точно не нужны лекарства? Или дополнительная охрана?

Как именно она собралась ее обеспечивать, я не знала, но прозвучало очень уверенно!

И я даже представила Дара, окруженного мышиной гвардией… Улыбка появилась на лице сама собой.

– Пока нет, – ответил он. – Только ужин. Но спасибо, Мареллина.

– Ладно, мы вас оставим, – поманив свою подружку лапкой, сказала мышка.

– Но… – возмущенно начала Сара.

– Оставим, говорю! – с нажимом повторила та, сверкнув глазками-бусинками. – До завтра!

Книжуля тоже попрощалась, и моя любимая нечисть тактично покинула комнату.

А мы остались ужинать.

Перенесли на круглый столик серебристый поднос, сложенные салфетки, два прибора. Аромат поджаренного мяса и соуса расползся по комнате, дразня рецепторы и напоминая, что я весь день почти ничего не ела.

– Как же ты выжил? – спросила я почти шёпотом. Сложно было произносить это громче. И так язык едва слушался.

Он усмехнулся, провёл рукой по затылку – коротко остриженные волосы торчали в разные стороны. С новой прической он выглядел так же мужественно, но так непривычно.

– Вообще-то это секрет. Но тебе, как моей практически супруге, думаю, можно раскрыть.

И в тот момент его черты начали… меняться. Глаза потемнели, скулы заострились, губы будто стали чуть другими. Привычное лицо поплыло, распадаясь на незнакомые детали и складываясь в совсем другой образ.

Очень-очень узнаваемый.

Что, покусай меня шус?!

Бэтси?!