Хозяйка яблоневого сада, или Не подавитесь, милорд!

Глава 25

Я хотела, чтобы Марк скорее ушёл, чтобы не мучил моё сердце. Но он до последнего оставался со мной.

Марк пригласил лекаря, очень солидного старичка с белой бородой, который оказался одним из лучших лекарей столицы. Марк настоял, чтобы он использовал магический портал, только бы скорее прибыл ко мне.

Потом Марк проконтролировал, чтобы стражи порядка внимательно выслушали меня, но при этом не изводили вопросами и всё запротоколировали.

Лишь когда я подписала документ, стражи ушли. А вот Марк ещё стоял на пороге.

– Зачем ты это делаешь? Она же была твоей любовницей? Ты же её любил, – с горечью спросила я.

– Мари! – Марк попытался взять меня за руку, коснуться, но я не позволила.

Он, и до того бывший хмурым, стал совсем расстроенным.

– Мари, у меня не было любви к Корнелии. Это было головокружительным увлечением. Я увлекся её яркостью, смелым очарованием, но… быстро понял, что это всё яркая, красивая фальшь. И она стала невыносима, когда я встретил тебя и понял: то, что было в моей жизни раньше – это было всё не то. Только рядом с тобой я впервые почувствовал, что такое желание защищать, оберегать не по долгу, а по зову души. Каждую нашу встречу я ждал с нетерпением. И мне было не важно, что ты простолюдинка. Все мои расчётливые планы утратили смысл, потому что я встретил тебя. Я был эгоистичным, самовлюбленным повесой. Но рядом с тобой, клянусь, всё изменилось.

– Только, Марк, я тоже изменилась. Ты даже не представляешь, как.

– Мари, я буду ждать тебя столько, сколько потребуется. И знай, я всегда рядом. Только позови.

Я качнула головой и закрыла дверь.

Оставшись в доме совершенно одна, почувствовала, как меня накрывает волна тоски. И даже ворчливого дядюшки не было рядом. И Лапушок до сих пор не вернулся.

Чувства беспокойства за фамильяра не было. Благодаря нашей незримой связи, я была уверена, что он жив. А что касается призрака… Никогда бы не подумала, что мне его будет не хватать.

Я лежала на кровати и смотрела в потолок, глотая слёзы, которые беспрерывным потоком катились из глаз. Казалось бы, я должна радоваться, что всё так удачно разрешилось. Я жива… Сберегла тело Мариетты. Та, из-за кого она погибла, арестована… И усадьбу я спасла.

Но почему же так больно и горько?

Да потому что я полюбила того, кто стал причиной бед несчастной Мариетты, а потом и моих. Я полюбила Марка так сильно, что если доверюсь ему, а он… скажет когда-нибудь, что это была ошибка или шутка, просто не выдержу. Умру в тот же миг.

Но и без него мне так плохо, что я дышала через раз.

Вдруг почувствовала знакомое тепло.

– Лапушок! – воскликнула от радости и прижала к себе любимого фамильяра. Он прилетел ко мне – вымотанный, слабый, но живой!

Его шёрстка была взъерошена, а обычно яркий, рыжий окрас потускнел. Он тяжело дышал, но спешил мне рассказать, что с ним случилось:

– Олунт… Он… Он спас меня! – пищал Лапушок, запинаясь. – От этой ведьмы! – Слово “ведьма” он произнес с особой ненавистью, словно это было самое страшное ругательство.

– Да, он поступил храбро, – всхлипнула я, поглаживая Лапушка по головке, стараясь успокоить и его, и себя.

– Он… он освободил меня… – продолжал Лапушок. – И сказал… сказал лететь… к дракону! Сказал, что только дракон… может победить… такую сильную… коварную, хитрую ведьму! Она пропитала сеть тёмной магией! – Лапушок вздрогнул. – Олунту… ему было очень тяжело… но он… он разорвал её! А потом полетел отвлекать гадину, чтобы спасти тебя!

В горле встал ком. Дядюшка жертвовал собой, чтобы спасти меня!

Я крепче прижала к себе Лапушка, чувствуя, как его маленькое тельце дрожит. Какие же они оба смелые: мой фамильяр и мой призрачный дядюшка!

В этот момент я поняла, что они для меня значат гораздо больше, чем просто питомец и ворчливый родственник.

Лапушок стал для меня ангелом-хранителем, пушистым комочком тепла и преданности. А дядюшка – настоящей опорой, защитником, пусть даже и бесплотным и очень ворчливым. Как жаль, что он ушёл. Но зато он стал свободным. Хоть мне и будет его не хватать.

Зато со мной остался Лапушок. Мой храбрый маленький рыцарь. Несмотря на страх и общую слабость, он всё же смог найти дракона и позвать его на помощь.

– Какой же ты молодец! – похвалила я питомца, нежно почёсывая за ушком.

– Да, я такой, – ответил он привычной фразой, прикрыв от удовольствия глазки. Его шёрстка, казалось, начала вновь обретать свой яркий рыжий цвет.

Я улыбнулась, обрадовавшись, что мой зверек поправляется. Да и мне самой стало легче рядом с ним: и физически, и морально. Тепло его маленького тела согревало меня, наполняя энергией.

Вскоре прибежали Люсиль и Эван. Напуганные и взволнованные, они дрожащими голосками расспрашивали меня о случившемся, обнимали, гладили Лапушка.

О произошедшем со мной, конечно же, быстро расползлась по деревне новость, обрастая невероятными подробностями и домыслами. Вот дети и напугались, приняв слухи за правду.

– Тётка Ромми сказала, что какая-то богатая дама из ревности к дракону чуть не убила тебя. Ты спаслась, но теперь даже ходить не можешь, – горько рыдала Люсиль, повиснув у меня на шее и заливая слезами плечо.

– Но ты же видишь, что это просто глупые слухи.

– Вижу! И так… рада! – малышка всхлипнула. – Некоторые поговаривали, что ещё одна Каратти отправится к праотцам.

– Что ж, придётся их разочаровать, – поцеловала я малышку и поправила прядку, что упала на её заплаканное личико. – Сегодня же выйду и пройдусь по всей деревне, чтобы все видели, что я не только живее всех живых, но и ходить в состоянии!

– Мы пойдем с тобой! Мы теперь с Эваном не оставим тебя одну ни на минутку!

– Всё будет хорошо, – пообещала я детям.

Мы вместе спустились на первый этаж, чтобы навести порядок. Прихожая и кухня после ритуала злодейки и драки с ней выглядели ужасно. Повсюду валялись осколки посуды, обломки мебели, перевёрнутые стулья, рассыпанная мука.

‍Я тщательно мыла пол, оттирая мел и тёмные пятна оставленные сапогами служивых, в то время как дети протирали столы и осторожно собирали осколки. Даже Лапушок участвовал, выискивая мелкие щепки от мебели и складывая их в ведро.

Сломанные стулья пришлось выкинуть, как и тесто для пирожных, и много других заготовок из яблок.

– Жаль, столько сил было потрачено зря! – вздохнул Эван, осматривая наши убытки.

– Зато злодейка выявилась и была арестовала, – успокаивала я детей, но где-то в глубине души затаился червячок сомнения.

Корнелия постарается откупиться. Деньги у неё для этого имеются. Да и Марк может использовать связи, чтобы замять дело, ведь его репутация тоже пострадает.

Мысль о том, что Корнелия сможет избежать наказания, вызывала во мне жгучее возмущение.

– А Марк скоро придёт? – неожиданно спросил Эван.

Его вопрос резко вернул меня к реальности.

Я замерла, не зная, что ответить. Его глаза всегда светились надеждой, когда он говорил о Марке. Как и у его сестрёнки. Люсиль тоже смотрела на меня, ожидая ответа.

Что им сказать? Что я не хочу его видеть? Сама прогнала его? И почему?

– Не знаю, – тихо ответила я, отведя взгляд, чтобы не видеть их разочарованные лица.

Сердце сжалось от боли от осознания, что я так же, как и они, жду его. Несмотря ни на что.

Если бы можно было найти такой инструмент, чтобы вытащить любовь к дракону из моего сердца, я бы, с радостью, воспользовалась им. Ведь в моей любви смешались боль предательства, горечь потери и страх перед будущим, делая её мучительной.

– А давай мы его позовём, Мари! – попросила Люсиль, глядя на меня со всей своей детской наивностью. – Он обязательно придёт!

Я не сомневалась, что Марк придёт, прилетит, примчится, но одни мысли о нём причиняли мне боль.

– Нет. Звать мы его не будем. У него много дел, как и у нас, – как можно спокойнее ответила я. – Надо срочно выполнить заказ. Приступаем к работе.

– Чур я тесто раскатываю! – вызвался Эван, подняв руки.

– А я розочки буду из крема делать! – захлопала в ладоши Люсиль.

– Вот это я понимаю – команда, – улыбнулась я и обняла моих деток.

***

Марк снился мне почти каждую ночь.

Я боролась с чувствами, твердила себе, что между нами всё кончено, что мы больше никогда не увидимся, однако всё же одна встреча должна была состояться…

Жизнь потихоньку налаживалась. Заказов становилось всё больше, яблок всё меньше, и в итоге я скопила приличную сумму, чтобы рассчитаться с Марком за долг.

Вот только как я ему его отдам? Деньги он не возьмёт. Наверняка скажет, что помогал мне от чистого сердца.

От чистого, слишком чистого сердца он также стал помогать и жителям деревни, в которой находился мой особняк: отремонтировал всем дома, начал восстанавливать разрушенный храм.

Жители деревни недоумевали и радовались одновременно, потому как раньше никто не заботился о них просто так, ничего не требуя взамен.

Лишь некоторые, самые завистливые, шушукались, что дракон это делает неспроста, а чтобы добиться расположения одной очень гордой девицы.

«А девица эта очень много о себе возомнила, раз отказывает такому знатному, богатому и доброму милорду!» – слышала я краем уха перешёптывания соседей.

Мне было всё равно на эти сплетни. Я лишь хотела забыть Марка, а он всячески мешал этому, постоянно о себе напоминая. Как будто нарочно!

Он даже Брита Ролли – отца моих приёмных детей принял на ответственные работы по ремонту храма. Теперь Люсиль и Эван вовсе в Марке души не чаяли, постоянно о нём говорили.

С самого утра я только и слышала: «А Марк вчера сделал…», «А Марк сказал…», «А Марк подарил…»

Мой жених, от которого я с радостью сбежала от венца, теперь стал темой номер один за завтраком, обедом и ужином. Даже перед сном, когда дети укладывались спать, восхищённо рассказывали, какой же Марк замечательный.

А однажды и вовсе пригласили его к нам домой, даже моего мнения не спросив!

Так вернувшись из города, я вошла уставшая в дом и обнаружила его сидящим у нас на кухне, пьющим чай в компании счастливых детей.

Ещё и пирожные мои уплетал за обе щеки! Которые мы вместе с детьми сделали по новому рецепту в качестве эксперимента.

Марк с аппетитом откусил большой кусок от яблочного пирожного с корицей и начал пережёвывать. А увидев меня на пороге, чуть не подавился от неожиданности.

Но он быстро справился: проглотил пирог, вытер губы салфеткой и, поднявшись из-за стола, склонил голову, приветствуя меня.

Сначала я хотела высказать, что очень возмущена его вторжением, но Марк выглядел искренне обрадованным, немного смущённым.

Мне пришлось больно прикусить щеку изнутри, чтобы изобразить холодность и сухо произнести:

– Не подавитесь, милорд! – чтобы не выглядеть совсем невежливой, тоже склонила голову и выдавила из себя подобие улыбки.

Марк, конечно, помнил нашу первую встречу на рынке. Его глаза засияли, и я готова была поклясться, что увидела, как в его радужках заплясало пламя.

– Ой! Я куколку потеряла! – спохватилась Люсиль и встала из-за стола.

– А я лошадку! – подхватил Эван.

Хитренькие детки, бросив на меня многозначительные взгляды, под предлогом поиска любимых игрушек, быстренько поднялись наверх, оставив меня наедине с Марком.

Даже Лапушок, который как обычно, висел в своём любимом углу в прихожей (возле портрета тётушки), сделал вид, что спит. Но я-то видела, как он немного приоткрыл глаз и навострил ушки, внимательно следя за происходящим.

Предчувствуя серьезный разговор, мои щёки запылали. Или это присутствие Марка так на меня повлияло. Я даже не смогла сдвинуться с места.

Он подошёл ко мне и замер, не сводя с меня глаз.

– Ты пришёл… – начала я, но запнулась под взглядом ласковых синих глаз, смотревших на меня так, как никогда не смотрел ни один мужчина.

– … Чтобы ещё раз сделать тебе предложение, – закончил за меня Марк. В его голосе слышалась странная смесь решимости и надежды. Он опустился передо мной на одно колено, потянулся за кольцом, но я остановила его, коснувшись плеча.

В этот миг будто тысячи иголочек разлились по телу, приятно покалывая кожу.

Пребывая в шоке, я смотрела на Марка и молчала. Зато в тишине услышала тихие шаги… Краем глаза заметила, как дети с лестницы второго этажа украдкой подглядывают за нами, затаив дыхание.

– У тех, кто любит подслушивать, вырастают большие уши! – громко произнесла я, слегка повернувшись к ним.

Любопытные детские личики тут же исчезли. Хотя, уверена, они всё ещё подслушивали.

– Тебя это тоже касается, – бросила я в сторону Лапушка, который до сих пор делал вид, что спит.

Лапушок, нехотя открыв глаза, отцепился от потолка и тоже улетел на второй этаж.

Вот так-то лучше. Теперь мы точно остались вдвоём и можем поговорить начистоту. Марк снова стоял рядом и ждал ответа.

Я сделала глубокий вдох и, глядя прямо в глаза Марку, твёрдо сказала:

– Я опять отвечу тебе отказом, Марк. – Он вздрогнул, словно от удара. В его глазах мелькнула боль. – Я тебя очень прошу… не надо… не надо больше появляться в моей жизни, – продолжила я, чувствуя, как к горлу подступает ком. Мне было очень тяжело это говорить.

– Но почему, Мари? – в его голосе послышалось отчаяние. Взгляд был полон мольбы. – Почему ты до сих пор не можешь простить меня? – Он сделал ко мне шаг, сокращая расстояние между нами. – Что я должен сделать, чтобы ты изменила своё мнение обо мне? – Его голос дрогнул. – Скажи, и я сделаю всё, что в моих силах и даже больше!

– Забудь меня, – я опустила голову и нервно затеребила край фартука. – Я уже говорила, что никогда не смогу забыть день свадьбы. Чтобы ты ни сделал.

– Но я не могу без тебя! – внезапно Марк приблизился так быстро, что я не успела среагировать и оказалась в его объятиях.

Мы стояли очень близко, почти вплотную, и смотрели друг другу в глаза. Глаза дракона, казалось, вмещали целое небо, глубокое и бездонное, и я невольно залюбовалась ими, забыв на мгновение обо всём на свете.

– Мари, прошу тебя, дай мне шанс всё исправить, – прошептал он, немного склонившись и опаляя дыханием мой висок. – Мы предназначены друг для друга, неужели ты этого не чувствуешь?

Внимательно вглядываясь мне в лицо, изучая каждую чёрточку, Марк вдруг добавил:

– Не знаю почему, но мне кажется, что ты и та девушка, что стояла у алтаря… совершенно разные. И я люблю именно эту. Потеряв ту невесту, я не расстроился. Но если потеряю эту… я не переживу.

Я обомлела. Меня словно ледяной молнией ударило. Марк, оказывается, сам того не понимая, чувствует, что я на самом деле не Мариетта. Точнее, я – Мариетта, но другая! Эта мысль заставила меня немного вздрогнуть.

– Мари, я не могу объяснить, но это именно так. Как бы это странно ни звучало, – договорил Марк и снова замер, в ожидании. Его взгляд прожигал насквозь.

Ждали моего ответа и дети – я снова успела заметить их любопытные личики, выглядывающие из-за перил.

Ну вот, теперь я точно в ловушке. Что мне им сказать? Как объяснить то, что я и сама до конца не понимаю?

– Пережить можно всё, что угодно, – тихо ответила я, мягко отстраняясь от дракона. – Время лечит, – ещё тише добавила я, отводя взгляд. – Вот увидишь, скоро тебе станет легче. Только, пожалуйста, не появляйся больше в нашей деревне. Очень тебя прошу.

Чтобы не видеть его печальных глаз, я поспешила уйти на второй этаж.

Поднимаясь по лестнице, услышала, как хлопнула входная дверь.

Марк ушёл!

“Что ж, так надо. Так будет лучше для всех…” – утешала я себя.

Сделав несколько глубоких вдохов, отчаянно сдерживая слёзы, чтобы не расстраивать детей, которые успели убежать в свои комнаты, я спешила в свою спальню.

Но когда зашла, увидела огромный букет белоснежных роз, стоящий на прикроватной тумбочке, разревелась.

Белые розы – мои самые любимые цветы! Откуда он знает? Как Марк мог о них узнать?! Я не понимала. Я никому, абсолютно никому – ни Дядюшке, ни Лапушку, ни детям – никогда не говорила об этом.

Неужели Марк и правда так хорошо меня чувствует? Или это просто случайность? Нет, не может быть.

Смятение и непонимание с новой силой захлестнули меня.

Я села на кровать, не отрывая взгляда от букета, и заплакала ещё сильнее. Слёзы градом катились по щекам, я не могла остановиться.

В этот момент в комнату тихонько заглянули дети.

– Мари, почему ты плачешь? – спросила Люсиль, подходя ко мне и обнимая меня за шею. Её маленькие ручки пытались утешить меня, но от этого становилось только больнее.

– Тебе не понравились цветы? – с тревогой спросил Эван, его глаза были полны беспокойства. – Их Марк принёс. Мы с Люсиль решили поставить букет в твою спальню, чтобы был сюрприз.

– Нет, всё хорошо, цветы мне нравятся, – прошептала я, пытаясь улыбнуться сквозь слёзы, но получилось плохо. – Только Марк ушёл и больше не появится.

– Ну как же так! – Люсиль тоже заплакала, уткнувшись мне в плечо. – Он такой хороший! Зачем ты ему опять отказала?

– Да, почему ты отказала? – настойчиво повторил Эван, недоуменно глядя на меня.

– Потому что я… глупая, – вздохнув, ответила я и, прижав детей к себе, крепко обняла. “Глупая. И, наверное, очень несчастная…” – добавила про себя.