Хрупкая связь

30

Всё случается в секунду. Аслан обхватывает мою шею, вынуждая потянуться навстречу.

Удивлённо распахнув глаза и сопротивляясь, я упираюсь руками в его грудь. Сердце частит. Под моими ладонями перекатываются стальные мышцы. Происходящее знакомо и незнакомо одновременно. Как будто из прошлой жизни!

Виска касается дыхание. Аслан проводит губами по моему лбу, а пальцы надавливают на позвонки чуть сильнее, чем нужно, рождая в животе яркую вспышку.

— Пусть больше не болит, — говорит он, отстраняясь.

Я выдыхаю накопившийся в лёгких воздух. Резко, хрипло. Трясу головой, ничего не понимая.

— Теперь точно заживёт. Даже шрама не останется.

— Если что, попроси мужа переделать.

Температура тела стремительно поднимается, потому что следы прикосновений остаются на коже, будто ожоги. Горячие и острые. Вызывающие дрожь внутри.

Мне стоит огромных усилий вернуть себе благоразумие, встать с места и уйти к дочери, сделав вид, что никаких провокаций не было.

Не знаю, как легко это даётся Аслану, но он присоединяется к нам спустя пару минут, избавившись от свитера и переодевшись в футболку.

Устроившись на полу рядом с Ами, Тахаев демонстрирует команды, которым недавно научил собаку. Несмотря на то, что у нас с Луной не сложились отношения, её смекалистость и дружелюбный характер невольно вызывают улыбку.

— Мам, спускайся к нам! — зовёт Амелия, похлопав по мягкому ковру, потому что я единственная, кто остался на диване.

— Ну уж нет, больше я на ваши игры не подпишусь.

— Ну ма-ам…

Тем не менее, наблюдать за их забавами интересно. Луна лихо подаёт лапу, выполняет команды «лежать» и «сидеть», а дочь каждый раз восхищённо хлопает в ладоши. Кто бы мог подумать, что ретривер способен стать таким мощным источником детского счастья.

Аслан угощает собаку лакомствами, почесывая её голову и за ухом.

Я избегаю смотреть на него прямо, потому что пульс всё ещё зашкаливает. Кажется, воздух вокруг нас стал густым и плотным, почти осязаемым. Я роюсь в сумке в поисках телефона и, когда наконец нахожу его, замечаю на экране несколько пропущенных звонков и сообщений от мужа.

Ужасно то, что меня не гложет совесть. Да что там, она даже не шевелится! Единственное, что волнует, — вбившийся в поры запах первого мужчины, который всего лишь нежно прижался губами, чтобы меня утешить. Не подразумевая ничего такого, но не позволяя мне сосредоточиться на чём-то другом! Более важном!

Прислонившись спиной к стене в коридоре, я набираю номер Влада. Услышав его запыхавшийся голос и оправдания о том, что на объекте негде было зарядить мобильный, я постепенно прихожу в себя, стараясь не позволять эмоциям взять верх над здравым смыслом.

— Мы у Аслана, — с трудом признаюсь. — Так получилось. Был сложный вечер, я попала в аварию. Машина в сервисе, а до тебя было нереально дозвониться.

— И ты позвонила ему?

— Именно. Попросила забрать Ами с балета.

Диалог получается путаным и напряжённым, хотя раньше у нас таких проблем не возникало. Я убеждаю себя, что это небольшое испытание, которое мы с мужем достойно преодолеем, а затем окрепнем и, взявшись за руки, пойдём дальше.

— Аль, я заеду за вами часа через два. Пришли адрес.

Вскоре в дом звонит курьер, доставляя еду из ресторана. В меню больше нет фастфуда — теперь там салаты, мясо и полезные гарниры. Но без десерта, конечно, не обходится.

Мы ужинаем втроём, сидя за большим овальным столом. К моему удивлению, Луна терроризирует своим вниманием только меня: она встаёт на задние лапы, а передними настойчиво царапает джинсы.

Аслан успевает лишь рявкать на неё, используя не до конца освоенные команды вроде «фу» и «нельзя», которые пока совершенно не работают. Это выглядит комично и немного разряжает обстановку смехом.

— Будет плохо, если я поделюсь курицей? — спрашиваю, чувствуя жалость к Луне.

— Человеческая еда может навредить её желудку, да и привычку выпрашивать потом не искоренишь.

— Даже один кусочек?

— Лучше не стоит, — пресекает Аслан.

Я собираю волосы в хвост и убираю посуду в мойку, давая отцу и дочери возможность побыть вдвоём. Сегодняшний день окончательно убеждает меня в том, что Аслану можно доверять. Не обязательно сразу оставлять их на весь день, но на час, два или три — вполне.

Посматривая из соседней комнаты в гостиную, я замечаю, как Ами учится настольным играм, подключая смекалку. Этот дом теперь завален всяким хламом, который она не торопится забирать домой, потому что хочет играть им исключительно здесь. К слову, Аслану не пришлось объяснять, что куклы дочери не нужны. Он и сам это как-то понял.

Я заканчиваю уборку и присоединяюсь к просмотру фильма, где на экране появляется тот самый Лев Аслан. Мы случайно наткнулись на него по какому-то телеканалу месяц или два назад, идея показалась Ами невероятно захватывающей. Помню, она перерыла все шкафы в доме, надеясь найти дверь в Нарнию.

Проверяя телефон, я машинально провожу пальцами по волнистым волосам дочери. Она лежит у меня на коленях, сонно зевая. Не успеваю я заметить, как Ами засыпает. Крепко, быстро. Свернувшись клубочком.

Я стараюсь не двигаться, чтобы её не разбудить, хотя Влад должен приехать за нами с минуты на минуту.

Аслан собирает игрушки с ковра, мелькая перед глазами, и пододвигает кресло ближе, заслоняя собой экран телевизора.

Устроившись напротив, он кладёт локти на широко разведённые колени. Его взгляд скользит от меня к Ами и задерживается на ней чуть дольше. Во сне наша дочь кажется особенно трогательной и милой. Я и сама могу сидеть, глядя на неё, с чувством вины за то, что когда-то материнство казалось мне бременем.

— Она устала после балета, — шёпотом объясняю. — Обычно занятия длятся час-полтора, но перед открытым уроком — дольше.

— Почему балет? Чья это была идея?

— Я увидела объявление в интернете и предложила Амелии попробовать.

Откинувшись на спинку, Аслан меняет позу, опуская руки на подлокотники. Я завидую тому, как хорошо он себя контролирует, не переходя грань, но явно балансируя. Только это его спокойствие кажется напускным, словно за ним скрывается буря, готовая в любой момент вырваться наружу.

Луна укладывается спать у меня под ногами. При приглушённом свете в гостиной я гоню от себя мысли о том, что в какой-то параллельной вселенной мне бы сейчас не пришлось никуда уезжать, потому что этот дом был бы нашим.

— Ами по секрету сказала мне, что ей не по душе балет, — на выдохе признаётся Аслан. — Но при этом она была не против, чтобы я с тобой об этом поговорил.

— В смысле?

Мои брови резко взлетают вверх. Я ощущаю досаду: между нами начали появляться тайны, и, похоже, со временем их станет ещё больше.

— Амелия ходит туда, чтобы не расстраивать тебя. Но ей не нравится ни строгий преподаватель, ни другие ученицы, ни дурацкие прически.

— Вот как, — поджимаю губы.

— Я хотел предложить попробовать что-то новое. Если ты не против.

— Например?

— Научные кружки или шахматы.

Я фыркаю, качая головой.

— Шутишь?

— Нет, почему? В научных кружках дети проводят опыты, изучают природу и физику через эксперименты. А шахматы не только тренируют логику, но и развивают стратегическое мышление и умение прогнозировать.

Аслан рассказывает об этом на полном серьёзе. Не просто рассказывает, а настаивает, потому что его тон звучит уверенно и даже напористо!

— Ясно. Ты уже пробил информацию и что-то решил, — сухо подытоживаю. — Знаешь, я хотела пригласить тебя на открытый урок по балету, но теперь уже не стану.

— Блядь, — быстрым движением трёт лицо. — Пригласи.

— Ты же против балета.

— Я пытаюсь советоваться с тобой. И искать компромиссы.

— Амелии всего пять. Она могла быть в плохом настроении из-за того, что я попала в аварию.

— Не похоже.

— Она могла заявить об этом вовсе несерьёзно!

Глубокая морщина прорезает лоб Аслана, придавая его лицу неприветливое выражение. В расширенных зрачках вспыхивает упрямство. Это заметно и по сжатым в кулаки пальцам, и по плотно стиснутым челюстям.

Это раздражает меня ещё больше. До такой степени, что хочется запулить в него чем-то тяжёлым, потому что у меня не находится достойных аргументов. Я ощущаю себя слабой и обезоруженной.

— Ну, говори, — прищурившись, подначиваю я. — Ты хотел сказать, что я пытаюсь воплотить свои несбывшиеся амбиции через дочь?

Аслан молчит, контролируя эмоции и не торопясь с ответом, а я продолжаю:

— Ты думаешь, что я плохо понимаю Ами, потому что ум и гениальность достались ей от тебя. Верно?

— Возможно, и так.

— Прекрасно. Я пять лет занимаюсь ребёнком, забочусь о ней, не сплю ночами, волнуюсь, лечу её, собираю на кружки, утешаю, когда ей страшно или больно… — я останавливаюсь, чувствуя, как горло сжимает в тиски. — А ты сейчас просто сидишь здесь и делаешь вид, что знаешь её лучше, чем я?

Взгляд Аслана становится тяжелее и жестче, будто он примеряет каждое слово, прежде чем поставить меня на место:

— Алина, мне сложно вписываться со своими правилами в уже сложившееся воспитание. Ещё недавно это была исключительно твоя территория. Но тебе придётся начать считаться со мной как с равным. И не время от времени, а постоянно. Хочу поставить тебя в известность: я запишу Амелию на пробное занятие по шахматам в этот четверг.

Звонок во входную дверь прерывает наш диалог, проходивший на повышенных тонах. Аслан резко встаёт с кресла, скрипнув ножками по полу.

В прихожей загорается свет, слышатся голоса. Шаги, отдающиеся вихрем в моей груди.

Влад появляется в гостиной, не снимая обуви и верхней одежды. Я чувствую на губах его растерянный поцелуй. Стараясь не разбудить Ами, он аккуратно укутывает её в плед, который вручает Аслан, и бережно несёт дочь на руках к машине.