Хрупкая связь

45

Я была в этой спальне всего дважды и лишь мимолетом, поэтому не сразу нахожу выключатель. Аслан делает это вместо меня — регулирует не слишком яркий, но достаточный свет, чтобы мы могли видеть друг друга. Видеть и наслаждаться.

Меня потряхивает.

С одной стороны, не терпится как можно скорее раздеться, чтобы зафиксировать изменения, а с другой — мамочки, как же страшно! Страшно так сильно, что сердце вот-вот сдуреет и проломит рёбра!

Я давно смирилась с тем, что больше никогда…

Ни разу.

Ни на секундочку не почувствую его в себе и на себе. Но вот он здесь. Настоящий, тёплый и близкий. Не во сне, а наяву. Стоит обнять его — и прошлое оживёт. Стоит прижаться губами — и не останется ничего, кроме изматывающего, почти невыносимого ожидания.

— Ой!

Аслан наклоняется и рывком подхватывает меня на руки прямо на пороге комнаты, спеша сократить расстояние. Я обвиваю крепкую шею, вдыхая знакомый запах кожи, смешанный с ароматом геля для душа. Его дыхание горячей волной прокатывается по моей щеке, смешиваясь с моим и превращая воздух между нами в нечто осязаемое. Окутывая, будто невидимая ласка, от которой захватывает дух.

— Луна, нельзя! — командует Аслан, отталкивая ногой собаку, что пытается с разбега заскочить на просторную кровать, чтобы поиграть с хозяином.

Это выбивает из меня короткий смешок, потому что сегодня, блин, моя очередь играть с ним. Завладевать его вниманием! Целиком и полностью, между прочим! И я не хочу абсолютно ни с кем делиться!

— Я не потерплю конкуренток, — шутливо заявляю. — Ни сейчас, ни в будущем. Скажи, что ты только мой.

— Твой, конечно.

Тон мягкий, но абсолютно серьезный. Такому веришь.

Опустив меня на пушистое одеяло, Аслан оттаскивает за ошейник ничего не понимающего ретривера. Быстрая пульсация на виске выдаёт его накалённые нервы, которые приглушаются только… усилием воли.

— Место, Луна! Ну же… Кому сказал, место! — рассерженно повторяет. — Да блядь… Что с тобой такое?

Я сажусь на кровати, скрестив ноги по-турецки.

Мысли скачут хаотично: налетают, разбиваются и сплетаются в клубок.

Ничего необычного не происходит.

Это просто, мать вашу, секс.

Один из многих.

Контакт, каких было сотни и будет ещё столько же. Но зубы почему-то отбивают чечётку, когда Аслан закрывает комнату на замок, упирается ногами в матрас и поддевает края футболки, чтобы стянуть её через голову.

Я замираю, впиваясь взглядом в его тело, будто вижу впервые. Шесть лет — достаточно, чтобы стереть из памяти некоторые мелочи: линию ключиц, едва заметные следы от старых ожогов на боку, и изгиб пресса, который теперь кажется чётче и жёстче.

Подмечаю новые детали — тёмные густые волоски, покрывающие грудь, и манкую дорожку на животе, ведущую под резинку штанов.

Я не помню, чтобы он был таким… Взрослым. Заматеревшим. Даже грубоватым.

Тяжёлым в своих движениях, но не от усталости, а от силы, скрытой в мышцах.

— Алин, ты чего?

Слёзы подкатывают глазам, но я быстро их смаргиваю. Мне хочется плакать от того, что время прошло, а я не заметила, как забыла детали. Забыла, как ощущалась его кожа под моими пальцами, как ложилась тень на хмурое лицо, когда он смотрел на меня вот так — внимательно и обеспокоенно, будто разгадывая сложное математическое уравнение.

Мотнув головой, я тянусь рукой, чтобы потрогать. Ощутить шероховатость, смешанную с сухой гладкостью.

Мои глаза напротив его пупка. Ладонь интенсивно тает. Я подгибаю под себя ноги, не торопясь предпринимать активные действия и давая себе время привыкнуть. Несмотря на то, что между нами натянутое притяжение из двух магнитов.

— Ты возбудился, — констатирую факт. — Хочешь меня?

Это стало заметно ещё на кухне, когда я обрабатывала раны, но теперь, в спальне, скрыть уже невозможно — под серыми спортивными штанами отчётливо выделяется эрекция. Просто мне нужно больше слов и уверенности, чтобы заполнить почти паническую растерянность.

— Это же… очевидно, — отвечает после серии отрывистых выдохов.

— Я правда тебе нравлюсь? Новая я?

Аслан не двигается, а только наблюдает за мной исподлобья, будто ждёт, что я сделаю дальше. Опасаясь спугнуть, потому что я выгляжу немного расшатанной.

— Очень.

Его дыхание частое. Сердце вылетает. Моё — трепещет.

Тело выдаёт то, что он не говорит вслух. Бурю, внутренний конфликт, влечение.

И многое-многое другое.

Я вижу, как напрягаются мышцы его пресса, как на миг вздрагивают жилы на руках, когда он сжимает пальцы в кулаки.

А затем я обхватываю твёрдый член через плотную ткань. Веду ладонью вверх и вниз. И с его груди срывается короткий, сдавленный стон, разрезая тишину.

— Соскучилась по нему… — искренне признаюсь.

Это прямой сигнал к действиям. К тому, чтобы облизать пересохшие губы и сделать встречный ход, ухватившись за край лонгслива и стянув его через голову.

Ткань мягко скользит по коже, оставляя меня в одном бюстгальтере, под которым мучительно ноют соски.

Я нервничаю, естественно. Наверное, как никогда раньше. Одним вином здесь точно не отделаешься — надо просто пережить.

Все мои изменения не являются для Аслана секретом, но сейчас, под его пристальным взглядом, кажется, будто он видит меня заново. Рассматривает, оценивает и изучает.

Он плавит меня, как воск. Сжигает границы между прошлым и настоящим, между мной прежней и той, кем я становлюсь рядом с ним.

Пульс оглушает, когда лопатки касаются матраса, а с меня резко съезжают брюки вместе с колготками и бельём. Вместе с хрупким самообладанием, которое и так держалось на тонкой ниточке. Вместе с попытками скрыть, как сильно меня трясёт — от предвкушения, от жара и от него.

Аслан смотрит на меня сверху вниз — на губы, шею, грудь. На разведённые, согнутые в коленях ноги, покоящиеся по обе стороны от его бёдер.

Ребро ладони касается нежной кожи между половых губ — чертовски умело и правильно. Заставляя меня бесстыдно увлажниться.

Я завожу руки за спину, расстёгивая бюстгальтер, потому что соски почти болезненно натираются об кружево, требуя скорейшего освобождения.

Падаю назад, шире раскидываю колени. Тяну Аслана за шею, зарываясь в короткий ёжик волос на затылке.

Его губы примагничиваются к моим, а язык прорывается внутрь, смешивая дыхание, вкус и слюну в единый гремучий коктейль, от которого я мгновенно пьянею.

Поцелуй жёсткий, глубокий, требовательный. И, самое главное, — взаимный. Мы тянемся друг к другу в одном ритме, будто шесть лет разлуки лишь раззадорили адский, неукротимый голод.

Пальцы сжимают мужской затылок, а бёдра непроизвольно сдвигаются ближе, встречая напряжённое, каменное тело.

Аслан выдыхает мне в губы, его ладони скользят по бокам, по изгибу талии, ложатся на ягодицы. Впиваются, прижимая меня крепче.

Горячо. Слишком горячо.

По вискам градом катится пот.

Я растворяюсь в этом жаре и в этом контакте. В этом диком, рваном темпе.

Аслан чуть отстраняется, позволяя мне сделать судорожный вдох, но не даёт даже секунды на передышку. Его губы тут же опускаются ниже — по щеке, к линии челюсти и шеи.

Я вздрагиваю, когда он прикусывает кожу у ключицы, оставляя после себя след языка, и слабо цепляюсь за его плечи, стараясь удержаться и не потеряться в этом бурном потоке ощущений.

Аслан продолжает двигаться по маршруту. Ладони держат меня за бёдра, а губы уже касаются ложбинки между грудей.

Прежде чем показать магию своим ртом, он едва заметно ведёт носом по коже, заставляя меня затаить дыхание. Это чертовски приятно, потому что мой запах его будоражит. Так же, как меня сводит с ума его…

Я вскидываю взгляд в потолок, замирая.

Идеально. Сладко. Обжигающе. Пальцы жадно впиваются в грудь. Язык дразняще скользит по ареоле, а губы обхватывают сосок, медленно и почти мучительно втягивая его.

— Если что — она не лопнет, — хрипло говорю, — даже если ты сожмёшь чуть сильнее.

Тело выгибается дугой само по себе. Бёдра снова сдвигаются, пытаясь поймать хоть какое-то трение. Даже через ткань брюк, чёрт возьми.

Поцелуи опускаются ниже — порывистые, нетерпеливые, захватывающие дух и оставляющие влажные отпечатки на коже.

Аслан двигается стремительно, прерывисто касаясь губами участка между рёбрами, затем живота.

Он не задерживается — целует пупок, лобок, выше, снова, быстрее, упорнее…

Как будто теряет контроль.

Как будто хочет забрать меня всю. Сразу.

Каждый манёвр кажется свежим и неожиданным, хотя мы знали друг друга до последнего вздоха. Или, может, я просто слишком долго жила без него, чтобы помнить, как это — тонуть в его эмоциях и поддаваться его власти?

Я обвиваю мужские бёдра, когда Аслан ложится сверху, накрывая меня своим весом.

Оттягивая вниз резинку штанов и упираясь крупной головкой в мокрую пульсирующую точку между моих ног.

Его кожа касается моей — упругая, разогретая, покрытая волосками, приятно щекочущими при каждом контакте.

Тело откликается сразу — на вибрацию дыхания, на напряжение мышц, на контраст между горячим, настойчивым мужчиной и прохладной температурой в комнате.

Зажмурившись, принимаю его внутри.

Резко. Глубоко. Без лишних пауз.

Воздух срывается с губ коротким полустоном, а ногти судорожно цепляются за широкую спину.

Аслан выдыхает длинно и тяжело, теряя последние крохи самообладания.

Двигается сразу — жёстко, торопливо, заставляя меня выгибаться навстречу.

Я реагирую сама по себе — подстраиваясь, требуя, впитывая каждый толчок, каждый пылкий рывок, каждый раскалённый миг, в котором уже нет ни сомнений, ни страхов, ни тормозов.

Он сильнее прижимает к себе, нависая на локте, проникая глубже, сливаясь теснее и заполняя всю до последнего сантиметра.

Слышится стук кровати о стену, синхронные вздохи и шорох простыней под беспорядочными движениями.

— М-м…

Я поджимаю пальцы ног, ищу губами колючую солёную шею, теряюсь в безумстве и в скорости, которая вот-вот сорвёт меня в свободное падение. Достаточно рваного шипения сквозь стиснутые зубы, серии влажных шлепков, взаимных мурашек и покачивающейся цепочки перед глазами — и мир вокруг исчезает, рассыпаясь на сотни ослепительных вспышек.

Аслан встречает мой оргазм с последними конвульсивными толчками и динамичным рывком навстречу, пока я медленно оседаю обратно. Ещё один толчок — и он застывает, пригвождая меня к матрасу.

Спазмы накрывают обоих, сплетаясь и связывая нас в общем моменте. Моменте наслаждения.

В голове роятся мысли, планы, вопросы и идеи. Но когда Аслан выскальзывает из меня и прижимает голову к моему впалому животу, я расслабляюсь, позволяя себе утонуть в этом ощущении, словно в тёплой воде.

Я пыталась искать это тепло в других, но оно ни разу не чувствовалось так же — не проникало в поры, не оставалось в памяти, не прожигало до самого сердца. А после — всегда накатывал холод. Хотелось сбежать и спрятаться где-то на другом конце света.

— Пообещай, что завтра ты не исчезнешь, — прошу едва слышно.

Секундная заминка растягивается дольше, чем длится.

— Ты же знаешь, что нет.

— Пообещай.

— Обещаю, — произносит он. Чётко. Веско. Не оставляя неопределенности. — Ни завтра, ни послезавтра, ни когда-либо.

Удовлетворение от ответа наваливается вместе с усталостью. Веки становятся тяжёлыми. Я слышу цокот собачьих когтей по полу, убаюкивающий низкий голос и скрип двери. Кажется, я прошу воды, но когда Аслан возвращается, мне сложно даже пошевелиться.

Я получаю поцелуй в затылок, объятия и больше, чем нужно. Последнее, что вижу, ненадолго открыв глаза, — плетёный браслет на левом запястье. Тот самый, который, я знаю, теперь будет появляться не только во снах.