Хулиган. Его тихоня

Глава 34

34.1. Возвращение к учебе

POV Ксюша

— Итак, пришло время для работы в группах по три-четыре человека, подготовку к которой, я надеюсь, вы начали еще на прошлой неделе, когда об этом было только объявлено, — заявил преподаватель. — Теперь разойдитесь по своим группам и тихо занимайтесь своей работой. Лидеры групп, возьмите листы, вернете их заполненными и подписанными в конце пары. Можете приступать.

Ульяна широко улыбнулась, когда Таня встала и прошла к преподавательскому столу. Я тихонько усмехнулась и, поставив локти на стол, подперла подбородок руками. Ульяна сделала то же самое, только еще шире улыбалась, потому что с Таней в нашей группе ей вообще не придется ничего делать.

— Давайте приступим к делу, — объявила Таня, вернувшись на свое место.

— To defeat the Huns*, — одновременно пропели мы с Ульяной, как продолжение слов Тани, строчку из песни ее любимого мультика “Мулан”.

Мы переглянулись с Ульяной и разразились негромким смехом от своей синхронности.

— Серьезно? — Таня раздраженно вздохнула. — Вам, двум идиоткам, еще не надоело делать так каждый раз?

— Тогда тебе нужно перестать говорить это, зная, что мы будем делать так каждый раз, — заметила Уля.

Я взглянула на лист, который Таня положила на стол, вертя в руках ручку, пока Ульяна все еще продолжала посмеиваться.

Жизнь возвращалась в нормальное русло. Ну, настолько, насколько это было вообще возможно в моей жизни.

По крайней мере, мне хотелось бы так думать.

Таня заправила волосы за ухо и опустила взгляд. Мы с ней вместе принялись за работу, заполняя выданный лист, в то время как Ульяна рисовала какие-то каракули в своем конспекте.

— Вы там закончили? — спросила Уля, зевая и подпирая подбородок рукой.

Таня бросила на нее недовольный взгляд.

— Могла бы и помочь.

— Вы и сами неплохо справляетесь. Я просто не хочу испортить нашу работу.

— Нашу? Я не впишу твое имя в нашу с Ксюшей работу.

— О-о, не будь занудой.

Я улыбнулась про себя, глядя, как Таня продолжала ворчать на Ульяну. Но я больше не слушала их, мои мысли были заняты работой. Скоро начнется сессия и я собиралась сосредоточиться на учебе, теперь зная, что с Лешей все хорошо. И теперь, когда я знала, что Леша учился на юридическом, мне хотелось работать вдвойне усерднее, потому что я не хотела, чтобы кто-то подумал, что у него была глупая девушка, потому как мой филологический был явно послабее.

— Я слышала, что старшекурсники устраивают вечеринку в эту пятницу, — голос Ульяны вывел меня из состояния сосредоточенности, и я моргнула, вспомнив кое о чем. — Мы должны пойти.

— Я буду занята в этот вечер, — пробормотал Таня, записывая последние строки на листок.

— Чем? — насмешливо хмыкнула Уля. — Опять будешь читать свои занудные книжки? Таня, тебе нужно расслабиться и повеселиться. Хоть раз забудь ты об учебе и насладись жизнью в полной мере.

— Кстати, о вечеринках, — повернулась я к девочкам и продолжила: — в эту субботу у Черепа день рождения и он устраивает вечеринку. Хотите пойти?

Их реакция была комичной. Подбородок Ульяны выскользнул из ее руки и почти встретился со столом. А Таня посмотрела на меня, высоко подняв брови.

— Что п-прости? — отозвалась Уля, выпрямляясь. — Ты спрашиваешь, хотим ли мы пойти на день рождения Черепа?!

Я осторожно проверила, не услышал ли нас преподаватель. И вроде как она не услышала эмоциональный вопрос Ули или сделала вид, что не услышала, разговаривая с моими одногруппниками, которые подошли к ее столу, чтобы спросить что-то о своей работе.

Завтра Лешу должны были выписать из больницы. Вчера вечером Данил предложил устроить что-нибудь в честь его выписки, но Леша сразу же отверг эту идею. В результате чего Даня стал буквально умолять и ныть, настаивая на своем. Я боялась, что Леша сорвется на него. Он и вправду выглядел так, будто готов был вот-вот сорваться.

К счастью, Череп положил конец их перепалке, сказав, что, поскольку в субботу у него день рождения, мы просто может отпраздновать выписку Леши на его вечеринке. Это заставило Данила и Лешу замолчать, а потом пробормотать свое согласие.

Когда я выходила из больницы, Череп отвел меня в сторону и сказал, что я могу пригласить своих подруг на его вечеринку, если, конечно, хочу. И сказал, чтобы я обязательном порядке приготовила ему праздничный торт и кексы в качестве подарка. Он бы попросил еще, если бы Даня не услышал его и не поспешил увести меня подальше от Черепа.

Я обернулась к девочкам и улыбнулась им.

— Да, так вы хотите или нет?

— На эти выходные я собираюсь к тете со своей семьей, — Ульяна оттолкнулась от парты и скрестила руки на груди. — И даже если бы я была свободна, то я бы все равно не пошла на вечеринку к человеку, который до смерти меня пугает и имени которого я даже не знаю.

— А ты, Таня? Пойдешь или нет? — спросила я.

К моему удивлению, Таня, казалось, задумалась над моим предложением. Хотя я и была уверена, что она тут же отвергнет приглашение, она ответила:

— Да, пойду, — ответила она, пожав плечами. — Почему бы и нет?

— Ты серьезно?! — Уля едва не задохнулась от шока.

— Нет, я Таня.

Я разразилась смехом и прикрыла рот рукой, пытаясь подавить его. Ульяна уставилась на Таню с отпавшей челюстью и расширенными глазами, как будто Таня только что призналась в чем-то поистине ужасном.

— Ты только что… ты только что подколола меня? — поражено прошептала Уля.

— Ага, — ответила Таня, отложив ручку в сторону.

— У меня шок, звоните в скорую, вызывайте электрокардиостимулятор, — отозвалась Уля, хватаясь за сердце. — Градова пошутила, представляете?! Кто ты такая, мать твою? — обратилась она к подруге, сощурив глаза.

— Прекращай, — отозвалась Таня, закатывая глаза.

— Ладно, но объясни мне — почему ты идешь не на обычную вечеринку, а на вечеринку Черепа? Разве я не говорила тебе, чем печально известны его вечеринки?

— И чем же они печально известны? — не удержалась я от любопытства.

— Ходят слухи, что еще ни одна девушка не ушла с его вечеринок, не забеременев от самого Черепа.

— Это просто смешно, — парировала Таня. — Где ты услышала этот бред?

— То есть… — я нахмурила брови. — Ты хочешь сказать, что у Черепа где-то есть целый легион детей? Он кто, по-твоему? Жеребец?

— Ладно, я шучу, — Ульяна озорно ухмыльнулась и мне захотелось закатить глаза, подобно Тане. — Но если серьезно, то я слышала, что его вечеринки просто дикие.

— Ты сможешь сама убедиться в этом, если просто пойдешь с нами, — сказала я ей.

Уля повернулась и посмотрела на Таню.

— Серьезно, Таня. Почему ты идешь?

— Разве не ты мне только что говорила, что мне нужно расслабиться и повеселиться? — мягко ответила она. — Что мне нужно забыть об учебе и насладиться жизнью в полной мере? Я просто решила прослушать к твоим словам.

— Пойдя на вечеринку к Черепу? Ты уверенна, что тебе нужно начинать с этого?

Таня пристально посмотрела на нее, а потом спросила:

— Ты просто завидуешь, что не можешь пойти, да?

Ульяна вдруг застонала и сгорбилась над столом, вытянув руки.

— Да! — выплюнула она. — Я тоже хочу пойти, раз уж ты идешь!

— Тогда пошли, — пригласила я. — Чем больше народу, тем веселее, верно?

Она выглядела по-настоящему несчастной, когда ответила:

— Не могу я! Я должна поехать с родителями. Ну блин! Я теперь очень хочу пойти с вами. Это отстой!

— То есть ты меня бросаешь? А кто же обо мне позаботиться? Ты же говорила, что я без тебя беспомощный слепой котенок, — вновь подколола подругу Таня.

— Ты можешь сама о себе позаботиться. Если что, вспомнишь свое кунг-фу. Ну бли-и-ин!

— Всё, прекрати ныть. Мне еще нужно вписать в работу имя Ксюши и свое.

— Эй, а как же мое!

Я выхватила лист из-под рук Ульяны и стала изучать ответ Тани на последний вопрос, на который сама никак не могла ответить. Ульяна продолжала ныть, а Таня ворчать, что та ее раздражала.

Я же отгородилась от них и попыталась понять ответ Тани. Но поняв, что здесь было не все так просто, быстро сфотографировала ее ответ на вопрос, чтобы изучить его чуть позже.

Мне действительно нужно было наверстать упущенное в учебе.

*****

Песня из мультфильма "Мулан" — I'll make a man out of you — Я сделаю из вас мужчин

Let's get down to business To defeat the Huns*

Давайте приступим к делу, Чтобы победить Гуннов.

34.2. Встреча на лестнице

— Он что? — воскликнула я в трубку.

— Он прямо сейчас выписывается из больницы, — повторил Данил. — Разве он не сказал тебе?

Чувствуя слабость, я повернулась и села на ступеньки, так не и дойдя до библиотеки, в которую направлялась. Моя рука крепче сжала телефон у уха. Я разочарованно вздохнула.

— Я думала, что его выпишут, как и полагается в полдень.

— Я тоже, но он вдруг резко передумал.

Я тихонько застонала и пробормотала:

— Я собиралась принести ему торт, который испекла вчера вечером.

— Где он? Он у тебя с собой? — воодушевленно спросил Данил.

— Он дома. Я собиралась забрать его, а потом приехать в больницу, — я снова грустно вздохнула.

— Хреново, — последовала затяжная пауза, а затем он спросил: — Хочешь поговорить с Лехой?

Я тут же торопливо ответила:

— Да, конечно, хочу.

— Сейчас, подожди.

Сначала на другом конце провода было тихо, но потом послышались шаги и звук открывающейся двери.

— Эй, эгоистичный придурок. С тобой хотят поговорить, — услышала я голос Данила.

— Кто?

— Моя мать. Кто это, блять, по-твоему?

Леша что-то неразборчиво пробормотал, а Данил разразился фыркающим смехом.

— Ксюша? — ответил в трубку Леша.

— Я узнала, что ты сейчас выписываешься из больницы, — тут же сказала я.

— Да, это так. А что?

— Хочешь, я приеду?

— Нет, не надо. У тебя универ.

Я прикусила губу и с трудом удержалась от того, чтобы шмыгнуть носом от разочарования.

— Но у меня сейчас окно. Я могу…

— Нет, — резко отрезал он.

Черт возьми!

— Ты уверен, что не хочешь, чтобы я приехала? — повторила я, надеясь, что он передумает.

— Да. Папа здесь. Даня тоже здесь. Так что, учись и не отвлекайся от учебы.

Мои плечи разочарованно поникли и я уставилась на свои ботинки.

— Еще вчера ты не был против, чтобы я пришла на твою выписку, — пробормотала я обиженно.

Он шумно вздохнул и ответил:

— Я не знал, что выпишусь так рано.

— Я могу приехать к тебе домой после пар, — предложила я альтернативу.

— Нет. Увидимся в субботу, хорошо? Я заеду за тобой и заберу на вечеринку Черепа.

— В субботу? — ошеломленно спросила я. — Это же через два дня. Разве мы не можем…

— Я позвоню тебе позже. Пришел врач. Попроси Градова подкинуть тебя до дома, хорошо?

— Леша…

Связь оборвалась. В шоке и недоумении я отняла телефон от уха и уставился на него.

Я думала, у нас все наладилось.

Леша больше не был холоден по отношению ко мне. Он меньше хмурился и время от времени ухмылялся и подшучивал надо мной, как раньше. Вчера вечером он даже поговорил со мной о своей матери.

Так почему же он снова так резко изменился?

Неужели я ошиблась, подумав, что у нас все наладилось?

Я сделала что-то, что разозлило его?

Или у меня была просто паранойя?

Вопрос за вопросом проносились в моей голове и я изо всех сил пыталась ответить на них, но не могла. Расстроившись, я опустила руку и громко выдохнула.

— Простите, что отвлекаю.

Донесся до моих ушей голос и я, медленно повернув голову, подняла глаза. Они расширились, когда я поняла, кто ко мне обратился. Вскочив на ноги, я почувствовала, как кровь отхлынула от моего лица.

— П-простите, — заикаясь, пробормотала я, обращаясь к ректору университета, стоявшему на верхней ступеньке лестнице. Позади него стояли его секретарь и некоторые проректора. — Я не хотела преграждать вам путь. Простите.

Ректор, Овчинников Леонид Арсентьевич, продолжал пристально смотреть на меня, отчего кровь болезненно прилила к моим щекам.

Это был высокий и необычайно красивый мужчина в возрасте около 40 лет, он излучал грубую силу и власть. После своего назначения он с легкостью сделал наш университет одним из лучших в городе, а также был внимателен к просьбам студентов, за что его все любили и почитали.

Но о нем ходили слухи, якобы он, подобно Орлову, заставлял студенток падать в обмороки при виде него. Я считала эти слухи нелепыми и недостоверными, поскольку в универе то и дело распускали слухи, которые не несли в себе и толики правды, но, оказавшись перед ним прямо здесь и сейчас, мне захотелось упасть в обморок. И это не потому, что он был чертовски красив со своими светлыми зачесанными назад волосами и пронзительными голубыми глазами, а потому, что была напугана до смерти.

— Что вы здесь делаете? — спросил один из проректоров. — Разве вы не должны быть на паре?

— А-а… У меня окно, — ответила я. — Я собиралась позаниматься в библиотеке.

— Тогда почему вы сидите здесь, а не там?

В его тоне ясно слышалось порицание, от которого меня охватило чувство смущения. Господи, меня ругали в присутствии ректора.

А что бы они подумали обо мне, если бы узнали, что я была девушкой Леши?

— Я-я сейчас же пойду в библиотеку. Простите еще раз.

Опустив взгляд, я поспешила вбежать по оставшимся ступенькам. Они расступились передо мной, пропуская меня. А как только я убедилась, что находилась на безопасном расстоянии, я остановилась и решила оглянуться.

Мои щеки запылали, когда я увидела, что ректор все еще смотрел на меня, как будто не обращая внимания на разговаривающих вокруг него людей.

И, должно быть, это было игрой моего больного воображения, но мне показалось, что он улыбнулся мне.

34.3. Выписка в семью

POV Леша

— Еще раз назовешь меня эгоистичным придурком и я сверну тебе шею, — прорычал я, швыряя в Громова его телефон.

Даня ловко поймал его и нахально ухмыльнулся, подняв температуру моей крови до опасной отметки.

— Но ты же эгоистичный придурок, — ответил он, пожав плечами, а затем пригнулся, когда ему в голову полетела бутылка с водой.

Я зарычал из-за своего промаха.

— Она приготовила тебе торт, знаешь ли, — проворчал друг. — И если бы ты не был эгоистичным придурком, то я бы съел кусочек.

Не обращая внимания на лучшего друга, я открыл сумку и начал укладывать в нее свою одежду. Даня наблюдал за мной с края кровати, привалившись к ней бедром и скрестив руки на груди. На его лице в легкую считывалось отвращение.

С тех пор как я рассказал ему о своем решении порвать с Ксюшей, Даня перешла на сарказм и начал называть меня эгоистичным придурком. По его словам, я был эгоистичным придурком, потому что эгоистично думал, что Ксюша будет счастлива без меня. Я был эгоистичным ублюдком, раз принял решение за нас двоих, когда мог бы обсудить его с Ксюшей. Ведь она тоже должна была принять решение в столь сложном и важном вопросе.

Если она хотела быть связанной по рукам и ногам своей любовью ко мне, то у нее должно было быть право голоса в этом вопросе. А я должен был бороться за Ксюшу до самого конца, потому что она была готова бороться за меня. Я должен был стараться ради нас обоих.

Но так ли это на самом деле, а не только в мыслях Громова?

Был ли я эгоистичным придурком, желая освободить Ксюшу от этих эмоционально разрушительных отношений?

Был ли я эгоистичным придурком, считая, что она заслуживала кого-то лучше, чем я?

Был ли я эгоистичным придурком, раз хотел освободить Ксюшу, чтобы она смогла жить нормальной жизнью без такого человека, как я, чьи эмоции и настроения даже я сам не мог понять?

Даня не понимал мою точку зрения. И я знал почему — потому что Даня просто хотел видеть меня счастливым.

Но я не хотел, чтобы Ксюша боролась за любовь, которая в конце концов искалечила бы ее.

Я не хотел, чтобы Ксюша, когда-нибудь посмотрела мне в глаза, лишенная любви, осознав, как она была на самом деле несчастна со мной, и сказала, что больше не любит меня.

Если подумать, то, возможно, я и впрямь был эгоистичным придурком.

Эгоистичный придурок со страхом оказаться брошенным.

Блять.

Стук в дверь прервал мои размышления. Мой отец вошел в палату и с ухмылкой уставился на нас двоих.

— Ссоритесь? — спросил он.

— Нет, Сергей Владимирович, — сразу же ответил Даня, выпрямляясь.

Я отвернулся, раздраженно щелкнув языком. Уложив остатки одежды в сумку, я застегнул молнию и натянул куртку.

— Я готов, — сказал я отцу.

Подхватив с изножья кровати еще одну сумку, отец бросил короткий взгляд на Даню, который встал как вкопанный. Уголок моих губ приподнялся вместе с моим настроением.

Даня всегда боялся моего отца, точнее с тех пор как мы были детьми. Когда нам было лет по шесть-семь, Даня совершил серьезную ошибку, повалив меня на пол после бурной дискуссии о том, кто из супергероев самый крутой. Мой отец увидел это, и по сей день Даня не мог забыть, как мой отец вышел из себя из беспокойства за меня. Громов тогда чуть в штаны не наложил.

Однако папа считал забавным, что Даня всегда вздрагивал, когда тот оказывался рядом с ним. Поэтому меня не удивило, что мой отец специально задел плечом Громова, когда проходил мимо него.

Теперь Даня выглядел так, будто вот-вот потеряет сознание, и я был готов поклясться, что услышал его всхлип.

— Идем? — спросил меня отец, встав у двери, и я кивнул.

Даня, не понятно зачем, забрал у меня из рук сумку, а затем мы все пошли за моим отцом на парковку.

— Данил, ты поедешь с нами домой? — спросил папа, бросая сумки в багажник своей машины.

— Да.

— А разве ты не собираешься сегодня вечером на благотворительный ужин со своими родителями? — напомнил я ему.

— Нет. Это скучно, — проворчал он.

— Ты должен пойти.

— Я не хочу.

— Ты должен пойти, — вмешался мой отец, повторив мои слова. — Твои родители хотят, чтобы ты был там.

Даня отвел взгляд, затем пробормотал что-то настолько тихо, но я не смог уловить ни слова.

Папа закрыл багажник и подошел к водительской двери. Скрестив руки и прислонившись боком к двери, он окинул Громова долгим взглядом.

— Иди, Данил. Ты можешь не любить своих родителей, но ты по-прежнему остаешься их единственным наследником. У тебя есть обязанности. Я знаю, что ты любишь их компанию, возможно, так же сильно, как и они, но бунт и скандалы не принесут тебе пользы в долгосрочной перспективе. И, кроме того, тебе нужно как можно раньше наладить с ними отношение, чтобы узнать, как управлять тем, что ты когда-нибудь унаследуешь.

Даня поджал губы и промолчал, а затем протяжно вздохнул и сказал:

— Ладно. Я пойду.

— Хорошо, — папа открыл дверь и забрался внутрь. — Леш, садись, — сказал он, прежде чем захлопнуть дверь.

— Увидимся, — я похлопал Громова по плечу.

— Ага, — удрученно пробормотал Даня. — Но ты все равно придурок.

Усмехнувшись, я обогнул капот и сел в машину. Отец завел двигатель и начал выезжать с парковки.

— У вас все нормально? Все-таки поссорились? — спросил отец, когда Даня подошел к своей машине.

— Нет, все нормально, — выдохнул я и взглянул на отца. — Я и не знал, что тебе так сильно волнует благополучие компании Громовых.

— Вообще-то я не знаю и половины из того, что сказал, — папа ухмыльнулся. — Мне нет дела до их компании. Я просто хотел избавиться от него.

— Зачем? — спросил я, нахмурив брови и повернувшись к нему всем телом.

— Потому что хочу отвезти тебя кое-куда, прежде чем мы отправимся домой.

— Куда?

— Узнаешь, когда мы туда приедем.

— Я не люблю сюрпризы, — отрезал я.

— Ты любил их, когда был ребенком, — с улыбкой вспомнил отец.

— Я уже не ребенок, — огрызнулся я.

— Я знаю, — улыбка на его лице померкла. — Я знаю, Леша, я знаю…

Блять, я был не в состоянии простить и забыть нашу горькую историю. Я все еще не привык к тому, что с отцом нельзя было так разговаривать. И отцу тоже было непривычно, потому как он чувствовал себя неловко рядом со мной. Нерешительно и неуверенно. Словно он боялся, что вызовет мой гнев или сделает что-то, что нарушит этот новый мир между нами.

Я откинулся на спинку кресла и посмотрел в окно.

Отцу не нужно было беспокоиться об этом, потому что я больше не собирался вести себя как тупой урод. И вообще, у нас была впереди вся оставшаяся жизнь, чтобы помириться друг с другом. Время не всегда может залечить раны, но иногда достаточно слов и понимания, чтобы заполнить пустоты в сердцах.

Решив приложить вдвое больше усилий, чтобы полностью исправить отношения между нами, я прочистил горло и повернулся к отцу.

— Просто для ясности, — пробормотал я. — Клоунов не будет, верно?

Удивленный смешок сорвался с губ отца, прежде чем он ответил:

— Ты до сих пор не забыл тот сюрприз?

— Забудешь, пап, как же. Мне после него несколько дней снились кошмары.

Отец покачал головой и усмехнулся. И эта улыбка не сходила с его лица всю оставшуюся дорогу. Я заметил, что всякий раз, когда я называл его папой, его глаза затуманивались, а на лице появлялось довольное выражение.

Заметив на себе мой пристальный взгляд, отец потрепал меня по волосам, прямо как в детстве. Я зарычал и отбил его руку, заставив отца громко рассмеяться.

Смущенный проявлением отцовской ласки, я снова устремил свой взгляд в окно.

Но на этот раз с улыбкой на губах.

34.4. Горе утраты

— Привет, Маша.

Я смотрел, как отец возлагал розы на ее могилу. Рука отца сильно задрожала, когда он дотронулся до могильной плиты. У меня сжалось сердце, когда его плечи затряслись.

— Я здесь, — сказал отец сиплым от волнения голосом. — И Леша здесь. Я же говорил тебе, помнишь? Я говорил тебе, что когда-нибудь приеду сюда с Лешей. С нашим сыном. Конечно, мне потребовались годы, чтобы сделать это. Но я все равно это сделал.

При этих словах я почувствовал, как у меня перехватило дыхание.

Борясь за кислород, я смотрел, как отец рухнул на колени, держась за надгробие, и беззвучно плакал по своей жене. Его тихие рыдания наполнили воздух, болезненно отзываясь во мне.

— Папа, — прошептал я, положив руку ему на плечо и сжав его.

— Ты слышишь, милая? Он даже называет меня папой, — отозвался отец, громко всхлипнув. — Скоро он будет называть меня папой, как раньше, и снова ходить за мной по пятам.

Воздух вернулся в мои легкие и мне пришлось приложить огромные усилия, чтобы не улыбнуться своим воспоминаниям.

— У нас все хорошо, Маша. У нас с Лешей все хорошо. Он позволил мне снова стать ему отцом. Он даже хочет жить со мной. Но я не уверен, что он проживет и месяца со мной, ведь у меня дома такой беспорядок. Он же не может даже видеть грязную посуду в раковине. Он такой же, как ты, — хрипло сказал мой отец. — Такой же, как ты.

Меня переполнило горе, когда я смотрел на отца оплакивающего мою мать. Ком в горле стал таким большим, что я с трудом сглотнул. Я сделал глубокий вдох, в попытке успокоиться.

— Я люблю тебя, Маша. Я люблю тебя. Я так сильно тебе люблю, — всхлипывал папа. — Прости, что я не доверял тебе. Прости, что не поверил тебе. Прости, что уехал. Боже, как я по тебе скучаю. Я хочу, чтобы ты вернулась. Мы оба хотим, чтобы ты вернулась.

Новая волна горя захлестнула меня и все мое тело содрогнулось от рыданий, когда я упал на колени рядом с отцом. Моя грудь словно горела и я прикусил ладонь, чтобы не закричать от боли. Я втянул воздух через нос и на выдохе обхватил плечо отца.

Мы оплакивали мою мать. Жену моего отца. Человека, который был светом нашей жизни. Вместе.

Время шло, а мы все не отпускали свое горе, свою боль, используя друг друга как якорь в шторме, который только что обрушился на нас.

Мама, где бы она ни находилась, наверняка улыбалась.

Потому что двое мужчин из ее жизни, которых она безоговорочно любила, наконец-то исцелились.

Вместе.

*****

Мне нельзя было ее видеть.

Но как же сильно я этого хотел.

Я знал, что мне нужно было постепенно начать отключаться от Ксюши. Но мой эгоизм мешал мне. Мне нужно было увидеть ее. После того как я увидел, как отец был разбит на кладбище, мне не терпелось увидеть ее.

Увидеть ее улыбку.

Услышать ее голос.

Почувствовать ее тепло.

Получить то, что мой отец уже никогда не сможет получить от моей матери.

Постучав в ее дверь, я дождался, когда она откроет ее для меня. Она была одета в огромную футболку и коротенькие шортики, а ее золотистые волосы были собраны в небрежный пучок на голове.

Ее лицо озарилось, когда она увидела меня, а губы растянулись в красивой улыбке. И когда она улыбнулась, я едва не пал на колени перед ней, сраженный наповал.

— Леша, — пробормотала она. — Я думала, мы встретимся в субботу?

— Даня сказал, что ты приготовила для меня торт, — так же тихо ответил я.

— Ну, да… — она часто-часто заморгала.

— Можно войти? — я указал подбородок внутрь квартиры. — Я замерз.

Она заметно вздрогнула и распахнула дверь шире, а потом буквально затащила меня внутрь, где начала суетиться надо мной, как будто я все еще находился в больнице и плохо себя чувствовал.

— Прости, пожалуйста. Я просто не ожидала тебя увидеть, — ее глаза обеспокоенно вглядывались в мое лицо, а руки потирали мои ладони. — Сильно замерз? Хочешь я принесу тебе плед? Я сейчас.

Ксюша начала отходить, но я не позволил ей уйти далеко. Я обхватил ее за талию и притянул спиной к своей груди. От столь резкого жеста она застыла от неожиданности, а я в это время обхватил ее другой рукой и зарылся носом в ее волосы, глубоко вздохнув.

— Леша, — прошептала она хриплым голосом.

— Я просто хочу свой торт, Ксюша.

Она провернулась в моих объятиях, встав лицом ко мне, и коснулась губами моих губ в нежном кротком поцелуе. А потом она выбралась из моих цепких рук и, улыбнувшись, сказала:

— Тогда пойдемте за тортом.

Направившись на кухню, она достала торт из холодильника и поставила его на стол, пока я брал себе вилку. Затем я сел на стул и начал есть.

— Леш, подожди, — удивленно остановила меня Ксюша. — Давай я дам тебе тарелку.

— Зачем? Это же мой торт.

— Да, но… — начала она сдавленным голосом, не сводя глаз с меня. — Подожди. А ты ужинал перед тем, как прийти сюда?

— Неа, — я покачал головой, отправляя в рот еще один кусок торта.

— Нет? — возмущенно повторила Ксюша и нахмурилась. — Надо было сказать мне. Я сейчас приготовлю тебе сэндвич.

Я поймал ее за руку, когда она начала идти к холодильнику, и заставил ее сесть рядом со мной.

Затем я отпустил ее и спокойно продолжил есть.

— Леш, ты не можешь есть торт на ужин, — возразила она. — Это же вредно.

Я пожал плечами и ничего не сказал. Ксюша тоже промолчала, заставив меня взглянуть на нее. Она пристально смотрела на несчастный торт, как будто он был виноват в том, что не был каким-нибудь полезным овощем. Или она пыталась взглядом превратить его в овощ. Мои губы расплылись в улыбке.

Ее действительно было легко читать, прямо как открытую книгу. Все, что она чувствовала, было написано у нее на лице. Вчера вечером я заговорил с ней о своей матери. Я не знаю почему, может быть, потому, что друзья еще не пришли и между нами стояла оглушительная тишина, но я сам заговорил о том, что она была замечательной матерью. Ксюша выглядела расстроенной, слушая меня. А когда я спросил ее, почему, она ответила, что хотела бы познакомиться с моей матерью, узнать ее получше.

Ксюша бы понравилась моей маме. Нет, не просто понравилась, мама бы полюбила ее, как родную дочь.

И если бы она все еще была здесь, то сказала бы мне не разрывать отношения с Ксюшей.

Но, черт возьми…

Я был достаточно храбр, чтобы противостоять четырем или пяти парням в драке, и все же мне не хватало храбрости, чтобы бороться за нее. Мне не хватало уверенности в себе.

Закончив есть, я отнес в раковину вилку и кружку с выпитым чаем, который Ксюша заварила мне, чтобы я не ел всухомятку, и обернулся к ней.

— Теперь ты готов к сэндвичу? — поинтересовалась она и я усмехнулся.

Блять, как же сильно я буду скучать по ней.