Идеалы мисс Райт. Дилогия

Глава 6

Очень поздним вечером…

Вопреки ожиданиям рыжая на площадке была! Более того, за ее прикрытым тонкой кремовой шалью плечиком маячил кошмар всей моей жизни – несносный Алекс Фрэйл. При виде меня его смазливую физиономию перекосило, будто он уксусу хлебнул. Сосед даже сделал шаг в мою сторону, то цепкие пальцы маньячки тут же будто невзначай легли на его локоть, мне же достался злобный взгляд из-под кукольных ресниц. Разыгрывать неземную страсть к Фрэйлу-младшему мне и прежде не слишком хотелось, теперь же желание и вовсе испарилось, не оставив прощального письма. Нож из арсенала Эльвиры я все же умыкнула, но самый маленький, предназначенный для очистки фруктов – только он легко помещался в сумке, где и лежал теперь, аккуратно завернутый в газетный лист. Ценность этого средства самообороны была сомнительна, но с ним все равно было как-то спокойнее.

Неизвестно, чем бы обернулась неожиданная встреча, если бы из темноты вдруг не вынырнул Ферран Истэн и, воскликнув: «Вы-то мне и нужны» – не утащил прочь. Обернувшись, я успела увидеть, как, подавшись вперед, сосед стряхнул руку рыжей, явно недовольной этим обстоятельством. Промелькнувшее на ее лице выражение, натолкнуло меня на еще одну мысль. А что будет, если, а вернее, когда Фелисьена обнаружит, что весь ее роман – это всего лишь ложь, спектакль профессионально срежессированный ее братом? Учитывая ее наклонности и криминальный опыт, скандалом дело точно не ограничится. Кажется, следующей жертвой предстояло стать Алексу.

Что-то внутри неприятно кольнуло. Безусловно, Фрэйл-младший был моим официально признанным недругом и извечным объектом раздражения, но перспектива узреть его мертвым неожиданно не обрадовала. Пусть он мерзкий, противный зазнайка, но это мой, то есть наш зазнайка – собственность захолустного Лайтхорроу. Можно сказать, местная достопримечательность, и нечего всяким столичным мисс покушаться на чужое. У нас здесь и своих желающих открутить его русую голову хватает! Как минимум одну такую – ну очень желающую – я каждый день вижу в зеркале. Да и леди Маноле совсем не пойдет траур, а дяде Рихарду нужен наследник, пусть даже такой непутевый, как этот, и… и…

И, в общем, соседа нужно было спасать, а я, как ни странно, всерьез собиралась этим заняться!

Впрочем, уже через минуту я могла думать только о спасении собственной шеи. А заодно ног и прочих частей тела. Судя по ловкости маневрирования между кустами и деревьями, полуэльф отменно видел в темноте, я же подобным умением похвастаться не могла. Да и не сильно бы оно мне помогло – смотреть под ноги было совершенно некогда. Ферран несся с такой скоростью, что если бы я была чуть полегче, то взмыла бы и летела за ним параллельно земле, как воздушный шарик на веревочке. Задуматься, что меня куда-то тащит по ночному лесу практически незнакомый мужчина, которого я еще не на сто процентов исключила из конкурса на должность маньяка-убийцы, тоже было невозможно. Все силы уходили на попытки поспеть за актером, уберечь руку, за которую он меня волок, от отрывания, а голову – от столкновения с каким-нибудь стволом.

Этот забег, сопровождаемый моим пронзительным «Куда-а-а?!», показался мне бесконечным, хотя на деле вряд ли занял больше нескольких минут. В итоге мы остановились возле знакомого фургончика с обшарпанной зеленой дверью, очутившегося вдруг в окружении совершенно незнакомых зарослей. Я попыталась все же воспротивиться звездному произволу и вцепилась в лесенку, но на мои трепыхания полуэльф не обратил никакого внимания – подхватив под мышки, поднял и, словно мешок с мукой, запихнул внутрь передвижного домика.

– Вот! – Заявил Ферран, прежде чем я успела набрать в грудь воздуха, чтобы заорать. – Сделай что-нибудь! – Длинный палец хама, без спросу перешедшего на «ты», невоспитанно указал в дальний угол, где на потертом бархатном диванчике, громко, с подвываниями, всхлипывая и размазывая слезы по опухшему лицу, рыдала Дайана Рю. Хлопок за моей спиной ознаменовал извечный мужской вариант решения проблем подобного рода – позорное бегство!

Нет, ну это же просто издевательство над журналистской этикой! Провокация, принуждение пойти на сделку с совестью! Ну как, как работать в таких условиях?

Ситуация до странности напоминала дневную. Я снова сидела рядом с той, из кого планировала коварно выудить уйму сведений, и служила подушкой – но на сей раз для изливания не только горьких слов, но и соленой жидкости. Тихие бессвязные фразы, чередовались с громким хлюпаньем порозовевшим носом. В чем заключался повод для устроенного мышкой Ди потопа, понять никак не удавалось. Ясно было лишь одно – причина слезопада у страшненькой ассистентки была та же, что и у внезапной откровенности красавицы-актрисы. У этой причины были черные волосы, зеленые очи, высокий рост, мускулистое тело, бездна обаяния и длинные уши, которые следовало открутить. Желательно вместе с головой, раз уж она не способна в должной мере регулировать поведение своего хозяина.

Наконец всхлипы стали реже, а взгляд едва-едва видимых в щелочки между побагровевшими веками глаз приобрел некоторую осмысленность. Воспользовавшись передышкой, я поспешила налить воды из графина на столике в стоявший рядом с ним стакан и сунула его в трясущиеся от нервного перенапряжения руки Дайаны. Та покорно отпила и закашлялась. И без того малопривлекательная девушка смотрелась настолько жалко, что, конечно же, ни о каких расспросах, тем более с применением легкого шантажа, не могло быть и речи.

К своему стыду я могла думать лишь о том, как бы побыстрее сбежать подальше и от зареванной мисс Серость, и от всей неловкой ситуации в целом. Но прежде следовало привести бедняжку в относительно приличный вид. Как назло салфетки никак не желали находиться, подло скрываясь от меня где-то в недрах сумки. Отчаявшись, я вытряхнула все ее содержимое на диванчик, рядом с икающей над стаканом Ди. Разумеется, искомое выпало последним, увенчав горку всякой всячины. Кое-как запихав обратно блокноты, записи Румиты, сценарий, ручки, зеркальце, расческу и прочую мелкую дребедень, я соорудила из бумажных платочков примочки, банально окунув их в воду и водрузив на опухшие веки мышки, и велела ей посидеть так хотя бы минут пятнадцать. После чего с почти чистой совестью направилась к выходу.

Тихое «Побудь со мной!» настигло меня практически у самого порога.

Надо было уйти, но я не смогла. Вернувшись, уселась на стул, напротив дивана, занимаемого Дайаной, и приготовилась ко второму акту драмы. Смотреть на опухшую мышь было не то чтобы неприятно, но как-то неловко. От навязанной роли свидетельницы столь плачевного состояния и духа, и тела становилось все больше не по себе, и я принялась изучать интерьер фургончика.

Обстановка никак не соответствовала звездному статусу хозяина. Кроме старенького столика и пары еще менее юных стульев, шкафчика с напитками, трюмо, уставленного баночками, и главного элемента – потрепанного жизнью и временем дивана – в прямоугольном помещении больше ничего не было. Низкий потолок украшала трехрогая люстра с облезлой позолотой, пол укрывала грубая циновка, шторы отсутствовали, стены обтягивал грязно-серый материал, похожий на холст, а углы могли похвастаться коллекцией паутины.

Я вдруг подумала, что раз в фургончике нет кровати, то значит, со своими дамами великолепный Ферран Истэн «общался» именно на том самом диванчике, где я сидела совсем недавно, пытаясь успокоить безутешную ассистентку. Захотелось немедленно отряхнуть юбку, а лучше снять и выбросить. Если бы у меня было, во что переодеться, возможно, я так и поступила бы, но пришлось подавить некстати пробудившуюся брезгливость.

Молчание явно затягивалось, и я уже почти собралась тихонько удалиться, как Ди решила заговорить.

– Почему мужчинам так важна внешность? – Сняв примочки с век, произнесла она. Голос мышки после рыданий звучал иначе – грубее – и совсем не походил на писк.

Вопрос был слишком сложный, чтобы вот так, сходу, на него ответить, но Дайане и не нужен был мой ответ. У нее имелся свой, и поделиться им по воле случая она желала именно со мной.

– Глупцы! – воскликнула Ди, шумно высморкалась и посмотрела на меня. Краснота и припухлость ее век немного спали, но в целом облик девушки, и без таких дополнений непрезентабельный, оставлял желать много лучшего. – Почему они видят только яркую обертку? Кидаются на пестрые фантики и так увлекаются их разглядыванием, что даже не замечают содержимого! – Горечь в этих словах была такой искренней, пронзительной, что мне даже показалась, что я ощущаю ее на языке. – Впрочем, – смерив меня изучающим взглядом, продолжила Дайана, – тебе не понять! Ты хорошенькая! – Припечатала она обвиняюще.

Многие девушки в Лайтхорроу с ней бы поспорили – сочетание светлых волос и темных глаз считалось в нашем захолустье не слишком привлекательным, а нежелание тратить по два часа каждое утро на прическу, макияж и выбор наряда приравнивалось местными красавицами чуть ли не к преступлению. Меня же собственная внешность устраивала. Я вполне отдавала себе отчет, что, например, Руперт слегка увлекся мной только от скуки и под влиянием момента – ворвавшись тогда в кабинет во встрепанном виде, я невольно выделилась среди прилизанных кандидаток. В обычной ситуации такой, как он – опытный, пресыщенный, избалованный женским вниманием – никогда не обратил бы на меня внимания, но и я могла по-настоящему нравиться и знала об этом.

Вот только делиться с Ди этими размышлениями явно не стоило, а как-то отреагировать было надо. Можно было просто поддержать высказывание мышки, покивать, назвать всех мужчин поголовно недалекими идиотами, но дурацкий порыв помочь свел на нет эту возможность поскорее завершить беседу.

– А разве только мужчинам это важно? – произнесла я осторожно.

После недавней истерики от Дайаны я ожидала чего угодно: от новых рыданий до того, что она набросится на меня с кулаками. Успокаивало лишь то, что с худенькой, бледненькой и слабенькой мисс Рю я как-нибудь справлюсь. К счастью, драки не последовало. Ди молча смотрела на меня своими мышиными глазками из-под припухших век и казалась готовой выслушать. И даже услышать! И я решила говорить начистоту.

– Разве ты не замечаешь внешности своего начальника?

– Причем тут Мистер Истэн? – Потупившись, буркнула Дайана.

– Притом, что ты в него влюблена! – Уверенно заявила я. – И не отрицай, это очевидно.

– Я люблю его не за внешность, – чуть слышно произнесла мышка, впившись пальцами в край дивана – вероятно, чтобы сдержаться и не вцепиться мне в волосы.

Все же уровень нашего с ней знакомства не предполагал подобных откровений, и вряд ли ей было приятно, что посторонний человек так бесцеремонно обсуждает самое сокровенное.

– Допустим. – Кивнула я. – Допустим даже, что влюбилась ты лишь после того, как детально рассмотрела его прекрасный характер! – Удержаться от ноток сарказма мне не удалось, и фраза прозвучала несколько издевательски. – Но разве тебе не нравится, как он выглядит? Разве ты предпочла бы, чтобы он вдруг подурнел? Покрылся прыщами, облысел, растолстел и начал ходить повсюду в полосатой пижаме в желтых зайчиках?

– Я все равно буду его любить! – Возмутилась Ди. – Он замечательный, он…

– Не спорю, – согласилась я, – возможно будешь! Но неужели сейчас, пока это не случилось, тебе не нравится на него смотреть? Даже мне нравится, – продолжила совершенно честно, за что удостоилась подозрительного зырка и недоброго сопения. – А я, откровенно говоря, считаю твоего «замечательного» самовлюбленным эгоистичным бабником!

– Ран не такой! – В возгласе Дайаны не было ни капли сомнения в своих словах. – Он добрый, заботливый и…

– Если он такой чудесный, – оборвала перечисление достоинств полуэльфа я, – то почему ты здесь рыдала?

– Я… – начала Ди и, покраснев, умолкла.

– Даже если ты плакала не из-за него, то почему он – такой добрый и заботливый – не остался с тобой? Не утешил? Не помог? Бросил одну?

– Не одну, – возразила мышка.

– Ну да, – согласилась я, – приволок первого встречного, чтобы самому ничего не делать.

– Не первого! – Помотала головой Ди. – Я говорила ему, что ты милая! Ран внимательный, он запомнил, он не стал бы приводить кого угодно! – Убежденно заявила она.

Я не стала разочаровывать ослепленную собственными чувствами глупышку, хотя сильно сомневалась, что ее кумир целенаправленно искал утешителя для ассистентки, а не ухватился (в самом буквальном смысле – рука, за которую он меня волок до сих пор побаливала) за случайно подвернувшуюся возможность. Вместо этого решила дать простой и, наверное, глупый совет.

– Ди, ты не красавица! Это очевидно и потому бесполезно отрицать или игнорировать. Но вместо того, чтобы страдать по этому поводу и размышлять об обертках, тебе стоило бы позаботиться о своей. Хотя бы самую малость. Попробуй хоть немного, хоть самую чуточку полюбить себя! Да, люди и нелюди, не только мужчины, но и женщины, падки на яркие фантики, под которыми порой прячется гниль. Да, фантик – не главное, личность важнее! Но если завернуть золотой слиток в грязную старую газету и забросать кучей опавшей листвы, его заметят, только об него же споткнувшись. А оценят, лишь развернув. Дело не в том, что у тебя цвет волос не такой или фигура не модная в этом столетии. Дело в том, что ты сама себя задвинула в угол, где тебя никто не видит, и повесила на лоб табличку «я никто». И в этом углу ты можешь прождать всю жизнь, пока кто-то случайно туда не забредет, чтобы хотя бы просто узнать, что ты существуешь!

От пространного наставления мне самой стало как-то неприятно. Уж очень все это напоминало, как меня поучали, какой должна быть правильная мисс. Но я была довольна своей жизнью в целом и собой в частности – мелочи, вроде раздражающего соседа и пока не состоявшейся карьеры, не в счет. У меня были мама и Эльвира. У меня была леди Манола, всегда готовая томно протянуть что-то вроде: «Милочка, что за балахон? Срочно выясни, кто приплачивает твоей портнихе за это уродство!». А Дайана… Я еще раз оценила ее зареванное лицо и убогое платье, достойное служить разве что половой тряпкой. Похоже, у нее не было никого, кто мог подсказать, помочь взглянуть на себя со стороны. Нет, мышке Ди определенно нужна была встряска! И пусть даже ничто из сказанного мной не принесет ей пользы, по крайней мере, я попыталась помочь, а не сбежала, рискуя простудить длинные уши на ветру.

– Подумай, как следует! – Добавила я, вставая. – И для начала попробуй купить себе нормальную одежду. Прости, но мешки, которые ты носишь, никуда не годятся. Если у тебя нет денег, то нелишне будет прозрачно намекнуть мистеру Истэну, что не пристало ассистентке звезды быть плохо одетой. А если ты стесняешься или не умеешь выбирать, то я могу сходить с тобой и что-нибудь посоветовать. Я, конечно, не образец отменного вкуса, но со стороны всегда виднее. Если решишься, скажи! А сейчас, извини, но мне надо идти.

Лишь очутившись снаружи, я поняла, как же давили на меня стены фургончика. Или это беспечно взваленная Ферраном ответственность тяжким грузом лежала на моих плечах? Все же привлекать чужого человека к такому личному делу было самым настоящим свинством. Впрочем, а был ли у него выбор? Учитывая причину истерики Ди, в присутствии полуэльфа она скорее всего лишь все больше и больше себя накручивала бы. А кого еще он мог привести? Прекрасную Далинду с ее высокомерием? Дорогуш с их снобизмом и сплетничанием? Или какую-нибудь из своих «горничных»?

Что ж, возможно, характеристика, которую дала мышка своему начальнику, была верной – и он действительно был добрым, заботливым и внимательным. Ведь даже если Ран не искал меня специально, он не поленился и привел к зареванной ассистентке хоть какую-то помощь.

Но я бы стала думать о нем еще лучше, если бы он дождался меня у своего домика на колесах.

Идти одной по ночному лесу было совсем не весело. Разумеется, я не боялась – все же это были не какие-нибудь дебри, а часть примыкающей к «Жасминовому венку» территории. Здесь не было ни хищников, ни бурелома. Но и фонарей тоже не было, только лунный свет проникавший сквозь ветки, и шагать приходилось медленно, высматривая коварные корни, которые так и норовили поставить подножку.

Шорохи, поскрипывания, далекое уханье совы – вопреки здравому смыслу хотелось побежать, чтобы как можно скорее выбраться к цивилизации. В темноте путь от гримерки Феррана к съемочной площадке казался бесконечным. То и дело мне чудилось, что я слышу плач, но, конечно же, это было лишь иллюзией, подброшенной разбушевавшимся воображением. Зареванная Ди никак не выходила у меня из головы. Бедняжку было так жаль, что я сама готова была заплакать. А заодно вернуться и наорать на ослепленную своими чувствами дурочку. Ну как? Как можно всерьез влюбиться в такого, как Ран Истэн? Всего на миг я попыталась представить себя на месте Дайаны и не сумела. Стало попросту страшно. Неужели и я когда-нибудь буду вот так же зациклена на каком-нибудь мужчине? Только и буду думать о нем, мечтать произвести впечатление? Ну уж нет!

Мне не до этих глупостей! У меня, между прочим, сроки договора вот-вот подойдут к концу, а я никак не могу позволить гадкому соседу праздновать победу! В выигрыше буду я! Только я и никак иначе! И этот самодовольный олень поймет наконец, насколько он жалок и… и бездарен… и вообще!

Из-за созерцания впечатляющей мысленной картины того, как Алекс Фрэйл рвет на части свой диплом и все написанные им никчемные заметки и торжественно сжигает их на главной площади Лайтхорроу, после чего клянется не написать больше ни строчки, я отвлеклась и, конечно же, споткнулась. Едва восстановившаяся после вывиха нога тут же напомнила о себе, и я решила передохнуть, усевшись на подернутую мхом корягу.

Пришлось признать, что я умудрилась заблудиться. Наверное, не туда свернула, когда шарахнулась от подозрительного шебуршания в кустах. Или когда от хрустнувшего под ногой сучка отпрыгнула. Тоже мне, звезда журналистики – охотница на маньяков! Вот теперь сиди тут, мисс Смелость, трясись и мерзни до утра, обороняйся от шорохов ножом для фруктов. Лучше бы яблоко с кухни взяла, а еще лучше – бутерброд и фонарик с велосипеда!

Однако ругать себя было бесполезно – да и не так уж я была виновата. Мой план никак не предусматривал беготни за ручку со знаменитостью и примочек для опухших глаз его ассистентки. Я собиралась всего лишь покрутиться среди съемочной команды, чинно перекусить вместе со всеми и, когда рассветет, вернуться домой с полным блокнотом важных сведений. Но и из сложившейся ситуации следовало извлечь максимум выгоды. И для начала сделать вывод на будущее: журналистское расследование – занятие непредсказуемое и крайне требовательное к экипировке! При себе непременно следовало иметь: удобную обувь, запас провианта и шубу. Ну или хотя бы какую-нибудь шаль.

Простудиться я никак не могла себе позволить – с температурой и насморком меня бы попросту привязали дома к кровати и не пустили ни на какие съемки. Поэтому пришлось подняться и двинуться в путь. Знание, что ничего страшного под деревьями не прячется, помогало не очень. Такой приветливый днем, ночью лес стал недружелюбным, пугающим. Самовнушение действовало все слабее с каждым шагом, и, услышав вдруг голоса, я едва удержалась от радостного вопля. И удержали меня не приличия, а опасение, что невидимым пока людям или нелюдям точно так же мерещится в лунном свете всякое, и раздавшийся внезапно крик приведет к тому, что мне придется гоняться за ними по всему лесу. В итоге к потенциальным спасителям я буквально подкрадывалась, как кошка к воробьям, но близко подходить не стала.

Просто я узнала мужчин по голосам, уже хорошо различимым, и остановилась. С одной стороны, мне не терпелось многое высказать мистеру-звезде-экрана, а еще больше выспросить у него же. С другой – собеседником полуэльфа был не кто иной, как Руперт. И вот с ним-то я никак не желала пересекаться. В публичном месте – пожалуйста, сколько угодно, но не в ночном лесу, где Ферран в любой момент мог оставить нас наедине, умчавшись со своей феноменальной скоростью. Проверять, насколько далеко простирается порядочность столичного щеголя, и в какой мере он готов придерживаться договоренности с Фрэйлом-младшим, я не стремилась.

Пожалуй, я долго бы колебалась, но тут вмешалась третья сторона – инстинкт прирожденной журналистки!

Разве могла я упустить такую чудную возможность выведать что-нибудь полезное? Тем более что до сих пор, и это надо было признать, мне смертельно не везло. Все мои схемы рушились, едва наметившись, все источники информации норовили саботировать попытки развязать им язык – Далинда с упоением жаловалась на Феррана, мышка Ди горько рыдала над своей судьбой. Кто следующий? Может сам актер вдруг решит всплакнуть на моем плече, сетуя на нехватку женской ласки или тяготы звездной карьеры? Впору было заподозрить, что у мерзкого гадкого соседишки в фамильных закромах обнаружился амулет удачи, с помощью которого Алекс, злодейски хихикая, губит все мои начинания.

Размышляя о вполне вероятном коварстве заклятого врага, я осторожно подбиралась к беседующим на повышенных тонах мужчинам, и совесть меня почти не беспокоила. Конечно, образцом ловкости и беззвучности я внезапно не стала, но увлеченным выяснением отношений было не до посторонних хрустов, скрипов и даже не до пары тихих ойков, невольно вырвавшихся у меня при встрече с корнями. Бурные дебаты, судя по накалу, вот-вот грозили перейти в драку.

– Я говорю, нет! – выкрикнул Ферран.

Небольшую полянку, избранную спорщиками для беседы, хорошо освещала луна, и из-за дерева, за которым я укрылась, было отлично видно, как он сжал кулаки.

– А я говорю, что это необходимо! – Парировал Руперт. Он вел себя спокойнее, но тоже был изрядно взвинчен. Это было заметно по тому, как он взъерошивал пальцами волосы, по сбившемуся набок шарфу, что обычно был идеально ровно накручен на режиссерскую шею. Как ни странно, эта мальчишеская небрежность и растрепанность были ему к лицу, делая моложе и привлекательнее.

– Но почему именно сейчас? – Возмущался полуэльф. – Почему нельзя сделать, как всегда, после?

– Послушай, Ран, я тоже не в восторге от идеи, но популярность падает! – Убеждал его собеседник. – Необходимо, понимаешь, жизненно необходимо подогреть интерес.

– Придумай что-то другое! – Упрямо заявил Ферран.

– Да нет ничего другого! – заорал Руперт, так нервно дернув шарф, будто хотел им удавиться.

– Ты просто не хочешь думать! – Отрезал полуэльф. – Вцепился в идею, которая показалась тебе удачной, и отказываешься искать иной вариант.

– Ну хорошо. – Пошел на попятную режиссер, оставив в покое свой аксессуар и сунув руки в карманы. – Какие у тебя предложения?

– Никаких, – помолчав, со вздохом ответил актер и, запрокинув голову уставился куда-то вверх. В его голосе прозвучало что-то настолько тоскливое, что казалось, он сейчас завоет, как волк. Почти полная луна, украшавшая небо, лишь усиливала это впечатление. – Извини за этот скандал, но… Но я просто не знаю, как ей сказать. Ты хоть представляешь, насколько она расстроится?

– Хорошо, я сам скажу! – Кивнул режиссер. – А сейчас, вернись, пожалуйста, на площадку!

Придя к некоторому согласию, мужчины направились прочь. Я выждала минуту и бросилась следом, рассчитывая тоже выйти к цивилизации. И обнаружила, что у едва завершившейся ссоры я была не единственной незваной свидетельницей – прижавшись спиной к дереву, неподалеку стояла Дайана. Глаза ее были, на мое счастье, закрыты, а руки судорожно сжимали какой-то предмет. Еще одной истерики я бы просто не вынесла, а потому поспешила удалиться, прежде чем мышка меня заметит.

Вскоре кроме мелькавших между стволами мужских спин впереди показались огни, и я замедлилась. А, приметив симпатичное бревно, даже уселась. Прежде, чем выйти к людям, мне хотелось как-то утрясти услышанное и решить, что делать дальше. О чем говорили Руперт и Ран? Однозначно можно было трактовать лишь одно – они обсуждали падение популярности. Популярность, надо полагать, относилась к серии фильмов о неотразимом жулике Джиме или же непосредственно к ее главной звезде. А вот что же такого раньше случалось «после», а теперь должно произойти «до»? Из-за чего расстроится некая «она», в ком можно было предположить звезду номер два – Далинду? Происшествие после фильма, актриса… Неужели это то, о чем я думаю?

– Ты где была?! – Раздалось за моей спиной.

От неожиданности я умудрилась одновременно охнуть, подскочить с бревна и развернуться лицом к подкравшемуся. Конечно, кто же еще мог вот так вот пугать порядочных мисс?! Надо мной зловещей тенью нависал несносный Фрэйл-младший.

– Я спрашиваю, где ты была?! – Прошипел сосед. Бесцеремонно рванув меня к себе и запустив свои лапищи в волосы, он принялся крутить мою голову, словно намеревался ее оторвать.

– Пусти немедленно! Совсем ополоумел? – Возмутилась я, в свою очередь ухватившись за его руки. Только вот силы были несколько не равны, и отцепить наглые конечности мне не удалось.

Неизвестно, что сосед пытался высмотреть на моей шее в лунном свете, но, видимо, высмотрел, потому что вдруг резко успокоился и даже заулыбался – правда, немного кривовато. Словно с издевкой. Последнего я уже вынести не смогла и резко ткнула кулаком под вражеские ребра. Только после этого Алекс освободил мою шевелюру от своих лап и отступил на шаг.

– Так где тебя носило, Одуванчик? – уже почти без следа недавнего гнева произнес он.

– Не называй меня так! – Огрызнулась я, поспешив увеличить расстояние между нами еще на метр.

– А как называть? – Ошарашил неожиданным вопросом сосед. Я даже от попытки поправить прическу отвлеклась. Что это, неужели меня удостоят нормальным обращением? Но нет, мистер олень был верен себе, ибо продолжил с ехидцей: – Что там у нас по ночам цветет? Дурман? – Алекс смерил меня оценивающим взглядом и уже тише, как бы про себя добавил: – А что? Вполне подходит! Дурман от слова «дура».

– Можешь обращаться на вы и по фамилии! – Обозлилась я. – А еще лучше сразу привыкай говорить «уважаемая мисс репортер года»!

– С таким подходом ты и до должности младшего помощника уборщицы в нашей редакции не доберешься! – Заявил сосед, вальяжно прислонившись спиной к стволу и сложив руки на груди. – Ты чем думала, когда явилась среди ночи на съемки, вместо того чтобы мирно спать дома? А когда унеслась куда-то в дебри с бабником государственного масштаба? Кудряшками рассуждала? А я еще не верил, что все блондинки глуповаты от природы.

– Я русая! – Кажется, эту фразу пора было написать на табличке и повесить себе на шею. А лучше – прибить кое-кому на рогатый лоб.

– Конечно, конечно!– Закивал Алекс. – А глупость, значит, ты не отрицаешь? Правильно, умнеешь на глазах – бесполезно отрицать очевидное.

– Чем я думала, не твоя печаль, мистер лезу-не-в-свое-дело! И, если уж на то пошло, то совсем не тем, чем думают все те особы, которые уносятся куда-то с тобой. По масштабу ты, конечно, до уровня государства пока не дотягиваешь, но заметно, что очень к этому стремишься.

– Послушай, Аманда, – посерьезнев, произнес сосед, – ты уже не ребенок.

– Надо же! Заметил! – Восхитилась я, всплеснув руками.

– Ты не можешь вот так вот – беспечно и неосторожно – вести себя с посторонними мужчинами! Это крайне опасно, недальновидно, пагубно для твоей репутации и твоего будущего…

Перечисление грозило затянуться и мне пришлось его перервать.

– А с не посторонними, значит, можно? – Мои большие удивленные глаза должны были отменно смотреться со стороны – жаль, не было возможности достать зеркальце и оценить выразительность собственной мимики.

– С мужем можно, – не поддавшись на провокацию, продолжил читать нотацию Алекс, – или с женихом. Ты хоть представляешь, что я успел передумать, пока рыскал по лесу, разыскивая тебя?

– Конечно представляю! – Теперь уже закивала я. – Ты думал, что почти проиграл пари и придется выполнять условия.

– Какая же ты дура! – Откинув голову, сосед постучался затылком о дерево. – Мелкая упрямая дурында! Ты даже хуже Руми.

– Можешь обзываться, сколько хочешь! Но готовься к поражению, понял?! – Воинственно заявила я, вскинув подбородок и уперев руки в бока.

Фрэйл-младший резко шагнул ко мне и, склонившись, почти уперся своим носом в мой.

– А ты готовься, что еще одна, слышишь, всего одна такая выходка, – угрожающе прошипел он, – всего одно отступление от норм приличия, и я тебе такое устрою…

– Что устроишь? – Я тоже подалась вперед, и расстояние между нашими носами уменьшилось до несуществующего. – Что ты мне можешь устроить? Отцу пожалуешься?

Наверное, мы бы осуществили то, что не удалось Феррану и Руперту – подрались, но тут со стороны площадки донеслись грохот, звон и истошный женский визг, и, не сговариваясь, мы бросились туда.

Под обеденным тентом пятью часами позже…

– Так где, говоришь, ты была между полуночью и половиной первого? – Голос мистера Трулли звучал утомленно. И не удивительно – дело близилось к утру.

– Гуляла. – Сообщила я, понимая, что делаю глупость, но сочинить что-то правдоподобное сходу не удавалось.

– Так и запишем «гу-ля-ла». – По слогам повторил детектив, старательно выводя слова в протоколе.

– Ночью? В лесу? – Влез в ход допроса симпатичный молодой констебль, буквально фонтанирующий неестественным в столь поздний, или скорее ранний, час рвением и энтузиазмом.

В нашем городке он был пришлым – перевелся откуда-то пару месяцев назад – и потому мне незнакомым. Мистер же Трулли был одним из тех, кто частенько приходил к моим родителям поиграть в карты. Подняв усталые глаза на подчиненного, детектив смерил его укоризненным взглядом и снова уткнулся в бумажки.

– Где именно ты гуляла, Аманда? – Продолжил он терпеливо.

– Э-э… – Сообразительность начисто мне отказала, и я никак не могла придумать, что же ответить на этот вопрос. Описать корягу, на которой сидела? Полянку, где ругались режиссер с актером, и бревно, возле которого я едва не откусила нос несносному соседу? И пусть констебль отправляется в лес и изучает мой запутанный маршрут?

– Простите, что вмешиваюсь, – донеслось сзади, – но, может, лучше я отвечу?

На мое плечо легла тяжелая ладонь и слегка его сжала. Лишь ощутив ее тепло, я поняла, как продрогла. И отупела, потому что даже не сразу поняла, кому именно принадлежат рука и голос.

– И ты здесь? – Вздохнул детектив и кивком указал на соседний со мной стул.

– Но это же не по правилам допроса! – Возмутился констебль.

– Доунс, не лезь! – Осадил его мистер Трулли. – У нас в Лайтхорроу свои правила. У тебя есть, что рассказать, Алекс? – Обратился он к плюхнувшемуся на предложенное место Фрэйлу-младшему.

– В момент происшествия Аманда была со мной! – Уверенно заявил тот.

– С тобой? – На сонном лице детектива впервые за время нашей беседы появился интерес. Более того, брови его домиком приподнялись над переносицей, а тонкие губы искривила усмешка, которая мне совершенно не понравилась.

– Мы бродили чуть в стороне от площадки, обсуждали правила построения заметок. – Бодро врал Алекс. – Мэнди попросила у меня совета, как именно ей написать о ярмарке для «Летописей Лайтхорроу», и, конечно же, как сосед и давний друг семьи, как профессионал своего дела я не мог отказать в такой малости начинающему коллеге. – Пятерня «давнего друга» по-хозяйски потрепала меня по голове.

Очень хотелось зашипеть и расцарапать самодовольную рожу Фрэйла, но еще больше хотелось наконец-то пойти домой, чтобы согреться, уснуть и забыться.

Забыть разбитые лампы, перевернутые декорации и красное пятно на белом пеньюаре.

Забыть, как смотрели в ночное небо мертвые глаза Далинды Кайс, и как поблескивала рукоятка вонзенного в ее сердце ножа. Очень знакомая рукоятка.

Фразы, которыми продолжали обмениваться сосед с мистером Трулли, проносились мимо моего сознания. Я никак не могла отделаться от страшной картины, нарисованной памятью. Вот мы с Алексом подбегаем к собравшейся на площадке кучке людей и нелюдей, пробираемся вперед и… Я зажмурилась и помотала головой, прогоняя видение.

Труп за огромным куском картона, на котором был изображен вход в пещеру, обнаружила одна из дорогуш. Джинни, Минни или Ринни – я не обратила внимания. Она же, завизжав, отшатнулась и упала на декорацию. Та, в свою очередь, опрокинувшись, сбила парочку ламп. Явившаяся на шум толпа растоптала и разломала еще что-то. К тому моменту, как один из перевертышей вернулся из Лайтхорроу с полицией, съемочная команда бурлила, как зелье в ведьмином котле. Все косились друг на друга, перешептывались – подозревали. Определив при помощи специального амулета примерное время смерти, детектив Трулли занял один из столов под обеденным тентом и принялся вызывать сотрудников кинокомпании согласно списку, который вручил ему Руперт. Я, как внештатный, временный элемент съемочной группы, была в этом перечне последней.

По иронии судьбы именно я могла бы кое-что рассказать. Могла бы, но не могла! Нож, который стал орудием убийства, вероятнее всего был моим. Наверное, я потеряла его в гримерке Феррана Истэна, когда вытряхивала содержимое сумки в поисках салфеток. И я могла бы признаться в этом детективу, но… Но как объяснить, зачем я вообще принесла этот нож? И как доказать, что мой нож вонзили в грудь актрисы чужие руки? И все же, мужественно отринув вероятность стать подозреваемой номер один, я бы сообщила полиции о Дайане – ведь именно она по логике должна была найти мою пропажу. Непременно сообщила бы, если бы не еще одно но! Спор, подслушанный на полянке, наводил на совсем иные мысли.

Ферран и Руперт, звезда экрана и известный режиссер. Необходимость дополнительной рекламы и десять смертей актрис, случившихся вскоре после премьерного показа. Двое успешных во всех отношениях мужчин – уверенных, богатых, влиятельных, популярных – и одна маленькая несчастная ассистентка.

Мог ли Ферран вернуться в фургончик, обнаружить мой нож и убить им Далинду? С его-то скоростью, пока я отдыхала на бревне и обменивалась «любезностями» с Фрэйлом, полуэльф способен был трижды оббежать вокруг леса. Мог ли тоже самое осуществить Руперт? Они оба бродили по площадке бледные и ошарашенные, но стоило ли придавать значение этому видимому потрясению? Ведь оно могло быть всего лишь профессионально сыгранным.

Поведать о гримерке, где я утешала Ди, о споре, свидетелем которого я была, означало подставить под подозрение не только мужчин, но и себя, и мышку.

А промолчать?

В любом случае, прежде чем открывать рот, мне следовало хоть немного поспать и все хорошенько обдумать.

– Пойдем! – Потряс меня за плечо Алекс, вырывая из плена рассуждений. – Я отвезу тебя домой.