Идеалы мисс Райт. Дилогия

Глава 23

Вечером в квартире…

На работу в тот день я так и не вернулась – Фрэйл, которого вывели из колдовского сна при помощи специальной нюхательной соли и короткого напевного заклинания, был непривычно молчалив и слишком уж любезен с Ферраном и Рупертом. Так и хотелось ущипнуть его, чтобы очнулся окончательно и стал самим собой – противным насмешливым болваном, а не этим незнакомым мистером Чопорность. Ди, не сумев вернуть себе человеческий облик, просто уползла из гостиной еще до пробуждения соседа. Джайс ушел вместе с ней – его присутствие, а особенно полураздетый вид грозили нарушить иллюзорную гладкость ситуации, в которой якобы состоялся обещанный Алексу разговор – полностью его устроивший и абсолютно ничем не заинтересовавший. Покидая комнату, оборотень так гадко хихикал над проспавшим все важное соседом, что я даже запустила в насмешника подушкой.

Хотя до конца рабочего дня еще оставалось почти два часа, Алекс повез меня домой, заявив, что у него назначена встреча вне «Вестника», а мне без него в редакции делать нечего. Утверждение было спорным – к следующему утру я рисковала получить заваленный бумагами и письмами стол, но возражать не стала. Мне очень хотелось побыть наедине с собой и осмыслить все откровения сегодняшнего дня. Как назло, вместо тайн сирены и плана по ее нейтрализации в голову лезли исключительно события вчерашнего вечера и внезапно осознанная глупая влюбленность. Взгляд то и дело своевольно перебирался с пейзажа за окном автомобиля на профиль водителя и замирал на нем, будто притянутый магнитом.

Пока мы добирались от особняка Истэнов до нашей с Руми скромной квартирки, я успела сменить цвет лица раз пятнадцать. Стоило только вспомнить о торговле поцелуями или о том, как Алекс сидел рядом и держал меня за руку, как его голова лежала на моем плече, и к щекам приливала кровь. А страх, что сосед заметит мое неадекватное поведение, заставлял испуганно бледнеть. Неудивительно, что в итоге, ввалившись домой, я имела крайне нездоровый вид – с чахоточным румянцем, лихорадочным блеском в глазах, сбившимся дыханием и искусанными губами. Руми даже поинтересовалась, кто за мной гнался. Буркнув в ответ что-то невразумительное про призрака недоделанной работы, я поспешила запереться у себя в комнате, чтобы уткнуться носом в подушку и вволю поколотить кулаками по кровати.

Как ни странно, помогло! Розовый туман в мозгах слегка поредел, обнажив целый горный массив из важных сведений, вопросов и проблем. Отложив на потом главную из них – как избавиться от противоестественной тяги к Фрэйлу-младшему, я попыталась сосредоточиться на второй по важности задаче. Участвовать ли в авантюре с чудодейственным зельем?

Под влиянием рассказа о приюте, полоумном маге и темном прошлом герцогини я легко, если не сказать легкомысленно, согласилась помочь. Определенную роль сыграло и мое личное неприязненное отношение к синеволосой кукле. Но, прежде чем окончательно увязнуть в опасном предприятии, следовало еще раз взвесить все «за» и «против». Я даже достала из тумбочки свой розовый блокнот и разделила страничку в нем на две колонки – для минусов и плюсов. Первой строкой обозначила неизвестное воздействие эликсира – даже сами зельевары-любители не могли сказать наверняка, что у них получилось. Лично мне ядовито-лиловый цвет этой жидкости уже внушал опасения. Кроме того, не было никакой гарантии, что под видом волшебного снадобья мне не подсунули банальную отраву. А ну как после пары капель этой чудо-смеси леди Айвори отправится в мир иной?

Разумеется, я всячески сочувствовала Ди, Рану, Руперту и даже Джайсу, но угодить ради их спасения на каторгу как-то не стремилась. Так насколько можно было верить их словам? Конечно, я заставила всех четверых принести магическую клятву, что все сказанное ими правда, но кто мог гарантировать, что колдовство, разработанное для людей, эльфов и оборотней, правильно срабатывает на мутантах. Если у них у всех иммунитет к волшебному голосу сирены, то почему бы ему не быть и в отношении клятв?

К плюсам я в первую очередь отнесла шанс избавиться от нахалки, что активно тянула свои хищные лапки к моему Фрэйлу. Даже если отринуть глупую ревность, близкое общение Каролины с Алексом было крайне нежелательным. Связь с ней сулила проблемы с герцогом, который был достаточно влиятелен, чтобы устроить настоящую катастрофу в нашей редакции. А если подумать более глобально, то власть сирены – слишком сильное оружие, чтобы оставлять его в руках, а точнее, голосовых связках, тщеславной девицы. Такая и войну развязать умудрится, не оценив, к примеру, моду на шляпки в соседнем государстве.

Пункты появлялись поочередно то в правой, то в левой колонке, к первой странице прибавилась вторая, потом третья, а я все не могла прийти к ответу, стоит ли лезть в опасное приключение или предоставить шанс отличиться кому-нибудь другому – так и уснула, не определившись. А утром, собираясь на работу, все же сунула флакончик в сумку, решив положиться на судьбу: выпадет удобный момент – накапаю герцогине лилового зелья; а если нет – специально искать возможность не буду.

В среду…

Как с самого утра испортить порядочной мисс день? Разбудить ее слишком рано? Пролить кофе на единственный выглаженный костюм? Отключить воду? Насыпать в туфли битого стекла? Спрятать ридикюль с ключами и кошельком? Сесть на шляпку? Накрошить мыла в омлет? Прикрепить ко всем зеркалам в квартире искривляющие отражение амулеты?

А вот и нет! Достаточно просто встретить ее у подъезда, чарующе улыбнуться и любезно распахнуть дверцу красного кабриолета.

Впервые в жизни я вознесла хвалу урокам этикета, которые так ненавидела в школе – лишь благодаря им мне удалось не убежать домой в приступе паники, вызванной дикой смесью из желания повиснуть на шее у Алекса, огреть его чем-нибудь, чтобы не смел так ухмыляться, и смущения. Каким-то чудом я умудрилась изобразить приветственный кивок, заученным изящным движением устроиться в автомобильном кресле и чинно сложить затянутые в перчатки руки на коленях. Вид я при этом, полагаю, имела до отвращения чопорный, но нужно же было чем-то компенсировать предательский румянец и бегающий взгляд. Смотреть на Фрэйла у меня никак не получалось – мысли тут же уносились в неведомые дали, всецело посвященные его голубым глазам, четко очерченному рту, длинным пальцам и прочим внезапно обнаружившимся достоинствам, а губы так и норовили растянуться в идиотской улыбке. Оставалось только сидеть ровно, словно швабру к спине примотали, таращиться строго вперед, упрямо игнорировать все попытки соседа завязать беседу и молиться Пресветлой, чтобы его вдруг поразила избирательная слепота, а заодно – и феноменальная глупость, чтобы не заметил ничего странного в моем поведении и не сделал единственного логичного вывода.

Дорога от дома до редакции показалась мне бесконечной, но на рабочем месте стало только хуже. Вместо того чтобы скрыться в своем кабинете и не показываться хотя бы до обеда, этот гадкий тип принялся сновать мимо моего стола с папками и подшивками журналов, лично ходить за чаем и то и дело вызывать меня к себе. То ему вдруг понадобилось срочно продиктовать список вопросов для собрания акционеров, до которого, между прочим, было еще полтора месяца. То потребовалось немедленно полить фикус. То неожиданно захотелось посоветоваться насчет подарка ко дню рождения леди Манолы, который будет весной. То вздумалось обсудить перестановку мебели в приемной. А между этими сверхважными делами Алекс не ленился возникнуть на пороге и осведомиться, не было ли почты.

Размышлять, с какой целью он надо мною измывается, было страшно. Стоило только на миг представить, что сосед с полувзгляда определил, что со мной происходит – ведь опыта общения с влюбленными дурочками ему было не занимать, – как мне тут же делалось дурно. Но и игнорировать очевидное не выходило при всем желании – Фрэйл неслучайно все утро третировал меня дурацкими заданиями. И если не для того, чтобы развлечься, то оставался единственный вариант – Алексу зачем-то нужно было, чтобы я постоянно была у него на глазах. А может, он просто боялся остаться один? Вдруг, едва я отлучусь, нагрянет герцогиня и начнет приставать, а ему совесть не позволяет отвечать на приставания замужней дамы? Нарисованная воображением сценка с соседом, который убегает вокруг дивана от леди Айвори, слегка подняла мне настроение и тут же его испортила, когда я проиграла ситуацию заново, но в более правдоподобном и совершенно неприличном варианте.

Через пару часов я была готова взвыть и затеять прицельное метание стульев в начальника – более мелкие снаряды меня уже не устраивали. Зато здоровая злость слегка выветрила из головы нездоровый розовый туман и заставила вспомнить о деле. Флакончик с зельем перекочевал из ридикюля в рукав блузки под туго облегающую запястье манжету – допустить воплощение в реальность сюжета «он, она и диван» я никак не могла! Даже если для его предотвращения понадобилось бы освоить профессию налетчика, проникнуть в резиденцию Айвори, стукнуть Каролину по голове и влить волшебное снадобье прямо ей в рот.

Курьер с пачкой писем и Фрэйл с очередным требованием почты появились в приемной одновременно – я едва успела вклиниться между ними и выхватить стопку конвертов из-под носа у соседа. Он тут же попытался забрать ее, но уступать свое секретарское право первой взглянуть на корреспонденцию, которая так подозрительно интересовала начальство, я не собиралась – вцепилась второй рукой и потянула на себя. Алекс вздернул брови, изобразив не то недоумение, не то насмешку, и в точности повторил мои действия. Перетягиванием конвертов мы занимались бы, наверное, еще долго, если бы сосед не погладил вдруг мое запястье – естественно, я мгновенно залилась краской и отдернула руки. Алекс тоже зачем-то разжал пальцы, и корреспонденция веером разлетелась по помещению.

Курьер благоразумно скрылся, хотя я бы на его месте непременно полюбовалась на главного редактора и секретаря, азартно ползающих по приемной наперегонки. Меня вели любопытство и ревность. Чем руководствовался сосед, было ведомо лишь ему, но передвигался он с не меньшей целеустремленностью и прытью. В брюках собирать пыль с пола оказалось, к несчастью, сподручнее, чем в узкой юбке, и большая часть пачки предсказуемо очутилась в руках противника. Среди тех писем, что подобрала я, ничего занимательного не было – только официальные приглашения, счета и договоры, – а вот из тех, что достались Алексу, выглядывал весьма сомнительный сиреневый конверт. Любовное послание от синеглазой куклы?

Молча, даже не съязвив, отдать начальнику корреспонденцию было тяжело, но еще тяжелее – не затеять повторное соревнование по дележу писем. Сверля взглядом спину соседа, который направился к себе в кабинет, я прикидывала, как бы половчее подобраться к подозрительному конверту. И вдруг Алекс, словно уловив мои мысли, повернулся и протянул сиреневое письмо.

– Это тебе! – заявил он.

Послание действительно адресовалось мне, но никаких марок и штампов на нем не было, да и лаконичное «Для мисс Райт в приемную» яснее ясного говорило, что конверт просто принесли и оставили охране, а не отправили по почте. Открывала я письмо полная дурных предчувствий, и они полностью оправдались. Короткая записка гласила, что план отменяется, потому что у меня не тот флакон.

Как это не тот? А какой? Неужели в самом деле с ядом? Или с приворотным? Или с тем самым, обещанным Рупертом, воспламеняющимся? И что мне делать, если – а скорее, когда – явится герцогиня? Оттаскивать ее от соседа за волосы? Или связать и засунуть в рот кляп?

Действовать следовало быстро. Очень быстро! Прежде всего выяснить, что за снадобье мне подсунули – может, его даже выкинуть опасно. Потом потребовать правильный пузырек, если, конечно, он существует. То, что вместе с письмом мне не передали зелье, наводило на нехорошие мысли: вдруг обнаружилось, что рецепт – это всего лишь сказка и действенного эликсира попросту не существует. В любом случае сидеть в редакции и ждать было бессмысленно. Нужно было мчаться к Истэнам, чтобы все выяснить лично, а для этого сперва отпроситься с работы. Особых сложностей я не предвидела, тем более что до обеденного перерыва оставалось чуть менее часа, но предупредить непосредственного начальника все равно полагалось.

– Алекс, – начала я, едва переступив порог кабинета, – мне необходимо отлучиться на час-полтора.

– Куда? – оторвавшись от изучения бумаг, спросил он.

– По личному делу, – произнесла негромко и замолчала, начисто игнорируя пытливый взгляд соседа, который явно ожидал более развернутого ответа.

– Прости, Одуванчик, но сегодня мне никак без тебя не обойтись, – с притворным сочувствием изрек он. – Сама же видишь, что дел невпроворот! Совет акционеров на носу и…

– И фикус плохо полит? – не удержалась я от язвительного комментария.

– Кстати, – оживившись, отозвался Алекс, – цветок не мешало бы помыть. Смотри, какие у него листья грязные – несолидно держать такое чумазое растение в кабинете! Что о нас люди подумают?

– Хорошо, – прошипела я, – сейчас напечатаю твои вопросы для собрания, отполирую фикус и пойду, ладно?

– Потом еще необходимо пересортировать подшивки за позапрошлый год, найти в архиве все материалы по спортсменам и…

– И все это я могу сделать, когда вернусь!

– Еще напечатать персональные ответы на все эти приглашения, – словно не услышав меня, продолжил Фрэйл, указывая на внушительную пирамиду из карточек. – Проверить актуальность данных в личных делах сотрудников и подобрать портреты для юбилейной брошюры.

– А шторы постирать не нужно? – вырвалось у меня зло.

– Ну, если у тебя есть такое желание и найдется время, я не возражаю! – милостиво согласился Алекс.

Прикрыв глаза и досчитав про себя до десяти, я выдохнула, фальшиво улыбнулась и слащавым голоском произнесла:

– Как-нибудь в другой раз!

Успокоиться помогла идея, что можно ведь просто уйти на перерыв и задержаться – конечно, в этом случае визит к Истэнам откладывался, но не намного. На этом зарождавшийся конфликт мог бы и угаснуть, но вышло иначе. Весь следующий час я терпеливо печатала и писала под диктовку. И даже фикус протерла старательно, из-за чего бедолага лишился пары листьев. Наконец стрелки часов заняли желанное положение, и я осторожно покосилась на выход из кабинета. Фрэйл, как раз диктовавший мне список канцелярских товаров, которые необходимо немедля заказать, этот взгляд перехватил и, как бы между прочим, добавил:

– И попроси в буфете соорудить нам бутербродов – на обед сегодня, к сожалению, нет времени.

– Бутербродов? – переспросила я, откладывая блокнот.

– Да, и побольше, – отвернувшись к окну, подтвердил Алекс, – потому что через два часа ты отправляешься в командировку.

– В командировку? – попугаем повторила я, вставая с дивана.

– Не волнуйся – ничего слишком сложного! Непродолжительная поездка в западный филиал. Всего-то до субботы. Нужно отвезти кое-какие бумаги, и, разумеется, никому кроме тебя я это доверить не могу.

Если бы не этот небрежный тон, если бы не созерцание вида за окном, как будто он обращался не ко мне, а к воробью на подоконнике, если бы не внезапная мысль, что тут может произойти, пока меня не будет, если бы не спровоцированная этой мыслью ревность, возможно, я бы сдержалась. Но все элементы совпали так, что я не могла не вспылить. Мгновенно вспыхнув, как взрывчатая смесь, я швырнула в спину начальству блокнотом и завопила:

– Ах, в командировку?! Без предупреждения! Без вещей! Да еще и без обеда?!

Кажется, моя бурная реакция напугала Алекса, он стремительно обернулся и шагнул ко мне.

– Мэнди, ты что? Не нервничай так, пожалуйста, – принялся утихомиривать он и даже попытался взять меня за руки. – Это же обычное дело! Стандартная рабочая ситуация. Как твой начальник я имею полное право…

– Обычное дело? – взвилась я. – Знаешь что, мистер-начальник?! А не пошел бы ты со своими правами в эльфийский хор – баллады исполнять. Смысла в них примерно столько же, как в твоих тупых распоряжениях!

– Аманда, хватит, – тряхнув меня за плечи, потребовал Фрэйл, – успокойся! Ты же на работе!

– Вот именно, что хватит! С меня хватит! Хватит этой работы и тебя тоже хватит! Я увольняюсь, понял?!

Не исключено, что эта сцена закончилась бы дракой, потому что Алекс держал намертво, а я была готова сопротивляться до последней капли крови, но тут, символически постучав, в кабинет заглянула Бетси.

– Здесь кого-то убивают? – с усмешкой поинтересовалась она. – А трупы будут?

– Непременно будут! – огрызнулась я и что было сил пнула начальника по голени.

Он охнул и буквально на миг ослабил хватку, но мне хватило этого мига, чтобы вывернуться из его рук и метнуться к выходу. Бетси любезно посторонилась и ловко загородила дорогу Алексу. Вряд ли она сделала это из девичьей солидарности или желания мне помочь – скорее слышала вопли через дверь и была готова всячески содействовать моему исчезновению из «Вестника». В любом случае ее вмешательство сыграло на моей стороне – в считанные секунды я схватила ридикюль, плащ и, одеваясь на ходу, бросилась прочь. На стоянке возле редакции очень кстати оказалось свободное такси. Юркнув на заднее сиденье и пригнувшись, я пообещала водителю заплатить вдвое, если он немедленно тронется с места, поэтому Фрэйла, выскочившего на улицу мгновением позже, имела удовольствие созерцать из окна отъезжающей машины. Алекс был без пальто, и вид имел такой, словно прорывался с боем – наверное, Труповедка была убедительна, как никогда.

Сперва я собиралась назвать таксисту адрес особняка Истэнов, но, уже открыв рот, вдруг поняла, что ехать к ним теперь не имеет ни малейшего смысла – уйдя с работы, я тем самым свела на нет доступ к объекту опаивания. Преимущество перед Рупертом или Ферраном растаяло как дым – кроме того, как знакомые Каролины, они имели куда больше шансов подобраться к герцогине, не вызывая опасений. Да и мой интерес в борьбе с сиреной исчез. К чему рисковать? Ради кого? Пусть эта сладкоголосая интриганка охмуряет безмозглого оленя, сколько ей будет угодно – меня это отныне не волнует! Не должно волновать.

Водителя я попросила отвезти меня в торговый квартал, вылезла из такси неподалеку от «Пряничного домика» и принялась бесцельно блуждать вдоль разномастных магазинчиков. Денег на покупки не было, как и желания их совершать. Настроение настолько испортилось, что хотелось вырвать бордюрный камень и утроить погром: перебить сверкающие витрины, содрать и растоптать пестрые вывески, рвать, ломать, крушить – что угодно, лишь бы выплеснуть обиду на Алекса и злость на саму себя. Я не понимала, что со мной происходит – такие эмоциональные перепады были мне вовсе не свойственны. Из-за чего я так внезапно вспылила? Можно подумать, ни разу до этого дня сосед не раздражал меня замашками рабовладельца, глупыми придирками, дурацкими шуточками, мимикой, жестами – самим фактом своего существования. Всю сознательную жизнь я ненавидела Фрэйла-младшего или думала, что ненавижу. Он бесил меня изо дня в день, из года в год, но разве я когда-нибудь вела себя как истеричная девица? Да меня даже Румита была не в силах по-настоящему вывести из себя!

Неужели это любовь так разлагающе действует на характер? Неужели, стоит только осознать наличие этого гадкого, непрошеного и незваного чувства, как уравновешенная и разумная мисс превращается в экзальтированную особу, способную за три секунды взмыть к розовым облакам сладких мечтаний и с той же скоростью рухнуть в бездну неудержимой злобы?

Да к демонам такую любовь! Я и без того была не в восторге, от обрушившегося накануне понимания своих чувств, а теперь и вовсе готова была выдирать идиотскую влюбленность из сердца когтями. И плевать на кровопотери и шрамы! Утрата места в редакции – куда большая потеря! И если подумать, то лишилась я не только работы, но и возможности жить в столице – после устроенного мною скандала оставаться в квартире, которую оплачивали Фрэйлы, стало невозможно. А снимать жилье самостоятельно было совершенно нереально, тем более, в отсутствие заработка.

Я бродила по улицам до позднего вечера, пытаясь найти выход из тупика, куда сама же себя и загнала, но так ничего и не придумала. Самым логичным было бы извиниться перед Алексом, тем более что основная вина за скандал лежала на мне, но я понимала, что не смогу. Просто язык не повернется просить прощения и проситься обратно на должность младшего журналиста тире временного секретаря. Мое положение в редакции всегда было шатким и, признаться, незаслуженным, а если еще Бетси разболтала коллегам все, что сумела услышать… Лучше уж сразу утопиться в какой-нибудь луже!

Домой я пришла, когда уже давно стемнело. Продрогшая насквозь, в промокшем плаще и с облаком влажных кудрей на голове, потому что к вечеру начался противный мелкий дождь, а зонт остался в приемной. У подъезда в свете фонарей ярким пятном маячил знакомый красный автомобиль, облепленный мокрыми листьями – их количество подсказывало, что стоит он здесь давно. К счастью, Алексу хватило такта не выходить – второго этапа выяснения отношений я бы в этот момент не вынесла. По лестнице взлетела в считанные секунды, стремительно ворвалась в квартиру, едва не сломав ключ в замке, и стрелой пронеслась мимо встревоженной Руми, на бегу потребовав оставить меня в покое. Ввалилась в свою спальню, закрыла дверь, сползла по ней на пол и расплакалась.

После этого мне неожиданно полегчало – словно слезами вымыло всю грязь из головы. Мысли прояснились, как небо после грозы, и радугой засияла идея, как остаться в Вэлларе. Нужно было всего лишь обратиться к Феррану с Дайаной! Пусть я больше не могла им помочь в решении проблемы с Каролиной Айвори, но ведь приглашения сниматься вместо Ди никто не отменял. Гонорара должно было хватить на аренду и еду, а первое время можно было погостить в особняке Истэнов – в конце концов, они были заинтересованы в моем согласии. Конечно, у плана имелся ряд недостатков, первым из которых были сами съемки – раз за разом повторять одну и ту же сцену, носить дурацкие костюмы и толстый слой грима мне совсем не понравилось. Вторым отрицательным моментом была необходимость контактировать со змеей, которая из-за беременности стала по-настоящему опасна. Но в сравнении с позорным возвращением в родительский дом в Лайтхорроу все это меркло, как лучина перед костром.

По крайней мере, актерская карьера позволяла мне покинуть редакцию, не потеряв лица. Сцена в кабинете быстро забудется, сотрется из памяти и сотрудников, и Алекса, если намекнуть, что я разыграла ее нарочно. Греясь в ванне, я еще раз прокрутила идею в голове, рассмотрела ее со всех сторон, выискивая скрытые дефекты, но в итоге сочла не такой уж плохой. Жаль лишь, что перебраться с вражеской территории в дом Истэнов среди ночи было нереально. Зато можно было упаковать вещи, чем я и решила заняться. Обмотав голову полотенцем и накинув халат, я направилась в кладовую за чемоданом, но, невзирая на поздний час, за дверью спальни меня поджидала засада.

– Ты где была? – грозно вопросила Фрэйл-младшая.

– Гуляла, – лаконично отозвалась я, обходя соседку.

– Как это гуляла? Где это гуляла? Мы тут чуть с ума не сошли! – возмущалась она, следуя за мной по пятам. – Эй, Мэнди, ты чего это надумала?

– Догадайся! – буркнула в ответ, выуживая с полки искомое.

– Пойдем-ка чаю выпьем! Поговорить надо. Правда надо, – затараторила Руми. – Я… я должна тебе кое в чем признаться! – Вид у нее стал на редкость виноватый.

Я посмотрела на вытянувшуюся от огорчения мордашку соседки и поняла, что она не отстанет. Проще было выслушать, чем убедить не лезть ко мне – пришлось плестись на кухню, покорно усаживаться за стол и брать в руки предложенную чашку. Мисс Катастрофа никак не могла приступить к покаянной речи, она ерзала на стуле, бросала тоскливые взгляды по сторонам и наконец начала издалека:

– В общем, Алекс рассказал мне, что вы поссорились.

– Я не желаю это обсуждать! – отрезала я. – Тем более с тобой.

– Но пойми ты, Мэнди, это я во всем виновата! Я виновата, что вы с братом поругалась! – трагично заныла Руми.

– Как это из-за тебя? Мы о тебе вообще не говорили!

– Понимаешь, – она замялась и покрутила в ладонях свою чашку, высматривая что-то на дне, – у нас в Университете сегодня были прослушивания – набирали актеров в студенческий театр. А там руководит такой потрясающий парень, что…

– И при чем тут я и твой брат? – нетерпеливо оборвала я излияния соседки – о парнях она могла вещать часами.

– Я очень хотела попасть в труппу и… – Румита опять замолчала и с обреченностью приговоренного к смерти уставилась куда-то в угол.

– Или ты говоришь, в чем дело, – потребовала я, – или я иду паковать вещи и спать! Уже третий час ночи!

– Я схитрить решила, – шепотом призналась соседка, – купила у старшекурсника с магического факультета повышающий восприимчивость эликсир.

– Зачем? – поразилась я.

– Чтобы сыграть эмоционально, как ты не понимаешь?

– И что, сыграла?

– И утром ты второпях схватила ту кружку, в которую я добавила зелье, – несчастным голосом закончила сознаваться Руми. – Поняла теперь? Это из-за него ты так странно себя вела. Брат уже знает, поэтому завтра, то есть уже сегодня, ты можешь просто идти на работу. Алекс совсем не злится, он очень за тебя волновался. Мы волновались. Прости меня, пожалуйста! Простишь?

Я помолчала, осмысливая услышанное, и покачала головой.

– Нет!

– Не простишь? – В голубых глазах соседки заблестели слезы, и она жалобно хлюпнула носом, вот-вот готовая разреветься.

– Не пойду! – озвучила свою позицию я. – Не хочу возвращаться в «Вестник». И жить тут больше не стану. Я уже все решила – как только рассветет, съеду из этой квартиры.

– Но, Мэнди-и-и, я больше так не буду! – заканючила Руми. – Честно-честно! Правда-правда! Никогда-никогда!

– Дело не в тебе. Я не сержусь, правда.

И я действительно не сердилась – наоборот, даже как-то успокоилась и приободрилась. Все же я пока еще не совсем сошла с ума, а всего лишь в очередной раз не вовремя очутилась рядом с мисс Ходячей-катастрофой. Произошедшее было вполне в ее духе, просто, находясь бок о бок изо дня в день, я как-то притерпелась и подзабыла об уникальном таланте Фрэйл-младшей втягивать окружающих в свои затеи и при этом всегда оставаться в стороне от последствий. Вот и сегодня вместо нее опозорилась я, а Руми наверняка безо всякого колдовства и в труппу попала, и внимание студента, который ей нравится, привлекла.

Кстати, о позоре! Накануне я так увлеклась планом по борьбе с сиреной, что другие не менее важные вещи ушли в тень, а ведь собиралась выяснить, не подливала ли соседка мне приворотного – с нее вполне сталось бы провернуть подобный фокус как ради шутки, так и по ошибке. Теперь же я внезапно вспомнила свои вчерашние раздумья и, нахмурившись, недобро поинтересовалась:

– А раньше, скажем, во вторник, я никакого твоего чая с добавками случайно не глотнула? Ну-ка, признавайся, что ты мне еще подливала?

– Ничего! – перепугано воскликнула соседка и принялась возмущаться: – Да я… Да как ты могла подумать? Да я бы никогда! Да ты же сама!

– Поклянись! – Я поднялась и, оперевшись руками на столешницу, грозно нависла над Руми.

– Клянусь! Чтоб мне никогда машину не получить!

Я выпрямилась и разочарованно вздохнула – такая удобная версия разрушилась! Учитывая, как страстно мисс Катастрофа мечтала о личном автомобиле, ей можно было верить. А я ведь уже расфантазировалась, что мои вдруг обнаруженные чувства к Алексу такие же ненастоящие, наносные, как сегодняшняя истеричность.

– Ладно, Румита, надеюсь, ты извлечешь из этого урок, – прозвучало на редкость неприятно, будто моими устами заговорила занудная пожилая учительница, – и свою новую соседку не станешь подвергать подобным испытаниям.

– Какую еще новую соседку? – В голосе хулиганки плескалась тоска.

– Ту, что поселится тут вместо меня – вряд ли дядя Рихард позволит тебе жить одной до восемнадцати.

– Но, Мэнди, мы же все выяснили! Теперь-то ты должна остаться!

– Ничего я не должна, – заявила я убежденно, – и решения не изменю. Так нужно! Так будет правильно. А сейчас, прости, я все-таки пойду к себе.

За моей спиной раздалось несколько тихих всхлипов, но оборачиваться и возвращаться я не стала. Мелкой хулиганке было полезно осознать последствия своей глупости и немного пореветь. Додумалась же – непонятные составы принимать. Хотя если не лицемерить, то чем она хуже меня? В том, что, собираясь опоить герцогиню, я сама стала жертвой экспериментального зелья, просматривалась определенная насмешка судьбы. Эдакий прозрачный намек, что не стоит рыть другому яму, не отрастив сперва крылья. Тем более что творение неведомого студента практически дублировало воздействие того снадобья, которое Руперт втирал в запястье Джине.

Когда красноглазая от рыданий Румита появилась на пороге моей комнаты, я уже успела вытащить из шкафа одежду и часть ее утрамбовать в чемодан.

– Ну что еще? – устало вздохнула я, предвидя очередной виток напрасных уговоров.

– Не волнуйся, упрашивать вернуться в редакцию больше не буду, – мрачно буркнула соседка. – Но я тут подумала… Помнишь, я одалживала тебе платье для премьеры?

– Допустим, – насторожившись, произнесла я.

– Так вот, пришло время вернуть долг! – торжествующе воскликнула Руми и так хищно улыбнулась, что этому оскалу позавидовали бы не только оборотни, но даже драконьи скелеты из музея вымерших видов.

В субботу вечером…

Я уныло рассматривала свое отражение в зеркале и пыталась понять, как умудрилась попасть в такую странную ситуацию. Чем провинилась перед Пресветлой Девой? Может излишним честолюбием? Сидела бы себе в родном захолустье, писала о пирогах в «Летописях Лайтхорроу» – скучно, бесперспективно, но зато вне досягаемости для тайфуна Руми.

Как я позволила себя уговорить? Почему не сумела отбиться от абсурдного требования? Неужели я настолько слабохарактерна? Или подсознательно мне хотелось согласиться? Безрадостные рассуждения, к счастью, нисколько не отражались на моем внешнем виде – никогда прежде я не выглядела настолько шикарно. Всю пятницу преисполненная энтузиазма мисс Фрэйл таскала меня по магазинам, выбирая «то самое» платье. Даже если бы каким-то чудом у меня появились такие огромные деньги, сама я бы никогда не осмелилась приобрести этот поток бело-золотого шелка, мягко струившийся от узкого воротника-стоечки до самого пола. Строгость наряда была обманчива – отсутствие декольте компенсировалось голой спиной, прикрытой лишь переплетением тонких цепочек, а коварная ткань при малейшем движении так льнула к телу, что обрисовывала каждый изгиб.

Сумма, потраченная на платье, бархатную накидку и высокие – до середины плеча – золотистые перчатки, была устрашающей. А если еще добавить счет из салона, где мне пришлось провести полдня, наводя красоту и светский лоск, расходы на мой выход в свет можно было смело сравнивать с годовым бюджетом Лайтхорроу. Честное слово, я всерьез подумала, что будет не лишним намекнуть дяде Рихарду, что он рискует разориться, если не начнет контролировать расходы дочурки. Вот только станет ли Фрэйл-старший меня слушать после сегодняшнего вечера?

Впрочем, к чему переживать? Мисс Катастрофа втравила меня в очередные приключения, а значит, у нее у самой все будет просто замечательно. И какое ей дело до того, что я едва ли не трясусь от волнения, ожидая Алекса. Звонок в дверь застал меня в процессе нервного общипывания букета – вместо традиционного «любит – не любит» я гадала «получится – не получится». Поглубже вдохнув для храбрости, я поправила и без того совершенную прическу и открыла замок. Пожалуй, потрясение, нарисовавшееся на лице соседа, стоило всех мучений. Он застыл изваянием и даже не сразу сумел изобразить приветственный кивок.

– Великолепно выглядишь, Аманда! – наконец обрел дар речи Алекс. – Куда-то собираешься?

Я промолчала, мне тоже было непросто справиться с голосом. То ли влюбленность обострила восприятие, то ли этим вечером Фрэйл-младший одевался с особой тщательностью, но смотрелся он тоже шикарно.

– Руми позови, пожалуйста, – продолжил сосед, оттесняя меня вглубь квартиры, – мы уже опаздываем.

– Ее нет.

– Что значит «нет»? – Нахмурился Алекс.

– Ушла, – пояснила я, – у нее какое-то очень важное дело…

– У нее какой-то очень важный прием! – перебил он меня. – Она же прекрасно знает, что я не могу пойти один.

– Прием у меня, – озвучила я заранее заготовленную фразу, – если, конечно, ты в силах потерпеть мою компанию несколько часов.

Именно такого возврата долга потребовала Румита – заменить ее на субботнем мероприятии, чтобы она могла сходить на свидание с тем самым студентом из театрального кружка. На благотворительном вечере, который устраивал кто-то из родни Фрэйлов в пользу вымирающих золотых рыбок, не полагалось являться без пары. Конечно, я возмущалась и отказывалась, но в итоге пришлось согласиться. Просто выбора не было, потому что, когда в четверг утром я приехала к дому Истэнов, выяснилось, что никто меня там не ждет. Я колотила в ворота и бродила вдоль ограды, пока не появилась охрана и не попросила исчезнуть, заодно сообщив, что хозяина нет. Что он уехал, прихватив с собой ассистентку, и до понедельника не вернется. Тогда я бросилась на киностудию, но не нашла там ни Руперта, ни даже Джайса. Деваться было некуда – или пожить в квартире с Руми, пока Истэны не появятся, или ехать к родителям. Из двух малопривлекательных вариантов, я предсказуемо выбрала тот, что не требовал объяснять маме с папой, как это я умудрилась лишиться разом и жилья, и работы, да еще и разругаться с чудным мальчиком Алексом. Пришлось возвращаться. Хорошо хоть, что чемоданы с собой не поволокла – рассчитывала забрать их, когда договорюсь с Ди и Ферраном.

Дома насупленная Фрэйл-младшая вручила мне записку от брата с предложением забыть досадный инцидент и приехать в редакцию. Естественно, я отказалась и потребовала, чтобы Руми во искупление своей вины сама донесла до Алекса, что в «Вестнике» он меня больше не увидит. Лишь в том случае, если он не будет мне надоедать, я обещала соседке вместо нее пойти на прием. Не знаю, как уж она убеждала брата, но он у нас больше не появлялся – ни в четверг, ни в пятницу, ни лично, ни письменно, что позволило мне окончательно успокоиться и задвинуть неприятную сцену в кабинете куда-то на задворки памяти. Так что сделка оказалась не так уж и плоха.

Тем более что у меня был тайный мотив. Вернее, даже два мотива.

Во-первых, на вечере должны были появиться всевозможные знаменитости, и я надеялась, что среди них обнаружится хотя бы Руперт. А во-вторых, если уж быть честной хотя бы с собой, мне хотелось произвести впечатление на Алекса. Чтобы он запомнил Аманду Райт не растрепанной соседской девчонкой, не подавальщицей кофе и папок с документами, не автором нескольких незначительных заметок, не истеричной особой, а настоящей леди – холеной и элегантной, со сложной прической и изысканными манерами. Красивой и недоступной. Пусть мы и не расставались навсегда – все-таки Вэллар не так велик, чтобы совсем не пересекаться, – но видеться ежедневно нам уже не грозило. Так пусть в голове у Фрэйла-младшего зафиксируется шикарная лилия, а не чахлый одуванчик. И потом, вдруг мне не удастся избавиться от розового тумана влюбленности и придется завоевывать объект страсти нежной?! Конечно, это был самый скверный вариант, но не подумать и о нем я не могла.

Что ж, желаемого я частично добилась с первого же выстрела – Алекс, без сомнения, проникся, без возражений принял замену спутницы, галантно помог надеть накидку, издав какой-то непонятный звук при виде моей голой спины, и под локоток препроводил к машине. Оставалось не испортить внешнее совершенство неподобающим поведением, а испытывать мое терпение сосед начал, едва я оказалась в автомобиле.

– Аманда, – усевшись на водительское место, изрек Алекс, – я хотел бы извиниться. – Повернувшись к нему, я молча изогнула бровь – не зря же целый час отрабатывала этот прием перед зеркалом, добиваясь выразительности. – Я чувствую себя виноватым. Я должен был заметить, что с тобой что-то не так, и не…

– Не что? – Холодность в голосе удалась мне даже лучше чем игра бровями. Язык чесался продолжить оборванную фразу обвинением в издевательстве над подчиненной, но был безжалостно прикушен.

– Не провоцировать, – подобрал формулировку помягче Фрэйл. – Мне очень жаль, что так произошло. И я хотел бы видеть тебя в редакции в понедельник.

– Исключено! – заявила я с королевской надменностью.

– Секретарь как раз выходит из отпуска, и ты сможешь вернуться к своим основным обязанностям. – Проигнорировав мои слова, принялся за уговоры сосед. – Как раз нужно будет набросать статью о сегодняшнем мероприятии и… Ты же помнишь, мы обсуждали твое удаленное обучение на факультете журналистики?

С каждым предложением речь Алекса все больше напоминала взятку. И я бы с удовольствием язвительно поинтересовалась, не страх ли перед отцом заставляет его так расшаркиваться с самым младшим, если не считать уборщиц, сотрудником издательства, вот только амплуа истинной леди сарказма не предполагало, и пришлось ограничиться коротким:

– Меня это больше не интересует!

– Но…

– Я не желаю это обсуждать! У меня иные планы на жизнь, и на прием ты отправишься один, если немедленно не прекратишь этот бесполезный разговор, – пригрозила я, для пущего эффекта отвернувшись и положив ладонь на ручку дверцы.

Алекс проявил редкостную сообразительность: тут же тронул машину с места и на протяжении пути открыл рот один единственный раз, чтобы спросить, не слишком ли быстро мы едем.